дывая на Визиря через
видоискатели.

-- Как-то у нас, в России,-- продолжал Рашид Гулямович,-- принято
считать шашки упрощенными шахматами. Такая же доска, что ли влияет? А
про стоклеточные, международные шашки, многие и не знают. Мне это
кажется какой-то аналогией, что ли... Придумали русские шашки на
шахматной доске -- и сразу словно расписались в подражании. Так вот
слепое копирование порой губит все наши начинания. А ведь если
разобраться, нет иной такой игры, что сочетала бы простоту и пир
интеллектуальной мысли, как шашки. В школах обучают играть в шахматы -- о
шашках все забыли!

Аудитория сидела как каменная. Мертвая аудитория. Не раскачать.
Визирь мимолетно подумал, что с психологом надо будет серьезно
обсудить следующие пункты выступлений.

-- Я, конечно, пока не президент...-- наконец-то вялые улыбки в
зале.-- Но немного помочь могу. Корпорация "Волжский мазут" оказала мне
честь передать вашей Лиге чек на... э... некоторую сумму. Думаю, это
поможет в ремонте вашего замечательного игрового зала, где вы, полчаса
назад, разгромили меня в пух и прах... А в хорошем помещении и играть
веселее. Молодежь заинтересуется вашей прекрасной игрой. И в
московских школах дети, наше будущее, узнают красоту гамбитов
Гаральского и защиты Шохина...

За спиной Визиря, в маленьком президиуме, вице-президент Лиги крякнул
и вполголоса произнес:

-- А потом Нью-Васюки станут центром Вселенной...

Рашид Гулямович мысленно отметил, что надо будет выяснить смысл
аналогии. Что-то она ему напоминала, но он так и не мог вспомнить,
что.

Под аплодисменты зала -- гораздо более искренние, Визирь передал чек
предводителю идиотов.

@@@

В трех километрах от Визиря, заполняющего очередную клеточку на доске
собственной предвыборной игры, мальчик, о чьем будущем так трогательно
заботились политик и корпорация "Волжский мазут", выпрыгнул из
троллейбуса. Секунду постоял, озираясь в вечернем сумраке. У Веснина
он был дважды, но оба раза не один, и дорогу помнил плохо.

Под вечер ряды новостроек утрачивали последние остатки
индивидуальности. Кирилл неуверенно двинулся вслед основному потоку
прохожих.

...Среди его друзей всегда было много взрослых. И в театральной
студии, где он занимался дважды в неделю, и в молодежном литературном
клубе, где Кирилл являлся признанной маленькой звездочкой. Клуб
"Штурман", который его мама считала чем-то вроде скаутской организации
с литературным уклоном, исключением не являлся. Самое смешное было в
том, что детей в "Штурмане" никогда и не было. Кирилл был, пожалуй,
единственным ребенком, периодически появляющимся на посиделках среди
двух десятков парней и девушек. Члены клуба интересовались в основном
детской литературой -- а общение с реальными детьми приводило их в
смущение. Порой Корсакову казалось, что эти ребята то ли сильно
недоиграли в детстве, то ли так и не сумели вырасти по-настоящему. В
мире детских книг -- который даже Кириллу порой казался
ненатурально-розовым, они чувствовали себя куда увереннее.

Поплутав среди домов минут пять, Кирилл наконец-то вышел к
девятиэтажке, длинной и гнутой, словно упавший на землю небоскреб.
Веснин жил то ли во втором, то ли в третьем под®езде.

Валя Веснин был программистом. Причем таким, как их обычно изображают
в американских боевиках -- слегка сутулым и тощим очкариком. Как
правило он молчал на посиделках-чаепитиях, лишь иронически улыбаясь
при особо ожесточенных спорах. Зато с Кириллом он общался совершенно
легко, мог часами болтать о какой-нибудь компьютерной игрушке, и,
казалось, абсолютно не интересовался -- пишет ли Кирилл стихи, ходит в
театральную студию, или просто изо дня в день валяет дурака.

...Кирилл поднялся на третий этаж пешком, дожидаться лифта не
хотелось. Ему сейчас просто необходимо было двигаться -- безостановочно,
как автомат. Это позволяло забыться, впасть в легкое оцепенение.

У него всегда была хорошая "механическая" память. Он чувствовал, что
подошел к нужной двери, направо от лифта -- вот только не знал, в том
ли под®езде. Кажется, у Веснина дверь была немного другой...

Кирилл позвонил.

Через мгновение послышались шаги, и он почувствовал, что ошибся. Но
уходить уже было глупо.

Дверь открыли сразу, ничего не спрашивая. Кирилл Корсаков увидел
мальчишку, своего ровесника, взлохмаченного, в застиранном трико. Тот
явно ожидал увидеть кого-то другого.

-- Я ошибся,-- сказал Кирилл.-- Извини.

-- Тебе кого? -- с каким-то смешным вызовом спросил мальчишка. За его
спиной в коридор вышла женщина в халате, вытирая полотенцем мокрые
руки. Окинула Кирилла подозрительным взглядом, спросила:

-- Это к тебе, Рома?

-- Я... ошибся...-- повторил Кирилл, отступая. Дверь захлопнулась. Он
услышал приглушенный голос женщины:

-- Сколько раз я тебе говорила, не открывай...

Всхлипнув, Кирилл бросился вниз. Это было слишком нечестно. Слишком.

@@@

Валентин Веснин зафиксировал программу, откинулся на стуле, глядя в
экран. Имиджевый ролик оптового рынка... если бы ему сказали пару лет
назад, что он будет заниматься рекламой базара, он бы засмеялся. Ну да
ладно. Работа несложная, но хорошо оплачиваемая. Он потянулся к
"мышке" и включил просмотр.

В общем-то, ничего сложного от него не требовалось. Просто наложить на
оцифрованное изображение мелкий глянец. Блеск в глазах покупателя,
неестественную яркость одежды, сочность фруктов на прилавке. Мелочи,
которых нет в жизни. Лак на краске будней...

Он остановил ролик, разглядывая артиста, носившегося по базару с лицом
человека, никогда не видевшего фрукта, экзотичнее помидора, и одежды,
элегантнее ватника. Хороший артист. Валентин помнил несколько фильмов
где тот играл. Гораздо талантливее, хоть и с меньшим энтузиазмом...

В прихожей дзинькнул звонок, и Веснин поднялся. Прошел к двери, глянул
в глазок.

Кириллка Корсаков смотрел на дверь с тем самым ненатуральным блеском в
глазах, который он только что придавал артисту.

Веснин открыл дверь.

Мальчишка продолжал стоять, не делая даже попытки войти.

-- Заходи, Кирилл.

Корсаков молча вошел.

-- Что случилось? -- спросил Валентин.

-- Закрой дверь,-- тихо попросил Кирилл.

На мгновение Веснину стало не по себе. Он закрыл оба замка, повернулся
к Кириллу, который не раздеваясь стоял рядом. Наверняка он только что
плакал, но сейчас его лицо казалось окаменевшим.

-- Что происходит?

-- Можно мне у тебя переночевать?

Валентин поправил очки. Осторожно произнес:

-- Кирилл, если ты поссорился с мамой, то стоит позвонить и...

Лицо мальчишки дрогнуло.

-- Ты не понимаешь.

Их взгляды встретились, и Веснину вдруг захотелось -- отчаянно, до
боли, _не понимать_ и дальше...

-- Мне надо где-то переночевать,-- серьезно, совершенно не по-детски
сказал Кирилл.-- Если у тебя нельзя, то я просто еще кому-нибудь
позвоню, ладно? У меня жетонов нет, и денег мало.

Веснин сдался почти без боя.

-- У меня можно. Но только об®ясни... нет, вначале умойся и...

Кирилл покачал головой.

-- Валя, я тебе ничего об®яснять не буду. Совсем ничего. Не потому, что
не доверяю. Просто впутывать не хочу.

Веснин молчал, глядя как Кирилл разувается и аккуратно вешает куртку.

-- Одень тапочки, пол холодный.

Кирилл послушно кивнул.

-- Ты взрослый парень, и должен понимать,-- снова начал Веснин.-- Если
я не позвоню Людмиле Борисовне, то буду выглядеть... э... идиотом, не
соображающим, что она волнуется.

-- Сейчас я уйду,-- ровным голосом сказал Кирилл.

Веснин капитулировал.

-- Я подогрею чай.

Кирилл молча прошел в комнату. Валентин машинально задвинул в угол
брошенные им у дверей кроссовки. Постоял, глядя на телефон.

Когда через минуту он вернулся из кухни, Кирилл сидел на кровати,
глядя на прокручивающийся в очередной раз ролик.

-- Поставить какой-нибудь фильм? -- спросил Веснин.

Кирилл не успел ответить -- зазвонил телефон. Валентин молча отступил в
прихожую, поднял трубку. Он был уверен, что знает, чей голос сейчас
услышит.

Звонок матери Кирилла был, конечно, лучшим выходом из положения.

-- Алло, Валя?

-- Добрый вечер...-- не отводя взгляда от Кирилла сказал Веснин.

-- Слушай, ты один?

-- Нет,-- деревянным голосом ответил Валентин.-- У меня сейчас _ты_
сидишь.

-- Угу. Ясно. Тогда все в порядке. Скажи какую-нибудь цифру.

-- Семьдесят девять,-- послушно сказал Валентин.

-- Семьдесят девять. Это чтобы ты не думал, что говоришь с
магнитофоном. Пока.

Веснин опустил забикавшую трубку на рычаг.

-- Я ничего не стану об®яснять,-- равнодушно повторил Кирилл -- тот
Кирилл, который сидел рядом.

-- Ладно,-- легко согласился Валентин. Грань между реальностью и бредом
оказалась неожиданно тонкой... и перейти ее не стоило труда.

@ Часть третья. Минус первый...

@@ 0

Она подступила. Безликая и всемогущая. Непрощающая.

Тьма.

Карамазов застонал.

Когда приходили такие сны, он не мог проснуться по собственной воли.

-- _Я предупреждала_,-- сказала тьма.

Лица. Снова те шестеро...

-- _Они равны тебе_...

Его вновь тащило сквозь темноту. Полет вне направлений. Безграничная
свобода... свобода раба на длинном поводке.

-- _Смотри_...

Словно вспышки во тьме. Лица...

-- _Убери слабейших_,-- шепнула тьма.-- _Все они будут убивать друг
друга. Время работает на тебя -- пока ты им неизвестен. Страви
сильнейших, убери легкие мишени_.

-- Кто они?

Карамазов не сразу понял, что закричал. Заговорил с тьмой. Разбил ту
стену, что всегда превращала его в молчаливого слушателя.

-- _А кто ты?_ -- спросила тьма, ускользая.

Она не ждала ответов. Им... им всем не нужны ответы...

@@@

...Илья поднял лицо от подушки. Жадно втянул воздух.

Этот кошмар не мог длится долго.

Либо он сойдет с ума, либо уничтожит клиентов. Иного не дано.

Почему-то ему показалось, что как только одна из мишеней уйдет, сразу
станет легче.

Он выполз из-под одеяла, секунду тупо смотрел в заваленный рукописями
пол. Сегодня ему надо было появиться на работе...

К черту!

Сегодня он устранит мальчишку и старика.

Теперь он знал, где они.

Теперь он не оставит им шансов.

Илья прошел в ванную, тщательно побрился. Налил себе стакан сока,
поколебался, потом открыл висящую на стене аптечку.

Таблетки -- это отрава. Но он чувствовал себя слишком разбитым для
серьезной работы.

Илья мрачно посмотрел на бумажный конвертик. Потом вытряхнул из него
маленькую белую таблетку, бросил в рот, торопливо запил. Говорят,
фенамин пьют подводники, если нет времени на отдых. Теперь он сможет
гонять клиентов сутки, двое -- без всякого сна, с обострившейся до
предела реакцией и выносливостью.

"Без всякого сна..." -- он усмехнулся, вспоминая тьму. Ну-ка, дотянись,
если он не уснет.

Надо было сделать многое. Договориться об оружии -- хорошем оружии, с
которым он займется настоящей, трудной работой. С®ездить в старый
дачный район, где укрылся старичок. Навестить парня, у которого
спрятался мальчишка.

И, возможно, пощупать самую сложную мишень...

@@ 1

В купе они вошли, стукнувшись плечами. Словно не замечая друг друга.
Слава усмехнулся, закидывая сумку на верхнюю полку.

-- Добрый вечер...

Ярослав невольно поморщился, услышав его голос. Он был
ненатуральный... слишком бодрый и дружелюбный. Неужели и он так всегда
говорит, входя в вагон?

Старуха-казашка, сидящая у окна, дружелюбно закивала. Похоже,
по-русски она не знала ни слова. Мужчина -- сын? -- стоящий рядом,
кивнул, что, очевидно, заменило приветствие.

-- Далеко едете?

-- В Москву,-- снимая куртку ответил Ярослав. В купе сразу запахло
уличной сыростью.

-- А...-- похоже, цель поездки вызвала какие-то свои ассоциации.-- Оттуда?

-- Отсюда,-- Слава задумчиво похлопал по комковатому грязному матрасу.
Из-под свалявшегося клетчатого одеяла выскочил таракан, стремительно
уносясь вверх по стене. Ярослав отвернулся.

Удовольствия поездки начинались.

-- Бабушка едет до Саксаула,-- сказал мужчина. Помедлил и добавил: -- Там
ее встретят.

-- Прекрасно,-- Слава подтянулся, запрыгивая на полку. Осмотрел
лампочку ночника, кивнул, сползая обратно.-- Пойдем покурим, брат?

Ярослав молча вышел следом. Отойдя на пару шагов по коридору Слава
тихо выругался.

-- Так и знал... проходное купе.

-- Поздно брали билеты.

-- Теперь всю дорогу будут прыгать бабки и щеглы с наркотой...-- Слава
пнул дверь, протискиваясь в тамбур.-- Может заплатим проводнику, чтобы
после Саксаула не подсаживал?

Ярослав пожал плечами. Как ни странно, злость Визитера гасила его
собственное раздражение.

-- Слушай, какое это имеет значение по сравнению с целью нашей поездки?

-- А что значил твой развод по сравнению с мировой революцией? -- Слава
протянул ему сигарету.-- Ладно, ты прав... Потерпим.

В тамбур вошли еще двое мужчин, о чем-то оживленно спорящих. Ярослав
поймал быстрые, любопытствующие взгляды в их сторону. Близнецы -- явление,
что ни говори, редкое...

-- Хороший сюжет,-- вполголоса сказал Слава.

Ярослав удивленно поднял глаза.

-- Цивилизация, где близнецы -- норма. Как отразилась бы на психологии
людей, на общественном устройстве, такая маленькая биологическая
деталь?

-- Никак. Близнецы обычно стараются не походить друг на друга.

-- Не скажи. Это влияние общества, под которое они адаптируются. А
если одиночки -- исключение? Если президентами всегда избирают
_двоих_. Если семьи состоят из двух идентичных пар мужчин и женщин?
Если смерть одного близнеца вызывает такой шок, что второй просто не
может жить?

Слава затянулся сигаретой, продолжил:

-- А главный герой -- одиночка. От рождения, или в результате
несчастного случая.

Ярослав помедлил секунду.

-- Интересно. Но я не продал бы такой роман.

-- Мечи и бластеры, конечно, более интересны и важны для
общества,-- кивнул Слава.-- Человеческая разобщенность -- это для
яйцеголовых идиотов.

-- Ты не прав. Это и мне куда менее интересно.

-- Само-собой. Ты продукт среды. Ты адаптируешься. Гасишь свои
комплексы и обиды. Зарубить пару обидчиков в средневековом замке куда
веселее, чем думать по-настоящему.

-- Можно подумать, что ты -- иной.

-- Иной. Я несовершенен, но все, что можешь ты, во мне развито по
максимуму. Ты не понимаешь живых людей. Хватаешь одну-две детали, и
дальше лепишь свои отражения. Я -- мог бы говорить
о
настоящих людях. Ты раздуваешь любую жизненную проблему во вселенский
конфликт. Я -- мог бы говорить о мире во всем его многообразии.

-- Спасибо за комплимент.

-- Это только начало,-- Слава усмехнулся, открыл дверь тамбура,
запустил окурок в щель между вагонами.-- Идем, сейчас поезд тронется.

Ярослав помедлил, прежде чем двинуться следом. Было ощущение плевка в
лицо -- пусть даже ни одно слово Визитера не было для него неожиданным.
"Мысль изреченная есть ложь..." Куда там. Мысль изреченная -- есть
пощечина.

-- Не комплексуй,-- бросил через плечо Слава.-- Если мы победим, то
напишем такое...

-- Ты напишешь.

-- Да нет же, вместе. Я могу лишь то, что можешь ты. Так что -- подтянешься.

Старушка уже обустраивалась в купе. Столик заполнили полиэтиленовые
пакеты с баурсаками, мясом, куртом, казы и неизменными в дороге
вареными яйцами -- очевидно, это был самый яркий пример пересечения
культур.

-- Я выгреб весь твой холодильник,-- сказал Слава.-- Но там оказалось
немного продуктов.

Он сдернул сумку с полки, расстегнул молнию.

-- Зато коньяк ты нашел.

-- Конечно...

Ярослав молча смотрел как Слава сдирает акцизную марку, жестяной
колпачок, полиэтиленовую пробку, поморщившись, нюхает горлышко...

-- Пойдет. Что, поехали?

Старушка, забравшаяся с ногами на полку, безучастно наблюдала за ними.

-- Ваше здоровье, бабушка,-- сказал Визитер.

Ярослав принял от него бутылку, усмехнулся:

-- Есть же стаканы, урод.

-- Ничего, все свои. Давай, ты всегда верил в снятие стрессов
алкоголем.

Коньяк был все-таки мерзким. Ультразвуковая возгонка дубовых опилок...
французский винодел схватил бы инфаркт, увидив, как готовят коньяк в
Азии.

-- Я думаю, мы уже не успеем спиться,-- сказал Слава, с улыбкой
наблюдая за ним.-- Так что, давай...

-- Как ты думаешь...-- Ярослав перевел дыхания, возвращая бутылку,-- кого
выбьют первым?

-- Вчера я называл мальчика и старика.

-- А сегодня?

Визитер пожал плечами.

-- Сегодня я не хочу думать, Ярик. Но одно могу сказать точно -- прежде
чем доберемся до Москвы, список сократится.

@@ 2

Владислава Самохина близкие друзья за глаза называли "следак". Он
действительно когда-то служил в органах. Увольнение -- увы, не по
собственному желанию, его особо не огорчило. Жизнь предоставляла
предприимчивому, неглупому, пусть и немолодому уже человеку,
достаточно возможностей. Жизнь была хороша. Она состояла из лохов,
неспособных ни отстоять свои права, ни взять чужое; и приятелей -- умеющих
и то, и другое.

В уютной нише торговли недвижимостью фирма, совладельцем которой он
был, занимало совсем небольшое место. Но -- очень, очень теплое.

Отношения Владислава с его единственным начальником -- Геннадием
Морозовым были скреплены многим. Не в последнюю очередь рядом удачных
операций, когда завещавшие свои квартиры фирме престарелые москвичи
умирали после пары месяцев обещанного "пенсиона". Своей смертью,
конечно, умирали. Как может быть иначе.

Здоровье старого человека -- такая хрупкая вещь. Порой удивляешься,
какие невинные причины могут вызвать летальный исход.

Жаль лишь, что последнее время старики предпочитали умирать с голода,
но не подписывать никаких документов на свои несчастные квадратные
метры...

Сегодня с утра Самохин принял сегодня двух клиентов. Особого интереса
они не вызывали. Он все же послал ребят осмотреть и оценить
квартиры -- одна в Медведково, другая в Выхино. Немного, конечно,
заработать можно и на таких вариантах.

Появившийся после обеда Морозов лишь махнул рукой, когда Самохин начал
отчитываться о работе.

-- Потом. Пошли, покурим.

Всегда аккуратный, высокий, с холеным, хоть и нервным лицом, Морозов
обычно не утруждал себя курением вне кабинета. Хороший итальянский
кондиционер прекрасно справлялся с дымом.

Владиславу не надо было больше ничего об®яснять. Он вообще не курил
уже лет пять, и фраза была лишь поводом выйти во двор. Морозов, бывший
ранее журналистом в какой-то прикормленной провинциальной газетке,
панически боялся подслушивания. Может быть и не без оснований -- временами
ФСБ и КНБ проводили шумные, показательные расправы над фирмами, подобными
их "Компромиссу".

Они остановились посреди пустынного колодца двора. Люди здесь ходили
редко, предпочитая заходить в под®езды с улицы. Прекрасное место для
спокойного разговора.

-- Я был у Романова,-- разминая сигарету сказал Морозов.

Самохин насторожился. Романов был фигурой покрупнее многих. Фактически
он прикрывал их фирму в различных передрягах, когда сам, а когда с
помощью собственных покровителей -- стоящих еще выше.

-- Бери,-- Морозов всунул ему сигарету. Самохин, поморщившись, прикурил
и отвел руку с сигаретой в сторону. Пусть дотлевает.-- Так вот...

Геннадий явно не знал, как перейти к делу.

-- Романов спросил, не возьмемся ли мы за парочку дел... за хорошую
оплату. Я, в общем, согласился...

Самохин понял.

-- За кого он нас держит, Гена?

-- Он просто знает ряд наших... методик,-- Геннадий явно не находил,
куда деть глаза. Сейчас он был не старшим компаньоном и главой фирмы -- а
лишь мелким, завравшимся и заворовавшимся журналистом, попавшим на беседу
к следователю.

-- Ты молодец,-- Владислав покачал головой.-- Ох, молодец. Видал я
таких кустарей на прежней работе. Пачками брал.

Морозов шумно выдохнул.

-- Хорошо. Оцени тогда сумму...

Цифра заставила Самохина замолчать. На всякий случай он все-же
переспросил:

-- Доллары?

Морозов кивнул, доставая вторую сигарету. Добавил:

-- И это -- за одного... за один заказ. А их пять.

-- Кто? -- резко спросил Самохин. Такие суммы могли платить лишь за