знать в лицо.
   Чужих здесь не привечали, брали только с личной  Зоиной  рекомендации.  С
каждого студента нужно получить деньги.
   Записать в приходную книгу. Спрятать "капусту" в сейф.
   Каждому продавцу выдать  пачку,  а  то  и  две-три  "Техники  секса"  или
"Камасутры". С кем пошутить, кого подбодрить, а кого и приструнить...
   И еще Вера боялась.
   Знала, что ее - как и Зойку, как и не виданного  ею  до  сих  пор  Бориса
Семеновича, равно как и любого другого  кооператора,  -  милиция  или  ОБХСС
могут взять в любой момент. Незаконное предпринимательство - раз (эту статью
уголовного  кодекса  пока  никто  не  отменял),  неуплата  налогов  -   два,
изготовление и сбыт порнографической продукции - три...
   Вера почти не видела Василька.
   Счастье, если она приходила, а он еще не спал.
   Тогда он, заслышав, как она открывает дверь, с отчаянно-радостным  криком
"Мамм-ма!" несся к ней по длинному коридору - порой и плюхался с размаху, не
удержав равновесия, на пол, но не плакал, а тут  же  вскакивал  и  продолжал
свой захлебывающийся, неудержимый бег.
   Прижимался к  ней  так  крепко  и  так  искренне,  что  Вера  всякий  раз
чувствовала свою вину перед ним.
   Однако  чаще  она  появлялась,  когда  Антонина  Елисеевна  уже   уложила
Василька, и Вере единственное, что оставалось, - смотреть,  как  он  крепко,
безмятежно спит в своей кроватке - прижимает к груди неизменную бутылочку  с
чаем и порой во сне из нее посасывает.
   Тогда Вера брала его к себе  в  кровать  -  спала,  чувствуя  его  свежее
младенческое тепло. Ни к одному мужчине - ни к Поплавскому, ни тем  более  к
Васе-старшему - она ни разу  в  жизни  не  испытывала  такой  всеобъемлющей,
легкой, чистой любви...
   Имелись в ее суматошной, тревожной службе и свои радости.
   Первая зарплата, полученная  Верой  в  середине  октября,  показалась  ей
фантастически огромной. А Зойка вдобавок еще спросила:
   - Ну, говори, что тебе надо:  сапоги,  белье;  Косметику?  Может,  малому
чего?
   Вера, не очень веря в Зойкины возможности, сделала заказ. В  промтоварных
магазинах в последнее время торговали по талонам.
   Талоны распространяли на предприятиях - только москвичам.
   Приезжим без прописки ничего не светило.
   Или перекупай талончик втридорога, или же возвращайся из набега на Москву
в свою Тмутаракань несолоно хлебавши...
   Через два дня Зойка привезла Вере на склад все заказанное  в  точности  -
причем по госцене,  безо  всякой  наценки:  итальянские  осенние  сапоги  на
высоком каблучке и набор итальянской косметики "Пупа".
   - Вот тебе, дорогуша, - пошутила Зойка, вручая дары, - забота о  человеке
труда прямо на его рабочем месте.
   Выездная торговля на предприятии. Все  во  имя  человека,  все  на  благо
человека!..
   ...Четвертого ноября, в канун затяжных ноябрьских  праздников,  Зойка  на
своей "девятке" заехала за Верой на склад еще засветло.
   Велела "запирать лавку". Сказала: "Поедем отрываться!"
   Хотя Вере гораздо больше хотелось побыть дома, рядом с Васильком, она  не
посмела ослушаться работодательницу.
   Села в ее машину.
   Они поехали куда-то.
   Темные, заснеженные, пустые улицы Москвы уносились за  окном.  Пьяненькие
редкие прохожие.
   Ни огонька, как в деревне... Вероника  вспоминала,  как  ровно  три  года
назад к ней вот так же, под праздник, неожиданно  пожаловал  Васечка.  Всего
три года прошло - а как давно, кажется, это было.
   И Васи уже нет с нею.  И  нет  на  свете.  Зато  есть  его  светлоглазая,
беспомощная копия. Их сын...
   Они прибыли в кооперативный ресторан "Репортер" на Гоголевском  бульваре.
В ресторане, в подвальном помещении, сияли ослепительные скатерти.
   Наигрывал пианист.
   Официант стремился всячески угодить двум богатым девушкам.
   Ароматно пахло шашлыком. Подавали ледяную водку.
   Здесь, в ресторане, Вероника наконец поделилась с подругой своим планом.
   План созревал в ее голове весь последний месяц.
   Вера даже выяснила кое-что, сделала кое-какие расчеты.
   - Скажи, Зой, а зачем, - начала она с подругой осторожный разговор, -  мы
держим столько продавцов? Зачем нам такая с ними морока?
   - Ты придумала что-то получше? - мгновенно спросила ухватистая Зойка.
   - Да. Придумала.
   - Говори, - быстро приказала подруга...Когда Вероника изложила свою идею,
Зойка, обычно схватывавшая все на лету, не медля ни минуты, сказала:
   - Мне это нравится.
   Деньги тебе на первоначальную раскрутку я дам.
   Потом вернешь, когда получишь прибыль. С типографией тебя сведу...  Ну  а
все остальное - давай, мать, сама. Регистрируй кооператив на свое  имя  -  и
вперед!

...И вот прошло полтора года

   И в январе тысяча девятьсот девяносто  первого  года  Вероника  Веселова,
двадцати одного года от роду, студентка четвертого  курса  радиотехнического
института,  являлась  председателем  кооператива  "Почтарь"  с   ежемесячным
оборотом в три с половиной миллиона рублей.
   Потому пила утром натуральный кофе.
   И кушала буженину.
   И оставляла на столе деньги для домработницы на текущие расходы.
   Вера оделась, тщательно накрасилась.
   Нацепила очки.
   Зрение у нее было отменным.
   Очки с простыми стеклами она  носила  намеренно,  чтобы  казаться  старше
своих лет.
   Накинула песцовый полушубок:
   Спустилась вниз на лифте. Теперь она  снимала  однокомнатную  квартиру  в
новом семнадцатиэтажном доме в Крылатском.
   У подъезда стояла ее "девятка"
   - точно такая же, как у Зойки, но не белая, а угольно-черная.
   Вера достала из багажника веник, принялась сметать снег с крыши,  стекол,
капота.
   Офис располагался совсем рядом, однако Зойка, когда  учила  Веру  водить,
приговаривала: "Если хочешь научиться рулить, должна ездить даже из  спальни
в ванную". Вера слушалась.
   Поставила щетки.
   Залезла внутрь.
   Завела мотор.
   Дала машине прогреться.
   Дернула с места. Заглохла. Чертыхнулась. Снова завелась.
   Через десять минут она была уже на рабочем месте.
   Ее офис располагался, как и большинство офисов того времени, в подвальном
помещении - в одном из жилых домов.
   Оба охранника и секретарша встали при ее появлении.
   Вероника прошла в свой кабинет. Было без пяти двенадцать.
   Скоро начнется обычный крутеж - он не закончится теперь до ночи.
   Будут приходить люди.
   С почт понесут мешки писем-заказов.
   Придут женщины разбирать их.
   Из типографий привезут книжки.
   Люди-надомники станут подвозить готовые к  отправке  конверты.  Почтовики
доставят их на отправку...
   На Веру теперь работало около ста человек.
   Но каждый из них представлял собой что-то  вроде  винтика  на  фордовском
конвейере.
   Ни один не представлял всего масштаба ее дела.
   Не видел - и не ведал!
   - картины в целом. Все ниточки сходились только в одни руки.
   Ее руки.
   Верины руки крепко держали выгодное, надежное, необычное дело.
   Верин мозг говорил: "Все - хорошо".
   А душа ее тревожилась: "Хорошо - долго не бывает".
   Она много имела, но многим и рисковала.
   Идея Веры - та, что  она  рассказала  Зойке  тогда,  два  года  назад,  в
ресторане "Репортер", - была простой, а оказалась плодотворной.
   В смысле денежной.
   - Зачем, - риторически спросила тогда Вера,  -  продавать  книжки  самим,
когда есть замечательная услуга "Книга - почтой"?..
   Зачем держать штат продавцов?
   Не лучше ли рассылать книжонки по всей стране наложенным платежом?
   Оплата по получении?
   - Но тогда нужно будет давать рекламу, -  мгновенно  возразила  Зойка.  -
Откуда люди узнают, что они могут купить наши книжонки?
   - Если дашь денег - будет реклама.
   - Денег - дам... Но учти:  "Камасутра"  и  прочая  сексуха  по  почте  не
пойдут.
   У нас страна целомудренная. Это одна только Москва развратная...
   - Придумаем другие книжки.
   Сейчас же в магазинах вообще ничего нет.
   Все, что ни напечатаем, схавают.
   - Давай придумывай.
   В Зойке поражала совсем не женская, математическая деловая хватка.
   Какой-то нюх на идеи, тем более денежные. И раз  уж  она  сказала  "Давай
пробуй", даже не посоветовавшись со своим  Борисом  Семеновичем,  -  значит,
действительно стоило пробовать...
   Нынче, спустя  полтора  года,  в  январе  девяносто  первого,  секретарша
Вероники Машенька - да, у нее имелась своя секретарша!
   -  в  двенадцать  ноль-ноль,  как  меж  ними  было  заведено,  подала  ей
крепчайший кофе.
   А Вера открыла сейф, достала оттуда  гроссбух  с  личной  бухгалтерией  и
начала по разрозненным записям сводить итоги вчерашнего дня.
   Итак, вчера отправлено: двести  двадцать  "Рецептов  церковной  кухни"  -
атеистическая страна не умела ни печь куличи, ни готовить пасху.
   Тетеньки из Новозыбко ва и Вырицы, Грайворона  и  Десногорска  не  жалели
сорока четырех рублей за тоненькую, на  серой  бумаге  изданную  книжонку  с
прыгающими строчками и опечатками...
   Далее: восемьсот одиннадцать "Сборников лучших школьных сочинений". Скоро
экзамены в школе, затем - вступительные в институты, а  лучше  шпаргалки  не
найти.
   И народ со всего СССР безропотно отваливал по  тридцать  семь  рублей  за
книжку...
   Пункт номер три: тысяча двести "Заговоров от пьянства".
   Эта брошюрка совсем тощенькая, три "заговора против пития",  переписанные
из дореволюционных книг, пара молитв - до кучи, батюшка, отец Димитрий, дает
"инструкцию по пользованию".
   В Советской стране пьют все, а жены, матери и сестры пьющих души не чают,
как избавить своих мужей,  сынов,  братьев  от  ядовитого  зелья.  Потому  и
хватаются за  любую  соломинку,  и  тридцати  трех  рублей  на  книжонку  не
жалеют...
   И так далее...
   Графология - перепечатка книжки графолога Зуева-Инсарова.... "Ваш  личный
гороскоп"... "Советы визажиста"...
   Итого: приход за один рабочий день составил  -  Вероника  пробежалась  по
клавишам калькулятора - сто тридцать четыре тысячи двести  восемьдесят  семь
рублей. За один только день.
   Правда, и расходы немалые - ох совсем немалые.
   За рекламу в "Комсомолке" заплатить наличными,  в  конверте  редактору  -
десять тысяч.
   За аренду офиса  отбашлять,  официально  плюс  в  конвертике.  За  аренду
абонентских ящиков на почтах плюс подставным частным лицам -  тем,  что  эти
ящики арендуют. Взятки почтовикам,  чтобы  повнимательнее  относились  к  ее
письмам, ничего не теряли, сразу складывали в отдельные мешки.
   Зарплаты тем, кто надписывает конверты, вкладывает в них брошюрки...
   Что еще?
   Пора уже проплатить за бумагу - для печатания новой порции брошюр...
   Вера с детства  любила  цифры,  она  купалась  в  них,  словно  в  Волге,
кувыркалась, плескалась и получала от них удовольствие.
   Тем более это было приятно, когда числа означали  денежные  суммы  и  они
относились непосредственно к ней.
   Несмотря на немалые затраты, дневное сальдо получалось в ее пользу: около
тридцати трех тысяч рублей в "плюсе".
   Однако треть от этой суммы ей придется отдать Зойке.
   И Вера в очередной раз за последнее время подумала: а за что?
   Ведь Зойка уже давно не имеет к ее бизнесу никакого отношения.
   Все делает, во всем вертится она одна, Вероника. За что же  Зое  платить?
За то, что та помогла раскрутиться на первых порах?
   За то, что помогла с типографией,  бумагой,  поделилась  своими  связями?
Дала денег на начальном этапе?
   Так ведь тот начальный этап давно прошел.
   Теперь ей, Веронике, от Зойки никакого проку.
   Почему же она должна отстегивать той ни  за  что  целую  треть  от  своей
прибыли?
   "Пора, пора мне с Зойкой поговорить, - в очередной раз подумала  Вера.  -
Надо этот вопрос поднять.
   Дружба дружбой, а денежки лучше врозь.
   И делить их-надо по справедливости".
   Вера почувствовала, что, как ни неприятно,  теперь  она  готова  к  тому,
Чтобы обсудить эту тему с Зоей. "Надо с ней встретиться  и  все  обговорить.
Чтоб без обид и недомолвок".
   От размышлений Веронику оторвала секретарша. Вызвала по интеркому:
   - Вероника Николаевна, к вам посетитель.
   Вера глянула на часы: час дня.
   Вспомнила: три дня назад она назначала  встречу  именно  на  сегодня,  на
тринадцать ноль-ноль. Партнер оказался точен.
   - Просите, - сказала в интерком Вероника. - Сделайте нам по чашке кофе. И
еще: меня ни для кого нет.
   В кабинет вошел бравый седовласый мужчина.
   Вероника поправила бутафорские очки. Мелькнула мысль: "Интересно,  узнает
ли он меня?"
   Мужчина любезно поздоровался.
   Цепко глянул в ее лицо.
   Кажется, не узнал.
   Значит, сильно она переменилась с тех пор, когда на улице Жданова  падала
ему в объятия с апельсинами в руках.
   С тех пор как он в компании с Борисом Семенычем вывозил  ее  и  Зойку  на
прикорм в ресторан "Узбекистан"...
   Будем  надеяться,  что  изменилась  -  в  лучшую   сторону.   Не   только
повзрослела, но и похорошела.
   - Присаживайтесь, пожалуйста, - Вера источала любезность.
   - Большое спасибо, что вы нашли время заехать ко мне.
   Мужчина молча кивнул, сел в кресло для посетителей.
   Раскрыл "дипломат", достал из него несколько пухлых папок.
   Вошла секретарша, поставила перед ним и Вероникой по чашечке кофе.
   - Вот.
   Вероника Николаевна, необходимые вам материалы.
   - сказал седовласый, дождавшись, пока  секретарша  выйдет,  и  прихлопнул
папки ладонями. - Здесь все, что вы просили узнать.
   Папка номер один: судовая роль.
   То есть список всех тех, кто был на борту "Нахимова".
   1234 человека.
   Отдельно - пассажиры, 884 человека, отдельно - команда - 346 человек плюс
четверо - члены семей...
   Далее, папка номер два.
   Ей я уделил особое внимание... В ней список спасенных.
   Фамилии, имена, отчества...
   Места жительства, домашние адреса...
   Даже телефоны, у кого есть...
   - Великолепно, - пробормотала про себя Вероника.
   - Затем, - продолжил моряк, - папка номер три. Погибшие, чьи тела удалось
найти и опознать.
   358 человек.
   И, наконец, папка номер четыре: те люди, тела которых поднять не удалось.
Все!
   - Спасибо вам, - задумчиво протянула Вера.
   Как все просто оказалось!
   Просто - когда у тебя есть деньги...
   К тебе сами приходят и приносят ту информацию, за которой  ты  безуспешно
охотилась, замерзая четыре года назад у "Детского мира". Те  сведения,  ради
коих ты тогда даже готовилась отдать себя, свою невинность...
   Этому самому человеку... А теперь она информацию просто покупает.
   - Спасибо, - еще раз повторила Вероника, достала из сейфа пухлый  конверт
и положила его на стол перед моряком.
   - Нет-нет, - поднял тот руки ладонями вверх, - никаких денег.
   - Берите-берите.
   Вы  проделали  большую  работу,  а  всякий  труд  должен  быть   оплачен.
Бесплатно, как говаривал Шаляпин, только птички чирикают.
   Старый мореход поморщился.
   Денег не взял. Они так и остались лежать перед ним на столе.
   - Скажите, - спросил он, пристально всматриваясь в Верино лицо, - а где я
мог вас видеть? Мы с вами где-то уже встречались?
   - Лично - нет, - слукавила она.
   - Но, может быть, вы видели меня на какой-то фотографии?..  Я  ведь  была
там, на "Нахимове"...
   - Вот как... Что ж, сочувствую вам.
   - Не стоит. Вы мне очень помогли.
   "И в самом деле, - подумала Вера, - очень мне помог этот человек.  Списки
спасенных, перечень погибших - это хорошо. Пусть они будут под рукой. С ними
я   начну   работать.   Но...   Не   окажется   ли    этот    труд    пустым
времяпрепровождением?.."
   Вероника до сих пор часто - даже слишком часто!
   - вспоминала "Нахимов", крушение, гибель родителей.
   Снова и снова прокручивала в памяти безжалостные кадры их смерти.
   И иной раз у нее возникала мысль, что убийца, расправившись с  матерью  и
отцом, чудесным образом  мгновенно  перенесся  с  места  катастрофы  куда-то
далеко. Туда, где спокойно и безопасно.
   Ведь Вера никогда его больше не видела.
   Она много раз вспоминала то ненавистное лицо.
   Затем припоминала те  жуткие  дни,  что  провела  она  после  трагедии  в
Новороссийске.
   Вероника -  как  ни  была  потрясена,  удручена  и  взволнована  -  тогда
тщательно всматривалась в лица спасенных...
   И на морвок-зале, и в гостинице, и на причалах... В лица всех  спасенных,
кого только видела...
   Но...
   Никто из них тогда не показался ей  похожим  на  того  черного  человека,
погубителя ее родителей...
   Более того, она была уверена - среди пассажиров "Нахимова", оставшихся  в
живых, она его не видела...
   А потом, когда пришла страшная обязанность опознавать трупы.
   Вероника старалась, как ни тяжело было, опять-таки смотреть в  лица  всех
погибших - может быть, ей повезло и убийца находится среди них?..
   Но, насколько она могла понять, и  среди  поднятых  трупов  его  тоже  не
оказалось...
   А может, он - ничтожество, сволочь, слизняк!
   - вместе с невинными людьми покоится на дне Цемесской бухты?
   Двойное убийство  его  не  спасло,  и  он  нашел  вечный  покой  рядом  с
"Нахимовым"?
   Вместе  с  героическими   стюардессами,   которые   отправились   спасать
пассажиров в трюмах и так и остались внутри?
   Это означало бы, что судьба воздала убийце по  заслугам,  -  но  Вера  не
желала такого возмездия.
   Такого, слишком легкого возмездия Веронике было бы мало...
   - Скажите, - спросила она моряка, бегло просматривая списки, - а были  ли
на "Нахимове" безбилетники, "зайцы"? Те, кто здесь не учтен?
   - Думаю, да, - шевельнулся он.
   - А много?
   - Может быть, двое.
   А может, семеро. Все зависит - то есть зависело - от  помощника  капитана
по работе с пассажирами.
   Ну и от других членов команды, конечно.
   - Понятно...
   А скажите, имеются ли сведения,  что  кто-то  с  "Нахимова"  спасся,  так
сказать, неофициальным путем?
   - То есть?
   - Ну, сам доплыл до берега... А потом уехал куда-нибудь... Вода же теплая
была... И берег близко...
   - Теоретически все возможно... Наверно, и такие случаи - тоже... Да  и...
- Моряк заколебался.
   - Что? - цепко спросила Вероника.
   - Поговаривали о том, что несколько человек спаслись сами.
   Доплыли до берега, там поймали такси, уехали в аэропорт в Анапу -  и  тут
же улетели.
   - Куда? Кто они? Моряк пожал плечами:
   - Никто не знает.
   - Что ж, спасибо вам большое. Вы мне очень помогли.
   Моряк понял ее: встреча  окончена.  Встал.  Конверт  с  деньгами  остался
лежать на столе.
   Вероника прихватила конверт, проводила гостя до двери.
   Подала ему руку:
   "Если чем-то смогу помочь - обращайтесь..."
   В это время она левой рукой незаметно сунула мореходу деньги в  накладной
карман его пиджака.
   Почувствовал ли он это, Вера не поняла - он не выдал себя  ни  лицом,  ни
взглядом.
   Пожал ее руку твердо и бережно. "Удачи вам во  всем,  милая  девочка",  -
молвил он, сделал поворот через левое плечо и вышел.
   Вероника решила не рассматривать сейчас "нахимовские" папки - оставить до
дома, до вечера. Сунула их пока в сейф.
   Снова раздался гудок интеркома. Секретарша взволнованно произнесла:
   - Вероника Николаевна, к вам еще один посетитель.
   - Кто? - отрывисто произнесла Вера. - Я никого не жду.
   - Он говорит, - смущенно пробормотала секретарша, - что он из ОБХСС.
   Стол покачнулся. Окно в ее кабинете, казалось, стало заваливаться набок.
   Вот оно.
   Вот то страшное,  о  чем  предупреждала  вещунья-душа.  Вот  расплата  за
оковалки бесплатного сыра - добро пожаловать в мышеловку.
   Вот воздаяние за те "левые" балансы, что  Верина  бухгалтерша  сдавала  в
райфинотд ел.  "Доигралась,  -  дрожала  паническая  мысль.  -  Я,  кажется,
доигралась..."
   - А по какому вопросу?
   - спросила Вера секретаршу, выигрывая время. Голос предательски дрогнул.
   Вера слышала через интерком, как секретарша  испуганно  ретранслирует  ее
вопрос невидимому собеседнику.
   Руки ее тем временем бестолково сгребали со  стола  бумаги  "для  личного
пользования".
   Она расслышала в динамике  далекий  насмешливый  м