оны,
                        На смерть бросавший легионы?
                           Один лишь дух с высот таких
                        Был свергнут божией десницей:
                        Тот - ложно названный Денницей!

II

                        Безумец! Ты был бич над теми,
                           Кто выи пред тобой клонил.
                        Ослепший в яркой диадеме,
                           Другим открыть глаза ты мнил!
                        Ты мог бы одарять богато,
                        Но всем платил единой платой
                           За верность: тишиной могил.
                        Ты доказал нам, что возможно
                        Тщеславие в душе ничтожной.

III

                        Благодарим! Пример жестокий!
                           Он больше значит для веков,
                        Чем философии уроки,
                           Чем поученья мудрецов.
                        Отныне блеск военной власти
                        Не обольстит людские страсти,
                           Пал навсегда кумир умов.
                        Он был как все земные боги:
                        Из бронзы - лоб, из глины - ноги.

IV

                        Веселье битв, их пир кровавый,
                           Громоподобный клич побед,
                        Меч, скипетр, упоенье славы,
                           То, чем дышал ты много лет,
                        Власть, пред которой мир склонился,
                        С которой гул молвы сроднился, -
                           Исчезло все, как сон, как бред.
                        А! Мрачный дух! Что за терзанье.
                        Твоей душе - воспоминанье!

V

                        Ты сокрушен, о сокрушитель!
                           Ты, победитель, побежден!
                        Бессчетных жизней повелитель
                           Молить о жизни принужден!
                        Как пережить позор всесветный?
                        Ты веришь ли надежде тщетной
                           Иль только смертью устрашен?
                        Но - пасть царем иль снесть паденье.
                        Твой выбор смел до отвращенья!

VI

                        Грек, разломивший дуб руками,
                           Расчесть последствий не сумел:
                        Ствол сжался вновь, сдавил тисками
                           Того, кто был надменно смел.
                        К стволу прикован, тщетно звал он...
                        Лесных зверей добычей стал он...
                           Таков, и горше, твой удел!
                        Как он, ты вырваться не можешь,
                        И сам свое ты сердце гложешь!

VII

                        Сын Рима, сердца пламень жгучий
                           Залив кровавою рекой,
                        Отбросил прочь свой меч могучий,
                           Как гражданин ушел домой.
                        Ушел в величии суровом,
                        С презрением к рабам, готовым
                           Терпеть владыку над собой.
                        Отверг венец он добровольно:
                        Для славы - этого довольно!

VIII

                        Испанец, властью небывалой,
                           Как ты, упившись до конца,
                        Оставил мир для кельи малой,
                           Сменил на четки блеск венца.
                        Мир ханжества и мир обмана
                        Не выше, чем престол тирана,
                           Но сам презрел он шум дворца,
                        Сам выбрал - рясу и обедни
                        Да схоластические бредни.

IX

                        А ты! Ты медлил на престоле,
                           Из рук своих дал вырвать гром
                        По приказанью, поневоле
                           Простился ты с своим дворцом!
                        Ты был над веком злобный гений,
                        Но зрелище твоих падений
                           Багрит лицо людей стыдом.
                        Вот для кого служил подножьем
                        Мир, сотворенный духом божьим!

X

                        Кровь за тебя лилась потоком,
                           А ты своей так дорожил!
                        И пред тобой-то, как пред Роком,
                           Колена сонм князей клонил!
                        Еще дороже нам свобода
                        С тех пор, как злейший враг народа
                           Себя всемирно заклеймил!
                        Среди тиранов ты бесславен,
                        А кто из них с тобой был равен?

XI

                        Тебя Судьба рукой кровавой
                           Вписала в летопись времен.
                        Лишь бегло озаренный славой,
                           Твой лик навеки омрачен.
                        Когда б ты пал, как царь, в порфире,
                        В веках грядущих мог бы в мире
                           Восстать другой Наполеон.
                        Но лестно ль - как звезда над бездной
                        Сверкнуть и рухнуть в мрак беззвездный?

XII

                        На вес не то же ль: груда глины
                           И полководца бренный прах?
                        Нас Смерть равняет в час кончины,
                           Всех, всех на праведных весах.
                        Но хочешь верить, что в герое
                        Пылает пламя неземное,
                           Пленяя нас, внушая страх,
                        И горько, если смех презренья
                        Казнит любимца поколенья.

XIII

                        А та, цветок австрийский гибкий...
                           Такая ль доля снилась ей!
                        Она ль должна сносить с улыбкой
                           Все ужасы судьбы твоей!
                        Делить твои в изгнанье думы,
                        Твой поздний ропот, стон угрюмый,
                           О, с трона свергнутый злодей!
                        Когда она с тобою все же -
                        Всех диадем она дороже!

XIV

                        Сокрыв на Эльбу стыд и горе,
                           Следи с утесов волн стада.
                        Ты не смутишь улыбкой море:
                           Им не владел ты никогда!
                        В унынья час рукой небрежной
                        Отметь на отмели прибрежной,
                           Что мир свободен навсегда!
                        И стань примером жалкой доли,
                        Как древний "Дионисий в школе".

XV

                        В твоей душе горит ли рана?
                           Что за мечтами ты томим
                        В железной клетке Тамерлана?
                           Одной, одной: "Мир был моим!
                        Иль ты, как деспот Вавилона,
                        Утратил смысл с утратой трона?
                           Иначе как же быть живым
                        Тому, кто к цели был так близко,
                        Так много мог - и пал так низко!

XVI

                        О, если б ты, как сын Япета,
                           Бесстрашно встретил вихри гроз,
                        С ним разделив на крае света
                           Знакомый коршуну утес!
                        А ныне над твоим позором
                        Хохочет тот с надменным взором,
                           Кто сам паденья ужас снес,
                        Остался в преисподней твердым,
                        И умер бы, - будь смертен, - гордым!

XVII

                        Был день, был час: вселенной целой
                           Владели галлы, ими - ты.
                        О, если б в это время смело
                           Ты сам сошел бы с высоты!
                        Маренго ты б затмил сиянье!
                        Об этом дне воспоминанье
                           Все пристыдило б клеветы,
                        Вокруг тебя рассеяв тени,
                        Светя сквозь сумрак преступлений!

XVIII

                        Но низкой жаждой самовластья
                           Твоя душа была полна.
                        Ты думал: на вершину счастья
                           Взнесут пустые имена!
                        Где ж пурпур твой, поблекший ныне?
                        Где мишура твоей гордыни:
                           Султаны, ленты, ордена?
                        Ребенок бедный! Жертва славы!
                        Скажи, где все твои забавы?

XIX

                        Но есть ли меж великих века,
                           На ком покоить можно взгляд,
                        Кто высит имя человека,
                           Пред кем клеветники молчат?
                        Да, есть! Он - первый, он - единый!
                        И зависть чтит твои седины,
                           Американский Цинциннат!
                        Позор для племени земного,
                        Что Вашингтона нет другого!


РОМАНС

                     Заветное имя сказать, начертать
                     Хочу - и не смею молве нашептать.
                     Слеза жжет ланиту - и выдаст одна,
                     Что в сердце немая таит глубина.

                     Так скоро для страсти, для мира сердец
                     Раскаяньем поздно положен конец
                     Блаженству - иль пыткам?.. Не нам их заклясть:
                     Мы рвем их оковы - нас сводит их власть.

                     Пей мед; преступленья оставь мне полынь!
                     Мой идол, прости меня! Хочешь - покинь!
                     Но сердце любви не унизит вовек:
                     Твой раб я, - не сломит меня человек.

                     И в горькой кручине пребуду я тверд:
                     Смирен пред тобой и с надменными горд.
                     Забвенье с тобой - иль у ног все миры?..
                     Мгновенье с тобой все вместило дары!

                     И вздох твой единый дарит и мертвит
                     И вздох твой единый дарит и живит.
                     Бездушными буду за душу судим:
                     Не им твои губы ответят, - моим!

                     4 мая 1814


СОЧУВСТВЕННОЕ ПОСЛАНИЕ САРРЕ, ГРАФИНЕ ДЖЕРСЕЙ, ПО ПОВОДУ ТОГО, ЧТО ПРИНЦ-РЕГЕНТ ВОЗВРАТИЛ ЕЕ ПОРТРЕТ м-с МИ

                 Когда торжественно тщеславный кесарь Рима,
                 Пред кем склонялась чернь с враждой непримиримой,
                 Открыл перед толпой святыню славных дней,
                 Все статуи святых и доблестных мужей, -
                 Что более всего приковывало зренье?
                 Что взорам пристальным внушало изумленье
                 При этом зрелище? Чьих черт не видно тут?
                 Нет изваяния того, чье имя - Брут!
                 Все помнили его, - толпа его любила,
                 Его отсутствие - залогом правды было;
                 Оно вплело в венец, для славы, больше роз,
                 Чем мог вплести гигант и золотой колосс.
                 Так точно, если здесь, графиня, наше зренье
                 Твоих прекрасных черт лишилось в изумленьи,
                 В прелестном цветнике красавиц остальных,
                 Чья красота бледна пред солнцем черт твоих;
                 Когда седой старик - поистине наследник
                 Отцовского венца и королевских бредней, -
                 Когда развратный взор и вялый дух слепца
                 Отвыкли без труда от твоего лица, -
                 Пусть на его плечах позор безвкусья; рамы -
                 Где тьма красивых лиц и нет прекрасной дамы!
                 Нас утешает мысль, - когда уж лучше нет, -
                 Мы сохраним сердца, утратив твой портрет.
                 Под сводом зал его - какая нам отрада?
                 В саду, где все цветы, - и нет царицы сада;
                 Источник мертвых вод, где нет живых ключей;
                 И небо звездное, где Дианы нет лучей.
                 Уж не плениться нам такою красотою,
                 Не глядя на нее, летим к тебе мечтою;
                 И мысли о тебе нас больше восхитят,
                 Чем все, что может здесь еще пленить наш взгляд.
                 Сияй же красотой в небесной выси синей,
                 Всей кротостью твоей и правильностью линий,
                 Гармонией души и прелестью светла,
                 И взором радостным, и ясностью чела,
                 И темнотой кудрей - под сенью их смолистой
                 Еще белей чела сияет очерк чистый, -
                 И взорами, где жизнь играет и влечет,
                 И отдыха очам плененным не дает,
                 И заставляет вновь искать за их узором
                 Все новые красы - награду долгим взорам;
                 Но ослепительна, быть может, и ярка
                 Такая красота для зренья старика;
                 Так, - долго нужно ждать, чтоб цвет поблек весенний,
                 Чтоб нравиться ему - больной и хилой тени,
                 Больному цинику, в ком скуки хлад слепой,
                 Чей взор завистливо минует образ твой,
                 Кто жалкий дух напряг, соединив в себе
                 Всю ненависть слепца к свободе и к тебе.

                 29 мая 1814


ЕВРЕЙСКИЕ МЕЛОДИИ

ОНА ИДЕТ ВО ВСЕЙ КРАСЕ

                        Она идет во всей красе -
                        Светла, как ночь ее страны.
                        Вся глубь небес и звезды все
                        В ее очах заключены,

                        Как солнце в утренней росе,
                        Но только мраком смягчены.
                        Прибавить луч иль тень отнять -
                        И будет уж совсем не та

                        Волос агатовая прядь,
                        Не те глаза, не те уста
                        И лоб, где помыслов печать
                        Так безупречна, так чиста.

                        А этот взгляд, и цвет ланит,
                        И легкий смех, как всплеск морской,
                        Все в ней о мире говорит.
                        Она в душе хранит покой

                        И если счастье подарит,
                        То самой щедрою рукой!

                        12 июня 1814

x x x

                      Убита в блеске красоты!
                      Да спит легко под вечной сенью,
                      Да сблизят вешние цветы
                      Над ней прозрачные листы
                      И кипарис овеет тенью.

                      Печаль у синих этих вод
                      Помедлит с горькой, смутной думой,
                      Вздохнет - и тихо отойдет...
                      Безумец! Разве твой приход
                      Смутит могилы сон угрюмый!

                      Мы знаем: Смерть не слышит нас,
                      Не видит наших потрясений.
                      Но разве это в грустный час
                      Удержит нас от слез и пеней?
                      Ты говоришь: забудь! Но сам
                      Ты бледен, ты готов к слезам.

ДУША МОЯ МРАЧНА

                  Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!
                     Вот арфа золотая:
                  Пускай персты твои, промчавшися по ней,
                     Пробудят в струнах звуки рая.
                  И если не навек надежды рок унес,
                     Они в груди моей проснутся,
                  И если есть в очах застывших капля слез -
                     Они растают и прольются.

                  Пусть будет песнь твоя дика. - Как мой венец,
                     Мне тягостны веселья звуки!
                  Я говорю тебе: я слез хочу, певец,
                     Иль разорвется грудь от муки.
                  Страданьями была упитана она,
                     Томилась долго и безмолвно;
                  И грозный час настал - теперь она полна,
                     Как кубок смерти, яда полный.

ТЫ ПЛАЧЕШЬ

                        Ты плачешь - светятся слезой
                           Ресницы синих глаз.
                        Фиалка, полная росой,
                           Роняет свой алмаз.
                        Ты улыбнулась - пред тобой
                           Сапфира блеск погас:
                        Его затмил огонь живой,
                           Сиянье синих глаз.

                        Вечерних облаков кайма
                           Хранит свой нежный цвет,
                        Когда весь мир объяла тьма
                           И солнца в небе нет.
                        Так в глубину душевных туч
                           Твой проникает взгляд:
                        Пускай погас последний луч -
                           В душе горит закат.

ТЫ КОНЧИЛ ЖИЗНИ ПУТЬ...

                        Ты кончил жизни путь, герой!
                        Теперь твоя начнется слава,
                        И в песнях родины святой
                        Жить будет образ величавый,
                        Жить будет мужество твое,
                        Освободившее ее.

                        Пока свободен твой народ,
                        Он позабыть тебя не в силах.
                        Ты пал! Но кровь твоя течет
                        Не по земле, а в наших жилах;
                        Отвагу мощную вдохнуть
                        Твой подвиг должен в нашу грудь.

                        Врага заставим мы бледнеть,
                        Коль назовем тебя средь боя;
                        Дев наших хоры станут петь
                        О смерти доблестной героя;
                        Но слез не будет на очах:
                        Плач оскорбил бы славный прах.

ВИДЕНИЕ ВАЛТАСАРА

                            Царь на троне сидит;
                            Перед ним и за ним
                            С раболепством немым
                            Ряд сатрапов стоит.
                            Драгоценный чертог
                            И блестит и горит,
                            И земной полубог
                            Пир устроить велит.
                            Золотая волна
                            Дорогого вина
                            Нежит чувства и кровь;
                            Звуки лир, юных дев
                            Сладострастный напев
                            Возжигают любовь.
                            Упоен, восхищен,
                            Царь на троне сидит -
                            И торжественный трон
                            И блестит и горит...
                            Вдруг - неведомый страх
                            У царя на челе
                            И унынье в очах,
                            Обращенных к стене.
                            Умолкает звук лир
                            И веселых речей,
                            И расстроенный пир
                            Видит (ужас очей!):
                            Огневая рука
                            Исполинским перстом
                            На стене пред царем
                            Начертала слова...
                            И никто из мужей,
                            И царевых гостей,
                            И искусных волхвов
                            Силы огненных слов
                            Изъяснить не возмог.
                            И земной полубог
                            Омрачился тоской...
                            И еврей молодой
                            К Валтасару предстал