программе. Он переговорил с главарем  рэкетиров Аю,  и они ударили по рукам.
Если  покупатели выложат  наличные, а  они  должны были привезти их с собой,
ребята  Аю  забирали  деньги целиком. Директор  получал не половину, а сорок
процентов, поскольку товар без оплаты покупателям он не отдавал.
     Перспектива  аферы  выглядела  крайне  радужной,  и  все  ее  участники
раскатали губы в ожидании жирного навара.
     Не  знали они  лишь одного.  Часто беспечные рыбаки, закидывая сеть  на
сома, вытаскивают в ней зеленую лягушку.
     Вечером за ужином  Иргаш затеял  разговор о завтрашнем  дне. Заканчивая
трапезу, он губами снял с вертела большой, хорошо прожаренный кусок баранины
и стал медленно жевать. Прожевал, потянулся за пиалой, в  которую ему налили
гранатовый  сок.  Звучно  отхлебнул.  Вытер  губы  полотенцем,  лежавшим  на
коленях. Повернулся к Андрею:
     - Мастер, как  тебе нравится  наш продавец? Хочет он  нас обмануть  или
нет?
     - Если продавец не хочет обмануть покупателя, значит, ему нечего делать
в торговле. Русские  говорят, что на базаре  всегда  есть два  хитреца. Один
норовит подороже продать, другой купить все по дешевке.
     Иргаш понимающе улыбнулся:
     - Я не о  том. Не кажется тебе,  что он намерен совершить  хитрость? Мы
привезем деньги,  по дороге нас  ограбят,  и мы  не сможем оплатить покупку.
Может такое быть?
     - Может, но кому это выгодно?
     - Тем, кому нужны деньги. А таких, как ты знаешь, здесь полным-полно.
     - Мне тоже нужны деньги.
     Андрей прекрасно понимал, что обсудить  свои сомнения Иргаш мог с любым
из  своих  приближенных, и  в первую очередь с Кашкарбаем. Причем обсудить с
большей для себя  и дела  пользой,  но  он  обращался к  человеку  пришлому,
который оказался в команде моджахедов по найму  и  должен  получить за  свои
услуги деньги.
     Впрочем, получит ли или нет - это писано на воде  вилами. Может, вместо
расплаты "зелеными"  Иргашу покажется проще рассчитаться с  русским пулей  -
маленьким  кусочком  металла,  сэкономив  во  славу  Аллаха  солидную  пачку
"курбаксов", как называл  доллары Кашкарбай. Это словечко вызывало у азиатов
особые  ассоциации. Бака  -  на  таджикском,  курбака - на  узбекском  и  на
казахском - лягушка. Зеленое противное существо. Курбаксы тоже зеленые, хотя
и вовсе не противные,  но выразить названием показное презрение к ним совсем
неплохо.
     Заводя  с  Андреем  разговоры на  разные  темы,  Иргаш  испытывал  его,
проверял, поскольку  именно  в мелочах,  в случайных  оговорках  чаще  всего
проявляется суть человека.
     -  Речь  не  о тебе,  - сказал Иргаш  и громко отрыгнул.  -  Ты  слыхал
разговор со стариком в  машине?  Он  ведь  открыто предупредил,  что  хозяин
связан с бандитами.
     - Простите, я не прислушивался.
     - Чем же ты был занят?
     - Думал о буровых машинах, которые видел.
     - Не о нашей безопасности?
     - Если  бы я был феррашбаши  - начальником стражи, -  тогда думал  бы о
бандитах.
     -  Ты прав, мастер, - сказал после небольшой паузы Иргаш. - Это хорошо,
когда человек думает о своем деле. Аллах любит трудолюбивых. Мы  постараемся
быть такими. И бандитам дадим окорот.
     - Это не вызовет трений с местными властями?
     -  Андрей,  ты  должен  понять:  здесь,  в  Азии,  мы  не  имеем  права
чувствовать себя гостями  и  чего-то бояться. На этой  земле мы представляем
новый, будущий  порядок,  который установим  на основе законов ислама, и те,
кто нас не уважают, должны бояться.
     После  ужина  Иргаш собрал  боевиков и приказал  взять  оружие. На трех
джипах они  поехали  к  базе Кумисбаева. Чтобы обезопасить  себя, надо  было
принять меры заблаговременно.
     Ворота базы уже были закрыты и, судя по всему, там никого кроме сторожа
не осталось.
     Оставив машины на  дороге в стороне  от  базы,  Иргаш взял с собой двух
боевиков и пошел не разведку. Сперва он прошел от ворот  до ближайшего угла,
повернул  направо и  двинулся  вдоль  забора. Метров  через сто ему пришлось
поворачивать  снова.  Зады огороженной территории базы выходили  на пустырь,
заваленный  металлическим  ломом  и  мусором.  За свалкой  виднелась  насыпь
железной дороги и линия телеграфных столбов.
     Пройдя шагов  сорок, Иргаш заметил, что в бетонной стене забора пробито
квадратное  отверстие.  Металлическая  арматура,  укреплявшая бетон изнутри,
выглядела аккуратно срезанной.
     Рачительные  хозяева базы заделали  отверстие  фанерой. Иргаш  потрогал
заплатку рукой, и она даже  от  небольшого  давления прогнулась.  Достаточно
было сильного удара, чтобы лаз открылся.
     Иргаш присел на  корточки и  стал внимательно рассматривать  землю  под
отверстием.  Будылья  сорняков,   густо  росших  вдоль  забора,  здесь  были
вытоптаны.  У подножия  стены  Иргаш  увидел остаток сигаретного фильтра. Он
отломил сухой  стебель  полыни,  согнул  его  и  импровизированным  пинцетом
подхватил окурок. Поднес  к носу, понюхал. Фильтр был  свежим настолько, что
не утратил острого запаха табака.
     - Они придут отсюда, - сказал Иргаш, подумав.
     Без труда открыв ворота, Иргаш расставил во дворе моджахедов по местам,
которые выбрал сам. Пришлось потаскать  по территории  старые ящики и пустые
железные бочки, чтобы создать во дворе удобные места для засад.
     -  Кто  стремится  сохранить  голову,  тот не  должен  предаваться  сну
беспечности, - объявил Иргаш  моджахедам, когда приготовления были окончены.
- Эту ночь мы проведем в ожидании.
     Ждать пришлось долго.
     В три часа стало светать. Наблюдатели, следившие за пустырем и дорогой,
периодически делали отмашку, показывая, что вокруг все чисто.
     В  шестом  часу  из-за дальних  гор выползло  солнце.  Иргаш  уже начал
сомневаться, появится  ли  вообще банда, чтобы присутствовать при расчетах с
господином Кумисбаевым.
     Однако  умение  ждать  оправдало себя.  В шесть пятнадцать наблюдатель,
следивший за пустырем,  заметил, как возле железной дороги остановились  две
автомашины. От них  через пустырь к забору базы по одному, по два потянулись
люди.
     Рэкетиры, взрастившие в себе уверенность в  безнаказанности,  шли через
пустырь,  переговариваясь  и  нисколько  не маскируясь.  Узбекский  мешок  с
деньгами должен был появиться  в  конторе  в  половине седьмого, так что  им
некуда было торопиться. А вот когда приедет, они его тряхнут так, что деньги
вывалятся не  только из кошелька, но  из всех  потайных загашников. В  конце
концов,  горячий  утюг  всегда найдется. Что-что,  а  трясти своих  клиентов
джигиты умели.
     К забору подходили по одному. Отодвигали в  сторону  фанеру и пролезали
внутрь...
     Там их и брали, не давая даже охнуть.
     Их было семеро. Ребята лет двадцати-двадцати  пяти. Все примерно одного
покроя: рослые, с  накачанными мускулами,  с крепкими  шеями.  Лица  у  всех
загорелые,  ничего не  выражавшие. Белые  рубахи,  довольно  чистые, а также
серые  изрядно  потрепанные   джинсы   были   явно   приобретены  в  лавочке
секонд-хэнда.
     Однообразие кончалось на вооружении.  Банда собирала арсенал где только
могла.  У одного  в руках  оказалась  курковая двустволка  - "тулка", у двух
других  двуствольные "ижи", но у  первого со стволами нормального заводского
размера,  у  второго -  обрез.  Еще  два бойца держали  в руках "мултыки"  -
старинные одноствольные ружья, должно быть, служившие их прадедам.
     Теперь все  семеро, в рубахах с закатанными рукавами, в тюбетейках плюс
президент геологического  акционерного  общества,  появившийся  чуть  позже,
стояли на коленях  тесной кучкой под прицелом трех автоматов. Они боялись, о
чем свидетельствовал острый запах мужского пота.
     На земле в пыли лежали их ружья.
     Иргаш брал ружья по  одному, переламывал стволы,  выбрасывал патроны из
патронников, потом, держа оружие за дуло, со всего маху хряпал прикладом  по
бетонному блоку. Отбрасывал обломки и брал следующее.
     Покончив с ружьями, Иргаш обратился к казахам с речью:
     - Вы совершили большой грех, мусульмане. Такой, что  трудно назвать вас
правоверными. Вы отступники. Вас развратило безбожие.  Вас  обуяла алчность.
Такое  требует наказания по шариату. И оно для  вас неизбежно. Начнем с вас,
господин президент геологического акционерного общества.
     - Я ни при чем, - голос президента звучал слезливо.
     - При чем, -  сказал Иргаш. - Начнем  с  того,  что живешь ты под чужой
фамилией. Пишешься Кумисбаем, а на самом деле ты просто Бокбай.
     Президент нервно дернулся. Слова прозвучали звоном пощечины. Кумисбаев,
если перевести фамилию на русский, звучит как Серебров, в то же время Бокбай
иначе как Говнюков не переведешь. - Теперь признайся, ты у них главный?
     Президент  испуганно  таращил  глаза,  обливался потом,  но в  ответ не
произнес ни слова.
     - Кара, проверь толщину шкуры у шакала.
     Кара вынул из  ножен большой  нож с наборной плексигласовой  рукояткой,
большим пальцем попробовал остроту лезвия,  плотоядно облизнулся и подошел к
Кумисбаеву. Легким движением подколол его в бок.
     Тот взвизгнул по-поросячьи, и это оскорбило слух мусульманина.
     - Сапсем как чушка, - произнес Кара, обращаясь к Андрею.
     - Так ты главный? - повторил вопрос Иргаш.
     - Нет, не я, амер... Не я...
     - А чья это банда?
     -  Они  просто  моя  крыша.  Вы понимаете, сейчас  без  защиты честному
предпринимателю не выжить. Мы боялись, вы нас обманете.
     - Так кто у твоей крыши начальник, ты, честный предприниматель?
     Кумисбаев молчал. Было видно, что он боится рэкетиров больше, чем своих
покупателей.
     - Кара, пощекочи его. И посильнее.
     Кара шмыгнул  носом и с пугающим оскалом замахнулся ножом. Второй тычок
пришелся в место, которое уже было помечено пятном крови на рубахе.
     Кумисбаев зашелся диким визгом.
     - Тихо! - заорал на него Кара. - Сапсем зарежу!
     - Кто? - повторил вопрос Иргаш.
     - Он!  -  президент  вытянул кривой палец  в  сторону тощего  казаха  с
редкими шерстинками усов под толстым носом.
     Иргаш  подошел  к   главарю,  оказавшемуся  в  середине   группы  своих
приспешников.
     - Встань!
     Тот поднялся на ноги, поднял голову и зло посмотрел на Иргаша:
     - Ты пожалеешь, если хоть кто-то тронет пальцем меня и моих людей.
     - Это серьезно? -  Иргаш резко  ткнул главаря  пальцем в глаз.  - И что
теперь со мной будет?
     Главарь взвыл от боли и ярости. Ему хотелось зажать больной глаз рукой,
но руки были связаны за спиной. Тогда он склонил  голову, пытаясь  прижаться
больным местом к плечу.
     - Как  его зовут?  -  спросил  Иргаш одного из  казахов,  стоявшего  на
коленях, и пнул его носком сапога.
     - Аю - Медведь...
     - Значит,  если я  застрелю  дикого зверя, то  имею право снять  с него
шкуру? Как ты насчет этого, Кара?
     - Гы-ы, -  прогудел Кара,  не скрывавший удовольствия,  и поиграл ножом
под носом у главаря.
     - Погоди, может, у него есть людское имя?
     - Есть, - поспешил на помощь Кумисбаев. - Он Нурислам.
     -  Нурислам?!  -  Иргаш  обернулся  к  Андрею.  - Скажи,  как это будет
по-русски?
     - Свет ислама, - перевел Андрей.
     -  Бокбай!  Ты  грамотный  человек.  Скажи,  может  разбойник,  который
посягнул  на  деньги,  которые призваны служить вере,  жить  дальше  с таким
именем? Может или нет?
     - Я не знаю, амер. - Кумисбаев впал в истерику.  Он знал, что даже если
в живых останется хотя бы один рэкетир, ему не жить. Его зарежут, застрелят,
задавят машиной, повесят, но никогда не простят.
     -  Умолкни! Скажи ты, Кара, какой  приговор вынесет суд шариата подлому
вору?
     - Отрубить руку, - ответил Кара и потер ладони, ожидая, что это поручат
сделать ему.
     -  Руку -  слишком сурово. Он  собирался  стрелять в воинов ислама? Это
нехорошо. Кара, сделай так, чтобы грешник не мог повторить ошибки.
     Кара схватил правую руку  Нурислама, вытянул, прижал к  забору и  резко
рубанул по его большому пальцу ножом.
     Хрясь!
     Андрей впервые в жизни услыхал треск разрубаемой живой кости.  И тут же
раздался дикий вопль, полный боли и ужаса.
     Молодой парень с нахальной мордой,  обычно глядевший на  людей, к груди
которых приставлял  ствол пистолета, с превосходством, вдруг понял  страшную
истину.  Ту,  которую  емко сформулировала  восточная мудрость:  "Не хвались
собственной силой, всегда найдется кто-то сильнее тебя".
     Сколько  раз Аю вершил расправу над  теми,  кто отказывался отстегивать
ему свои  кровные, трудом  заработанные  денежки, и  вот  теперь за  попытку
повторить много  раз  удававшийся  трюк,  ему  отбивали  охоту тянуть руки к
чужому добру.
     Аю с отрубленным пальцем  толкнули в угол забора, потом снова заставили
встать на колени. Кто-то швырнул ему замасленную тряпку.
     - Завяжи руку!
     - Давай следующего!
     К  забору подтащили еще одного казаха. Тот  всячески сопротивлялся:  не
переставлял ноги, кулем повис на руках тех, кто его тащил.
     Кара схватил парня за руку, оттянул большой палец и взмахнул ножом.
     Хрясь!
     Парень заорал так громко и так отчаянно, что все невольно вздрогнули.
     Воспользовавшись  секундным замешательством,  один  из пленных, до того
казавшийся испуганным  и сломленным, прыгнул  на Андрея, стоявшего у  ворот,
схватил  его  за горло крюком левой руки, в  правой тут  же сверкнуло лезвие
неизвестно откуда появившегося ножа. Он хищно оскалил зубы, приставил острие
к подбородку Андрея и закричал по-русски:
     - Дорогу! Или я его убью!
     По габаритам противник оказался мельче Андрея  и потому весь укрылся за
его  спиной, только из-за плеча выглядывала круглая голова с коротким черным
чубчиком и большими безумными глазами.
     - Не стрелять! - приказал Кашкарбай своим. - Пусть идет! Дорогу ему.
     Моджахеды  отодвинулись  от  ворот,  и  во  дворе  произошло  некоторое
движение.
     Андрей  понимал, что ничего  не  может  сделать. Предплечьем  противник
сильно  давил ему  на  горло, не позволяя нормально  дышать, а в  подбородок
колол острый нож. Так они вдвоем и пятились к двери.
     И вдруг нажим на горло ослаб, а нож зазвенел, упав на пол.
     Андрей рванулся из чужих рук, но они его уже и так не держали.
     Судьбу  неудачливого  рэкетира  решил  Кашкарбай.  Пользуясь  тем,  что
неожиданное движение людей по двору на миг отвлекло всех, он метнул нож.
     Широкое лезвие чуть скользнуло по правой щеке  Андрея и вонзилось точно
в левый глаз рэкетира.
     Придя в себя, Андрей подошел к  Кашкарбаю, который вытирал кровь с ножа
старой газетой.
     - Спасибо, Кашкарбай, - Андрей протянул ему руку.
     Узбек посмотрел на нее с безразличием и своей не протянул.
     - Не благодари.  Пока  ты служишь делу Аллаха,  я  тебя  защищаю. Будет
иначе, мне до тебя дела нет.
     Двух  отрубленных  пальцев  и  одного убитого  бандита  хватило,  чтобы
убедить всех остальных в бессмысленности вести сделку с  позиции силы. Иргаш
отсчитал  деньги  и передал их Кумисбаеву. Посмотрел на Аю, который все  еще
сидел в углу, стонал и тряс рукой.
     - Кто оплатит тебе бюллетень, решите сами.
     Погрузив   под  присмотром   боевиков   буровую  технику  на  трейлеры,
экспедиция оставила базу. Их никто не преследовал.
     В машине Андрей заговорил с Иргашем:
     -  Я  сожалею, эфенди, о происшедшем,  но  не  могу  не  заметить,  что
говорить о мусульманском единстве очень трудно.
     -  Вы правы, мастер.  Но  разве  мы  этого  не  предвидели? Разве меры,
которые были  приняты  заранее,  не помогли  осадить  этих  отступников? Что
касается  будущего,  то оно  потребует  от нас немалых  усилий.  Мы исправим
блудных сынов ислама, испорченных советским строем. Слава Аллаху, который не
оставил нам понятия демократии. Это выдумка неверных. Мы позаимствуем многое
у  талибов,  которые  быстро  и   эффективно  утвердили  законы  шариата   в
Афганистане.  Да,  будут жертвы, но цель их оправдывает. Люди быстро поймут,
что регулярно молиться куда полезнее, чем остаться без головы, что следовать
закону  проще, нежели попасть на  кладбище. Так все само собой и  встанет на
нужные места.

     Ранним утром, выехав из Туркестана, колонна двинулась  на северо-восток
в сторону Ачисая,  чтобы  по тесным  горным  дорогам через  хребет  Кара-Тау
прорваться в просторы пустыни Муюнкум и бескрайние степи Бетпак-Далы.
     Впереди  двигался  джип, в котором ехали Иргаш и четверо моджахедов  из
его  основной  боевой  группы.  За  ними  тянулись три  трайлера  с  буровой
техникой.  Между  вторым  и  третьим   ехал  джип  с  четырьмя  вооруженными
боевиками. Замыкал караван  еще один внедорожник. В  нем находился  Андрей и
боевик, которого он отобрал на роль рабочего буровой установки.
     Когда  колонна  свернула с главной  дороги и взяла  курс  в горы, шоссе
узкой лентой втянулось в  ущелье, которое с  обеих сторон  стискивали крутые
мрачные плечи скал.
     У  ближайшего поворота,  завидев издали  приближение  машин,  на осевую
линию, помахивая полосатым жезлом,  неторопливо  вышел милицейский офицер  в
ладно подогнанной форме.
     Застыв на середине дороги, лениво левой рукой вскинул жезл над головой.
Правую руку он держал на кобуре, висевшей на поясе у самой пряжки.
     Колонна притормозила и остановилась.
     Дверцы головного джипа распахнулись, Андрей не поверил своим глазам. На
дорогу  выскочили  четыре  моджахеда   из  команды  Иргаша   в  форме  армии
Казахстана, все  как один в офицерских  погонах, с  укороченными  автоматами
Калашникова в руках. Они  встали полукругом перед майором милиции. Тот  явно
не ожидал такого оборота, опустил жезл и снял руку с кобуры.
     Только потом из  машины наружу  выбрался Иргаш. Он был одет в  замшевую
дорогую куртку, в бриджи цвета хаки, в коричневые сапоги. В левой руке Иргаш
держал стек, которым то и дело постукивал по голенищу.
     Он приблизился к майору:
     -  Директор турецкой фирмы  "Турансу" доктор Садилкар-оглу. С  кем имею
честь? Представьтесь. И покажите документы.
     Готовясь  к встрече с  экспедицией, майор  предусмотрел разные варианты
возможного разговора. Он был готов услышать все - возмущенный наступательный
крик  руководителя  экспедиции,  либо  заискивающий   испуганный   лепет   с
предложением откупиться. И любой из этих вариантов сулил  успех. К тому, что
случилось, майор готов не был. Ко всему перед ним стояли военные с оружием.
     - Майор милиции Арсланбай. Из Туркестана пришло сообщение, что какие-то
люди из вашей экспедиции (в первоначальном варианте майор хотел  обвинить во
всем самого  начальника,  но теперь уменьшил  масштаб  притязаний) совершили
преступления. Я вынужден задержать вашу колонну.
     Андрей,  глядевший  на  то,  как держался майор,  сразу  понял, что  он
дилетант, привыкший дуриком останавливать транспорт добропорядочных граждан,
и без стыда и совести драть с них деньгу.
     Уверенность в том,  что форма  дает человеку власть, сыграла с  майором
злую шутку.
     Пока  Иргаш  неторопливо беседовал с майором, люди  майора без  суеты и
лишних движений, открыто демонстрируя оружие, взяли обоз в живое кольцо.
     -  Значит, начальник  милиции? -  Иргаш открыл  удостоверение, осмотрел
фотографию, прочитал записи. - Очень странно. Я, майор, думал, что ты атаман
дорожных бандитов. Правда,  фамилия у  тебя богатая  - Арсланбай. Повелитель
львов. Здорово!
     Мордастый мент с  жидкими обвислыми  клочьями усов под  носом  старался
держаться  с  гонором.  Его волнение выдавало только взмокшее от  пота лицо.
Крупные капли пота стекали с висков по щекам.
     - Господин майор, - Иргаш выглядел абсолютно спокойно. Он не нервничал,
говорил тихо,  но так, что  каждое его  слово  ложилось гирей на  чашу весов
беседы. - Вы уже сейчас допустили несколько грубых ошибок.  Прежде  всего, в
мусульманском мире, встречая знакомых и незнакомых, правоверных и иноверцев,
простой   человек  и   предс