сили к  проделкам  черта, который, на зло  людям,  разорвал
землю когтями. Старики так и называли разлом - "Шайтан тырнак", что означало
"Коготь черта".
     Ульген-Сай был выбран  для проведения  подземных испытаний  портативных
ядерных  зарядов,  которые  значительно  позже  с  легкой   руки  болтливого
российского генерала получили название "ядерные чемоданчики".
     Объект для проведения "сессии"  готовили капитально.  Выбрали удаленное
от  троп  цивилизации место. Ограничили  до  предела круг лиц, допущенных  в
зону.  Затем  проходчики  специального  горнопроходческого отряда пробили  в
скальной стенке  каньона штольню, от  которой в глубинах массива под прямыми
углами проложили два штрека. В одном  из них  в специальной камере поместили
устройство  портативного  ядерного  заряда.  Во  втором  штреке  расположили
контрольно-измерительные  приборы.  Им  предстояло  зафиксировать  поведение
боевого заряда от момента взрыва до разрушения всех устройств, фиксировавших
физические  процессы  в ядерном заряде.  Потом  штольню забутили  и заделали
прочной железобетонной  пробкой. К  испытаниям  все  было готово, оставалось
только получить команду из Москвы. Но ее не последовало.
     Президент  Советского  Союза Горбачев, находясь в зарубежной поездке, в
болезненном  приступе  горячки  "нового  мышления"  пообещал  миру  навсегда
покончить  с ядерными  испытаниями.  Мгновенно из  Москвы во все точки,  где
готовились  эксперименты,  полетели  грозные  команды -  проведение  взрывов
прекратить.
     Испытания  свернули, финансирование их прекратилось, и заряд остался  в
глубине скал Ульген-Сая.
     Все это Аркатов прекрасно знал: в те времена он был простым начальником
отдела министерства, за испытания  не  отвечал и то,  что  произошло, его не
касалось.  И вот теперь проблема грозила упасть на него всей своей тяжестью,
и еще неизвестно, чем могла  кончиться министерская карьера, если не принять
срочных и действенных мер.  Но  каких? Казахстан -  суверенное государство и
подступаться  к проблеме  без совета  с  министром  иностранных  дел значило
опасно себя подставлять.
     К  счастью,  чиновничий  аппарат выработал  немало  уловок, позволявших
смягчать степень своей вины, а порой вообще перекладывать тяжесть решений на
других. Надо только доложить президенту о том, что может случиться...
     Однако и такое решение принять не  просто. Начальство всегда запоминает
тех, кто  приносит ему плохие вести.  Раньше за них  гонцам  рубили  головы,
теперь кара бывает другой, но избежать ее порой все равно нельзя.
     Аркатов  стоял  перед  трудным выбором. Не сдержался  и  позволил  себе
сорваться: хотелось, чтобы хоть кто-то прочувствовал его тяжелое положение.
     - Вы понимаете, с чем пришли ко мне? - спросил он Андрея.
     - Понимаю.
     - Ни хера ты не понимаешь,  Назаров! Ровным счетом  ни хера. -  Министр
неожиданно перешел на "ты". Голос его стал нервным, занудливым. - Вот скажи,
что мне теперь делать? Ты с себя груз  сбросил, патриот херов. Видите ли, он
честен и чист, а вы теперь расхлебывайте сами. Так?
     Андрей  такого  тона  в  разговорах  с  начальниками,  даже  со  своими
непосредственными,  не  терпел  никогда.  Ко   всему  министр  не  кутакбаши
туркменских песков, и он ему  присяги верности  не приносил. Права  говорить
так  с посторонним человеком  у министра не было, а позволять ему продолжать
разговор в  том  же  духе  означало такое  право дать. Андрей встал. Свирепо
воткнул окурок сигареты  в  хрустальную пепельницу и  оттолкнул  ее от себя.
Оперся руками о стол.
     - Ни хера ты сам не понял, начальник. Расхлебывать все это вы должны по
положению. И не потому, что об этом стало известно от меня.  Кашу заваривали
здесь, в этом доме, в этом кабинете. Разве не так? И хером погонять будут не
меня. И потом даже министр к незнакомому человеку должен обращаться на "вы".
     Аркатов не скрыл раздражения:
     - Ты что такой чувствительный? Я к тебе на ты как к коллеге...
     - Хорошо, тогда взаимно. Не знаю, как тебе это понравится.
     - Переживу, - усмехнулся Аркатов, хотя к разговору  в таком тоне не был
готов. Он давно привык обращаться к своим сотрудникам на "ты", а тем перейти
на ту же ступень общения не позволяло ни воспитание, ни служебное положение.
     - А теперь ответь, почему тебя принесло сюда, почему не пошел в ФСБ?
     - А  ты  подумай сам, Аркатов.  Подумай.  На  кого  покатят бочку, если
Ульген-Сай растрясут, достанут оттуда портфельчик и рванут его где-нибудь  в
Европе или, скорее, в Израиле. Может такое случиться? - Андрей не стал ждать
ответа. -  Может,  и  еще  как.  Тогда с кого будет  спрос? С тебя, господин
коллега. И спрашивать будут именно дяди из ФСБ и прокуратуры. "Доложите нам,
гражданин бывший министр, как такое могло случиться?"
     -  Ладно, заткнись. Я все это и без тебя знаю. А  теперь скажу, чего не
знаешь ты. Гражданин Назаров пришел ко мне в  уверенности, что министр - пуп
земли. Махнет рукой,  и все  вокруг  забегают, проблемы начнут решаться сами
собой. Так?
     - Ну, не совсем так, но решаться будут.
     Аркатов раздраженно шагнул к окну. Остановился, глядя в него и  заложив
руки за спину.
     - Как ты думаешь, почему у моей шляпы такие широкие поля? Мода?
     - Должно быть, и так.
     - А вот хрен тебе!  Большие поля, чтобы я поменьше глядел вверх, а если
подниму глаза, то  видел бы не больше, чем  мне дозволено.  Вот,  -  Аркатов
показал на два телефонных аппарата, стоявших на отдельной тумбочке возле его
письменного стола. - Это трубка премьера, а это - президента. Услышу звонок,
знаю сразу, кто говорит. Но если мне припечет  задницу и я сниму  трубку, то
ответит не сам, а помощник. Сам трубку не берет. Не царское это дело.
     - Но секретарь, если надо, сразу передаст трубку шефу. Разве не так?
     - Передаст. Только я ему должен  буду изложить вкратце суть дела. Иначе
начальство тревожить не позволено.
     - Круто, - согласился Андрей.
     -  Теперь попробуй, позвони премьеру.  Думаешь,  он на себя  мой  крест
взвалит? На  хрен ему эта собачья радость! Много ты знаешь  дураков, которые
готовы расхлебывать чужие проблемы?
     - Имеешь в виду меня? - Андрей сразу понял недоговоренное.
     - А почему  нет? Тебя тоже.  Правда,  ты в этом деле шестерка, ко всему
удобно подстраховался. Короче, расхлебывать должен Аркатов.
     - Поставь в известность ФСБ сам.
     -  Все-то  ты  знаешь,  Назаров.   -  Аркатов  усмехнулся.  -  Тебе   в
телевизионные игры идти играть. Вопрос - ответ, и деньги в сумку.
     - Почему ФСБ не подходит?
     - По положению. О таких случаях я в первую очередь обязан информировать
президента. А уж  он потом  сам  решит, кому  и в каком объеме  нужно  знать
подробности. Ладно, кончили, я звоню.

     В  приемной президента  раздался чуть  приглушенный переливчатый сигнал
спецтелефона.  Впрочем,  среди множества  аппаратов правительственной  связи
нельзя было назвать ни одного, который не был  бы спецтелефоном. Но  этот со
своим особым голосом и, как заверяли специалисты, с абсолютной защищенностью
от  любого  подслушивания,  предназначался для  связи  с президентом  только
строго  ограниченного круга  лиц, да  и те  пользовались  им только в особых
случаях.
     Отработанным, почти  благословляющим  движением  руки,  каким  патриарх
подает  ее для целования, дежурный секретарь президента снял  трубку мягкого
салатного цвета.
     - Приемная. У аппарата полковник Краснов.
     Для  тех, кто пользуется  особо закрытой  аппаратурой связи, достаточно
было одной фамилии - секретарей президента  знали все члены правительства, -
но  инструкция  требовала  именно  такого  ответа, и  нарвись  секретарь  на
начальственный контроль,  он  мог бы  заработать нелестное  и  ненужное  ему
внушение.
     -  Роман  Андреевич,  здравствуйте.  Это  Аркатов.  Мне  нужно   срочно
поговорить с президентом.
     - Здравствуйте, Алексей  Адамович, - секретарь прекрасно знал министра.
Тот, как руководитель одного из стратегических государственных ведомств, был
включен  в список абонентов  спецтелефона под десятым номером  и  за  долгое
время почти не пользовался своей привилегией. - К сожалению, в данный момент
это вряд  ли возможно. Президент  беседует  с представителем  Международного
валютного фонда. Там же  премьер  и  министр финансов. После беседы  у  него
встреча с председателем Центробанка.
     -  Роман  Андреевич, Центробанк со всеми  его валютными резервами может
подождать. Дело чрезвычайное, и  президент должен меня принять. Надеюсь,  вы
понимаете.
     - Алексей  Адамович, прошу прощения,  -  чувствовалось,  что  секретарь
искренне опасается ломать расписание президента, всеми силами стараясь этого
избежать.  -  Может быть,  я могу доложить президенту ваш вопрос? Это займет
несколько минут. Потом он сам назначит вам встречу.
     -   Роман   Андреевич,  я  выезжаю.  Чтобы   не   подставить  Владимира
Васильевича,  сделайте все,  чтобы  он меня принял.  И  предупредите  службу
охраны, что я к президенту.
     Аркатов  положил трубку  и  молча  посмотрел на  Андрея,  словно  хотел
сказать: "Теперь видишь, как такое бывает?" Но сказал другое:
     - Ты тут у нас побудь. Я вернусь, договорим. И не обижайся.
     Выйдя в приемную, Аркатов подозвал Катенина.
     - Виктор, - министр заметно нервничал,  - Назарова накормите обедом. За
мой счет. Дайте возможность отдохнуть. Надеюсь, меня надолго не задержат.
     Аркатов еще не выбрался  из потока машин  на улицах Замоскворечья,  как
зазвонил радиотелефон. Говорил президент.
     - Алексей  Адамович?  Я слушаю, -  по нескольким  словам было  непросто
определить  настроение  звонившего, но  Аркатову показалось,  что  президент
слегка   раздражен,  хотя  понимает,  что  по  пустякам  такой   вышколенный
государственный деятель, как Аркатов, беспокоить его не станет. - Что у вас?
     Президент хотел сказать  "у тебя",  чтобы подчеркнуть  расположение, но
Аркатов  академик и  лучше всего  выказать ему свое отношение в форме особой
вежливости.
     Аркатов   заранее  продумал   форму  и  стиль  сообщения  президенту  о
происшествии. Сделать это следовало так, чтобы не показаться  паникером, но,
с другой стороны, не позволить отложить встречу и разговор  ни на один час и
уж тем более на день. Обстоятельства не позволяли делать затяжку.
     - Возникла ситуация... нечто вроде Чернобыля.
     Вообще-то  в  разных   странах  для  чрезвычайных  ситуаций  приняты  к
употреблению  условные  слова  и  фразы,  описывающие   суть   происшествия.
Американские  летчики,  попадая в аварийную  ситуацию, бросают в эфир  фразу
"Мэй  дэй!",  которая  означает  беду  в  воздухе. Наши  военные  авиаторы в
подобных  обстоятельствах  говорили  "Прибой!".  Неприятности,  возникшие  с
ядерным оружием на борту самолетов и кораблей, американцы обозначают словами
"Броукн  эрроу"  - "Сломанная  стрела". Специальной  договоренности на такой
случай  у  Аркатова  с президентом не было, поэтому  он,  чтобы  подчеркнуть
важность сообщения, сказал "Чернобыль".
     И президент понял:
     - Поторопись, я жду.
     Президент ревностно  следил  за  состоянием ракетно-ядерного потенциала
страны.  Он знал  и понимал  силу этого  вида оружия в обеспечении  мирового
равновесия  сил  и  в  то  же  время  постоянно  ощущал  беспокойство  из-за
возможности  возникновения  техногенных катастроф, связанных с  недостатками
обращения и порядком хранения ядерных зарядов.
     Всего  несколько дней  назад президенту показали выжимку  из публикации
влиятельного американского  еженедельника. Автор эмоционально,  но не всегда
доказательно, утверждал,  что  существует  возможность утраты  Россией части
своих  ядерных боеголовок,  находящихся  в  специальных хранилищах.  Уже  на
следующий день президент потребовал от главнокомандующего ракетными войсками
подробного  доклада,  а специальные  группы Федеральной службы  безопасности
проверили режим  охраны и соблюдение технологии хранения ядерных боеприпасов
на  некоторых  базах. Панические писания американца  не подтвердились. И вот
звонок министра...

     Аркатов  вошел в приемную.  Удобно расположившись  в  кресле, держа  на
коленях  папку,  сидел председатель  Центробанка  Ащенко,  человек,  умевший
сохранять  собственное   достоинство,  легко  разгадывавший  хитрые  интриги
завистников  и не  проигрывавший  аппаратных игр.  Президент не всегда бывал
доволен  поведением  банкира,  но  верил,  что  тот  блюдет  государственные
интересы как свои собственные, а потому прислушивался к его советам.
     Увидев Аркатова, уверенно прошагавшего через приемную  к  президентской
двери, Ащенко привстал:
     - Алексей Адамович ...
     - Прошу  прощения,  Георгий  Кузьмич,  -  с места поднялся  Краснов,  -
Алексея  Адамовича срочно вызвал Владимир Васильевич. У  него спешное  дело.
Что-то международное.
     Банкир тяжело опустился в  кресло, бросил  взгляд  на часы,  сокрушенно
вздохнул:
     - У меня тоже нечто международное. Кажется, даже связано с долларами.
     Краснов  вежливо улыбнулся, принимая шутку Ащенко.  Он  хорошо понимал,
что чувствует банкир, график которого не менее плотен, чем у президента.
     Президент, заведенный непростым разговором о кредитах с представителями
Международного  валютного   фонда,  заметно  нервничал.  Быстрые   движения,
скользящее рукопожатие и первый вопрос:
     - Это серьезно?
     Сжато  министр  изложил  ситуацию  с "изделием",  оставшимся  на  чужой
территории, которым сейчас пытаются завладеть добытчики ядерного оружия.
     - Каково  состояние  изделия? - спросил президент озабоченно.  -  У вас
есть телеметрический контроль?
     - Владимир Васильевич... Это Казахстан...
     -  Все ясно. Там могут проходить неконтролируемые  физические процессы.
Так?
     -  В  принципе  -  да.  Надежда  на  то,  что  климатические  условия и
температура  в каверне остаются стабильными. Пещера герметически изолирована
от атмосферы. Первое  время  мы  следили за гидрологическим режимом.  Теперь
такой возможности нет.
     - Возможна коррозия конструкции?
     Аркатов отвел взгляд.
     - Мы можем только предполагать.
     -  Вот  и  предполагайте.  Например, к чему  может  привести  вторжение
посторонних лиц в камеру? Какие варианты?
     - Самые разные.  Свести  к нескольким основным трудно. Может  произойти
несанкционированный  взрыв  ядерного  устройства.  Это  самое неприятное  из
возможного. Затем  может произойти разрушение устройства из-за неосторожного
обращения. Произойдет радиационное заражение территории...
     Президент  нервно прошелся  по  кабинету,  размышляя.  Принял  решение.
Протянул Аркатову руку:
     - Спасибо, Алексей Адамович. Мы создадим комиссию, продумаем меры. Если
у вас возникнут предложения, немедленно сообщайте. А сейчас до свидания.
     Проводив министра, президент тут же пригласил помощника.
     - Роман Андреевич, с этого момента вы подключаетесь к операции, которая
замыкается на меня. Вызовите срочно себе замену  в приемную, переселяйтесь в
мой оперативный кабинет и отключите мой аппарат от приемной.
     -  Есть, - полковник Краснов  уже понял, что произошли события, сбившие
налаженный ритм работы президента.
     -  Дальше.  Вы не имеете права вести  с кем-либо разговоры по вопросам,
которыми  нам  придется заниматься. Вы  будете  знать всех, кто подключен  к
операции. Поскольку исполнители замкнуты на конкретные вопросы, вы не должны
в какой-либо форме  информировать их о  задачах, которые решают другие члены
команды.  Учтите,  в  силу обстоятельств у  вас  не  будет  смены  до  конца
операции. Обустраивайтесь в комнате отдыха оперативной группы.
     - Есть. Я понял, Владимир Васильевич.
     - Теперь извинитесь перед Ащенко. Скажите, что я знаю важность проблем,
которые он  хотел обсудить,  и все же вынужден перенести разговор, чтобы его
не комкать. На  всякий случай предупредите тех,  с кем назначены встречи  на
завтра  о возможности  их переноса  и даже  отмены. Да, еще. Дайте  указания
пресс-службам,  моей  и правительства, службам  по связям с  общественностью
Минатома немедленно информировать вас о тех, кто проявит интерес к получению
сведений  о   разработке   и  существовании  портативных   взрывных  ядерных
устройств. В  качестве обоснования такого  интереса могут быть  использованы
известные высказывания хасавюртовского генерала о ядерных чемоданчиках. Есть
вопросы?
     - Да. В какой мере можно информировать руководство вашей администрации?
Конечно, если у них возникнут вопросы.
     - Ни в какой. Это их не касается. У вас все?
     - Так точно.
     -  Тогда сразу  и приступайте. Пригласите ко мне Петрова. Срочно. Пусть
бросит все другие дела.

     Виктор  Катенин вернулся в кабинет. Сел за стол. Ослабил узел галстука.
Посидел, подумал. Надавил кнопку переговорника:
     - Рита, будьте добры, стаканчик чаю.
     Когда через пять минут миниатюрная дамочка  строгого преподавательского
вида со скромной прической и в узких прямоугольных очках пришла  и поставила
чай,  Катенин ловким, хорошо  отработанным движением обхватил ее за ягодицы,
туго обтянутые черной юбкой, и привлек к себе.
     Бледные  щеки  секретарши  мгновенно  порозовели,  за   стеклами  очков
вспыхнули голубыми искрами округлившиеся глаза.
     - Вик, ну не сейчас же, - шепнула она томно, хотя на всякий  случай тут
же прижалась животом к его бедру.
     Катенин ласково шлепнул ее ниже спины.
     - Хорошо, иди!
     Когда Рита вышла, он взял с блюдца стакан, отпил  глоток  горячего чаю.
Отставил стакан. Подумал, поглаживая лоб. Снял трубку.
     - Вячеслав Маркович? Ты занят?
     Он звонил  офицеру Федеральной  службы безопасности Карцеву, с  которым
сотрудничал в качестве добровольного помощника, то есть был, как  говорят  в
среде неблагодарного народа, его тайным осведомителем.
     Сведения, которые  сообщил  Карцеву  помощник министра,  тот  сразу  же
доложил начальнику управления генерал-лейтенанту Травину.

     Секретарь  Совета безопасности  Сергей  Ильич  Петров вошел  в  кабинет
президента  с  видом  встревоженным  и  озабоченным.  Президент кивнул  ему,
показывая глазами, чтобы тот сел, а сам продолжал ходить по кабинету.
     -  Сергей,  отложи  на  время  абсолютно  все. В первоочередном порядке
займись новым делом. Вот на столе мой диктофон. Прослушай запись. Это беседа
с Аркатовым. Сразу дай задания службам. Внешней разведке подготовить справку
по боевой исламской организации "Пламя Джихада", раз. ФСБ собрать сведения о
Назарове,  который  сообщил Аркатову о  планах  исламистов. Самого  Назарова
возьмите  под наблюдение.  Придется  его  поберечь.  Не  раскрывая  существа
вопроса, дай задание в Генштаб Кашлеву прикинуть план армейской диверсионной
операции в  районе Мертвого Лога. Вчерне изложи ситуацию. Места операции  не
называй. Дай  вводную,  что  действия  будут  проходить  в  пустынно-степной
местности.  Нужно  как  можно  меньше  шансов оставить для  утечек.  Попроси
министра иностранных дел Орлова, чтобы лично  просчитал, какие международные
осложнения возможны в  случае  неудачи  военной  операции. И  еще, прослушав
пленку, реши, что я упустил.
     - Когда это нужно?
     - Еще вчера, но придется подождать, когда ты прослушаешь пленку.
     - Понял.

     Приехав  в  Москву,  Кашкарбай  с  вокзала  отправился на Ленинградский
рынок.  Походил   по   рядам   крытого   павильона,  полюбовался   развалами
разноцветных фруктов, искусно выложенных в икебаны  продавцами, осмотрелся и
подошел к  молодому азербайджанцу, который, похоже, ничем не торговал, но то
и дело давал указания другим торговцам.
     - Здравствуйте, уважаемый! Мне нужен Максуд.
     Азербайджанец напрягся, лицо словно окаменело.
     - Какое у вас дело? - спросил он, подозрительно оглядывая узбека.
     -  Аллах расписал все наши дела наперед, -  ответил Кашкарбай. - Дол