не была сообщницей Вильгефорца.  Чтобы  спасти  Цири,  она
пошла на невероятный риск, потерпела поражение и попала в руки  Вильгефорца.
Осенью прошлого года он пытками  принудил  ее  сканировать,  чтобы  отыскать
Цири. Жива ли она - неизвестно. Больше я ничего не знаю. Клянусь.
     - Благодарю тебя, Фрингилья.
     - Уходи.
     - Я верю тебе, - сказал он, не двигаясь с места. - И никогда не забуду,
что было между нами. Я верю тебе, Фрингилья. Я  не  останусь  с  тобой,  но,
пожалуй, я тоже тебя любил...  По-своему.  Прошу  тебя,  то  что  ты  сейчас
узнаешь, сохрани в величайшей тайне. Убежище Вильгефорца находится в...
     - Подожди, - прервала она. - Скажешь это позже,  выдашь  это  позже.  А
сейчас, перед от®ездом, попрощайся со мной. Так, как должен попрощаться.  Не
записками, не детскими извинениями. Попрощайся со мной так, как  этого  хочу
я.
     Она скинула рысью  шубу,  бросила  на  кучу  соломы.  Рывком  разорвала
блузку, под которой не было ничего. Упала на шубку, потянула его  за  собой.
На себя. Геральт ухватил ее за шею,  подтянул  юбку,  сразу  же  понял,  что
перчатки снять уже не успеет. На Фрингилье, к счастью, перчаток не  было.  И
трусиков тоже. К еще большему счастью, на ней не было и шпор.  К  счастью  -
потому что через мгновение каблуки ее  верховых  сапог  уже  были  буквально
везде - если б она носила шпоры, страшно подумать, что могло случиться.
     Когда она крикнула, он поцеловал ее. Придушил крик.
     Лошади, чувствуя  необузданную  человеческую  страсть,  ржали,  топали,
бились в боксах о перегородки, так что пыль и сено сыпались с потолка.

     - Цитадель  ъhys-ъhun  в  Назаире,  у  озера  Муредах,  -  торжествующе
закончила Фрингилья Виго. - Там  убежище  Вильгефорца.  Я  вытянула  это  из
ведьмака  прежде,  чем  он  уехал.  У  нас  достаточно  времени,  чтобы  его
опередить. Он ни в коем случае не успеет добраться туда до апреля.
     Девять женщин, собравшихся в колонном зале дворца Монтекальво, покачали
головами, одарили Фрингилью взглядами, полными признательности.
     - Рыс-Рун, - повторила Филиппа Эйльхарт, обнажая зубы в хищной улыбке и
поигрывая пришпиленной к платью камеей из сардоникса. - Рыс-Рун  в  Назаире.
Ну, до скорой встречи, господин Вильгефорц. До скорой встречи!
     - Когда ведьмак туда доберется, -  прошипела  Кейра  Мец  -  он  найдет
развалины, от которых уже не будет даже нести гарью.
     - И дохлятиной, - обаятельно улыбнулась Сабрина Глевиссиг.
     - Браво, мазель Виго, - кивнула  Шеала  де  Танкарвялль,  сделав  такой
жест, которого Фрингилья никогда не ожидала бы  от  известной  чародейки.  -
Отличная работа.
     Фрингилья склонила голову.
     - Браво, - повторила Шеала. - Свыше  трех  месяцев  в  Туссенте...  Но,
вероятно, имело смысл.
     Фрингилья Виго обвела  взглядом  сидящих  за  столом  чародеек:  Шеала,
Филиппа,  Сабрина  Глевиссиг,  Кейра  Мец,  Маргарита  Ло-Антиль   и   Трисс
Меригольд. Францеска Финдабаир и Ида Эмеан, чьи  глаза,  подчеркнутые  ярким
эльфьим макияжем, не выражали абсолютно ничего.  Ассирэ  вар  Анагыд,  глаза
которой выражали и беспокойство, и озабоченность.
     - Имело, - призналась она.
     Совершенно искренне.

     Небо из темно-голубого постепенно становилось  черным.  Морозный  вихрь
гудел в виноградниках. Геральт застегнул волчью доху и обернул шею шерстяным
шарфом. Чувствовал  он  себя  прекрасно.  Воплощенная  любовь,  как  обычно,
вознесла его на вершины физических,  психических  и  моральных  сил,  стерла
остатки каких-либо сомнений, прояснила и оживила мысли. Он только жалел, что
теперь надолго будет лишен этой чудотворной панацеи.
     Голос Рейнарта де Буа-Фресне вырвал его из задумчивости.
     - Надвигается скверная погода, - сказал странствующий рыцарь, глядя  на
восток, откуда налетал вихрь.  -  Поспешите.  Если  ветер  принесет  снег  и
прихватит вас на перевале Мальхеур, вы окажетесь в ловушке. И  тогда  молите
об оттепели всех богов, каких вы только знаете, почитаете и о каких слышали.
     - Понятно.
     - Первые дни  вас  будет  вести  Сансретура,  держитесь  реки.  Минуете
трапперскую факторию, доберетесь до места, в котором  в  Сансретуру  впадает
правый приток. Его течение укажет вам дорогу на перевал Мальхеур. Если же по
воле божьей вы все-таки преодолеете Мальхеур, не особенно радуйтесь,  потому
что впереди вас еще будут ждать перевалы Сансмерси и Монблан.  Перейдя  оба,
вы спуститесь в долину Саддат. В Саддате теплый  микроклимат,  почти  как  в
Туссенте. Если б не бедная почва, там сажали бы виноград...
     Он оборвал, устыдившись осуждающих взглядов.
     - Ясно. Ближе к делу. У устья  Саддата  лежит  городок  Карависта.  Там
проживает мой кузен, Ги де Буа-Фресне. Посетите его  и  сошлитесь  на  меня.
Если окажется, что кузен скончался либо впал в старческий маразм, запомните:
направление вашего пути - равнина  Маг  Деира,  потом  долина  реки  Сильты.
Дальше, Геральт, уже по картам, которые ты скопировал у местного картографа.
Ну а коли уж мы упомянули картографа, то я не очень понимаю,  чего  ради  ты
выпытывал о каких-то замках...
     - Об этом забудь, Рейнарт. Ничего такого не было. Ничего ты не  слышал,
ничего не видел. Даже если тебя станут пытать. Понятно?
     - Понятно.
     - Всадник, -  предостерег  Кагыр,  сдерживая  брыкающегося  жеребца.  -
Всадник мчится к нам галопом со стороны дворца.
     - Если один, -  осклабилась  Ангулема,  поглаживая  висящий  при  седле
топорик, - то невелика беда.
     Всадником оказался Лютик, мчащийся во весь опор, не жалея коня. О диво,
конем был мерин поэта Пегас, который скакать не любил и не привык.
     - Ну, - сказал трубадур, задыхаясь так, словно не он скакал на  мерине,
а мерин на нем. - Ну, слава всевышнему. Я боялся не поймать вас.
     - Неужто едешь с нами?
     - Нет, Геральт. - Лютик опустил глаза. - Не еду. Остаюсь в  Туссенте  с
Ласочкой. То есть с Анарьеттой. Но не мог же я, в  самом  деле,  с  вами  не
попрощаться. Пожелать счастливого пути.
     - Поблагодари княгиню за все. И постарайся оправдать нас за то, что  мы
так неожиданно, как это? Ну, совсем по-зеррикански, в смысле - не  прощаясь.
Об®ясни как-нибудь.
     - Вы дали рыцарский обет, вот  и  все.  Любой  в  Туссенте,  включая  и
Ласочку, это понимает. А здесь... Возьмите. Пусть это будет моим вкладом.
     - Лютик, - Геральт принял у поэта тяжелый кошель, - на отсутствие денег
мы не жалуемся. Ты напрасно...
     - Пусть это будет моим вкладом, - повторил трубадур. - Наличные никогда
не помешают. Кроме того, они  не  мои,  я  позаимствовал  дукаты  из  личной
шкатулки Ласочки. Что так смотрите? Женщинам деньги не нужны. Да и зачем они
им? Пить не пьют, в кости не играют, а  женщинами...  Ну,  женщины-то,  черт
побери, они сами и есть. Ну, бывайте! Поезжайте, а то я еще,  чего  доброго,
разревусь. А когда все кончится, на обратном пути загляните в  Туссент,  все
мне расскажите. И я хочу обнять Цири. Обещаешь, Геральт?
     - Обещаю.
     - Ну все. Бывайте.
     - Погоди. - Геральт  развернул  лошадь,  под®ехал  вплотную  к  Пегасу,
незаметно вытащил из-за  пазухи  письмо.  -  Постарайся,  чтобы  это  письмо
дошло...
     - До Фрингильи Виго?
     - Нет. До Дийкстры.
     - Да ты что, Геральт? Спятил? И как я смогу это сделать, по-твоему?
     - Найди способ. Знаю, ты сумеешь.  А  теперь  -  прощай.  Давай  морду,
старый дурень.
     - Давай морду, друг. Я буду ждать вас. Они глядели ему  вслед,  видели,
как он едет рысью в сторону Боклера.
     Небо темнело.
     - Рейнарт! - Ведьмак повернулся в седле. - Поехали с нами?
     - Нет, Геральт, - помолчав, ответил Рейнарт де Буа-Фресне. -  Я  рыцарь
странствующий, но не странный. Во  всяком  случае,  не  настолько  странный,
чтобы оказаться сумасшедшим.

     В большом колонном зале замка Монтекальво царило необычное возбуждение.
Привычную светотень канделябров сегодня заменяла  млечная  яркость  большого
магического экрана. Изображение на  экране  дрожало,  мерцало,  пропадало  и
возникало вновь, усиливая возбуждение и напряженность. И нервозность.
     - Да-а, - сказала Филиппа Эйльхарт, хищно ухмыляясь. - Жаль, я не  могу
там быть. Немного движения мне бы не помешало. И немного азарта.
     Шеала де Танкарвилль едко взглянула  на  нее,  но  ничего  не  сказала.
Францеска Финдабаир и Ида Эмеан заклинаниями стабилизировали  изображение  и
увеличили так, чтобы оно заняло всю стену. Они четко видели  черные  вершины
гор на фоне темно-синего неба, звезды,  отражающиеся  в  поверхности  озера,
темную угловатую глыбу замка.
     - Я все еще не уверена, - проговорила  Шеала,  -  не  ошиблись  ли  мы,
доверив руководство ударной группой Сабрине и юной  Мец.  Кейре  сломали  на
Танедде ребра, у нее может возникнуть желание отомстить.  А  Сабрина...  Ну,
эта чересчур обожает действия и азарт. Верно, Филиппа?
     - Мы уже говорили об этом, - отрезала Филиппа, и голос у нее был кислый
словно сливовый маринад. - Установили все, что следовало  установить.  Никто
не будет убит без крайней необходимости. Группа Сабрины  и  Кейры  войдет  в
Рыс-Рун тихо, как мышка, на цыпочках, тики-топ.  Вилыефорца  возьмут  живым,
без единой царапины, без единого синячка. Это мы решили. Хотя я  по-прежнему
считаю, что следовало бы некоторых  проучить.  Чтобы  те  немногие,  там,  в
замке, которые переживут эту ночь, до конца жизни просыпались бы  с  криком,
когда им приснится то, что случилось.
     - Месть, - сухо проговорила чародейка из Ковира, - есть наслаждение для
умов заурядных, слабых и мелочных.
     - Возможно, -  со  спокойной  улыбкой  согласилась  Филиппа.  -  Однако
наслаждением она от этого быть не перестает.
     - Давайте прекратим. - Маргарита Ло-Антиль  подняла  фужер  искрящегося
вина. - Предлагаю выпить  за  здоровье  мазели  Фрингильи  Виго,  стараниями
которой убежище Вилыефорца  было  обнаружено.  Воистину,  мазель,  это  была
добротная, образцовая работа.
     Фрингилья поклоном поблагодарила за тост. В черных глазах  Филиппы  она
заметила что-то  вроде  насмешки,  в  лазурном  взгляде  Трисс  Меригольд  -
отвращение. Улыбок Францески и Шеалы она постичь не могла.
     - Начинают, - сказала Ассирэ вар Анагыд, указывая на  вызванную  чарами
картину.
     Уселись поудобнее. Чтобы лучше видеть, Филиппа  заклинанием  приглушила
свет.
     Было видно, как от скал отделяются быстрые черные фигуры,  бесшумные  и
юркие, словно летучие мыши. Как на бреющем  полете  опускаются  на  зубцы  и
навесные бойницы замка Рыс-Рун.
     - Почти сотню лет, - буркнула Филиппа,  -  не  держала  я  метлы  между
ногами. Еще немного - и вообще забуду, что значит летать.
     Шеала,  всматривавшаяся  в  изображение,  успокоила   ее   нетерпеливым
шиканьем.
     В окнах черной громады замка кратко блеснул огонь. Раз, другой, третий.
Они знали, что это. Запертые двери и внутренние цепи  разлетелись  вдребезги
под ударами шаровых молний.
     - Они внутри, - тихо произнесла Ассирэ вар  Анагыд,  единственная,  кто
наблюдал картину не на стене, а вглядываясь в лежащий на  столе  хрустальный
шар. - Ударная группа внутри. Но что-то у них неладно. Не  так,  как  должно
бы.
     Фрингилья почувствовала, как кровь от сердца отливает куда-то  вниз,  к
животу. Она уже знала, что именно не так, как должно было бы быть.
     - Госпожа Глевиссиг, - продолжала докладывать Ассирэ, - включает прямой
коммуникатор.
     Пространство   между   колоннами   зала   неожиданно   разгорелось,   в
материализующемся овале они увидели Сабрину Глевиссиг в  мужской  одежде,  с
волосами, перехваченными на  лбу  шифоновым  шарфом,  и  лицом,  зачерненным
полосками маскирующей краски. За спиной  чародейки  просматривались  грязные
каменные стены, на них висели обрывки лохмотьев, некогда бывших гобеленами.
     Сабрина указала на них затянутой в перчатку рукой,  с  которой  свисали
длинные полоски паутины.
     - Только этого, - сказала она, бурно жестикулируя, - тут  полным-полно!
Только этого! Дьявол меня побери, что за идиотизм, какой провал...
     - Говори понятней, Сабрина.
     - Что понятней? - взвизгнула  каэдвенская  магичка.  -  Что  тут  можно
сказать понятней? Не видите? Это замок Рыс-Рун! Он пуст! Пуст и грязен!  Это
чертовски пустая развалюха! Нет тут ничего! Ничего!
     Из-за спины Сабрины выглянула Кейра Мец, с  маскирующей  раскраской  на
лице выглядевшая как черт из ада.
     - В этом замке, - спокойно подтвердила она, - нет и не было никого. Уже
лет пятьдесят. Всего каких-то пятьдесят годков здесь не появлялась  ни  одна
живая душа, если не считать пауков, крыс и летучих  мышей,  у  которых,  как
известно, душ нет. Мы десантировались не туда.
     - Вы проверили, не иллюзия ли это?
     - Ты нас детьми считаешь, Филиппа?
     -  Слушайте  обе,  -  Филиппа  Эйльхарт  нервно  пригладила  волосы,  -
наемницам  и  адепткам  скажете,  что  это  были  учения.  Заплатите  им   и
возвращайтесь. Возвращайтесь немедленно! И с хорошей миной, слышите? Делайте
хорошую мину!
     Овал  коммуникатора  погас.  Осталось  только  изображение  на  стенном
экране. Замок Рыс-Рун на фоне черного, усеянного звездами неба. И  озеро,  в
котором эти звезды отражались.
     Фрингилья  Виго  уставилась  в  крышку  стола.  Она  чувствовала,   что
приливающая к щекам кровь вот-вот разорвет кожу.
     - Я... поверьте... - выдавила она наконец, не в силах больше переносить
молчания, заполнившего колонный зал замка Монтекальво. - Я... поверьте, я...
действительно не понимаю...
     - А я - понимаю, - сказала Трисс Меригольд.
     - Этот замок, - задумчиво проговорила Филиппа,  совершенно  не  обращая
внимания  на  сообщниц.  -  Этот  замок...  Рыс-Рун...  следует  уничтожить.
Превратить в развалины, в груду кирпичей и камней. А когда  об  этом  деянии
начнут слагать легенды и сказания,  надо  будет  подвергнуть  их  тщательной
цензуре. Вы улавливаете мою мысль?
     - Вполне, - кивнула молчавшая до того Францеска Финдабаир.
     Ида Эмеан, тоже молчавшая, позволила себе многозначительно фыркнуть.
     - Я...  -  Фрингилья  Виго  все  еще  сидела  словно  оглушенная.  -  Я
действительно не понимаю... Как такое могло случиться...
     - Ох, - после очень долгого молчания сказала Шеала  де  Танкарвилль,  -
ничего особенного, мазель Виго. Идеальных людей не бывает.
     Филиппа тихонько прыснула  в  кулак.  Ассирэ  вар  Анагыд  вздохнула  и
воздела глаза к потолку.
     - В конце концов, - добавила Шеала, выпятив губы, -  с  каждой  из  нас
такое когда-нибудь да случалось. Каждую из нас, здесь сидящих,  когда-нибудь
обольстил,  использовал,  обманул  и  выставил  на  посмешище   какой-нибудь
мужчина.



        ГЛАВА 5

                  "Дитя, я пленился твоей красотой,
                  Неволей иль волей, а будешь ты мой".
                  "Родимый, лесной царь нас хочет догнать;
                  Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать".
                                                И. В. Гете

     Все уже когда-то было, все уже когда-то случилось и  все  уже  когда-то
было описано.
                                                         Высогота из Корво

        x x x


     Полдень сошел на лес зноем и духотой, а совсем еще недавно темная,  как
жадеит, гладь озера запылала  золотом,  заиграла  солнечными  бликами.  Цири
пришлось заслонить глаза рукой: отраженный от воды  свет  слепил,  отзывался
болью в зрачках и висках.
     Она проехала сквозь прибрежные заросли, загнала  Кэльпи  в  озеро,  так
чтобы вода покрыла кобыле колени. Вода  была  настолько  прозрачной,  что  в
отбрасываемой лошадью тени  Цири  даже  с  высоты  седла  различала  цветную
мозаику дня, беззубок и водоросли. Видела она и маленького рака, с  чувством
собственного достоинства ползущего меж камней.
     Кэльпи заржала. Цири дернула поводья, выехала на мель, а не  на  берег,
потому что берег был песчаный, выстланный камнями, а это не позволяло  ехать
быстро. Кобыла пошла вдоль самой кромки, ступая по  твердой  гальке  дна.  И
почти сразу - рысью, а в этом-то Кэльпи была мастерицей, не  хуже  настоящей
ездовой лошади, которую тренировали не под седло, а для брички или ландо. Но
Цири быстро пришла к выводу, что рысь -  все  же  слишком  медленно.  Ударом
пяток и голосом Цири послала кобылу в галоп.  Они  неслись  в  блестящих  на
солнце, как капли  расплавленного  серебра,  брызгах  разлетающейся  во  все
стороны воды.
     Цири не замедлила темп даже тогда, когда увидела башню. Мчалась быстро,
так быстро, что обыкновенная лошадь, наверно, пала бы. Но в  дыхании  Кэльпи
не пробивалось ни малейшего храпа,  а  ее  галоп  по-прежнему  был  легок  и
непринужден.
     Она влетела во двор со всего разгона, под звон копыт, остановила кобылу
так,  что  несколько  мгновений  копыта  скользили  по  плитам  с  протяжным
скрежетом. Остановилась совсем рядом с поджидавшими у башни  эльфками.  Чуть
ли не наехав на них. Это доставило ей удовольствие, потому что две  из  них,
обычно невозмутимые и бесстрастные, сейчас невольно попятились.
     - Не бойтесь, - фыркнула она. - Не задавлю. Если не захочу.
     Эльфки  быстро  успокоились,  лица  снова  разгладились,  глаза   стали
равнодушно-самоуверенными.
     Цири соскочила, - вернее, спорхнула с седла. В глазах у нее был вызов.
     - Браво, - сказал светловолосый эльф с  треугольным  лицом,  выходя  из
тени под аркой. - Отличный спектакль. Loc'hlaith.
     Когда она вошла в Башню Ласточки и оказалась среди цветущей  весны,  он
назвал ее так же. Loc'hlaith. Но это было давно, и на Цири  такие  вещи  уже
перестали действовать.
     - Никакая я не Владычица Озера, - огрызнулась она. - Я тут -  пленница.
А вы - тюремщики! И нечего суп-ритатуй  именовать  консоме-де-валяем(2).Надо
называть вещи своими именами. А ну-ка! - бросила  она  одной  из  эльфок.  -
Лошадь протереть. Когда остынет, напоить. И вообще - позаботиться!
     Светловолосый эльф едва заметно улыбнулся.
     - Действительно, - сказал он, глядя, как эльфки, не вымолвив ни  слова,
отводят лошадь в конюшню. - Ты тут - всеми обижаемая, бесправная  узница,  а
они - строгие тюремщики. Невооруженным глазом видно.
     - За что купил, за то и продал. - Она подбоченилась, задрала нос, смело
глянула ему в глаза, бледно-голубые, как аквамарины, и не очень  строгие.  -
Обращаюсь с ними, как и они со мной. А тюрьма есть тюрьма!
     - Ты удивляешь меня, Loc'hlaith.
     - А ты меня, видать, за дурочку держишь! И даже не представился.
     - Извини. Я - Crevan Espane aep Caomhan Macha. Я, если ты  знаешь,  что
это значит, - Aen Saevherne.
     - Знаю. - Она не смогла полностью скрыть удивления. - Знающий. Ведун...
Эльфий чародей.
     - Можно сказать и так. Для удобства  я  пользуюсь  более  коротким,  но
равнозначным именем: Avallac'h. Так ты и можешь ко мне обращаться.
     - Кто тебе сказал, - нахмурилась она, - что мне вообще захочется к тебе
обращаться? Ведун ты или нет, все едино - надзиратель, а я...
     - Узница, - саркастически закончил он. - Это я уже слышал.  К  тому  же
узница, с которой скверно обращаются. Разгуливать по  округе  тебя,  видимо,
принуждают силой, меч на спине  ты  носишь  в  наказание,  как  и  модную  и
достаточно дорогую одежду, во много раз более элегантную  и  чистую,  нежели
та, в которой явилась сюда. Но, несмотря на  столь  жуткие  условия,  ты  не
сдаешься. Отвечаешь на наносимые тебе обиды резкостями. С величайшей отвагой
и  запалом  бьешь  зеркала,  представляющие  собой  выдающиеся  произведения
искусства.
     Она покраснела. Страшно злая на самое себя.
     - О, - быстро сказал он. - Можешь бить сколько  твоей  душе  угодно,  в
конце  концов,  это  ведь  всего-навсего  неодушевленные  предметы.  Правда,
изготовили их семь столетий назад. Не желаешь  ли  прогуляться  со  мной  по
берегу озера?
     Налетевший ветер смягчил жару. Да и огромные  деревья  и  башни  давали
тень.