минут  они  уже  ,  снижались  над   спорткомплексом.   Учитывая
отсутствие в городе спортивных и каких бы то ни  было  иных  развлекательных
мероприятий, а также практическую непригодность  в  качестве  жилья,  здание
спорткомплекса, несмотря на свою  относительную  внешнюю  сохранность,  было
заброшено: все живое здесь  предпочитало  ютиться  по  подвалам,  норам  или
забиваться в щели. Грандиозные же пустые помещения "Олимпийского", где гулял
ветер - большую часть года ледяной, - не жаловали даже крысы.
   Проникнув в здание через большую дыру в крыше,  они  оказались  в  полной
тьме над ареной: прямо перед ними угадывалось в лунных  отсветах  полукружье
подвесного потолка.
   - Это и есть ваше укромное  место,  Бессон?  -  невольно  понизив  голос,
просвистел Грабер:  даже  по  шепоту  было  ясно,  насколько  его  распирает
профессиональный скепсис:
   - Да первый же голодранец, зашедший сюда помочиться...
   - Заткнитесь, партнер, - вежливо перебил его ронин.  -  Голодранцы  гадят
прямо на улицах. Даже если кто-то сюда забредет, то он нас не увидит.  Разве
что это будет мутант с крыльями. - Ронин тронул  трейлер  вперед,  направляя
его на подвесной потолок.
   - Да вы с ума сошли! - завопил Грабер уже  в  полный  голос,  поняв,  где
ронин собирается ставить машину. - Да этот блин сейчас обвалится к  чертовой
матери вместе с нами!
   - Если вы сейчас не  заткнетесь,  то  вы  точно  обвалитесь.  Я  вам  это
обеспечу.
   Ронину, в отличие от Грабера, было известно, что подвесной потолок  здесь
изготовлен из композитных материалов и достаточно  крепок,  чтобы  выдержать
трейлер. Мало того - этот потолок  представлял  собой  целевой  подкупольный
этаж, о чем  Дик  узнал,  будучи  еще  одиннадцатилетним  мальчишкой,  волей
случая. Тогда они с другом Ежом  стащили  из  своей  мастерской  арбалет  со
стрелами - не украли - это было бы преступлением, за которое им  грозило  бы
изгнание из клана, - а просто взяли на время, собираясь  потом  положить  на
место. Спорткомплекс был идеальным  местом  для  испытаний  арбалета:  здесь
имелись простор, уединение и отсутствие посторонних глаз. Это было одним  из
немногих  светлых  пятен  в  воспоминаниях  о  детстве  -  первое  обладание
серьезным оружием, новое ощущение собственной  силы,  гордости  и  власти  с
будоражащим нервы привкусом  запретного  плода.  В  процессе  испытаний  две
стрелы залетели на подвесной потолок. Оставить их там в надежде, что пропажи
не заметят, они не могли: хорошие арбалетные стрелы ценились на вес золота и
тщательно пересчитывались. О том, чтобы вернуться домой без  них,  не  могло
быть и речи: не то чтобы  детей  в  клане  Ветра  специально  воспитывали  в
страхе, просто они уже слишком хорошо для своего возраста знали,  что  такое
закон, что ни одна его буква не установлена напрасно. Нарушение  чаще  всего
грозит гибелью, чему каждый из них не раз  уже  был  свидетелем.  Внутренние
перекрытия и лестницы в здании частично  обрушились,  так  что  единственным
способом попасть на потолок было лезть туда  через  крышу.  Еж  до  обморока
боялся  высоты,  и  Дик  один  вскарабкался  по  наружной  стене,   наиболее
пострадавшей от времени, на крышу здания  -  на  люксе  подобным  трюком  он
запросто  мог  бы  заработать  себе  звание  инструктора  по  популярному  в
последние времена городскому альпинизму. Он влез под купол через повреждение
в крыше и спустился  на  импровизированный  подвесной  "чердак"  по  несущей
балке. Оказалось, что здесь  был  когда-то  элитарный  ресторан  -  овальная
площадка  в  центре,  выглядевшая  снизу  зеркальной  плоскостью,   являлась
прозрачным  окном,  окруженным  креслами  диванного  типа,   что   позволяло
отдыхающим тут  званым  персонам  наблюдать  сверху  за  соревнованиями,  не
отрываясь, так сказать, от процесса. Тогда  Дик  понял  только,  что,  кроме
своих стрел,  здесь  можно  поискать  какие-нибудь  сохранившиеся  консервы;
стрелы он нашел очень быстро и бросил их через бордюр вниз, где  их  тут  же
подобрал ' Еж, от еды же в  бывшем  ресторане  остались  одни  воспоминания:
замшелые черепки посуды да сломанный и выпотрошенный бар-автомат.  На  улице
тогда  стоял  день,  и  здесь  было  достаточно   света,   падавшего   через
многочисленные повреждения в крыше.
   Чтобы увидеть что-то теперь, ронину пришлось  включить  фары.  На  первый
взгляд все осталось без изменений: свет фар выхватил из темноты покосившиеся
диваны, позади них отсвечивал торчащий боком хромированный угол  поломанного
бара-автомата. Кое-где на полу блестели лужи.
   - Значит, здесь... - вздохнул хрыч, погрустил еще мгновение  и  продолжил
уже делано-бодро, с лихорадочным оптимизмом потерев сухие руки:
   - Ну-с-с, приступим к разгрузке?.. - И поглядел на ронина.
   Тот секунду-другую поразмыслил: нечего и говорить, ему очень хотелось  бы
немедленно приступить к делу: выгрузить на сухое место аппаратуру  и  начать
сборку. Но он слишком хорошо понимал - понимал, наверное,  лучше  остальных,
издерганных,  напуганных,  перевозбужденных,  -  насколько  им  всем  сейчас
необходим отдых. Как бы их ни поджимало время и как  ни  велико  было  общее
желание приступить наконец к завершающему этапу этой безумной авантюр-е  ной
гонки, но такое серьезное дело лучше начинать на свежую голову и  при  свете
дня. Поэтому ронин сказал:
   - Подождем до утра. Профессор, сколько времени, по-вашему, потребуется на
сборку? - В таких  условиях?..  -  Было  очевидно,  что  для  сборки  своего
гениального аппарата яйцеголовый мечтал совсем об иных условиях. И все же он
бодрился изовсех сил. - Не менее суток, я думаю... Впрочем, если и  господин
Грабер что-то смыслит в электронике...
   - О, еще как  смыслит!  Кстати,  партнер,  -  ронин  умышленно  продолжал
называть Грабера партнером, чтобы  он  поменьше  трясся  за  свою  никчемную
шкуру, - покажите-ка  доку  ваш  нейростимулятор!  Ошарашьте  нас  последней
моделью!
   В кабине повисла тишина - все в  ожидании  глядели  на  Грабера.  Грабер,
бегая глазками, плотно обнимался с кейсом. Всем - и Граберу в  том  числе  -
было ясно, что никуда ему теперь не деться, придется отдавать кейс.
   - Вы не имеете права! Это моя собственность!.. -  Грабер  сделал  быстрое
движение рукой, и дверь с его  стороны  скользнула  вверх.  Он  выскочил  из
машины и  побежал  куда-то  в  свете  фар,  шлепая  по  лужам.  Страх  перед
неминуемой расправой подвигнул Грабера на довольно смелый шаг: он  отделился
от команды, вышел без оружия в чужом,  враждебном  ему  месте,  где,  вполне
возможно, мог прятаться кто-то из диких .местных обитателей.
   Рунге схватил ронина за рукав:
   -  Сделайте  что-нибудь!..  Нельзя  отпускать  его  вот  так,  одного,  с
прибором!
   - Куда это он собрался?.. - встревожилась и Жен. Она-то наверняка  больше
волновалась за жизнь Грабера, чем за прибор, хотя, с  точки  зрения  ронина,
лис не заслужил от нее подобного участия.
   - Ничего, далеко не уйдет, - утешил их ронин. Гоняться сейчас за Грабером
означало только обострять дурацкую ситуацию. Все равно он никуда с крыши  не
денется.
   Грабер дошел до прозрачной площадки в  центре,  потоптался  там  у  края,
видимо, приняв ее за провал, постоял в явной  задумчивости  (сигануть  -  не
сигануть?) и уселся на.  один  иэ  диванов  спиной  к  машине.  Над  спинкой
осталась торчать только сизая верхушка бритой головы.
   Ронин отключил фары - снаружи воцарилась непроницаемая тьма, в которой  у
Грабера вряд ли явится охота бродить, к тому же с риском свалиться вниз.
   - Пускай до утра посидит, наберется ума, - сказал ронин. -  Нам,  кстати,
тоже не мешало бы отдохнуть.
   - Мартинус, вам надо принять лекарство, - напомнила Жен. Предупреждая его
порыв подняться, она добавила:
   - Оставайтесь здесь, я принесу. - И скрылась в заднюю дверь.
   Ронин откинулся на спинку и сделал глубокий вдох, только теперь в  полной
мере ощутив напряжение, давно уже гнездящееся  в  каждой  нервной  клеточке.
Черепную  коробку  тут  же  осадила  толпа  мыслей,   уже   начав   привычно
выстраиваться в очередь. Он отогнал их, оставив только самые насущные.
   - Профессор, у меня к вам пара вопросов. Рунге с  готовностью  обернулся,
кивнул:
   - Да-да, прошу вас.
   - В вашем перечне комплектующих указаны четыре энергетические батареи. Но
аппарат,  как  я  понимаю,  предполагалось  использовать   от   стационарных
источников. Эти батареи действительно должны обеспечивать его работу? И если
да, то на сколько они рассчитаны?..
   - Видите ли, Билл...
   - Прошу прощения, док. Меня зовут Дик, - вежливо перебил ронин.
   - О, простите! - Профессор мимолетно улыбнулся.  -  Вы  ведь  были  тогда
законспирированы, не так ли?.. - Ронин мысленно выругался - с этой, мать ее,
конспирацией, скоро придется откликаться на все подряд, - сохраняя  на  лице
выражение искренней заинтересованности. - Так вот,  Дик,  -  с  расстановкой
продолжил хрыч. - Я понимаю ваше беспокойство. Но  оно  напрасно.  Не  знаю,
представляете ли вы, какое количество энергии необходимо для подобного  рода
операции. Думаю, что нет. Так вот - ни один стационарный  источник  питания,
говоря проще - ни одна розетка не  в  состоянии  дать  и  десятой  ее  доли.
Действие этих батарей основано на замедлении электронов  в...  Впрочем,  вам
будет достаточно узнать, что это самый  мощный  энергетический  источник  из
всех, доныне созданных. Одна  такая  батарея  в  состоянии  питать  энергией
крупный мегаполис  в  течение  суток.  Четырех  батарей  нам  хватит,  чтобы
обессмертить около полутора сотен человек.
   - Всего-то?..
   - Да, представьте себе. Потом придется доставать новые.
   Ронин подумал, что этого им хватит с лихвой. На первое время. С некоторым
облегчением он перешел ко второму, не менее важному вопросу:
   - А чем вы потом докажете, что человек стал бессмертным? Разговорам  типа
"Вчера я начал жить вечно, пока все идет хорошо", никто не  поверит.  Это  в
пользу бедных. Нужны весомые аргументы, док.
   - Ну-у... Визуально это подтвердит эффект ускоренной регенерации тканей -
раны повышенной тяжести, увечья будут заживать в  считанные  секунды,  после
чего организм начнет опять нормально функционировать.
   Такого  рода  доказательства  устроили  бы  ронина,  однако   требовались
уточнения. Проблема волновала его давно, лишь  теперь  предоставился  случай
уяснить наконец для себя все детали.
   -  Но  человека  можно  умертвить  разными  способами,  -   заметил   он,
неторопливо закуривая.  И,  выпустив  струю  дыма  в  лобовое  стекло,  стал
перечислять:
   - Разрезать его на куски, вырвать сердце, выжечь мозги нейродеструктором,
в конце концов, расщепить на атомы...
   -  Ради  бога!  Избегайте,  пожалуйста,  ненужных  подробностей.  -  Хрыч
сморщился, тряся  фальшивыми  кудрями.  Ронин  дернул  уголком  рта,  но  не
произнес, а только подумал: "Вот еще слабонервный нашелся! А для какой  цели
он приволок в трейлер чуть ли не  весь  арсенал,  конфискованный  "Боливией"
перед посадкой?" Наконец Рунге поднял глаза и произнес:
   - Впрочем, вы правы. В таких случаях главное - это чтобы  от  индивидуума
сохранилась определенная масса биоматериала - не менее шестидесяти процентов
от  обычной  массы  тела.   Этот   биоматериал   должен   быть   заложен   в
"Инфинитайзер", после чего объект полностью  восстанавливается,  сохраняя  в
памяти все события, предшествующие его, так сказать, кончине.
   - Выходит, что "Инфинитайзером" можно еще и оживлять людей?
   Рунге пожал плечами:
   -   Только   тех,   которые   уже   прошли   предварительную    процедуру
обессмерчивания. Наше вмешательство в концевые  цепочки  ДНК,  где  заложено
число воспроизводства клетки, делает его практически бесконечным. Фактически
клеточный, материал не умирает.
   - Док, но я же в некотором роде математик. Аналитик, я хочу сказать.  Так
вот... Я знаю, что постоянное воспроизводство программы ведет  к  накоплению
ошибок. Не случится ли такого с вашим бессмертием?
   - Вы умный человек...  Дик.  Очень  правильный  вопрос,  и  для  человека
несведущего  весьма  нехарактерный.  В  центре  всех   интересовало   только
бессмертие с точки зрения протяженности по времени. Так вот мои исследования
подтвердили древнюю гипотезу,  что  человек,  бессмертный  благодаря  только
бездумному делению клеток, рано или поздно либо погибнет  от  онкологических
заболеваний, либо превратится в  монстра-перерожденца.  То  есть  перестанет
быть  человеком.  "Инфинитайзер"  действует  тоньше.  Мой  прибор   избегает
неконтролируемой пролиферации клеток.  Хотя  полностью  избежать  накопления
ошибок в  ДНК  невозможно,  так  что  желательно,  периодически  производить
повторную операцию.  Митоз  клеток  имеет  морфологически  и  физиологически
отличимые стадии. Сохранение полного набора хромосом...
   Ронин поднял ладонь, по возможности мягко прерывая речь профессора,  явно
оседлавшего любимого конька:
   - Спасибо, док.  Это  все,  что  я  хотел  узнать.  -  Он  удовлетворенно
расслабился - наконец-то удалось выяснить то, что давно не давало ему  покоя
-  отчасти  из  любопытства,  но  еще  и  потому,  что  это  были  те  самые
первоначально заданные условия, которых он не в состоянии был изменить и  от
которых ему предстояло отталкиваться. Все остальное пока - вопросы  тактики,
уже напрямую зависящие от правильности его собственных действий. Главное, он
теперь знает - бессмертие не  абсолютно,  но  достаточно  надежно.  Осталось
проверить это на практике.
   Хотелось заснуть, что требовало немалого волевого усилия  из-за  нервного
перенапряжения. Да еще  хрыч  под  боком  ерзал  и  как-то  многозначительно
покашливал уже несколько раз.
   - Что, док, не спится? Завтрашний день не дает покоя?
   - В общем-то, да. Но я, собственно... - Хрыч вздохнул, отводя глаза. - Вы
не находите, что наша очаровательная докторша задерживается? Я,  видите  ли,
жду лекарство. - Ронин подумал, что ничто вроде бы не мешает  старому  хрычу
самому окликнуть Жен, в конце концов заглянуть к ней и осведомиться,  в  чем
дело. Словно отвечая на его мысли, Рунге смущенно развел руками:
   - Мне ведено ждать. Может быть, молодой человек, вы к ней заглянете?..
   "Что старый, что малый", - подумал ронин и, пожав  плечами,  позвал  Жен.
Ответа не последовало. Тогда он,  обернувшись,  постучал  в  дверь  и  снова
позвал. Вновь не дождавшись ответа, ронин поднялся и пошел в задний отсек.

***

   Когда Дик сказал: "Нам не мешало бы отдохнуть", -  внутри  у  Жен  что-то
натянулось и  завибрировало  щемяще,  наподобие  тоскливой  басовой  струны.
Отдохнуть перед чем? Перед бессмертием? То есть перед вечностью?  Завтра  он
займется сборкой аппарата и, конечно, уже не успокоится, пока  не  влезет  в
него  в  роли  первого  испытуемого,  то  есть,  говоря  научным  языком,  -
подопытного кролика. Его бесценный старый хрыч,  очевидно,  будет  счастлив,
хотя наверняка не может дать стопроцентной гарантии, что человек  выйдет  из
его аппарата морально и физически здоровым. Кто поручится  за  то,  что  его
мозги не превратятся в кашу? А тело - в кисель?.. Она, как  врач,  прекрасно
понимала, чем чревато вмешательство подобного уровня: малейшая ошибка  будет
иметь не обратимые последствия. А еще  она  понимала,  что  отговорить  Дика
невозможно, особенно теперь, когда отдано столько  сил  и  крови  и  столько
жизней уже положено на алтарь бессмертия - этого древнего идола с неизменной
издевкой на вечно молодом лице. И жизнь Дика может стать очередной жертвой -
одной из многих, не из первых и, уж конечно, не из последних.
   Сказав, что пойдет за лекарством для старика, Жен вышла в  задний  отсек.
Постояла там перед аптечкой, не зажигая света, бесцельно перебирая в темноте
склянки и коробочки.  Она  слышала,  как  ронин  разговаривает  в  кабине  с
профессором, потом он позвал ее,  но  она  не  откликнулась.  Ей  просто  не
хотелось возвращаться к ним  -  к  профессору  и  особенно  к  Дику,  всегда
равнодушному, деловому, такому  расчетливому  и  холодно-предупредительному.
Как она от этого устала! Не секрет,  что  для  красивой  женщины  невыносимо
находиться долгое время в мужском обществе при полном отсутствии внимания  к
себе. Положение становится невыносимей в десятки раз, если среди этих мужчин
находится тот единственный, который тебе необходим  больше,  чем  воздух,  -
потому что без воздуха ты через  три  минуты  умрешь  и  все  твои  проблемы
закончатся, а без него, единственного, - желая и отчаиваясь, видя его  порой
совсем близко и не получая даже случайной  мимолетной  ласки,  -  приходится
жить и мучиться день за днем.
   Вошел Дик и чуть не натолкнулся на нее в темноте. С любым  другим  именно
это бы  и  произошло.  Она,  обернувшись,  уже  машинально  приготовилась  к
столкновению. Но Дик ведь не любой,  о  нет,  он  ведь  особенный...  Ощутив
каким-то шестым чувством ее близость, он резко  остановился  -  прямо  перед
ней, лицом к  лицу,  практически  вплотную.  Так,  почти  соприкасаясь,  они
простояли молча несколько мгновений,  в  течение  которых  она  сознавала  с
болезненной   ясностью,   что   он   включает   сейчас   свою    собственную
запрет-программу, всегда мешавшую ей стать  для  него  чем-то  большим,  чем
просто член команды или хороший хирург. Вот сейчас он отступит, зажжет свет,
начнет говорить какие-то ничего не значащие слова. И пока он еще не успел от
нее отгородиться, воздвигнуть свою ледяную стену, она подняла руку и провела
кончиками пальцев по его груди до того места у левой ключицы, где под тонкой
водолазкой ощущалась легкая выпуклость - тот самый роковой шрам. Кажется,  в
первый раз она прикасалась к его телу не в хирургических целях, В первый  и,
может быть, в последний. Дик не  шевелился,  лишь  участившееся  биение  его
сердца не могло  обмануть  пальцев  женщины,  даже  не  будь  она  хирургом.
Погладив через материю шрам, она наклонилась и дотронулась до  него  губами.
Ронин не был готов к такому повороту событий. Потому, наверное, и  не  успел
сразу мобилизовать самоконтроль - привычную внутреннюю защиту от влияния  на
себя Жен. Он всегда ее желал - от этого глупо было бы отрекаться,  -  ощущая
порой по отношению к ней и что-то другое, большее, что он давно уже научился
отодвигать на второй план, отчего оно не  исчезало,  а,  очевидно,  росло  и
копилось. Всего нескольких секунд потери контроля  оказалось  достаточно,  а
потом уже было поздно: стоило только ему позволить себе  осуществить  давнее
желание - прикоснуться  к  бархатной  коже  на  ее  шее  за  ухом,  -  чтобы
переступить грань, за которой уже не существовало ничего,  кроме  запаха  ее
кожи, ее близости, ее тонких запястий, легких прикосновений. Ее  дыхания  на
его губах. Кроме тайных холмов и изгибов узкого желанного тела, от  которого
он, идиот, так долго отказывался, а теперь ему казалось,  что  не  оторвется
вовек, даже если здесь объявится хрыч в поисках  своих  таблеток,  Грабер  с
"сердечником", Клавдий под ручку с Левински да кто там еще, мать их курва, -
киллеры, внешники - вся шара-га, жаждущая бессмертия. И даже само бессмертие
собственной персоной!!!

***

   Найдя поутру хрыча в кабине мирно храпящим, ронин решил про себя, что тот
гораздо хитрее и проницательней, чем он о нем  думал.  Жен,  сладко  спавшая
сейчас на диванчике в заднем отсеке, даже не подозревала, кому  она  обязана
своим  счастьем  -  этой  их  первой  (не  исключено,   что   и   последней)
сладостно-горькой, ненасытной, хмельной ночью.
   Ронин подавил воспоминание о  ее  теплых  обвивающих  руках,  которые  он
осторожно  убрал  со  своего  тела  прежде,  чем  подняться.   Перед   самым
ответственным в своей жизни предприятием он спал всего пару часов, тогда как
точно знал, что его организму для полноценного отдыха необходимо как минимум
четыре. Жалел ли он о случившемся? В какой-то мере да: и без того  непростые
отношения с Жен прио