йся. Я  сбегу  от  него.  Я
знаю способы...
     - Ты не должна его убивать. Запомни, Цири. Не должна.
     - Не бойся. Я и не думала убивать. Знаешь, Геральт,  я  уже  достаточно
наубивала. Слишком много этого было.
     - Слишком. Прощай, ведьмачка.
     - Прощай, ведьмак.
     - Только не вздумай реветь.
     - Тебе легко говорить.

     Эмгыр  вар  Эмрейс,  император  Нильфгаарда,  сопровождал  Йеннифэр   и
Геральта до самой ванны, почти до обрамления огромного мраморного  бассейна,
заполненного ароматной парящей водой.
     - Прощайте, - сказал он. - Торопиться  не  обязательно.  Я  уезжаю,  но
оставляю здесь людей, которых проинструктирую и отдам  нужные  распоряжения.
Когда вы будете готовы, крикнете, и лейтенант подаст вам нож.  Но  повторяю,
торопиться не обязательно.
     - Мы должным образом оцениваем оказанную милость,  -  серьезно  кивнула
Йеннифэр. - Ваше императорское величество?
     - Слушаю.
     - Прошу по возможности не обижать мою дочку. Не  хотелось  бы  умирать,
зная, что она плачет.
     Эмгыр молчал долго. Очень долго. Прислонившись  к  дверному  косяку.  И
отвернувшись.
     - Госпожа Йеннифэр, - проговорил он наконец, и  лицо  у  него  было  на
удивление странное. - Будьте уверены, я не обижу вашей и  ведьмака  Геральта
дочери. Я топтал трупы друзей и плясал на курганах врагов. И  думал,  что  в
силах сделать все. Но то, в чем меня подозревают, я просто сделать не  могу.
Теперь я это знаю. И благодарю вас обоих. Прощайте.
     Он вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Геральт вздохнул.
     - Разденемся? - Он взглянул на парящий бассейн. - Правда,  не  очень-то
меня радует мысль, что нас выволокут отсюда в виде голых трупов...
     - А мне, представь, без  разницы,  какой  меня  выволокут.  -  Йеннифэр
скинула туфли и быстро расстегнула платье. - Даже  если  это  мое  последнее
купание, я не намерена бултыхаться в воде одетой.
     Она  стянула  рубашку  через  голову  и  вошла  в  бассейн,   энергично
расплескав воду.
     - Ну, Геральт. Что стоишь как вкопанный?
     - Я забыл, насколько ты прекрасна.
     - Быстро же ты забываешь. А ну, лезь в воду.  Как  только  он  оказался
рядом, она тут же закинула ему руки на шею. Он поцеловал ее, гладя ее  талию
над водой и под водой.
     - А это, - спросил он порядка ради, - подходящее время?
     - Для этого, - замурлыкала она, погружая в воду  одну  руку  и  касаясь
его, - любое время подходящее. Эмгыр дважды повторил, что нам торопиться  не
обязательно. Как ты предпочел бы провести отпущенные нам последние минуты? В
стенаниях и плаче? Недостойно. В расчетах с совестью? Банально и глупо.
     - Не об этом я.
     - Так о чем же?
     - Если вода остынет, - проворчал он, лаская ее груди, -  разрезы  будут
болезненными.
     - За удовольствие, - Йеннифэр погрузила другую руку, - стоит  заплатить
болью. Ты боишься боли?
     - Нет.
     - Я тоже нет. Сядь на край бассейна. Я люблю  тебя,  но,  черт  побери,
нырять не хочу.
     - О-хо-хо, - сказала Йеннифэр, откидывая голову так, что ее влажные  от
пара  волосы  расплылись  по  бордюру   маленькими   черными   змейками.   -
О-хохохохошеньки...

     - Я люблю тебя, Йеннифэр.
     - Я люблю тебя, Геральт.
     - Пора. Кликнем их?
     - Кликнем.
     Они кликнули. Сначала кликнул ведьмак, потом кликнула Йеннифэр.  Потом,
не дождавшись ответа, кликнули вместе:
     - Ну-у-у-у! Мы готовы!  Давайте  нож!  Э-э-эй!  Черт  побери!  Вода  же
стынет!
     - Ну так вылазьте из нее, - сказала Цири, заглядывая в  ванную.  -  Они
все sxkh.
     - Что-о-о?
     - Я же  сказала:  ушли.  Кроме  нас  троих,  тут  нет  ни  живой  души.
Оденьтесь. Голышом вы выглядите ужасно смешно.

     Когда они одевались, у них начали дрожать руки. У обоих.  С  величайшим
трудом они управлялись с пряжками, застежками и пуговицами. Цири болтала.
     - Уехали. Просто взяли и уехали. Все, сколько их было.  Забрали  отсюда
все, уселись на лошадей и уехали. Аж пыль столбом.
     - И никого не оставили?
     - Никогошеньки.
     - Непонятно, - шепнул Геральт. - Это непонятно.
     - Может, случилось что? - откашлялась Йеннифэр.
     - Нет, - быстро ответила Цири. - Ничего.
     Она лгала.

     Вначале она держала фасон. Выпрямившись, гордо подняв голову  и  сделав
каменное лицо, она оттолкнула затянутые  в  перчатки  руки  черных  рыцарей,
смело и вызывающе взглянула на ужасающие забрала  и  нащечные  прикрытия  их
шлемов. Больше они к ней не прикасались. К тому же  их  удерживало  ворчание
офицера, плечистого парняги с серебряными галунами на латах  и  белым  султа
ном из перьев цапли.
     Она направилась к выходу, эскортируемая с обеих  сторон.  Гордо  подняв
голову. Гудели тяжелые сапоги, позвякивали кольчуги, звенело оружие.
     Сделав несколько  шагов,  она  обернулась  в  первый  раз.  Сделав  еще
несколько - второй. "Ведь я их уже никогда, никогда не увижу, - ужасающим  и
холодным светом забилась у  нее  под  темечком  мысль.  -  Ни  Геральта,  ни
Йеннифэр. Никогда".
     Осознание этого мгновенно, одним махом стерло маску притворной  отваги.
Лицо у нее сморщилось и искривилось,  глаза  наполнились  слезами,  из  носа
потекло. Она боролась изо всех сил, но впустую. Поток слез  прорвал  запруду
притворства.
     Нильфгаардцы с саламандрами на плечах глядели на  нее  молча.  Молча  и
изумленно. Некоторые видели ее на окровавленных ступенях,  все  -  во  время
разговора с императором. Ведьмачку с  мечом,  непобедимую  ведьмачку,  смело
глядящую в глаза самому императору. И теперь удивлялись, видя всхлипывающего
и плачущего ребенка.
     Она понимала это. Их взгляды жгли ее огнем,  кололи  как  шпильки.  Она
боролась, но безуспешно. Чем сильнее сдерживалась, тем сильнее лились слезы.
     Она замедлила шаг,  потом  остановилась.  Эскорт  тоже.  Но  только  на
мгновение. Выполняя ворчливую команду офицера, кто-то схватил  ее  железными
руками под мышки, за кисти. Цири, всхлипывая и глотая  слезы,  обернулась  в
последний раз. Потом ее потащили. Она не сопротивлялась. Но всхлипывала  все
громче, все отчаяннее.
     Остановил их император Эмгыр вар Эмрейс, тот темноволосый человек, лицо
которого пробуждало в ней странные, неясные воспоминания. Они  отпустили  ее
по его резкому приказу.
     Цири хлюпнула носом, вытерла глаза  рукавом.  Видя,  что  он  подходит,
сдержала плач, снова вскинула  голову.  Но  сейчас  -  она  понимала  -  все
выглядело просто смешно.
     Эмгыр долго и молча глядел на нее. Подошел. Протянул руку. Цири, всегда
в  ответ  на  такие  движения  механически  пятившаяся,  сейчас,  к   своему
величайшему изумлению,  не  отреагировала.  С  еще  большим  изумлением  она
отметила, что его прикосновение ей вовсе не отвратительно. Он прикоснулся  к
ее  волосам,  как  бы  пересчитывая  беленькие  как  снег  прядки.  Коснулся
изуродованной шрамом щеки. Потом привлек к себе, гладил по голове, по спине.
И она, сотрясаемая рыданиями, позволяла  ему  делать  это,  а  руки  держала
неподвижно, словно пугало для воробьев.
     - Удивительная это штука - Предназначение,  -  услышала  она  шепот.  -
Прощай, дочка.

     - Как он сказал?
     Лицо Цири слегка искривилось.
     - Он сказал: va faill, luned. На Старшей Речи: "Прощай, девочка".
     - Знаю, - кивнула Йеннифэр. - И что потом?
     - Потом... Потом он отпустил меня, повернулся  и  ушел.  Приказал  всем
уйти. И все ушли. Проходили мимо меня совершенно равнодушно, топая  сапогами
и бренча латами и кольчугами так, что эхо шло по коридору. Сели на лошадей и
уехали, я слышала ржание и топот. Никогда в жизни  не  пойму  этого.  Потому
что, если задуматься...
     - Цири...
     - Что?
     - Не задумывайся.

     - Замок Стигга, - повторила Филиппа Эйльхарт, глядя сквозь  ресницы  на
Фрингилью Виго. Фрингилья не покраснела. За прошедшие три месяца ей  удалось
составить магический крем,  сужающий  кровеносные  сосуды.  Благодаря  этому
румянец не выступал на лице, даже если ей было невыразимо стыдно.
     - Укрытие Вильгефорца было в замке Стигга,  -  подтвердила  Ассирэ  вар
Анагыд, - в Эббинге, над горным озером, название  которого  мой  информатор,
простой солдат, не в состоянии был запомнить.
     - Вы сказали "было", - обратила внимание Францеска Финдабаир.
     - Было, - подхватила Филиппа. - Потому что  Вильгефорц  мертв,  дорогие
коллеги. Он и его сообщники, вся их  шайка  уже  грызет  землю.  Эту  услугу
оказал нам не кто иной, как наш хороший знакомый, ведьмак Геральт из  Ривии.
Которого мы недооценили. Ни одна из нас. В отношении  которого  оши  бались.
Все мы.
     Чародейки, как по команде, взглянули на  Фрингилью,  но  крем  и  верно
действовал безотказно. Ассирэ вар Анагыд вздохнула. Филиппа хлопнула ладонью
о стол.
     - Хоть нас  и  оправдывает,  -  сказала  она  сухо,  -  завал  занятий,
связанных с войной и подготовкой мирных переговоров, все же следует  считать
поражением Ложи тот факт, что в деле Вильгефорца нас опередили  и  выручили.
Больше такое не должно с нами случаться, милые дамы.
     Ложа - за исключением бледной как  смерть  Фрингильи  Виго  -  согласно
кивнула головами.
     - В данный момент, - заговорила Филиппа, -  ведьмак  Геральт  находится
гдето в Эббинге. Вместе с Йеннифэр и Цири,  которых  освободил.  Надо  будет
подумать, как их отыскать...
     - А замок? - прервала Сабрина Глевиссиг. -  Ты  ни  о  чем  не  забыла,
Филиппа?
     - Нет, не забыла. Легенда, если таковая возникнет,  должна  иметь  одну
правильную версию. Я хотела просить об этом именно тебя, Сабрина.  Возьми  с
собой Кейру и Трисс. Покончите с этим так, чтобы и следа не осталось.

     Гул взрыва был слышен даже в Мехте. Свет -  поскольку  все  происходило
ночью - виден даже в Метинне и Гесо. Серия вызванных  взрывом  тектонических
колебаний была ощутима еще дальше. На действительно далеких краях света.

_______________________________
1 командор (историч.).
2 Медленно, но верно (нем.).
3 Кто любит прекрасную женщину,
  тот стыдится всяческих злодеяний (нем.).
4 Святая Мария, Матерь Божия, молись за нас! (нем.)
5 высокородный господин рыцарь (нем.).
6 Чертовщина. Черная магия! Колдовство! (нем.)
7 вдохновение (devinatio, лат.).
8 Холк (или - хулк) - большой, обычно трехмачтовый торговый парусник.
9 Удачи, девочка! (фр.).
10 "У черной кошки" (фр.)
11 порядок прохождения битвы (фр.).
12  Бандера,  хоругвь  -  воинское  подразделение  всех  типов  кавалерии,
насчитывающее 100-200 человек; оно же - рота.
13 Алерион - геральдический орел без клюва и когтей.
14 выпускник, сдавший специальный экзамен на офицерское звание.
15 Хоругвь (здесь), пропор - флаг, флажок и т.д.
16  Оберштер  (оберстер)  - в прежних полках немецкой  и  польской  пехоты
полковник (в настоящее время - оберет).
17 защитные пластины. Могут быть и металлическими (нем. leder - кожа).
18 полукруглая полоска на груди геральдического орла либо алериона.
19 вскрытие брюшной полости (мед.).
20 небольшой султан на шлеме или военной шапке.
21 удаление селезенки (мед.).
22 Кончина, смерть (лат.).
23 рыцарь низшего класса, имеющий право пользоваться лишь частью дворянских
привилегий (средневековое, лат.).
24  большое знамя, укрепленное короткой стороной на поперечине  и  имеющее
вырез в свисающей стороне (gonfalone, ит.).
25 Здесь: дальше некуда (лат.).
26  участницы торжеств в честь богов, несущие на головах корзины с утварью
(греч.).
27 до конца (и так далее) (лат.).
28 глас народа (лат.).



        ГЛАВА 10


                  КОНГРЕВ,  Эстелла,  она  же  Стелла,
                дочь   барона   Оттона  де   Конгрева,
                выданная  замуж за престарелого  графа
                Лиддерталя,  после кончины  оного  по-
                деловому  распорядилась  имуществом  и
                средствами,    приведя    имение     в
                благосостояние  немалое.  Пребывая   в
                большой  милости  у императоры  Эмгыра
                вар      Эмрейса     (см.),     весьма
                значительною особою при дворе была.  И
                хотя   должностей  не  имела  никаких,
                ведомо  было, что голос  и  мнение  ее
                император      с      почтением      и
                уважительностью воспринимать  изволил.
                Благодаря  сочувствию  и  расположению
                великому  к  юной императрице  Цирилле
                Фионе    (см.),   кою    ровно    дочь
                собственную   любила,   была   шуточно
                "матушкою-императрицею"     именована.
                Пережив обоих, как императора,  так  и
                императрицу,   преставилась   в   1331
                годе,  а  преогромное ее  володение  в
                дальшем     наследовании     досталось
                родственникам   по   побочной    линии
                Лиддерталей,  Белыми  именуемым,   оно
                же,     людьми    малосерьезными     и
                шалопайными    будучи,    до     доски
                последней оное порастратили.
                                   Эффенбах и Тальбот.
                   Encyclopaedia Maxima Mundi. Том III

        x x x


     Подкравшийся к бивуаку человек, надо отдать ему должное,  был  ловок  и
полисьему хитер. Менял место быстро, а двигался  так  скрытно  и  тихо,  что
любой дал бы застать себя врасплох. Любой - но не  Бореас  Мун.  Бореас  Мун
обладал солидным опытом по вопросам "расплохов".
     - Вылезай, человек! - крикнул он, стараясь придать голосу уверенность и
грубость. - Впустую все твои фокусы! Я тебя вижу. Вон ты где.
     Один из больших камней, которыми был усыпан  склон  холма,  дрогнул  на
фоне звездного темно-синего неба. Пошевелился и принял форму человека.
     Бореас покрутил вертел с жарившимся на нем мясом,  потому  что  запахло
горелым. Делая вид, будто небрежно опирается  на  локоть,  положил  руку  на
держало лука.
     - Невелик мой скарб. - В  нарочито  спокойный  тон  он  вплел  шершавую
металлическую нить предостережения. - Не так уж много у меня пожитков. Но  я
к ним привязан. И буду защищать не на жизнь, а на смерть.
     -  Я  не  бандит,  -   глубоким   голосом   сказал   мужчина,   который
подкрадывался, маскируясь под менгир. - Я пилигрим.
     Пилигрим был высок и крепко сколочен, роста не  меньше  семи  футов,  а
если б его взвесить, то Бореас пошел бы на спор, что в качестве  противовеса
понадобилось бы не меньше десяти пудов. Пилигримский посох - дубина толщиной
с оглоблю - в его руке казался тросточкой. Бореаса  Муна  искренне  удивило,
каким таким чудом этот огромный бычок ухитрился так ловко подкрадываться.  И
немного обеспокоило. Его лук - композитная семидесятифунтовка, из которой он
за полсотни шагов мог уложить  лося,  -  показался  ему  вдруг  маленькой  и
хрупкой детской игрушкой.
     - Я пилигрим, - повторил могучий мужчина. - У меня нет дурных...
     - А второй, - быстро прервал Бореас, - тоже пусть выйдет.
     - Какой вто... - начал было пилигрим и осекся, видя,  как  из  мрака  с
противоположной стороны бесшелестно, словно тень, возникла стройная  фигура.
На этот раз Бореас Мун ничуть не удивился.  Второй  мужчина  -  то,  как  он
двигался, выдало опытному следопыту мгновенно, - был эльфом. А дать  застать
себя врасплох эльфу - не позорно.
     - Прошу прощения, - сказал эльф странно неэльфьим,  слегка  хрипловатым
голосом. - Я прятался от вас не с  дурными  намерениями,  а  от  страха.  Я,
пожалуй, повернул бы вертел.
     - И верно, - сказал пилигрим, опираясь на посох и громко сопя.  -  Мясо
на этой стороне уже вполне...
     Бореас повернул вертел, вздохнул, кашлянул. Снова вздохнул.
     - Соблаговолите присесть, - решился он наконец. - И подождать.  Скотина
того и гляди допечется. Да, полагаю,  плох  тот,  кто  поскупится  покормить
странников на тракте.
     Жир с шипением потек в огонь, огонь взвился, стало светлее.
     На пилигриме был фетровый  колпак  с  широкими  полями,  тень  которого
довольно успешно прикрывала лицо. Эльфу  головной  убор  заменяла  чалма  из
цветного материала, лица не скрывавшая. Увидев его  при  свете  костра,  оба
вздрогнули. И Бореас, и пилигрим. Но даже тихого  вздоха  не  издали,  когда
увидели,  что  лицо  это,  некогда,  вероятно,  по-эльфьему  красивое,  было
обезображено чудовищным шрамом, пересекающим лоб, бровь, нос и  щеку  до  са
мого подбородка.
     Бореас Мун кашлянул, снова повернул вертел.
     - Этот запашок, - отметил, а не спросил он, -  привел  господ  к  моему
бивуаку? Или нет?
     - Верно. - Пилигрим покачал  полями  шляпы,  а  голос  у  него  немного
изменился. - Я унюхал жаркое издали. Однако соблюл осторожность. На  костре,
к которому я неосмотрительно приблизился два дня тому, поджаривали женщину.
     - Это правда, - подтвердил эльф. - Я побывал  там  на  следующее  утро,
видел человеческие кости в пепле.
     - На следующее утро, - протяжно повторил его слова пилигрим,  а  Бореас
мог бы поспорить,  что  на  его  скрытом  тенью  лице  мелькнула  неприятная
усмешка. - И давно ты скрытно идешь по этому следу, уважаемый эльф?
     - Давно.
     - И что не позволяло тебе показаться?
     - Рассудок.
     - Перевал Эльскердег, - Бореас Мун повернул вертел и  прервал  неловкую
тишину, - место, действительно пользующееся не самой лучшей славой.  Я  тоже
видел кости в кострах, скелеты на  кольях.  Повешенных  на  деревьях.  Здесь
полным-полно диких жестоких культов. И существ, которые только и  ждут,  как
бы тебя сожрать. Кажется.
     - Не кажется, - поправил эльф, - а наверняка. И чем дальше в горы,  тем
хуже будет.
     - Вашим милостям тоже на восток дорога? За Эльскердег? В Зерриканию?  А
может, еще дальше, в Хакланд?
     Ни пилигрим, ни эльф не ответили.  Да  Бореас  в  общем-то  и  не  ждал
ответа. Во-первых, вопрос был бестактным. Во-вторых, глупым. С  того  места,
где они находились, идти можно было  только  на  восток.  Через  Эльскердег.
Туда, куда направлялся и он.
     - Жаркое готово. - Бореас легким и не лишенным театральности  движением
раскрыл свой складной нож. - Прошу, господа. Не смущайтесь.
     У пилигрима был охотничий нож, а у эльфа - кинжал,  на  вид  отнюдь  не
кухонный. Но все три служившие явно для более серьезных дел  лезвия  сегодня
пошли в ход для вполне мирных действий  -  разделки  мяса.  Некоторое  время
слышны  были  только  работа  челюстей  и  шипение  отбрасываемых  в  уголья
обглоданных костей.
     Пилигрим удовлетворенно отрыгнул.
     - Чудная зверушка, - сказал он, рассматривая лопатку, которую  обглодал
и облизал до такой степени, что теперь она  выглядела  так,  будто  три  дня
пролежала в муравейнике. - На вкус - козел, но мягкое, как  крольчатина.  Не
припоминаю, чтобы когда-нибудь ел подобное.
     - Это был скрекк, - сказал эльф, с хрустом разгрызая хрящи. - Я тоже не
помню, чтобы когда-нибудь его ел.
     Бореас тихо кашлянул.  Едва  слышная  нотка  сарказма  в  голосе  эльфа
говорила: он знал,  что  ел  мясо  огромной  крысы  с  кровавыми  глазами  и
страшенными зубищами, один только хвост был в  три  локтя  длиной.  Следопыт
вовсе не охотился специально на гигантского грызуна, а застрелил  в  порядке
самообороны. Однако решил его испечь.  Он  был  человеком  рассудительным  и
практичным. Конечно, есть крысу, питающуюся на свалках и помойках, он бы  me
стал. Но до перевала  Эльскердег,  до  ближайшего  способного  продуцировать
отходы сообщества было добрых триста миль. Крыса, или, как больше  нравилось
эльфу, - скрекк, должна была быть чистой и здоровой. Она не контактировала с
цивилизацией. Так что не могла ни замарать, ни заразить.
     Вскоре последняя, самая маленькая,  дочиста  обглоданная  и  высосанная
косточка полетела в костер. Луна выплыла над зубчатым хребтом Огненных  Гор.
От раздуваемого ветром костра сыпались искры, улетали в небо и  гасли  среди
мерцающих звезд.