ся на прошлое? Оно прошло, мы остались...
     - Но  каждый  жил по-разному. Я  работал. Руки и нос постоянно в нефти.
Работа меня затягивала всего, целиком. Ложился с одной мыслью - с чего начну
новый день.
     - У нас здесь все было хуже. Мы не жили, мы выживали. Точно так же, как
и  сейчас пытаемся выжить в  благословенной узбекской демократии.  Нищета  и
бесправие,  которые  лицемеры назвали периодом застоя, на  самом  деле  были
мертвой  зыбью.  Она затягивала  нас в  пучину все глубже  и  глубже, лишала
света, душила  и умерщвляла. Сознание  людей было занято поисками ответов на
самый острый вопрос. Кто виноват?  А если ты чем-то в жизни не удовлетворен,
то ответ на вопрос, кто  виноват, находится просто: виноват  тот, у кого нос
иной  формы, чем у тебя,  или глаза  иного цвета. Говорят по такому принципу
виноваты во всем евреи. Но это по большей части там, в России. Здесь во всем
виноватыми  считали  русских.  То,  что  они  привезли  сюда  электричество,
железные  дороги,  медицину -  в  расчет не  бралось.  Общество  "Адолат"  -
"Справедливость" - сплачивало узбеков тем, что указывало  им врагов. Знаешь,
если на базаре кто-то говорил "мурун"  - нос, или "кок коз" - голубые глаза,
значит, речь  шла  о русском. Предельно просто, верно? Мы научились  ходить,
опустив  глаза  и  голову. Общество  "Ислом  лашкарлари"  -  "Воины  ислама"
собирали   силы,  чтобы   бить  иноверцев.   "Хизби  ут-Тахрир"  -   "Партия
освобождения" взяла на  себя  руководство исламистским движением... Мой  дед
был инженер  и  проектировал Большой Ферганский  канал. Мой отец был врачом.
Брат  - Роман - женился на  еврейке. Когда здесь стало невозможно жить,  они
уехали в Израиль. И теперь они там. У них родился сын...
     Альфия говорила тихо,  временами почти  беззвучно, и оттого ее  рассказ
звучал не как  жалоба, а  как повествование  о чьих-то невыплаканных слезах,
как  история чьей-то жизни,  лишенной солнца,  тепла и радости. Едва  Андрей
подумал о том,  что трудно представить, как в  такой солнечной стране  можно
лишить людей солнца, Альфия тут же сказала:
     - Ты не поймешь, но чтобы  не потерять себя, я  нашла одну возможность,
может, она и примитивная, может,  просто глупая, и психолога, который узнает
о  ней,  заставит  расхохотаться,  но  моим спутником стало зеркало. В нем я
могла увидеть солнце, в нем  видела себя. И это создавало впечатление, что я
не одна...
     Андрей подсунул  правую руку под ее шею и притянул ее голову ближе. Она
устроилась левой щекой в ложбинке плеча. Он коснулся ее  лица губами и вдруг
ощутил соленую влагу слез. Он слизнул слезинку. Сказал:
     - Не надо, не плачь...
     - Я не плачу,  - ответила она  и сильнее  вжалась в  его  плечо. -  Мне
просто  чудится, Андрей,  что  сейчас  в  этой  дурацкой  кутерьме  ты  тоже
беспредельно одинок.
     Мужчины не очень любят признавать свои слабости. Андрей терпеть  не мог
выглядеть униженным и  уж тем  более  сломленным.  Ни  лицо,  ни движения не
должны выдавать твоих эмоций, тем более, если они отрицательные.
     - Я не одинок, Альфия. Вовсе нет.
     - Не надо, Андрюша. Я видела тебя в тот день на базаре. Ты не боролся с
толпой, когда она несла тебя. Она тянула, влекла за собой, тащила как щепку.
Тебе  было все  равно, куда двигаться, куда тебя  прибьет течением. И только
когда ты увидел меня, в тебе проявился мужчина...
     Она замолчала. Молчал и он. Тогда она сказала:
     - Я не хочу приписывать себе какой-то особой роли в твоем преображении.
Может быть, окажись на  моем месте другая  женщина, ты бы  тоже почувствовал
себя мужчиной. Дело не во мне. Просто, как я понимаю, женщина стала для тебя
зеркалом, в  котором ты увидел  свое  одиночество. Увидел и не узнал, потому
что представляешь себя другим, сильным и волевым.
     Он прижал  ее к себе, наполняясь тугим пьянящим хмелем желания, которое
заставляет терять рассудок, яростнее биться сердце.
     Она будто не поняла его движения и слегка отстранилась:
     - Подожди, я не все сказала.
     Он, как обиженный мальчишка,  засопел и ослабил  объятия в надежде, что
она поймет  его  обиду.  Она  не поняла,  а может, просто  не  сочла  нужным
обращать на нее внимание.
     -  Ты  одинок,  Андрюша, как  ни пытаешься  внушить себе мысль, что так
легче  жить.  Пойми,  одиночество  -  не радость.  Природа  его  для нас  не
предусмотрела.  Волку это  дано, человеку - нет. Одиночество иссушает  душу,
измельчает и опустошает ее. Одинокий безразличен к бедам других. Я чувствую,
в тебе это  безразличие уже есть, но оно пока не захлестнуло душу полностью.
Тебе  нужно зеркало,  чтобы  почаще видеть себя. Хотя  ты не  женщина,  лучи
солнца в стекле и отражение  собственного лица вряд ли сделают  тебя  лучше.
Тебе требуется другое. А именно женщина. Такая как я...
     Андрей снова привлек ее, но уже осторожнее, смирив желание.
     - Аля, не надо.
     Обычно он так говорил всем, в ком  хоть в какой-то мере замечал желание
приручить,   ограничить   его   свободу   узами   обязательств,   охомутать,
окольцевать,   накрыть  юбкой.  Мало  ли  придумано  определений,  унижающих
свободное состояние мужика самой возможностью брака.
     Она опять  отстранилась от  него.  На этот раз  куда резче, чем прежде,
чуть ли не отталкивая его.
     -  Нет,  Андрей,  ничего  ты   не   понял.  Я  не  претендую  на  тебя,
единственного и  неповторимого, на твою руку, если тебя пугает это. Живи как
жил.  Но  то,  за  что  ты  сейчас взялся,  неизбежно  изменит тебя  и  жить
по-прежнему не позволит. Будут минуты, когда в своем гордом одиночестве тебе
захочется волком выть на  луну. Это нетрудно предположить.  В такие минуты я
хотела бы  стать твоим зеркалом. Ты только вспомни на миг, что есть женщина,
которая поверила  в тебя. Поверила  в то,  что ты  можешь противостоять всем
джиннам нашего времени - искушению богатством, искушению властью, да мало ли
еще  чем.  Поверила в то, что ты устоишь и не  позволишь сжечь огнем ядерной
ярости мальчонку,  моего  племянника,  невиноватого в  том,  что он  родился
евреем.  Если тебе угодно -  жиденком. Не  знаю,  может,  я просто глупая...
Ладно, оставим.
     - Нет, не оставим. Говори.
     - Тебе может показаться вздором...
     - Почему ты так считаешь? Все, о чем ты до сих пор говорила, было очень
дельным.
     - Не будешь смеяться?
     -  Нет, -  он притянул  ее к себе, и она положила голову  ему на грудь,
коснувшись подбородка пряно пахнувшими волосами.
     - Я не хочу, чтобы ты так и остался одиноким. Не знаю, нужна ли я тебе,
или у нас  просто случайная встреча, дорожный роман, но хочу чтобы ты знал -
у тебя здесь есть друг. Когда будет очень трудно, вспомни обо мне...
     Он  не нашел  слов,  чтобы  ответить и только  сильнее прижался  к ней.
Чувства, оказавшиеся  сильнее слов,  раздвинули мир, раскрепостили  желания.
Влекомые страстью,  они  слились в  одно, полное тепла  и  жажды жизни тело,
состоявшее из двух равнозначащих половинок.



СИЛА - ЗАКОН ПУСТЫНИ

     В Туркестан, где Иргаш договорился  приобрести  буровое  оборудование и
транспортные  средства,  девять членов  экспедиции, в том  числе сам  Иргаш,
Кашкарбай и Андрей приехали поездом.  Еще шестеро  подъехали из  Ташкента на
трех  джипах  "Паджеро". Это  были  опытные  боевики,  члены  партии  "Хизби
ут-Тахрир",  получившие   боевую  выучку   сперва  в  Афганистане  в  лагере
"Бадер-2",  затем усовершенствовавшие  военные навыки в  Пакистане в  лагере
"Мирам Шах". Люди мрачные, замкнутые,  они старались ни с кем  не общаться и
держались  всегда особняком. До  этого  все  они  входили  в  личную  охрану
Ширали-хана,  а  теперь подчинялись  только  Иргашу.  Они  привезли  с собой
оружие, боеприпасы и деньги на экспедиционные нужды.
     Еще в поезде Иргаш сказал своим спутникам:
     - Приедем в Туркестан другими людьми. Это надо хорошо  запомнить.  Я  -
господин Садилкар-оглу, руководитель турецкой геологической фирмы "Турансу".
Андрей   Иванович   у   нас    станет   господином    Карповым,   российским
инженером-геологом. Кашкарбай  - доктором  Илхомом Шакуровым, представителем
главного санитарного врача  республики Казахстан. Получите  свои документы и
хорошо запомните, кто вы. Соответственно и держитесь с окружающими.
     - Надо так надо,  - обречено согласился Андрей и  взял  протянутый  ему
российский паспорт с золотым орлом на бордовой корочке.
     - Это не все, -  сказал Иргаш. - Я посылал в Туркестан своего человека.
Он  изучил  обстановку и  пришел к  выводу,  что фирма,  где будем  покупать
технику, всем нужным располагает.  Но ее хозяин находится под крышей местных
бандитов. Вполне вероятно,  что  они  попытаются  сыграть  с нами  по  своим
правилам.
     - Может, поменять поставщика? - предложил Андрей.
     -  Зачем? -  Иргаш удивился такому вопросу. - Мы  сразу потеряем  лицо,
если не сумеем  объяснить  братьям  по вере существо законов  шариата. -  Он
повернулся  к  Кашкарбаю. - Как  вы  считаете,  доктор  Шакуров,  мы  сумеем
излечить местных недоумков от вредных привычек?
     Кашкарбай сделал жест омовения, проведя ладонями по щекам и бороде.
     - Прибегаю к Аллаху во избавление от козней шайтана.
     - Приедем, всем получить оружие.
     Когда поезд прибыл, на площади перед станцией уже стояли машины.
     -  Кара,   -  Иргаш  подозвал   мрачного  таджика  с  красивым   лицом:
проницательные глаза, высокий лоб, орлиный нос, тонкие губы, черная борода с
элегантной  серебряной  проседью.  С  детства  он  носил   имя  Сейах,   что
по-таджикски означало черный и, не утруждая себя, Иргаш дословно перевел имя
на узбекский, назвав моджахеда Кара.
     -  Слушаю,  хозяин,  -  Кара,  обычно  источавший  флюиды  ненависти  и
агрессивности, с шефом говорил голосом приглушенным и смиренным.
     - Мы должны общипать этим белым гусям хвосты и обрезать им крылья.
     Андрей, слышавший  разговор, не сразу понял, о чем  речь.  Слова "белые
гуси"  -  он  произнес  их на  таджикском -  "каз сафед", и  это  затрудняло
понимание. Но когда Андрей перевел слова на казахский: гусь  -  каз, белый -
ак, все встало на свои  места. Иргаш требовал круто проучить казахов, и Кара
его понял сразу.
     - Тянуть время не будем,  - приказал Иргаш,  - сразу и начнем. Давайте,
господин Карпов, вместе с Шакуровым возьмите  джип, трех  ребят  и  прямо  к
торговцу.
     Найти нужное предприятие оказалось несложно.
     Старый бетонный забор с ржавой колючей проволокой поверху тянулся вдоль
дороги  и  заканчивался аркой  железных ворот. Створки  их давно поржавели и
провисли,  стойки покосились.  На  металле  сохранилось  несколько надписей,
относившихся  к  разным   эпохам.  Первая,  самая  старая,   была  исполнена
металлическими русскими буквами: "КАЗЦВЕТМЕТРАЗВЕДКА". Ниже остались контуры
больших белых букв  "ГРП-8". ("Геологоразведочная партия No 8" - расшифровал
для  себя  Андрей).  А на левой  створке  сикось-накось  кто-то вывел  слово
"ЖАБЫК", что по-казахски означает "закрыто". Надпись была свежей, краска  на
ней блестела.
     Андрей  подошел  к  воротам и  толкнул их.  Ржавые  железины качнулись,
заскрежетали и лениво поползли в стороны. Андрей махнул рукой Кашкарбаю:
     - Въезжай!
     Из  узкой высокой дощатой будки,  походившей на  дворовый сортир, вышел
старик  с  палкой  в  руке. Несмотря на жару, он был  одет в  старый дырявый
ватник.  На голове красовалась  грязная  меховая шапка.  Посмотрев на Андрея
красными слезящимися глазами и не узнав своего, уныло сообщил:
     - Сюда нельзя!
     -  Можно,  -  сказал  Андрей  и  вежливо поздоровался. - Аман, аксакал,
Жаксыма сыз? - Добра вам, отец. Все ли в порядке?
     - Жаксы, жаман  - бара быр!  - философски  ответил старик и поплелся  в
свою будку. - Хорошо, плохо - все одно.
     Машина въехала во двор и остановилась.
     По  хилым,  истертым до блеска  деревянным ступеням  Андрей поднялся  и
вошел в  старый  покосившийся  щитовой дом. Открыл  первую  дверь. В тесной,
насквозь прокуренной комнатушке, скрытые клубами дыма,  сидели трое. Один за
письменным столом, двое других на скамье у стены.
     - Кым манда начальник? - спросил Андрей. - Кто здесь начальник?
     -  Мен. -  Я, - ответил сидевший за столом казах в шляпе, сдвинутой  на
затылок. - Сен кым? Ты кто?
     По правилам восточного  гостеприимства к гостю  следовало обратиться на
"вы", но местный босс не счел это нужным.
     - Мен сатып алуши, - ответил Андрей, сделав вид, что не заметил попытки
его унизить. - Покупатель.
     - Ты говоришь по-казахски?
     - Йе, - небрежно через губу ответил Андрей. - Не хуже тебя.
     Казах вдавил окурок сигареты в кирпич, который лежал на столе, вздохнул
и сказал:
     - Тогда давай говорить по-русски.
     - Давай,  -  согласился Андрей и вернул невежливый оборот хозяину. - Ты
сам-то кто?
     Казах приосанился.
     - Я президент закрытого акционерного общества "Жанашил" Аман Кумисбаев.
     - А я Карпов. - Насчет покупки оборудования. Надеюсь, ты в курсе?
     - Э,  -  сказал Кумисбаев,  -  обращаясь  к  своим сотрудникам, -  жур,
балалар! Идите, ребята! Жугур, жугур! Бегом, бегом!
     Когда  скамья  освободилась,  Кумисбаев  провел  по ней  несколько  раз
ладонью, словно стирал пыль.
     - Садитесь, уважаемый!
     С чего это вдруг с него слетела  спесь, и он разом сделался дружелюбным
и приветливым? Впрочем, понять было нетрудно. Не каждый день в развалившееся
по сути предприятие, не имеющее ни  заказов, ни средств для  их  выполнения,
является человек, готовый приобрести кое-что из действующего, но уже вряд ли
когда-то потребующегося оборудования.
     - Так что вас интересует, уважаемый?
     Андрей назвал все, что требовалось для ведения буровых работ. Кумисбаев
быстро  делал пометки в  блокноте. Судя  по уточняющим  вопросам, в деле  он
разбирается.
     - Когда можно будет получить оборудование? - спросил Андрей.
     - Сразу после оплаты. Оборудование у меня на базе.
     - Деньги перевести через банк?
     В глазах Кумисбаева вспыхнул священный ужас:
     - Что вы, уважаемый! Какой банк! Разговор шел о наличных.
     -  О  казахстанских теньге или  о турецких лирах? - с подначкой спросил
Андрей.
     Кумисбаев поморщился:
     - Э, разве это деньги? Даже не в русских рублях. Только в долларах.
     Они сходили  в крытый  ангар и осмотрели технику.  К  удивлению Андрея,
буровое оборудование было совсем новым и не разграбленным.
     В конторе, когда они вернулись, их уже ждал Иргаш.
     - Договорились? - спросил он Андрея.
     - Все нормально, - ответил тот.
     - Ко всему нам нужны  три танковых трайлера, - сказал Иргаш Кумисбаеву.
- Для перевозки машин.
     Кумисбаев тряхнул головой и посмотрел на Иргаша с видом благодетеля:
     - Не беспокойтесь, уважаемый. Здесь как в аптеке. Я продаю вам буровую.
Господин Умурзаков, мой хороший знакомый, продаст трайлеры.
     - Когда я увижу этого продавца?
     Кумисбаев встал и подошел к двери.
     - Давайте выйдем.
     Во дворе конторы толпились более десятка человек. Одни стояли кучкой, о
чем-то  беседуя между  собой,  другие  сидели  на корточках  в  тени глухого
забора,  курили, смачно сплевывали  желтую  слюну,  пропитанную  жевательным
табаком.
     - Саид! - позвал Кумисбаев и поднял руку. - Бер кель. Подойди.
     От группы беседующих отделился кривоногий  колобок с пузом, свисавшим с
брючного ремня. Загребая ботинками пыль, подошел к Иргашу. Протянул обе руки
и подобострастно  пожал  протянутую  ему  ладонь.  На торгах  первую скрипку
играет покупатель и ему надо показать свое уважение.
     - Сколько вам нужно трайлеров, господин Иргаш?
     - Машины хорошие?
     - Что вы! Они отличные. Советская Армия - лучшая в мире.
     - Была, - сказал Иргаш язвительно.
     - Была, - согласился продавец. - А машины остались. Из боевого резерва.
Все на ходу. Совершенно новые.
     - Мне нужно три.
     - Я покажу вам десять. На выбор.
     - Отлично. О цене договоримся после осмотра.
     К  Иргашу осторожно подошел  и  встал  сбоку казах с круглым,  масляным
лицом и хитрыми, шнырявшими по сторонам глазами. Спросил тихо, прикрывая рот
ладошкой и покашливая:
     -  Господин Иргаш,  я  могу  предложить вам танк. В отличном состоянии.
Т-80. Комплект боеприпасов.
     - Уважаемый, давайте эту тему оставим. Я собираюсь искать в степи воду.
Зачем нам танк?
     - Найдете воду, будете ее охранять.
     - Все, кончили, -  Кашкарбай  оттер плечом торговца танками. - Оставьте
это счастье себе.
     И тут же с другой стороны к ним подсыпался третий тип.
     - Может купите БТР? Это совсем недорого. Тысяча баксов.
     Кашкарбай взял говорившего за плечо и сжал его рукой, как клещами.
     - Предложите самолет, тогда поговорим, - сказал и  повернулся к Андрею:
-  Станешь  богатым,  приезжай  сюда.  Купишь  танки, транспортеры,  наймешь
боевиков и завоюешь себе ханство. Казахи тебе все продадут.
     Заключив договор с торговцами и закрепив его долгим пожатием рук, Иргаш
пообещал забрать оборудование на следующий день и тогда же привезти деньги.
     Провожаемый торговцами, джип выехал за пределы базы. По  дороге нагнали
старика-сторожа,  который  встречал  их  у  ворот,  а  сейчас, должно  быть,
сменился с дежурства. Кашкарбай открыл переднюю дверцу джипа:
     - Э, уважаемый аксакал, вас подвезти?
     Казах  с  удивлением  посмотрел  на   притормозившую   машину.   Такого
демократизма  в отношениях между пешеходами и автомобилистами  здесь никогда
не было. Грузовик при случае, конечно, мог и подвезти, но легковушка...
     - А можно?
     -  Садитесь,  -  Кашкарбай  повернулся, протянул руку  и открыл  заднюю
дверцу. - Сделайте уважение, аксакал.
     Казах,  согнувшись,  забрался  в  машину,  кряхтя,  устроился  рядом  с
Иргашем.
     - Как вас зовут? - спросил тот.
     - Утеген, уважаемый.
     - Хорошее имя, храни вас Аллах. Давно работаете на Кумисбаева?
     - Уже не работаю. Он своих уволил. Набрал новых.
     - Вы специалист?
     -  Так  считали  русские.  Сперва  был рабочим.  Начальник  Иванов меня
уважал. Он сделал меня мастером. Я всегда выполнял нормы. Хорошо работал.
     - Чем же не угодили теперь?
     - Теперь мастера не нужны. Все идет на продажу.
     - Кого же на ваши места набрал Кумисбаев?
     - Молодых. Откуда-то с юга. Дело не знают, но, похоже, бандиты...
     - Вас куда отвезти?
     - До перекрестка. Дальше я сам пойду.
     На перекрестке  старик  вылез  из машины  и поманил Кашкарбая  пальцем.
Сказал негромко:
     - Будьте осторожны с Кумисбаевым. И помоги вам Аллах.

     Примитивные  банды рэкетиров обычно сколачиваются на бытовой основе. То
в единый кулак для  набегов собьет в стаю ребят своего двора хулиган-оторва.
То в кодлу соберет одноклассников  бездельник и заводила, изгнанный из школы
за  неуспеваемость.  Беспутный   казашонок  Аю  собрал  и  сделал  бандитами
приятелей из ПТУ, которым после выпуска никто не предоставил работы.  Умелые
в  слесарном  деле огольцы  в  учебном  цехе  выковали  и  отточили ножи  из
подшипниковой стали, наделили друг друга звериными кличками: Бабыр - Гепард,
Жилан - Змея, Булан - Лось, Келес - Варан, и  превращение в матерых хищников
состоялось.
     Начали с  мелкого рэкета: обложили  данью старух,  продававших съестные
припасы пассажирам транзитных поездов на  железнодорожной станции. Набрались
опыта,  осмелели, пару раз отстегнули подачку начальнику линейного отделения
милиции майору Ахтаеву, потом взяли его на содержание - и пошло, поехало...
     Кумисбаев  был одним из  тех  предпринимателей,  из чьих доходов  банда
посасывала  совсем немного  -  геологических  работ  своими  силами  великий
Казахстан почти не вел и геологию  не финансировал,  а из ничего ничего и не
высосешь.  Но когда наклюнулась солидная сделка и запахло тысячами долларов,
пройдошистый  геолог  решил   потрудиться  над  денежной   жилой  по  полной