и,
по-лучает превосходнейшую  пищу,  а уж сигары  у него наверняка  никогда  не
кончаются.
     -- Я ничего  не  могу  поделать, пока  политики  не  придут  к каким-то
соглашениям. Но взгляни на это с другой стороны, Матти. Идет война, и все мы
долж-ны так иди иначе  служить родине. И вот  именно сей  час, в этой тюрьме
янки, Джон и Слайделл стоят ди-визии,  воюющей  во имя Юга, а то и побольше.
Бри-танцы  все  еще   неистовствуют  из-за  этого   инцидента  и   испускают
воинствующие кличи. Как  ты понимаешь, все, что плохо для Севера, хорошо для
нас. Война идет не так гладко, как хотелось бы.
     -- От меня ты  не услышишь ни слова жалобы, равно как и от других, если
уж  на то пошло. Мы  знаем,  что вы воюете, не щадя себя. Дома  все мы то-же
помогаем фронту,  чем можем. В нашем  городе не осталось  ни одной  железной
ограды, все ушло  в пере-плавку для  броненосца.  И  если мы  самую  малость
не-доедаем, это никакая  не жертва  в свете того, что  де-лаете  вы,  люди в
серых мундирах. Я ведь не жалу-юсь. Я верю, что все мы исполняем свой долг.
     -- Ты не представляешь, с каким восторгом я слу-шаю эти слова, Матти. Я
тебе скажу, вовсе не секрет, что Юг окружен. Что я  хотел бы сделать сейчас,
это   Прорвать   кольцо  армий  янки,  удушающее  нас.  Я  за-ставлял  армию
маршировать  день  за днем,  чтобы  встретиться  с врагом  лицом  к лицу.  И
наступление начнется завтра. Но вот это как раз секрет...
     -- Я никому не скажу!
     -- Знаю, иначе не стал бы тебе говорить.  Я  сделал это для того, чтобы
ты поняла, что Джон, живущий  сейчас в комфорте, делает во имя войны гораздо
больше  на  своем месте,  чем  мог  бы сделать  где-ни-будь  еще,  так  что,
пожалуйста, не тревожься...
     Он поднял  глаза  на ад®ютанта, откинувшего входной  полог и  отдавшего
честь.
     --Срочные депеши, генерал.
     --  Несите.  Матти,  вынужден просить  прощения. Она молча  ушла, гордо
вскинутым  подбородком  демонстрируя, что думает  об  этой внезапной  помехе
разговору,  наверняка  подстроенной  заранее.  Правду  говоря,  помеха  была
непреднамеренной, но Джонс-
     тон все равно обрадовался ей. Отхлебнув кофе, он открыл кожаную папку.
     Как и  остальные генералы Конфедерации, Джонстон искал способ разорвать
петлю, стягивающуюся вокруг  Юга. Изучая обступившие Конфедерацию армии, они
искали  хоть крохотную лазейку.  Джонстон  не слишком восторгался Улиссом С.
Грантом  и  тем не менее понимал, что  имеет дело  с  противником волевым  и
целеустремленным. Победы  Гранта  в форте  Генри  и форте Донелсон усугубили
катастро-фу.  Теперь  Грант  расположился   лагерем  с   мощной   армией  на
Питсбургском плацдарме в Теннесси. Конфедератская разведка обнаружила, что к
нему  на  подмогу идет  подкрепление.  Когда  подкрепление  прибудет,  Грант
наверняка ударит в южном направ-лении вдоль Миссисипи в попытке разделить Юг
надвое. Надо  его остановить, пока не поздно. И Сид-ни Джонстон как раз тот,
кому это по плечу.
     Наступление начнется позже, чем запланировано, но в остальном  все идет
строго по замыслу.  За зиму он  собрал армию  даже более многочисленную, чем
армия Гранта, численность каковой кавалерийская разведка оценила  в тридцать
пять с  лишним тысяч человек. Джонстон принял  решение ударить первым,  пока
тридцать тысяч человек Дона Карлоса Бьюлла не прибыли Гранту на подмогу. Три
дня  подряд  его  новобранцы  маршировали  по  грязным  тропам и  про-селкам
Миссисипи, и маршруты их усталых колонн сходились на плацдарме  у Питсбурга.
Теперь наста-ло время в последний раз собрать офицеров.
     Они потянулись  в  палатку один за другим,  подо-двигали себе  стулья и
наливали  кофе,  когда  Джонстон  указывал  на  кофейник,  жестом  приглашая
угос-титься. Он дождался, когда соберутся все, и лишь тогда заговорил:
     --  Больше  задержек не  будет. Атакуем  завтра,  воскресным утром, как
только рассветет.
     Его  заместитель  генерал  П.  Дж.  Т.  Борегар не  ис-пытывал подобной
уверенности.
     --  Захватить их врасплох уже  не удастся. Они окопались по уши. А наши
люди всего  лишь  необ-стрелянные новобранцы и в большинстве  своем  даже не
слышали грохота канонады.
     --  Нам  об  этом  известно, но  еще  нам  известно,  что,  несмотря на
изнурительные тяготы марша,  люди не  растеряли своего задора.  Я  сражусь с
"врагом, даже будь против меня миллион. Атака состоится.

     -- Томас, не знаешь ли, который час?  А  то  мои часы  остановились, --
сказал генерал Шерман.
     Его ординарец Томас Д. Холлидэй лишь с улыб-кой покачал головой.
     -- Часы мне не по карману, генерал. Спрошу у кого-нибудь из офицеров.
     Бригадный генерал Уильям Т. Шерман и  его штаб об®езжали позиции войск,
стоящих лагерем близ  церкви Шайло на берегах реки Теннесси. Ут-ренний туман
еще не рассеялся, под деревьями и из-городями лежала непроглядная темень. Но
дождь ночью перестал,  день сулил  быть  ясным.  Шерман  тревожился: решение
Гранта, что окапываться вой-скам не следует, отнюдь не порадовало его.
     -- Камп, их боевой  дух  на высоте, -- растолковал Грант, -- и  я хочу,
чтобы таким он и оставался. Если они выроют  эти ямы  и  спрячутся в них, то
начнут тревожиться. Лучше их не трогать.
     Шерману  это пришлось не  по душе.  Рапорты  о перемещениях  противника
впереди ничуть не обеспо-коили Гранта, но все-таки Шерман вывел свой штаб на
рассвете,  чтобы выяснить,  нет ли правды в  докла-дах пикетов  о  слышанном
ночью шуме, якобы свиде-тельствующем о передвижении войск.
     Повернув лошадь, Холлидэй рысцой вернулся к генералу.
     --  Только  что  пробило  семь,  --  сказал  он.  И  по-гиб.  Невидимые
конфедератские пикеты внезапно дали  залп,  и пуля угодила  в Холлидэя, сбив
его с ло-шади и прикончив на месте.
     --  За  мной!   --  крикнул  Шерман,  разворачивая  лошадь   и  галопом
устремляясь к собственным пози-циям.
     Выскочивший на опушку пикет кричал:
     -- Генерал, мятежников там больше, чем блох на дворняге!
     Именно  так.  Они шли  тремя  цепями,  атакуя  вдоль  всего  фронта.  С
нарастающим победным криком мя-тежники врезались  в неподготовленные позиции
се-верян,  вынудив их  отступить перед  жидким  ружейным огнем.  Захваченные
врасплох солдаты  заколебались, предпочитая сдать назад, чем  встретить град
пуль.  И  тут появился  генерал  Шерман, скакавший  верхом  между вражескими
цепями и собственными позиция-ми. Не  обращая внимания на пули, засвистевшие
во-круг него, он привстал в стременах и взмахнул саб-лей.
     -- Солдаты, в цепь, ко мне! Пли, заряжай и пли! Не отступать! Заряжай и
пли!
     Пыл генерала оказался заразительным:  его крики  вдохновили солдат, еще
мгновение назад готовых к бегству. Они остались на позициях, открыв огонь по
атакующим. Заряжай и пли, заряжай и пли.
     Положение сложилось отчаянно  трудное.  Здесь был самый  открытый фланг
армии Союза,  и  он-то  подвергся  наиболее  массированной  атаке. Вначале у
Шермана было восемь  тысяч человек,  но  под напо-ром  конфедератов их число
неизменно  убывало.  И  все-таки северяне  держали  рубежи.  Полки  Шерма-на
приняли на себя главный удар, но  не отступили. А генерал  держался  в самой
гуще  боя, все время раз®-езжая перед  фронтом и не обращая внимания на град
пуль.
     Когда лошадь под ним убили, он продолжал сра-жаться пешком, пока ему не
отыскали и не подвели другую лошадь.
     Через  считанные  минуты  убили и эту лошадь, когда  генерал  возглавил
контратаку, а еще позже за-стрелили и третью.
     Схватка была жаркой,  трудной, грязной и  смер-тельной.  Необстрелянные
конфедераты,  сумевшие  пережить  кровавую  увертюру сражения,  мало-пома-лу
учились  воевать, снова  и снова собирались с  сила-ми и  бросались в атаку,
тесня ряды северян. Те мало-помалу отступали, сражаясь за каждый  фут земли,
неся большие потери, но продолжая держаться. И Шерман всегда был в гуще боя,
подбадривая  обо-роняющихся.  Солдаты  гибли один  за  другим,  но  ди-визия
держала свои позиции.
     Да и сам генерал  Шерман вовсе не был неуязвим для пуль; позже в тот же
день пуля ранила его  в  ру-ку,  но генерал перевязал рану носовым платком и
продолжал командовать.
     Осколком  снаряда ему  срезало  часть  полей шля-пы. Несмотря  на  это,
несмотря  на потери, он оставал-ся во главе войск  и  сумел  стабилизировать
положение.  Через  три часа после начала боя Шерман  потерял  более половины
своих людей. Четыре тысячи уби-тых. Но позиции держались. Пороха и пуль было
так мало,  что приходилось брать боеприпасы у павших.  Те из раненых, кто не
уполз или не был унесен в  тыл, заряжали оружие для  боеспособных. Затем, во
время передышки, пока враг перегруппировывался, Шер-ман  услышал, как кто-то
окликает его по имени. Ка-питан на взмыленном коне небрежно отсалютовал ему.
     -- Приказ генерала Гранта, сэр! Отойти к Ривер-роуд.
     -- Я не отступлю.
     --  Это не отступление, сэр. Мы  окопались  на  Ривер-роуд,  те  рубежи
удержать легче.
     --Я  оставлю здесь отряды  прикрытия. Пусть стреляют, сколько смогут. В
дыму они смогут задер-жать следующую волну атакующих. Скажите генера-лу, что
я отхожу.
     Но  отходить пришлось с  боем. Выйти из сопри-косновения  с  решительно
настроенным  врагом  ни-чуть  не  легче,  чем удержать  его  на  месте. Люди
пада-ли,  но почти все оставшиеся  в  живых  добрались  до Ривер-роуд сквозь
стелющуюся по земле пелену дыма навстречу грохоту орудий.
     -- Это наши пушки,  генерал! -- крикнул один из солдат. ---- Так точно,
-- отозвался Шерман. -- Так точно.
     То был  первый  день  битвы при  Шайло. Ужасаю-щая  бойня. Несмотря  на
растущие потери, конфеде-раты Продолжали наступать,  медленно  и  неумолимо.
Только к половине шестого вечера им удалось про-рвать позиции  северян, но к
тому времени  было уже слишком поздно. Генерал Грант ухитрился организо-вать
линию обороны,  ощетинившуюся  пушками,  у  самого  Питсбурга."  При  помощи
артиллерийского  огня  канонерских  лодок,  стоящих  на якоре  у плац-дарма,
остатки атакующих сил Конфедерации были отброшены. Когда  это  случилось, на
подмогу оборо-няющимся войскам  Гранта подоспели свежие  войска Дэна Карлоса
Бьюлла, вышедшие на другой берег реки.
     Обескровленные,  обессиленные  войска   конфеде-ратов  уже   не   могли
сравниться в силе с окрепшими северными дивизиями.
     Контратаку  начали  на  следующий день  на рассве-те, и  к полудню  все
утраченные позиции были отбиты.
     Если в этой бойне  кто-то и победил, то северяне. Получили подкрепление
и  вернулись  на  свои  исходные   рубежи.   Но  ценой  ужасных   потерь.  У
конфеде-ратов погибло десять тысяч семьсот  человек, в том числе их командир
генерал  Джонстон, раненный  пулей  и  истекший кровью, потому  что  доктор,
кото-рый мог  бы спасти  его,  в это время занимался ране-ными северянами. У
северян  погибло тринадцать  тысяч человек. Несмотря на отвагу, несмотря  на
жер-твы  и  потери,   Юг  оказался  неспособным  прорвать  стальное  кольцо,
сомкнувшееся вокруг него.
     Грант и Шерман  стали героями дня. Шерман, удержавший позиции, несмотря
на собственную рану и ужасающие потери в личном составе.

     --  Его  следует наградить  за  отвагу, --  сказал  Линкольн,  прочитав
последние  донесения  с  поля боя. --  Джон,  приготовьте  письмо  в военное
минис-терство и напишите, что  я настоятельно  рекомендую, чтобы Шерман  был
произведен в генерал-майоры в награду  за доблесть и мастерство  полководца.
Подоб-ными  талантами нельзя пренебрегать.  И пусть  при-каз  о производстве
будет датирован седьмым апреля, тем самым днем, когда состоялась битва.
     --  Хорошо, сэр. Сделаю немедленно.  Сможете ли вы сейчас  повидаться с
Густавом Фоксом?
     -- Несомненно. Пусть войдет.
     Заместитель министра  военного флота  Густав Фокс был человеком  весьма
одаренным. Предлогом  для его визитов  в Белый  дом служила  якобы дружба  с
секретарями Линкольна, живущими через  коридор от кабинета  президента.  Эти
приятельские  отноше-ния  обеспечивали  идеальное прикрытие, ибо Густав Фокс
располагал властью и был наделен полномо-чиями, о которых знали только люди,
принадлежа-щие к высшим эшелонам администрации.
     --  Доброе утро,  Гус.  Хотите сообщить  мне что-ни-будь интересное? --
спросил президент.
     -- Весьма многое со времени нашей последней
     встречи. Мои  агенты в Канаде и  Британской Вест-Индии проявили немалое
усердие.
     -- Не является ли одним из них капитан Шульц из военного флота русских?
     Улыбка Линкольна отразилась и на лице Фокса.
     --  Не  на сей  раз,  господин  президент,  он занят в другом месте. Но
прежде чем  я  донесу о  британцах, должен  вам сказать,  что  моя поездка в
Бруклин  увен-чалась немалым успехом. После  победы "Монитора"  у Хэмптона и
согласия  флота вложить деньги в же-лезные корабли,  мистер Эрикссон проявил
грандиоз-ное  рвение.  Строительство  второго  броненосца клас-са  "Монитор"
идет,  как  запланировано. Фактически говоря, чрезвычайно гладко, потому что
рабочие  уже  приобрели опыт  в постройке подобных кораблей. Эрикссон теперь
тратит свое время на  улучшение конструкций более крупного железного корабля
с  двумя  орудийными  башнями,  обладающего  более   приличными  мореходными
качествами и  большим  радиусом  действия. Этот  человек  за работой  просто
демон. В тот же день был начат монтаж киля военно-го корабля "Тор".
     -- Сомневаюсь, что моряки примут в свой флот языческое божество.
     --  Не примут.  Они задержали  первый  платеж  до тех  пор, пока Тор не
отправится обратно в Вальгаллу, а на его месте не появится "Мститель".
     Вынув из внутреннего кармана листок, Фокс раз-вернул его. Его секретные
агенты и в самом деле не сидели сложа руки. Здесь  были приведены названия и
численность британских полков, только что при-бывших в Канаду, а также число
пушек, выгружен-ных на причалах Монреаля.
     Лицо президента омрачилось.
     -- Что-то они посылают сюда чрезвычайно мощ-ное воинство.
     --Больше армейского  корпуса. И, согласно  некоторым  донесениям,  сюда
переправляются  новые войска.  Однако эти Донесения  пока  не  подтверждены.
Британский военный флот тоже проявляет актив-ность.
     Он   зачитал  список  военных   кораблей,  базирую-щихся  в  Британской
Вест-Индии, а также привел численность новоприбывших  подразделений мор-ских
пехотинцев,  расквартированных там. Прези-дент никогда не  спрашивал, что за
люди  присылают эти  донесения, а  Фокс не  стремился  добровольно  раскрыть
источники  информации.  Если  донесение не  вызывало доверия или даже  могло
оказаться  лжи-вым,  Фокс   так  и  говорил.  Остальная   информация  всегда
оказывалась правильной.
     --Вы --  мои  глаза и уши, -- заметил  Лин-кольн. --  Хотелось бы  мне,
чтобы вы нашли  способ убедить мистера  Пинкертона, что ваши сведения  ку-да
более надежны, чем те, какими снабжают его южные агенты.
     --  Я  пытался  неоднократно,  окольными путями, но  он  весьма упрямый
человек.
     -- Генерал Макклеллан верит в него.
     --  Генерал Макклеллан  также верит  в раздутые цифры численности южных
войск, которые ему под-совывает Пинкертон. Настоящая численность на треть, а
то и наполовину меньше его цифр.
     --  Но  Макклеллан  пребывает  в  уверенности,  что  цифры  верны,  и в
очередной  раз находит отговорку, чтобы воздержаться от  боевых действий  Но
это уже  в сфере моих обязанностей, а не ваших. Итак, скажи-те же мне, какие
выводы  вы  делаете  из  этих   фактов  о  британцах,  которые   только  что
предоставили?
     Фокс тщательно продумал ответ, прежде чем рас-крыть рот и выложить свои
умозаключения.
     --  Страна готовится к войне в  Северной Америке. У Британии есть люди,
оружие, боеприпасы и кораб-ли, необходимые для победы в большой войне на
     нашем континенте.  Важнее  всего  тот  факт, что  абсо-лютно  никто  не
пытается противиться этому. Газеты призывают  к  войне,  чтобы преподать нам
урок.  Виги  и  тори в Парламенте об®единились  и требуют  нашей  крови.  Да
вдобавок королева не питает и тени сомне-ния, что мы убили принца Альберта.
     --Это же полнейший абсурд!
     -- Для нас -- пожалуй. Но  у меня есть сведения из надежных источников,
что  состояние  ее  душевно-го  здоровья  внушает  опасения.  У  нее  бывают
внезап-ные приступы кровожадности, которые она не в силах контролировать.
     -- Неужели в этом хоре не звучит ни один здра-вый голос?
     -- Идти против течения неблагоразумно. Один баронет в палате лордов был
настолько недалек, что заговорил о возможности мирных переговоров. Он был не
только зашикан, но и подвергся побоям.
     -- Трудно  поверить, но, наверное,  придется. Не-ужели они  решатся  на
подобное? Сделают последний шаг?
     --  Вы  можете  ответить  на  этот  вопрос  куда лучше  меня,  господин
президент. Вы посвящены в суть переговоров касательно их ультиматума, а я --
нет.
      Мне почти нечего открыть вам из того, что вы еще не знаете.  Мы хотим
вступить  в переговоры, но а  боюсь,  что  они не захотят выслушать,  а  еще
начинаю подозревать, что выбора у нас уже не осталось. И на-ши, и  их газеты
мечут громы и молнии. Их министры непреклонны. Лорд Лайонс сдал свой паспорт
и  по-кинул наши берега, Наш посланник Чарльз Адамс из кожи вон лезет, чтобы
убедить  Лондон  изменить  формулировки  послания,  но  те  ни  в  какую  не
согла-шаются. Теперь лорд  Пальмерстон даже на порог  его  не  пускает, хотя
Адамс снова и снова стучится в дверь этого господина. Отговоркой этому лорду
служит по-дагра. В подагру я верю, но повод вижу в ином.
     Фокс закивал в знак согласия.
     --  Тем  временем  причина  всего  этого,  Мейсон и  Слайделл, в  своих
тюремных камерах катаются как сыр в  масле. Заказывают лучшую пищу и вино из
Бостона и одну за другой курят гаванские сигары из своих бездонных запасов.
     --  Несмотря на роскошь, это  все-таки тюрьма, а пока они  в заточении,
бритты  будут  неизменно осуж-дать нашу  страну. Найдите  мне выход из этого
тупи-ка, мистер Фокс, и я не постою за высочайшими на-градами.
     -- Как бы я хотел найти этот выход, сэр. Как бы я хотел...

        У ВОЕННОЙ ЧЕРТЫ



     Хотя уже наступил первый  день мая,  в северных  холмах Вермонта погода
больше  смахивала на  зим-нюю.  Холодный  дождь хлестал  сосны.  Лошади  еле
тащились по раскисшей тропе, устало понурив голо-вы, и приходилось постоянно
тянуть  за  поводья. Люди  устали  ничуть  не  меньше  лошадей, но  даже  не
помышляли  о поездке  верхом.  Это  означало  бы,  что  утомленным  животным
придется тащить двойной груз. Им просто не сдюжить. Причина этого долгого, '
изнурительного путешествия таилась в бочонках, на-вьюченных на лошадей.
     Жак с  прищуром поглядел  на  небо,  затем  отер с  лица  воду  тыльной
стороной  ладони.  Часы по карма-ну  только богатеям, а он  весьма далек  от
этого. Но по неуклонно темнеющему небосводу понял, что скоро закат.
     --  Скоро,  Филипп,  скоро! -- крикнул  он  по-французски  с  канадским
акцентом. -- Остановимся перед перевалом. Потом будем идти дотемна.
     Его брат ответил что-то, но слова потонули в рез-
     ком  раскате грома.  Братья захлюпали  дальше, йотом свернули с  колеи,
чтобы поискать укрытие под ветвя-ми древней дубравы. Лошади отыскали кустики
мо-лодой  травы  и  принялись пощипывать ее,  а люди привалились  спинами  к
толстым стволам.  Жак выта-щил пробку  из  своей  фляги,  сделал  порядочный
гло-ток,  облизнул губы и снова ее  закрыл. Внутри нахо-дилась крепкая смесь
виски с водой. Увидевший это Филипп нахмурился.
     Заметив его выражение,  Жак громко рассмеялся, открыв взору  сломанные,
почерневшие зубы.
     -- Ты не одобряешь, что  я пью,  младший братец.  Тебе  бы в священники
податься. Тогда ты мог бы тол-ковать другим, чего  делать, а чего не делать.
Выпив-ка избавляет от усталости и греет кости.
     -- А заодно уничтожает внутренние органы и тело.