провели  внезапный  рейд  своих  войск  на
территорию   Ирака  для   уничтожения   химического  арсенала  в  Хамишейхе.
Хранилище, в  котором находилось большое количество  боеприпасов, начиненных
нервно-паралитическими газами зарином и циклозарином, было взорвано.
     Президент многозначительно посмотрел на Орлова.
     - Все так, Владимир Васильевич, - поняв его взгляд, подтвердил Орлов. -
Вот только Пентагон  до  сих  пор не может  отмыться от содеянного.  В  ходе
операции  ее  участники  подверглись  воздействию  ядовитых  веществ.  Число
пострадавших свыше ста тысяч человек.
     - Есть  и  другие  прецеденты,  -  вдруг заупрямился Кашлев. - В апреле
семьдесят девятого года  французы должны  были  поставить Ираку оборудование
ядерного  реактора  для  производства  расщепляющихся  материалов  в военных
целях.  Для отправки  получателю  сборку доставили  во  французский порт  Ля
Сиен-сюр-Мер. С целью  ликвидации  реактора  "Моссад"  направила  во Францию
спецгруппу  из девяти человек.  Они взорвали  реактор прямо  на  погрузочной
площадке. В июне восемьдесят первого года четырнадцать израильских самолетов
F-16,  обойдя систему ПВО  Иордании, вошли в воздушное пространство Ирака  и
нанесли  удар  по  ядерному  центру под  Багдадом.  Был  полностью уничтожен
реактор "Озирак" французского  производства, аналогичный тому, что подорвали
в Сиен-сюр-Мер. Так что, Алексей Яковлевич, прецеденты существуют.
     - Хорошо, на этом закончим, - сказал президент. - Я услышал ваше мнение
- это главное. Сегодня мы  вряд ли сможем что-то  решить. Поэтому я даю  вам
сутки на размышление. Генеральный  штаб  на всякий случай  проработает  план
мобильной  и  скрытой  операции.  Инделовцы  пусть  подумают  над  тем,  как
обосновать международными нормами наши действия.

     К восьми вечера следующего дня  Кашлев привез в  Кремль разработанный в
Главном оперативном  управлении  план военной  операции с  десантированием и
захватом участка местности в глубине территории иностранного государства.
     Опытный политик, Кашлев,  чтобы не брать на себя всю ответственность за
явную  авантюру,  поручил  доложить  разработку  Генштаба  одному  из  своих
заместителей - генерал-полковнику Валерию Мандилову.
     Под наблюдением Краснова  в  кабинет  президента внесли  и  повесили на
штативе  отлично  вычерченный  план  возможных  действий  войск  с  красными
стрелами возможных ударов и  красными  овалами, обозначавшими  места высадки
десанта.
     Послушать  доклад пришли  президент  и  секретарь  Совета  безопасности
Петров.
     Генерал  Мандилов,  держа  в руке  указку,  подошел  к плану.  Он  явно
испытывал  приступ  полководческого  вдохновения.  Генерал  думал,  это  его
звездный час. Люди, которым он докладывает, не экзаменационная комиссия. Это
руководители государства, принимающие  решения, определяющие  судьбы войны и
мира, а главное, выдвигающие отличившихся на более высокие должности.
     Точно  так же,  как он  сейчас,  всего несколько  лет  назад  начальник
Генерального штаба доложил президенту в этом же кабинете замысел марш-броска
российских военных из Боснии в Косово. Все штабы НАТО вздрогнули, а политики
встали тогда на уши. Мир ахнул от дерзости русских: одни от восторга, другие
от возмущения.
     Еще работая  с группой своих сотрудников над  картой, генерал  Мандилов
пытался  построить схему  действий  так,  чтобы она своей простотой  и мощью
произвела   впечатление   на  руководство  государством.  Крутость   замысла
подчеркивали   красные  стрелы,  сжимавшие  узкий   пятачок  горно-пустынной
местности.
     Указка скользила по листу, очерчивая перспективы победы.
     Докладывая наметки Генштаба  президенту, Мандилов чуть  не захлебывался
от счастья. Он был уверен, что стоит у истоков  какого-то серьезного дела, и
надеялся войти в историю. Он сыпал звучными армейскими понятиями.
     - Предполагаемый  расчет сил... Два  парашютно-десантных  полка полного
штата...    Средства    усиления...    Тыловое    обеспечение    операции...
Горюче-смазочные материалы... Организация питания войск, подвоз продуктов...
Планируемый уровень потерь... убитых, раненых... Потребность в развертывании
полевого госпиталя...
     Мандилов изложил  замысел захвата местности, прочертил указкой на карте
красивую  концентрическую фигуру,  сомкнул пятки, лихо бросил указку к ноге,
как солдат карабин.
     - Доклад окончил.
     Президент поначалу записывал цифры, которыми жонглировал генерал, потом
оставил это занятие и стал рисовать на бумаге какие-то зигзаги и окружности.
В уме крутился вопрос, но его мысль предугадал Петров.
     -  Евгений Иванович, - голос секретаря Совета безопасности  прозвучал с
вежливой отчужденностью, - во сколько может нам обойтись такая операция?
     Кашлев, прогремев отодвигаемым креслом, встал:
     - Такого рода расчет, Сергей Ильич, будет сделан сразу, едва мы получим
реальную привязку к месту проведения операции.
     - И все  же, Евгений Иванович,  каким  может  хотя  бы  приблизительный
порядок цифр?
     Теперь уже вопрос задал президент.
     - Расходы будут складываться из многих статей. Это стоимость переброски
войск  в район сосредоточения по железной дороге  или  автотранспортом,  - в
зависимости от удаленности гарнизонов.  Далее, переброска десанта  из района
сосредоточения в  зону боевой  операции.  В  общую  сумму  войдет  стоимость
горюче-смазочных материалов, цена  подвоза их в район действий для замещения
израсходованных  запасов.  Расход   боеприпасов.  Амортизационные   расходы,
связанные с эксплуатацией  техники, ремонт поврежденной и списание возможных
безвозвратных потерь...
     Президент  сидел, плотно сжав губы, и крутые желваки вздули тонкую кожу
на бледных щеках.
     Начальник Генштаба  раскрывал ту невидимую часть военной жизни, которую
почти  никогда  не  затрагивает  пресса,  не  вспоминают  генералы  в  своих
мемуарах.
     Обычно боевые действия воспринимаются обывателем как марш-броски войск,
атаки,  стрельба, наступления и оборона. У  образцового патриота, смотрящего
фильм  о  войне,  могучая лавина наших войск,  неудержимо рвущихся вперед на
врага  -  летящие самолеты, гремящие  огонь и  извергающие  металлом  танки,
завывающие залпы систем реактивного огня, - вызывают подъем гордости за свою
армию. И почти ни у  кого в такой момент не  возникает мысль,  что они видят
огромный  вентилятор, выдувающий из  казны в пространство колоссальные суммы
денег.
     Об этом не  задумывается и сытый, благожелательно настроенный к  власти
отец,  чей сын  уже  отслужил в  армии  и  не  подвергает  себя  смертельной
опасности на дорогах боев. Убивают других - меня это мало касается.
     Между тем война касается всех.
     Летят самолеты  - потоки  молочно-белой инверсии выплескивают в  никуда
невыплаченные   пенсии,  пособия,   дополнительные   возможности   повышения
минимальной зарплаты.
     Гремит  артиллерия  -  и  сгорают  в  огне  реактивных  залпов  будущие
инвестиции  в  промышленность и сельское  хозяйство, в  дорожное и  жилищное
строительство.
     Ползут танки, едут самоходки - и бесконечной  лентой  гусениц  вместе с
ними движутся вверх цены на бензин и солярку.
     Президент усилием  воли  отогнал от  себя тяжелые размышления. Легонько
пристукнул по столу ладонью, привлекая к себе внимание.
     - И все же, Евгений Иванович, каков возможный порядок цифр?
     - На  вскидку?  В пределах  сорока-пятидесяти миллионов.  Конечно,  при
самых благоприятных условиях.
     Президент встал.
     - Генерал Мандилов, вы свободны. Вы, Евгений Иванович, останьтесь.
     Когда дверь за докладчиком закрылась, президент спросил:
     -  Он  у  вас  всегда  такой,  Евгений  Иванович?  Планируемый  уровень
потерь...  Готов организовать  мировую войну с энтузиазмом курсанта третьего
курса. Ни политических оценок, ни предупреждений  о возможных  последствиях.
Полководец Мальбрук. Чем и когда он командовал?
     - Окончил Высшее общевойсковое командное училище.  Командовал  взводом.
Был переведен  на  комсомольскую работу. Затем был корреспондентом  окружной
военной  газеты.  Переведен  в  Генеральный штаб.  Служил.  Окончил Академию
Фрунзе.   Назначен   офицером-направленцем   Генштаба.    Окончил   Академию
генштаба...
     -  Блестящая  карьера  для  военачальника в звании  генерал-полковника.
Блестящая,  -  президент  повернулся  к  Петрову. - Давайте  договоримся.  И
воспримите  это как приказ. Здесь  мне должны  докладывать оперативные планы
только офицеры и генералы, прошедшие должности командиров  полков и дивизий.
Командир комсомольского взвода  слишком большой специалист, чтобы мы тратили
на него время. Планируемый уровень потерь...
     - Привычка, - сказал Кашлев.  - Он уже который год докладывает прессе о
потерях в Чечне.
     Президент пристально посмотрел на Кашлева:
     - Хорошо, Евгений Иванович,  как вы  сами относитесь  к тому, что здесь
было предложено вашим замом?
     -  С  военной точки зрения план составлен в  оптимальных параметрах.  В
этом я ручаюсь. Работали над ним толковые операторы.
     - Значит, вы за?
     - Нет.  Если  вами  будет отдан приказ, я откажусь его выполнять. И  не
потому,  что дрожу  за свое положение или боюсь ответственности. У  операции
при любом  ее исходе результат будет отрицательный.  И весь удар придется по
авторитету  президента  страны.  Последствия  этого трудно прогнозировать. В
подобных условиях я обязан доложить это вам, Верховному главнокомандующему.
     - Хорошо, Евгений Иванович, - президент рассмеялся. - Будем считать, ты
прикрыл меня грудью под огнем. И вот  еще  что. Все бумаги Мандилова по этой
теме необходимо  уничтожить. Все, вплоть до рабочих тетрадей  исполнителей с
черновиками   и  предварительными   расчетами.  Без   составления  актов.  В
присутствии офицера контрразведки.
     - Сделаем.
     - Проконтролируй  сам. Будет не очень приятно узнать  лет через десять,
что  какой-нибудь  беглый подлец Резун  написал книгу  о том, что мы с тобой
собирались завоевать Казахстан.
     Кашлев понял - президент проговорился,  но сделал вид, будто не обратил
внимания на этот промах.

     После отъезда военных президент и Петров остались вдвоем.
     - Итак, - сказал президент, - военный  вариант мы  отбросили.  Как  ты,
Сергей,  смотришь  на  то,  чтобы подключить  к делу  спецслужбы Казахстана?
Может, подработаем такой вариант?
     - Нет, Владимир Васильевич. Категорическое нет.
     - Что ты вдруг так уперся?
     Президент  действительно  удивился.  Петров  обычно  старался  сгладить
острые углы и никогда вот так с ходу  не говорил "нет". Ему была свойственна
необыкновенная  дипломатичность.  "Да,  Владимир  Васильевич,  но..." -  это
обычная форма возражения, которую президент слышал от Петрова.
     - Казахстан не та  страна,  с которой можно  вести  переговоры по  этой
теме. Если там узнают об устройстве, они затянут переговоры по крайней  мере
на  месяц-два. За  это  время шахту  раскопают,  и самое  большее,  что  нам
останется  - пустой чемоданчик.  А устройство окажется в руках тех,  кто его
жаждет. Только не бесплатно, а за большие деньги. Самую большую долю отвалят
Папе...
     Президент пошевелил губами, словно пробовал что-то на вкус:
     - Ты это... скажи... меня тоже кто-нибудь называет Папой?
     Петров отрицательно качнул головой:
     -  Что  вы,  Владимир  Васильевич.  Папа,  а  точнее,  Ата -  это титул
Султанбекова.
     - Ладно, оставим. Так что же делать?
     -  С  ходу  не  решить.  Надо   ситуацию  просчитать  со  всех  сторон.
Определенно  одно  - с казахами вести разговор равносильно потере изделия. В
службе безопасности  Астаны идет острая подковерная борьба клановых связей и
пристрастий.  Взаимодействия в  вопросе  ликвидации  изделия  не  получится.
Президент Папа  не  архангел  Джабраил  с пальмовой  ветвью над  Центральной
Азией. Это практичный и предельно циничный ученик советской партийной школы.
Он делает  все, чтобы удержаться у власти.  Он  вынужден балансировать между
кланами и свои  решения  не  навязывает  сверху, а вписывает в  существующую
ситуацию.
     -  Но   он  легко  поймет,  какой   резонанс  вызовет  потеря  ядерного
устройства.
     -  И  что?  На  границе  с  Узбекистаном  уже  перехватывали грузовик с
ядерными компонентами.  В Баку задержали самолет  с партией  МиГов,  который
летел  из Казахстана в  Корею  с  официально оформленными  документами.  Чем
кончилось?  Замминистра обороны и начальника генштаба отдали под суд. Одного
из  исполнителей сделки открыто ликвидировали. А с Папы как с гуся вода.  Мы
хотим еще раз проколоться?
     Президент  то ставил карандаш вертикально, то укладывал его плашмя. Сам
того не замечая, Петров рисовал государственные порядки  у ближайших соседей
настолько  ясно,  что  они  выглядели  списанными  с  российских.  Допускать
развития мыслей в этом направлении не хотелось. Еще Сталин предупреждал, что
исторические аналогии в политике крайне опасны.
     -  Хорошо,   окончим,  -  прервал  президент  Петрова.  -  Что   можешь
предложить?
     - Разрешите, я встречусь с Барышевым. Прямо сейчас. И мы подумаем.
     - Добро, действуй.

     Вызывать Барышева к себе Петров не стал. Это бы привлекло к вызову куда
больше внимания, чем  его  собственное появление  на Лубянке. Там к  визитам
такого рода привыкли и относились к ним спокойно, по-деловому.
     О  сути предстоявшего разговора Барышев знал, и Петров  сразу взял быка
за рога.
     -  Алексей  Федорович, каким образом Назаров  оказался в  курсе  планов
"Пламени Джихада"?
     - Насколько я знаю, исламисты предложили  ему возглавить буровые работы
в зоне Мертвого Лога. Рекомендации ему дали  те,  с кем он совершил рывок из
Туркменистана. Объяснили, будто  собираются искать сокровища  Тамерлана.  Но
Назаров  сумел выяснить,  что  речь  идет  о  "портфельчике".  И  тогда  он,
изобразив  согласие поработать  за  хорошие  деньги, отпросился в  Москву  с
желанием  в  Азию больше  не  возвращаться.  Одновременно  счел  необходимым
поставить в известность правительство.
     - Почему  он  пошел  в Минатом,  а не к  тебе,  в ФСБ,  или в  приемную
президента? Это было бы куда логичней, разве не так?
     - В  ФСБ ему путь был заказан. Он вовсе не дурак и опасался,  что к нам
мог поступить запрос из Ашхабада. Что касается приемной, он понимал, что там
его могли  принять  за  психа  или  сплавить либо к  нам, либо в психушку на
освидетельствование.
     -  Хорошо,  я  вот  о  чем. Пришлось  доложить президенту,  что  методы
воздействия на ситуацию  с привлечением спецслужб Астаны принять невозможно.
Ты согласен?
     Барышев склонил голову и положил ладонь на шею:
     - Вот где у меня сидит эта Сатана!
     - Хорошо, подскажи выход.
     - Что,  если предложить дело  самому Назарову?  Пусть вернется  назад и
нанимается буровым мастером. Пусть экспедиция идет в назначенное место. Если
пытаться  создавать  им  помехи,  это,  как пить  дать,  повлечет  за  собой
раскрытие сути поисков.  Лучше не мешать  и бурению. Только  надо отработать
три блока  вопросов.  Первое,  как привлечь к  делу  Назарова. Второе, каким
образом  физически  уничтожить "портфельчик"  в  процессе  бурения.  Третье,
разработать информационную версию на случай  раскрытия или провала операции.
Вешки для этого надо расставить заранее.
     - Не знаю, насколько реально, но выглядит заманчиво. Правда, привлекать
к спецоперации дилетанта... Ты понимаешь, какой это риск?
     - Понимаю, но лучшего не придумаешь.
     - Вот что,  Алексей. Возьми Назарова на себя.  Прощупай,  насколько  он
пригоден  к  делу.  Ну,  а  помочь  ему  понять,   что  надо  согласиться  с
предложением, думаю, у тебя аргументов хватит.
     - Не думаю, что мне надо этим заниматься лично...
     -  Я  имел в виду  твое ведомство. Найди хорошего психолога.  Пусть  он
поработает. Потом оценим перспективы всего плана.

     За Андреем в Акуловку ранним утром из Москвы приехали Черных и Лысенко.
Зашли  во двор дома  Назаровой. Хозяйка сразу узнала гостей, которые недавно
спрашивали  у нее  о возможности снять  на  лето  дом.  Но в этот раз они  и
держались, и  говорили  по  другому, начав  с  того,  что продемонстрировали
служебные удостоверения сотрудников ФСБ.
     - Андрей Иванович,  мы за вами,  - сказал Лысенко вышедшему на  крыльцо
Назарову.
     - С вещами? - спросил Андрей, сразу оценив обстановку.
     -  Что  вы! - всполошился Лысенко. - Ни в  коем  случае! Просто с  вами
решил побеседовать генерал Травин. Чтобы не затруднять вас - туда и  обратно
- машиной.
     Первым,  кто  принял  Андрея,  был  Федорчук.  Он  с  интересом оглядел
вошедшего к нему в кабинет Назарова и широким движением руки обозначил место
у своего стола:
     - Садитесь, Андрей Иванович.
     - Разве  я  еще не сижу?  -  спросил Андрей со всей  язвительностью, на
которую был способен.
     - Что, очень хочется?
     -   Нет,   но  всегда  следует  ясно  представлять  свое   положение  в
пространстве.
     -  Тогда успокойтесь, вы пока не сидите.  Более того,  вас пригласили к
нам, чтобы предупредить о сложности ситуации, в которой вы находитесь.
     - В смысле?
     - Вы знаете, что на вас готовилось покушение?
     Федорчук сказал и с  явным интересом стал наблюдать,  как воспримет его
слова Назаров. Полковник  считал  себя  физиономистом  и  многие  заключения
строил на том, нравился ему собеседник или нет.
     - Да,  читал, - ответил Андрей  спокойно. - Уже и не помню  где. Скорее
всего в "Нью-Йорк таймс". Ирландские террористы, верно?
     Полковник терпеть  не мог острословов. Он искренне верил, что его форма
и  особенно  служебное  положение  сами по  себе  должны  вызывать  у  людей
серьезное  настроение  и чувство ответственности. Ну, не обязательно,  чтобы
они  отдавали  при встрече  с ним  честь,  однако  от  глупых  шуток  должны
воздерживаться.  Между собой пусть шутят  сколько  угодно,  в  конце  концов
демократия, но в присутствии должностного лица извольте...
     -  Я  вас серьезно спрашиваю,  господин Назаров, полковник  раздраженно
повысил голос. - Вы знали о...
     -  Простите, как вас зовут? - Андрей  перебил  полковника, и тот на миг
так и остался со ртом в виде буквы "о".
     Оправившись от неожиданности, ответил:
     - Полковник Федорчук. Или просто полковник. Этого достаточно.
     - Полковник - это для подчиненных. У вас есть имя-отчество?
     -  Мы не  на  мальчишнике,  Назаров.  Здесь  официальное  учреждение  и
извольте...
     - Хорошо, изволю. Что дальше?
     -  Меня  интересует  следующее.  Вы  сообщили...  -  Федорчук  замялся,
стараясь  решить, как сформулировать  тезис  о  том,  кому  Назаров  сообщил
сведения, которые  вдруг  так  всех всполошили.  Подумал и  облек  вопрос  в
нейтральную форму. -  Вы сообщили руководству страны важные факты. Это  дает
мне основания  надеяться,  что  вы станете активно сотрудничать  с  нами.  В
интересах нашей Родины.
     - Не стану.
     - Как это так "не стану"?!
     - Именно так, как  слышали. Не могу  понять,  какой реакции вы  от меня
ждали,  просто  полковник. Я что,  должен втянуть  пузо, - Андрей машинально
тронул  ладонью  подтянутый  спортивный  живот,  твердый, словно  гладильная
доска,  -  вытянуться  и радостно доложить:  "Готов  выполнить любой  приказ
Родины! Доверие оправдаю!" Так?
     Федорчук  смотрел  на  Андрея,  не  мигая,  и молча  крутил  в  пальцах
авторучку. Внешне он казался непробиваемым, но его следовало во что бы то ни
стало  пробить. Андрей  понимал:  полковник  сформировался  как  личность  в
советской системе, вырос и жил в центральной России, принял и пережил крутой
поворот социальных отношений, удержался на ответственной должности, но так и
не  смог уразуметь, что для каждого  человека  понятие Родина  подразумевает
нечто  свое, и для  тех, у  кого она после  распада государст