И  снова  наступит  блаженная,
бездумная эйфория. И вот тут важно остановиться, не усугублять.
   Удержать спокойствие и безмыслие до вечера, до конца воскресенья...
   Вчера он все сделал грамотно.
   К вечеру воскресенья в голове еще болталась приятная  тяжесть,  но  мысли
уже проснулись,  с  готовностью  выстраивались  в  стройные  ряды.  Пермяков
спрятал  листы  с  отпечатками  в  сейф.  Пересчитал  наличные  деньги.  Ему
понадобится  парочка  мобильных  телефонов.  Рация.  Машина.   Надо   купить
какую-нибудь развалюху по доверенности.
   Пермяков прошерстил записную книжку.  Остановился  на  двух  именах,  что
могут ему пригодиться.
   С завтрашнего дня можно приступать к подготовительной работе.
   Не спешить, не нервничать. Он может подождать. Эти два миллиона никуда от
него не денутся.
   Инна Инна хотела пригласить Нику в ту кондитерскую, что в "Метрополе".
   Муж говорил, что это лучшее место для воскресных завтраков.
   Но Ника,  похоже,  считала  иначе.  Она  предложила  Инне  встретиться  в
"Гостиной":
   - Это недалеко от Хаммеровского центра.
   Там гораздо уютнее и спокойнее. А в "Метрополе" по  воскресеньям  слишком
шумно.
   Инна никогда не слышала про эту "Гостиную", но с восторгом согласилась.
   Она вообще не надеялась, что Ника ей позвонит, как обещала.
   Муж, присутствовавший при телефонном разговоре, подозрительно спросил:
   - Куда это ты собралась?
   - Завтракать с Никой. Это хозяйка "Красотки". Ну, салона, куда я ходила.
   - И что - ты сходила в салон, а теперь хозяйка позвала тебя  пить  с  ней
кофе? - недоверчиво уточнил Олег.
   - Ну да. А что такого? -  надменно  сказала  Инна.  -  Ты  же  со  своими
друзьями - завтракаешь! Он подавил усмешку:
   - Ладно, валяй. Толик тебя отвезет.
   - Зачем? Сама доберусь.
   Муж сдвинул брови и раздельно сказал:
   - Тебя.
   Отвезет.
   Толик.
   Ты все поняла?
   Ладно.
   Напрямую с мужем играть нельзя.
   Ей даже Ника сказала: "Знаете, Инночка, я давно заметила: с мужиками надо
быть похитрее". Инна пожала плечами:
   - Пусть везет Толик.
   Только тогда - на твоем "мерее". Для солидности. Муж расхохотался:
   - Может, тебя на метро отправить?
   Давно там не бывала?
   Забыла, чем от бомжей воняет?
   "Ладно-ладно, издевайся,  -  подумала  Инна  зло.  -  Жизнь  переменчива.
Сегодня ты на "Мерседесе", а завтра - сам с бомжами".
   "Мере" муж, конечно,  не  дал.  Но  и  Толика  с  ней  не  отправил.  Как
оказалось, даже не собирался отправлять - охранник на сегодня взял выходной.
   Олег ее просто проверял, скотина. Ждал, что она заюлит-задергается ..
   На прощание муж отвесил ей шутовской полупоклон:
   - Удачно вам позавтракать, госпожа бизнесменша!
   И снисходительно заржал, устраиваясь перед телевизором.
   Инна припарковала свой "Рено" прямо у входа в "Гостиную".
   Поправила перед машинным зеркальцем макияж.
   Прошлась щеткой по новым ботиночкам от Стефана Келеяна.
   Взяла с заднего сиденья плащ.
   Хотя до входа пройти всего пару шагов, пусть все видят, что плащик у  нее
не простой, а от Джереми Скотта.
   Ника уже ждала ее за столиком у окна, просматривала газету - кажется,  на
английском - и потягивала грейпфрутовый сок.
   - Здравствуйте, Инночка! - Ее лицо осветила улыбка.
   До чего же приятно, когда тебе улыбаются именно так: широко,  по-доброму,
искренне.
   Инна отчего-то смутилась, долго не могла углядеть, где же вешалка, - плащ
неловко болтался на руке.
   - А я куртку в машине оставила. Авось не стащат! - беспечно сказала  Ника
и махнула официанту:
   - Где здесь раздеваются?
   - Гардероб на входе, Ника Александровна, -  почтительно  ответил  молодой
официант.
   Инна направилась было к гардеробу, но Ника властно приказала халдею:
   - Гоша, забери  у  девушки  плащ...  Садитесь,  Инночка,  смотрите  меню.
Чизкейк здесь - лучший в Москве.
   Кофе - средненький, так что лучше заказывать двойной.
   Одну секундочку, ладно?
   Ника вернулась к своей газете.
   Чему-то улыбнулась, достала из сумочки изящный  "Паркер"  и  черкнула  на
полях жирную галочку.
   - "Guardian" меня умиляет!
   - сообщила она.
   - На мой  взгляд  -  ошибка  на  ошибке!  Но  я  говорю  на  американском
"инглише". А британцы думают, что настоящий английский - совсем другой...
   Молодец она, эта Ника! Найти ошибку в газете - это же сколько знать надо!
   Откуда у нее только терпение берется - учить этот дурацкий язык...
   Сама Инна, если и попадала на семинары по английскому, была готова завыть
от тоски.
   Ника ответила на ее мысль:
   - Я английский учила, когда жила в Америке.
   Там такая скучища, все равно больше заняться нечем.
   Ну и ну, человек жил в Америке, и ему было там  скучно!  Да  если  б  ее,
Инну, кто отправил туда - она бы точно не заскучала, нашла бы, чем заняться!
А Ника продолжала:
   - Посидела я в Штатах пару лет и вернулась домой.
   У нас в России интересней. Возможностей больше. И кофе - гораздо вкусней.
   Официант принес дымящиеся чизкейки и кофе с маленькими пирожными-безе.
   Инна осторожно, чтобы, не дай бог, не чавкнуть, отправила в  рот  кусочек
пирога.
   Ника держалась гораздо свободней.
   Она осмотрела свою порцию и махнула официанту:
   - Гоша, опять хулиганишь! Я же просила не носить мне горелое!
   Официант покраснел, быстро забрал ее тарелку и заменил ей чизкейк.
   Инна неловко пробормотала:
   - А мне нравится, когда чуть-чуть подгоревший...
   - Мне тоже нравится, но, говорят, это вредно, - вздохнула Ника.
   Инна решила побыстрей сменить тему.
   - Ника.., а трудно руководить салоном? - поинтересовалась она.
   - Трудно, - просто ответила ее собеседница. - Но дело того стоит.
   - И вам правда-правда никто не помогает? - не отставала Инна.
   - Правда-правда, - улыбнулась Ника.
   - Но, уверяю, Инночка, у вас бы получилось ничуть не хуже.
   Начинать, конечно, всегда сложно - а  потом  пойдет  само  собой.  Хотите
поработать у меня, посмотреть, как и что?
   Инна грустно вздохнула:
   - У меня муж...
   Он не...
   - Она мучительно подбирала слова и наконец закончила:
   - ., не захочет.
   - Не захочет, чтобы у жены были собственные деньги?
   - продолжила за нее Ника.
   - И это тоже, - пролепетала Инна.
   - Он говорит, что жена должна сидеть дома и создавать уют.
   - Вроде кошки? - усмехнулась Ника.
   - Да, кошки. Дорогой, чисто вымытой и причесанной, - не сдержалась Инна.
   - Инночка, а вам не скучно все время дома?
   - тепло спросила Ника.
   Инна почувствовала благодарность из-за того, что  ее  собеседница  больше
ничего не спрашивала о муже.
   - Я... хожу в институт.
   По магазинам.
   Иногда готовлю, - поспешно, будто оправдываясь, отвечала она.
   - А я теперь - не готовлю!
   - весело доложила Ника.
   - Когда-то зарок себе дала: сделаю карьеру, заработаю денег и  больше  ни
за что к плите не подойду!
   - Неразумный зарок! - услышали они мягкий мужской голос.
   Ника резко обернулась - человек стоял у нее за спиной.
   А Инна уже с любопытством разглядывала  высокого,  осанистого  мужчину  с
проницательными и незлыми глазами.
   - Ф-фу, напугал, Влад! - воскликнула Ника. - Знакомься, Инночка, мой друг
- профессор Полонский.
   Мужчина слегка склонил голову.
   Поймал Иннин взгляд и тепло улыбнулся ей.
   Чмокнул Нику в щечку. А Иннину руку - поцеловал.
   Инночка ужасно смутилась.
   Стыдно сказать, ей уже двадцать один, и маникюр всегда в порядке, и  кожа
на руках нежная, - а руку ей еще ни разу никто не целовал...
   Профессор между тем изящным жестом пододвинул стул и махнул официанту:
   - Еще кофе - дамам и мне!
   "С ума сойти - "дамам"!
   - поразилась Инна.
   - Олег в ресторане всегда говорит "девкам". И только иногда - "девушкам".
   Она внимательно разглядывала профессора.
   Он уже пожилой - наверно, за сорок.
   Седые волосы.
   Морщины...
   Но он такой красивый!
   Такие дивные руки, длинные пальцы...
   Небесно-голубые глаза... Этот Полонский чем-то  напомнил  Инне  школьного
учителя биологии.
   В  него  она  была  влюблена  с  пятого  по  десятый  класс  -  тайно   и
безответно...
   Инночка внимательно рассматривала профессора из-под полуопущенных  ресниц
и не заметила победных искорок в глазах Ники.
   Ника была довольна: случайная встреча в "Гостиной" удалась. Полонский дал
Инночке свою визитную карточку, и девушка, кажется, обрадовалась... Отлично!
   Позавтракав в "Гостиной", Ника ехала домой в приподнятом настроении.
   Она машинально переключала передачи, поглядывала в зеркало заднего  вида,
давила на газ или тормоз. Но мысли ее были далеки от влажной осенней дороги.
   С чего начать борьбу с Соломатиным?
   Не с поисков же киллера - это было бы слишком пошло, дорого и банально.
   Ника не может бодаться с убивцем лоб в лоб. Не те весовые категории.
   Гораздо лучше подобраться к нему с тыла. Нащупать слабое место  там,  где
он и не ожидает подвоха. Но как найти брешь в глухой обороне противника?
   Для начала Ника решила покопаться в Интернете.
   О чем там только не пишут!
   Наверняка и о Соломатине не раз упоминали.
   В  пятницу  она  задержалась  на  работе  и  оседлала  компьютер   своего
рекламиста Петюни - только его "машина" была подключена к сети.
   Ника ввела в поисковую систему ненавистные фамилию и имя.
   Ее  тут  же  отослали  на  сайт  "Паблик.Ру",   где   отслеживались   все
газетно-журнальные публикации последнего десятилетия.
   Оказалось, что пресса не единожды перемывала косточки Соломатину.
   И в основном его  имя  звучало  в  связи  с  делом  двухлетней  давности:
компания, которую возглавлял Олег Петрович, неожиданно  получила  крупный  и
богатый заказ на поставку компьютеров  и  оргтехники  для  правительственных
структур.
   Газеты тогда глухо намекали, что такой выгодный подряд Соломатин  получил
не просто так.
   Наверное, домысливали журналисты, кого-то из чиновников на самом верху он
хорошо подмазал.
   Газеты пытались строить домыслы...
   Пытались отследить связи предпринимателя...
   Государственная налоговая служба вроде бы даже пробовала возбудить против
бизнесмена дело...
   Но потом как-то само собой все стихло.
   Сошло на нет.
   Имя Соломатина исчезло с газетных полос.
   И, судя по преуспевающему виду,  с  каким  бизнесмен  сидел  на  сцене  у
Спивакова, ничем плохим лично для него эта история не кончилась.
   А скорее - закончилась даже чем-то хорошим,  денежным.  Может  только,  у
него появились недруги в налоговой полиции.
   Так у кого из серьезных бизнесменов их нет!
   "Эта история двухлетней давности - уже зацепка, - решила Ника. - С нее мы
и начнем копать..."
   Гораздо больше Нику беспокоило другое.
   Неделю назад она обнаружила, что за ней следят.
   Не очень-то она и расстроилась.
   И уж по крайней мере - не испугалась.
   Подумаешь, новость - Баргузинов опять проверять ее вздумал.
   Чем бы дитя ни тешилось - лишь бы по ночам ее грело.
   Но нынешние "хвосты" оказались какими-то странными.
   Если  их  приставил  Иван,  то  почему  же  он  так  взъярился  тогда,  в
воскресенье? Почему решил, что на Спивакова она ходила с любовником?
   С чего Баргузинову тогда подозревать ее?
   И устраивать тот ужасный скандал?
   Что, наружное наблюдение ему ничего не докладывает?
   Или докладывает - но не так?
   Может, у ребят, сидящих у нее на хвосте,  с  Баргузиновым  какие-то  свои
счеты?
   Они специально ему гадостей наговорили?
   Ведь тогда, на концерте Спивакова, Ника сидела ниже травы тише воды.
   Болтала с подругой, в буфет не ходила, ни  с  кем  не  кокетничала.  Даже
словом с посторонними не обмолвились.
   Не к Диброву же с его биноклем Иван приревновал?
   Да так, что залепил пощечину?!
   Разъяренный  Баргузинов  ушел  неделю   назад.   Но   слежка   за   Никой
продолжалась.
   Она без большого труда вычислила, на каких машинах ведется наблюдение,  а
с одним из "следопытов", белобрысым парнишкой,  что  целыми  днями  крутился
возле ее салона, Ника даже здоровалась.
   Пацан, нимало не смущаясь,  отвечал  с  глумливой  ухмылкой:  "И  вам  не
хворать, Ника Александровна!"
   У Ники была мысль  пробить  номера  машин-"следопытов"  через  гибддэшную
программу, только все руки не доходили.
   Да и потом: выдаст  ей  компьютер  информацию  -  владелец  Пупкин  Семен
Семеныч, проживает там-то...
   И что дальше?
   Она приедет к нему домой и потребует ответа?
   Спросит грозно: "На кого, гад, работаешь?"
   Несерьезно как-то.
   Может быть, подключить к делу службу охраны собственного салона?
   Нет, ни к чему. Неудобно вмешивать подчиненных в семейные дела.
   А она была почти на сто процентов уверена, что слежка -  именно  семейное
дело. Типичный баргузиновский прибамбах.
   Когда Ника с профессором ужинали в "Патио-Пицце",  на  парковке  у  метро
"Маяковская" их ждала бежевая "девятка" с двумя знакомыми рожами внутри.
   Одна из рож не поленилась заглянуть в ресторан, выпить  у  бара  кружечку
пива и смерить Нику подозрительным взглядом.
   Она встретилась с братком глазами - хоть бы маскировался тщательней,  что
ли! - и демонстративно погладила Полонского по щеке.
   Пусть сообщают Баргузинову, что его гражданская  жена  даром  времени  не
теряет.
   Ника старалась держаться уверенно и свободно, но в душе ужасно злилась на
Ивана: зачем он ставит ее в неловкое положение? Вдруг кто-то из ее  знакомых
- да пусть тот же Полонский!
   - обнаружит, что за ней так грубо и бесцеремонно присматривают?!
   ...К тому моменту, как Ника миновала пост ГИБДД и выехала  из  города  на
Осташковское шоссе, решение уже созрело.
   Она сегодня же позвонит Ивану и решительно скажет: "Слушай, хватит валять
дурака. У нас с тобой все кончено, и "хвосты" свои убери".
   Минут через десять Ника уже въехала в поселок.
   Дедуля-охранник увидал ее "БМВ" издали, поднял шлагбаум.
   Братки, что жили в поселке, обычно проезжали пост на полном ходу,  грозно
визжа покрышками.
   А Ника никогда не ленилась притормозить и сделать охраннику ручкой.
   Дедушка всегда радовался ее приветствию, расплывался в улыбке.
   Сегодня он даже  не  поленился  спуститься  из  своей  будки-курятника  и
подойти к Никиной машине.
   - Супруг ваш уже подъехал, - сообщил ей охранник.
   "Отлично, на ловца и зверь бежит, - подумала она. -  Значит,  Иван  решил
сам приехать и выяснить отношения".
   Но Баргузинов выяснял отношения как-то странно.
   Он ждал ее не дома, а за два квартала до него - перегородив своим  джипом
дорогу.
   Ника пожала плечами, затормозила, вышла из машины.
   Спросила  с  улыбкой  (Иван  стоял  на  дороге,  грозный,  словно  статуя
Командора):
   - Ты чего здесь? Пошли домой...
   Ника успела заметить, что сквозь щелку в заборе за ними наблюдает выводок
востроглазых  пацанов  -  в  соседнем  доме  проживал   старичок-генерал   с
многочисленными внуками.
   - Нам надо поговорить! - сквозь зубы процедил Иван.
   - Ну и поговорим дома, - пожала плечами Ника.
   По  насупленному  виду  Баргузинова  она  поняла,  что  тот  настроен  на
серьезную ссору. Отлично, она тоже к ней готова. Только  не  на  виду  же  у
соседей!
   - А где твой старый хрен? - спросил Баргузинов.
   Из-за забора явственно слышалось мальчишеское хихиканье.
   Ника подавила злость, показала глазами на  место,  где  пряталась  стайка
любопытных пацанов, и спокойно сказала:
   - Иван, мы все обсудим дома.
   Она хотела добавить: "Не позорься!" - но удержалась. Зачем понапрасну его
сердить? Им и так предстоит весьма неприятная беседа.
   За ту минуту, пока они ехали к дому и парковали машины (свой джип Иван  в
гараж не погнал, оставил во дворе), Ника  уже  определила  схему  разговора:
"Иван, мы взяли друг от друга все, что могли. Наши отношения себя изжили.  Я
могу тебя уверить в том, что "старый хрен" - всего лишь мой деловой партнер.
   Но - не буду.
   Потому что теперь - это мое личное дело, и тебя оно не касается.
   Наша любовь прошла, помидоры давно завяли.
   Настало время поставить точку и расстаться друзьями".
   Но,  как  иногда  бывает  в  математике  (и  тем  более  в   человеческих
отношениях), разговор пошел совсем не по заданному алгоритму...
   Иван прошел в гостиную, машинально принял чашку со сваренным Никой кофе.
   Он почему-то избегал ее взгляда.
   Смотрел куда угодно, только не на нее.
   Ника устроилась в соседнем кресле, выжидательно взглянула на него...
   Баргузинов сказал наконец - его голос звучал хрипло и неуверенно, что ему
вовсе не шло:
   - Ника, я буду с тобой откровенным.  Мне  это  решение  далось  тяжело...
Ника, понимаешь, я понял...
   Это так смешно, - он нервно засмеялся, - так смешно и глупо...
   Она терялась в догадках.
   Чего такого Иван надумал?
   Ника коснулась его руки, подбодрила:
   - Баргузинов, не узнаю тебя! Чтоб ты - и смущался?! Говори быстрей!
   - Да, я смущаюсь! - сказал он громко. - Смущаюсь, как последний идиот!
   - Влюбился, что ли? - предположила она. - Девчонку молодую себе нашел?
   - Тебя это волнует? - он цепко взглянул на Нику.
   - В общем-то, нет, - она равнодушно пожала плечами.
   В камине потрескивали дрова.
   Огонь увлеченно лизал поленья, подмокшие деревяшки посвистывали.
   - Почему дрова мокрые?
   - неожиданно спросил Иван.
   - Опять забыли в дом занести?
   - Не занесли.
   Только уже под дождем спохватились...
   Они еще высохнуть не успели, - призналась Ника.
   - Бардак! - резюмировал Иван, презрительно пожав плечами.
   Это был прежний Баргузинов - сердитый, строгий, уверенный в том, что  без
него Никина жизнь пойдет под откос.
   - А какого черта ты тогда руки распускал?
   - фыркнула Ника.
   - Сам скандал начал, сам - ушел, а теперь еще на меня наезжаешь!
   Следил бы сам за своими дровами!
   Он опустил голову:
   - Ну... это... в общем, я извиняюсь., Раньше Ника бы опешила.
   Иван - извиняется перед ней?
   Извиняется? Смущается, словно школьник? Да раньше за его "прости" она  бы
ему на шею бросилась, зацеловала бы, растаяла в его объятиях!
   Но то было раньше.
   А сегодня Ника разъярилась.
   Она вспомнила, как прикладывала холодный  компресс  к  щеке,  на  которой
остался след от Ивановой руки, как Васечка  утешал  ее  и  плакал  вместе  с
ней...
   - Поздно извиняться, - холодно сказала она. - Ушел твой поезд, ясно?
   - Ника...
   - Он потерянно посмотрел на нее.
   - Ну прости меня, я... я погорячился!
   Ника не верила своим глазам.
   Баргузинов даже говорить стал на пару тонов ниже, его голос звучал мягко,
вкрадчиво - вылитый профессор Полонский! Заболел он, что ли? Может,  у  него
СПИД нашли?
   - Ты, часом, не заболел?
   - Она постаралась, чтобы в голосе прозвучали презрительные нотки.
   - Да, заболел, - сказал он спокойно.
   - Тобой.
   Я заболел - тобой. Люблю тебя, дуру, ясно?
   Вот тебе, Никочка, и Юрьев день!
   Иван вскочил с кресла, нервно прошелся по гостиной.
   Его голос креп, набирал обороты:
   - Ника, коза! Старушка, я понял! Понял, что без тебя не смогу!
   Он подошел к ее креслу, опустился рядом на пол, взял ее руки в свои:
   - Мы столько пережили вместе.
   Вместе работали...
   Боролись... И я.., я ни разу не говорил тебе, что я тебя - люблю.
   Ника ошарашенно смотрела на Ивана. Не может он говорить таких  слов.  Это
не его метод, это бред какой-то... Неужели он ее разыгрывает? Зачем?
   - Иван, ты и вправду заболел. С головой поссорился, - сказала она твердо.
   Вместо ответа он приник к ее губам.
   Поцелуй был не сильно страстным, как всегда. Сегодня его губы касались ее
губ осторожно и нежно.
   - Ника, давай начнем все сначала, - сказал он, разомкнув объятия.
   Она недоверчиво смотрела на него.
   И начинала понимать, что Баргузинов действительно не шутит.
   До Ивана наконец дошло - спустя сколько лет!
   - что женщине нужна любовь, нужны нежность и забота, а не  только  стопки
баксов, придирки, окрики и сильный, грубый секс.
   Ах, Иван, если бы ты понял