ей  в  рот  доллары  и  писать  на  стене
кровью ?Сука?.
   "А почему бы и нет?  -  вновь  подумала  я.  -  Нет,  в  самом  деле.
Допустим, он увлекся девчонкой, а  она  ему  изменяла,  предположим,  он
застал ее с  любовником...?  Никаких  следов  борьбы,  если  не  считать
опрокинутой  бутылки  коньяка.  Такое  впечатление,  что   девица   сама
разделась и легла в постель, ожидая, что ее осчастливят. Вместо этого ей
кто-то накинул чулок на шею, а потом вспорол живот.
   Предположим, он не заставал ее с любовником, а  просто  узнал  о  его
существовании.  Девчонка  не  подозревала  об  опасности,  и   он   этим
воспользовался. Тебе ли не знать, как он мстителен.  Правда,  обычно  он
мстит чужими руками... А если соблазн был чересчур велик? Хватит гадать,
сейчас речь не об этом. Визитка, вот твоя  головная  боль,  и  показания
соседей. Слухи - это несущественно, главное, чтобы не нашелся  придурок,
который опознает в госте убитой Деда. Если бы не выборы... Вдруг  Волков
прав и кто-то решил подложить  Деду  свинью,  использовав  его  связь  с
девчонкой?
   - Вот это плохо, очень плохо, - произнесла я и закончила:
   - Потому что на этом он или они не успокоятся.
   Я свернула к дому. Теперь даже  генеральское  окно  не  светилось.  Я
въехала в гараж и еще  какое-то  время  сидела  в  машине,  бессмысленно
пялясь в лобовое стекло. Потом с неохотой покинула гараж,  поднялась  на
три ступеньки и вошла в коридор. Квартира у меня в трех уровнях: гараж и
просторный холл внизу, на втором этаже кухня, гостиная  и  столовая,  на
третьем две спальни. Я даже не могла припомнить,  когда  поднималась  на
третий этаж в последний раз. Гостиную я использовала как спальную, кухню
как гостиную, столовая вовсе была мне без надобности,  как,  впрочем,  и
вся эта квартира. Но Дед рассудил иначе, а я с  ним  не  спорила,  точно
зная, как это бесперспективно. Квартира досталась ему за гроши, и он  не
придумал ничего лучше, как подарить ее мне.  Само  собой,  я  изобразила
восторг по этому поводу, потому что подарок свидетельствовал о том,  что
Дед любит меня по-прежнему и все у нас с ним ладненько да складненько.
   Я прошла на кухню, включая  везде  по  дороге  свет,  потому  что  не
терпела темноты. В темноте меня  посещали  призраки.  Обычное  дело  для
людей с нечистой совестью, как утверждает Марк, а  Марк  в  таких  вещах
смыслит. Во всяком случае, я ему доверяла в этом вопросе, потому что сам
он всегда спит со светом.
   Я включила чайник и немного постояла у окна, опершись на  подоконник.
Небо серело, но кухонное окно выходило в сквер, и там, в тени  деревьев,
было еще темно. Я заварила кофе,  подумала  и  достала  из  холодильника
бутылку мартини. Мартини я  пью,  как  пьют  водку.  Налила  полстакана,
выпила и закусила куском хлеба. Посидела немного  с  закрытыми  глазами,
прикидывая, стоит ли ложиться. Покидать кухню было лень, я  расслабленно
устроилась в кресле и вроде бы задремала, потом  резко  подняла  голову,
взглянула на часы.  Пожалуй,  придется  отправиться  в  постель.  И  тут
зазвонил телефон. Я стояла и смотрела на аппарат, прикидывая,  чего  мне
следует ждать от жизни. В эту ночь я нарасхват.  Не  торопясь,  я  сняла
трубку.
   - Да.
   - Привет, - услышала я хриплый голос, не мужской и не женский. -  Как
себя чувствуешь? Должно быть, на душе паршиво?
   - С какой стати?
   - Ведь ты знаешь: это он вспорол брюхо девчонке.
   - Какое брюхо? - хмыкнула я, взглянув на определитель номера.  Звонок
был из автомата. Я схватила сотовый и торопливо  набрала  нужный  номер,
боясь, что хриплый прекратит разговор и я ничего не успею.
   - Дуру из себя не строй, - весело заявили на том конце провода. -  Ты
ведь уже видела ее? И знаешь: девку пришил твой любовник.
   - Но... - начала я,  однако  в  аппарате  раздались  короткие  гудки.
Звонивший бросил трубку. Зато ответил Сережа.
   - Чего у тебя? - спросил он хмуро и зевнул. - Телефонный  звонок.  Из
автомата.
   - Чего хотели?
   - Весьма информированный гражданин, знает даже то, что ему  знать  не
положено.
   - Понял, - ответил Сергей совершенно другим голосом. - Подключу  твой
номер. Еще что-нибудь?
   - Пока ничего в голову не приходит, - вздохнула я и простилась с ним.
Швырнула сотовый в кресло и задумалась. Номер моего  домашнего  телефона
есть в справочнике, так  что  узнать  его  не  проблема,  а  вот  откуда
звонивший узнал об убийстве? Оперативно, ничего не скажешь... -  Так,  -
громко сказала я, по привычке начиная размышлять вслух.  -  Очень  может
быть, что Волков прав и  кто-то  решил  подложить  Деду  перед  выборами
свинью. А если.., что если? Валяй, договаривай, вот сейчас ты  подумала,
что Дед в самом деле убил ее? Стоп, он не назвал его имени или прозвища,
он  сказал:  ?твой  любовник?.  Значит,  звонивший  осведомлен  о  наших
отношениях... Необязательно. Дед никогда не скрывал, что неравнодушен  к
женщинам, так что логика  вполне  прослеживается:  я  на  него  работаю,
значит, я с ним сплю. А если он имел в виду кого-то  другого?  Кого  еще
можно назвать моим любовником? Вот черт, ни одной кандидатуры.  Впрочем,
неизвестно, что обо мне болтают за спиной.
   Допустим, он имел в виду Деда... Откуда звонивший узнал об  убийстве?
Точнее, от кого? Я сняла трубку и набрала номер сотового Волкова.
   - Слушаю, - без энтузиазма  откликнулся  он.  Я  сообщила  о  звонке,
сподвигнув его на длительное размышление. - Мы все еще  на  квартире,  -
сказал он наконец, - при мне никто никуда  не  отлучался...  Хотя  могли
позвонить еще до моего приезда. Вот что, давай встретимся ближе к  обеду
и все обсудим. К тому времени у меня будут результаты вскрытия.
   - Хорошо, - согласилась я, - жду твоего звонка.
   Я прошлась немного по гостиной, затем не раздеваясь легла в постель и
постаралась вздремнуть. Звонок неизвестного (хотя, может,  неизвестной?)
произвел на меня  впечатление,  что  в  общем-то  странно.  Периодически
появлялись психи, которые звонили среди ночи с угрозами, а за  несколько
дней до выборов этому и вовсе не приходилось удивляться. То, что на Деда
выльют ушат грязи, не вопрос, мы и сами подготовили две  солидные  бочки
для наших конкурентов. Тогда с какой стати я так нервничаю?
   - А нервничаешь ты, уважаемая, по той простой причине, что труп имеет
место быть и он вовсе не бред очередного психопата. И ты  в  самом  деле
боишься, что Дед имеет к этому отношение, - скороговоркой выпалила  я  и
даже зажмурилась.

***

   Часов до десяти я провалялась в постели, изводя себя разными мыслями.
Толку от этого не было, зато беспокойства прибавилось. Я вышла на  кухню
выпить кофе, когда вновь зазвонил телефон. Голос Риты, секретаря Деда, я
узнала сразу.
   - Детка, - торопливо сказала она, поздоровавшись,  -  он  хочет  тебя
видеть. Сможешь подъехать через полчаса?
   - Конечно.
   - Поторопись. Дед злой как черт, - перешла она на шепот. -  Лучше  не
опаздывай.
   - Постараюсь, - заверила я ее и пошла переодеваться.
   Дед терпеть не мог баб в джинсах, о чем  и  заявлял  неоднократно.  В
офисе дамы не рисковали появляться в брюках. Правда, в жару  все  дружно
облачались в шорты, против них хозяин не возражал. Однако сейчас жары не
наблюдалось, поэтому  я  выбрала  темно-синий  костюм  и  белую  блузку,
тщательно уложила волосы, поморщилась, потому что увиденное в зеркале не
очень радовало, и направилась к машине.
   Через  десять  минут  я  покинула  гараж,  махнула  рукой  отставному
генералу, который как раз появился на балконе, и выехала на проспект, то
и дело поглядывая на часы. Дважды не обратив внимания на красный  сигнал
светофора, я смогла подъехать к офису вовремя.  Охрана  внизу  выглядела
чрезвычайно деятельной, народ сновал из кабинета  в  кабинет,  на  лицах
читалась решимость совершить трудовой подвиг, словом, работа шла  полным
ходом, а я поздравила себя с тем,  что  благодаря  расположению  хозяина
избавлена от необходимости торчать здесь  с  утра  до  вечера.  Впрочем,
может, это Дед избавил себя от необходимости  лицезреть  мою  физиономию
каждый день. Поди разберись.
   Я поднялась на второй этаж, кивая в ответ на приветствия, и  вошла  в
приемную. Рита подняла голову  от  бумаг  и  приложила  палец  к  губам,
призывая к молчанию. Из кабинета Деда доносился мощный рык,  который  не
могли заглушить даже двойные двери.  Ритка  беззастенчиво  подслушивала,
совершенно меня не стесняясь. Я плюхнулась в кресло и шепотом спросила:
   - Кто у него?
   - Черник, - тоже шепотом ответила Рита, продолжая подслушивать. Минут
через десять рык  стих,  а  еще  через  пять  минут  распахнулась  дверь
кабинета и показался Черник Артур Петрович, пухлый молодой  человек  лет
тридцати, в светлом костюме, очках в золотой оправе. Его  темные  волосы
прилипли  к  потному  лбу,  лицо  было  багровым,  губы   подергивались,
казалось, он вот-вот разрыдается.
   Черник торопливо прикрыл дверь, достал из кармана платок, вытер лицо,
покачал головой и сказал, ни к кому не обращаясь:
   - Сумасшедший дом...
   - По какому случаю лютует? - проявила я любопытство.
   - Вас зачем вызвали? - игнорируя мой вопрос, спросил Черник.
   - Без понятия.
   - Что-то не так, - кусая губы, пробормотал он. - Я думал,  может,  вы
знаете?
   - Не больше вашего.
   Я поднялась с намерением идти к Деду, но Черник остановил меня:
   - Там Нефедов.
   Нефедов  был  ближайшим  другом  Деда.  Их  разговор  мог  затянуться
надолго.
   - Может, я выпью кофе в баре? - спросила я Риту.
   - Лучше здесь жди, - зашептала она. - Кофе я тебе заварю.
   Черник между тем схватил графин, налил воды в стакан, выпил и, должно
быть, почувствовав облегчение, посмотрел на меня и опять спросил:
   - Вы правда не в курсе?
   - Может, буду в курсе после встречи с ним.
   - Понятно. -  Он  привычно  пожевал  губами.  -  Точно  черт  в  него
вселился. Вчера все было отлично, а сегодня  прицепился  к  смете,  хотя
утверждали ее две недели назад.  А  я  опять  виноват..,  уходить  надо,
искать другое место.., нет возможности работать.
   Мы с  Ритой  переглянулись.  Она  презрительно  хмыкнула,  тем  самым
выражая свое отношение к его словам. Черник работал на Деда лет  пять  и
трижды в неделю собирался уходить, однако в  серьезность  его  намерений
никто не верил. Таких денег, как здесь, ему нигде не  заработать,  да  и
сама возможность ухода лично у меня вызывала сомнения,  так  как  Черник
ведал финансами  Деда  и  прекрасно  понимал...  В  общем,  понять  было
нетрудно.
   Глядя на его потную  физиономию  с  затравленным  взглядом,  я  вдруг
подумала, что он, возможно,  и  в  самом  деле  мечтает  уйти,  хлопнуть
дверью, желая потешить свое самолюбие. Если честно, Дед относился к нему
по-свински,  потому  что  не  уважал  бесхарактерных  людей,  а   Черник
твердостью характера  похвастаться  не  мог,  хотя,  по  общему  мнению,
специалистом был от бога. С утра до ночи он сидел в  офисе,  готовый  по
первому же требованию предстать  перед  хозяином,  и  регулярно  получал
нагоняй. В тридцать лет у него  не  было  ни  семьи,  ни  друзей.  Выпив
лишнего, он часто  жаловался,  что  понятия  не  имеет,  куда  потратить
деньги, которых с каждым годом у него становилось все больше  и  больше.
Впрочем, у меня тоже ни семьи, ни друзей, и деньги  тратить  я  тоже  не
умею... Так что мы с Черни-ком, можно сказать, родственные души.
   - Что-то у нас не так, - с легким всхлипом заявил он, уставившись  на
меня. Я в ответ пожала плечами. Он поставил стакан, суетливо огляделся и
сказал:
   - Ну, я пошел. - После чего покинул приемную.
   - Ему и правда здорово досталось, - заметила Рита.
   - С утра было много звонков? - поинтересовалась я.
   - Как всегда, - пожала она плечами.
   - А с какой стати он решил вызвать меня, не сказал?
   - Конечно, нет.  С  кем-то  разговаривал  по  сотовому,  с  кем,  мне
неведомо, на то и сотовый.
   - Откуда знаешь, что разговаривал?
   - Я как раз кофе подавала, тут звонок.
   - Звонившего по имени не назвал?
   - Нет. Я бы запомнила. Через пять минут велел позвонить тебе.
   - Понятно, - кивнула я, думая о том, что это наверняка как-то связано
с ночным происшествием.
   Дверь кабинета распахнулась,  и  появился  Нефедов,  представительный
мужик лет  шестидесяти,  давний  друг  Деда,  тоже  из  бывших  военных.
Политикой он не интересовался и страсть Деда к этому виду  деятельности,
по слухам, не приветствовал, но активно  помогал  и  потому  числился  в
первых помощниках. Меня он тоже  не  жаловал,  кивнул  в  ответ  на  мое
приветствие, не раскрывая рта, и вышел из приемной, даже не взглянув  на
Риту. Судя по выражению его лица, жизнью он вполне доволен. Рита  нажала
кнопку и сказала:
   - Игорь Николаевич, Оля в приемной. Заходи, - кивнула  она  на  дверь
кабинета, затем приподнялась и торопливо перекрестила меня.
   Я вошла в кабинет, Дед стоял у окна, сунув  руки  в  карманы  брюк  и
раскачиваясь с пятки на носок. Услышав, как закрылась дверь, повернулся,
подошел ко мне и обнял за плечи, заглядывая мне  в  глаза.  Я  растянула
губы в улыбке, демонстрируя большую радость от свидания с ним.
   - Как дела? - вместо приветствия спросил он.
   - Нормально, - ответила я, хотя поначалу хотела сказать ?отлично?, но
в последний момент решила не перебарщивать.
   - Садись, - кивнул он на кресло, и я покорно села. Он остался  стоять
у окна, опершись руками на подоконник и продолжая разглядывать меня.  Он
молчал, и я молчала, делая вид, что меня очень  занимает  рисунок  ковра
под ногами, при этом я думала о том, что Дед здорово сдал. Сколько я его
помнила (а это лет двадцать,  не  меньше),  он  выглядел  человеком  без
возраста. Всегда подтянутый, бодрый,  даже  седая  шевелюра  впечатления
отнюдь не портила, а  в  глазах  женщин  только  прибавляла  ему  шарма.
Открытое лицо с яркими голубыми  глазами  неизменно  вызывало  симпатию.
Однако теперь Дед казался усталым: мешки под глазами, резкие складки  от
крыльев носа к подбородку и взгляд.., взгляд был колючим, если,  конечно
поблизости не находился фотограф и Дед не начинал позировать. Ему  скоро
шестьдесят. Через год или через два, сразу и не сообразишь. Через два. В
его возрасте пора  и  о  душе  подумать...  Я  представила  его  в  роли
пенсионера и мысленно фыркнула. Нет, он из  тех,  кто  умрет  на  боевом
посту. Или лишившись оного. Потому-то эти  выборы  так  много  для  него
значат. Следовательно, и для меня тоже, раз мы в одной  лодке  (я  опять
фыркнула, потому что знала, что  лукавлю,  по  большому  счету  мне  все
равно).
   Между тем Дед отлепился от подоконника и устроился в кресле напротив,
а я вдруг подумала: ?Кто стирает ему рубашки?? Официально он вдовец, сын
давно живет отдельно, служит  на  Тихоокеанском  флоте,  уже  в  больших
чинах, Дед вспоминал об этом к месту и не к месту, хотя сын вовсе не был
его, он был сыном его покойной жены от первого брака и несколько лет они
ладили друг с другом как кошка  с  собакой,  до  тех  пор  пока  Дед  не
заработал свои первые сто тысяч долларов. После этого  в  их  отношениях
наметился прогресс (Дед никогда не жадничал), а вслед за этим  вспыхнули
родственные чувства.
   В настоящий момент с ним жила  девица  лет  двадцати,  о  невероятной
глупости которой слагали  легенды.  Но  как-то  я  не  верила,  что  она
заботится о его рубашках. Я б еще немного поразмышляла на эту  тему,  но
Деду надоело играть в молчанку, и он изрек:
   - Говорят, ты много пьешь. ?Ну вот, пожалуйста?.
   - Кажется, мое пьянство - любимая тема разговоров, - сурово  отрезала
я. Он смущенно отвел глаза.
   - Ты же понимаешь, что я.., что меня беспокоит.., я хочу сказать... -
Когда он вот так начинает мямлить, я готова  разрыдаться  от  жалости  к
нему.
   Я закатила глаза, демонстрируя таким образом, как осточертела мне эта
тема, а Дед ухватил меня за руку и больно сжал пальцы.
   - Что с тобой происходит?
   Вот только разговоров по душам мне и не  хватало.  Однако,  зная  его
характер, я поняла, что от него так  просто  не  отделаешься,  потому  я
нахмурилась и с обидой в голосе заявила:
   - Между прочим, пью я немного. Только вечером  (небольшое  отклонение
от истины), только после работы (тоже не совсем верно), так что...
   - Да плевать мне на работу, - не сдержался он. - Я  хочу  знать...  -
Тут он понял, что взял неверный тон, хлопнул ресницами, точно  обиженный
ребенок, и закончил весьма трогательно:
   - Поговори со мной.
   - На тему моего предполагаемого пьянства? Не знаю, что тебе  доносят,
но до алкоголизма мне далеко.
   - Ты в самом деле каждый вечер торчишь в баре?
   - Ну и что в этом особенного?  Должна  же  я  как-то  проводить  свой
досуг? Мне что, крестиком вышивать или вязать тебе шарфы?
   - Раньше ты находила себе занятие.
   - Раньше у меня была богатая фантазия. Теперь поистощилась.
   Он смотрел на меня, пытаясь облечь свои  чувства  в  слова,  ему  это
редко удавалось, не удалось и сейчас,  он  горестно  вздохнул  и  сказал
виновато:
   - Мне больно слышать, когда окружающие...
   - Еще одно слово о моем пьянстве, и я пошлю тебя к черту. - Он  опять
хлопнул ресницами, точно малое дитя, а я, покачав головой, сказала:
   - Ей-богу, я пью в меру, точнее, иногда позволяю  себе  выпить.  А  в
баре сижу, потому что в моей чертовой квартире слишком много места...  Я
подумываю завести собаку. Пока не решила, какой  породы.  Может,  таксу,
как считаешь? Таксы симпатичные.
   - По-моему, они уродливые.
   - Нет, ты не прав. Ужасно симпатичные, нелепые немного, но...
   - Детка... - Не помню, чтобы он называл меня иначе, с его легкой руки
(или языка?) меня теперь зовут так все кому не лень, иногда мне кажется,
что имя, данное мне при рождении, и не мое вовсе. Правда, Дед произносит
это слово по-особенному, у него это получается очень сексуально,  может,
он по привычке зовет так всех своих баб, чтоб не путаться? В этом что-то
есть. - Детка, - повторил он, погладил мое колено и вдруг выпалил:
   - Я чувствую себя виноватым.
   - С какой стати? - удивилась я.
   - Наверное, я должен был.., я уделяю тебе мало внимания. Я понятия не
имею, о чем ты думаешь, что тебя тревожит... И меня всерьез  пугают  все
эти разговоры.
   - Я решила, что мы уже разобрались с моим пьянством. Начинаю  думать,
что кому-то просто очень хочется выставить меня  алкоголичкой.  Со  мной
полный порядок, а выгляжу паршиво, потому что ночь была не из приятных.
   - Что случилось? - нахмурился он. Во взгляде читалось беспокойство не
за себя, а за меня.
   - Кое-что. Но это терпит.
   - Как знаешь... Может, нам  стоит  отдохнуть  вдвоем,  как  в  добрые
старые времена, а? Ты и я. И никаких дел...
   Идея не показалась мне заманчивой, правда, в ее  осуществление  я  не
очень-то верила, раз до выборов  всего  ничего,  оттого  напрягаться  не
стала и молча кивнула. Он, конечно, о выборах тоже вспомнил и недовольно
поморщился, поняв, что погорячился.
   - Конечно, сейчас.., ты понимаешь, но когда все кончится... - Я опять
кивнула, на этот раз с облегчением. Когда все кончится, непременно опять
что-нибудь начнется, так что можно не волноваться. Он похлопал  меня  по
колену и сказал:
   - Я люблю тебя... - Поднялся и пошел к столу. Выходило, что аудиенция
закончена. Я поднялась, прикидывая, стоит ли заводить разговор об убитой
девушке, и решила, что не стоит.
   - У тебя все? - с сомнением спросила я.
   - Извини, дел полно...
   - Ты вызвал меня, чтоб узнать о моем самочувствии?
   - Между прочим, мы не виделись неделю.  Если  быть  точным  -  восемь
дней. И все эти разговоры...
   - Мог бы позвонить по телефону.
   - Я хотел тебя видеть.
   - Ну-ну. Тогда я пошла.
   Я  направилась  к  двери,  поймав  себя  на  мысли,  что  вздыхаю   с
облегчением.  Я  была  уверена,  что   мой   вызов   связан   с   ночным
происшествием, но, если я ошибалась, выходит, он о нем ничего  не  знает
или считает, что оно не имеет к нам  о