равду -- правду сильной руки и
железной власти. Какое обличье он примет, достигая цели -- неважно.

Или важно? Для тех, кому приходится решать, на чьей они стороне?

-- О чем задумался, Ярослав?

-- Красиво говоришь, Визирь. Порядок и справедливость. Прощение и
наказание. Развитие и традиции. Пусть расцветают все цветы, а о
сорняках позаботимся...

Хайретдинов хмыкнул:

-- Что-то не устраивает, писатель?

-- Не верю. Если честно -- я просто не верю в слова.

-- А делам ты веришь?

-- Каким? Незаконной торговле, коррумпированным следователям, продажным
журналистам? Заказным убийствам?

-- Я был предельно откровенен,-- сухо сказал Визирь.-- Замечу лишь, все
это -- поступки Прототипа. Обвинять меня -- смешно.

-- Но ты же не зря пришел к нему? Значит -- это и был твой путь.

-- Это единственный ныне путь! И всегда так было -- путь вверх лежит по
грязи! Зато я знаю дорогу. И сделаю ее непроходимой для других.

-- Боишься конкурентов?

-- Избавляю их от моральных страданий. Пока сотни честолюбцев будут
драться за трон, жизнь не станет лучше. Я расставлю всех по местам.

-- Тебе приходилось быть королем?

Визирь лишь усмехнулся.

-- Это проще? -- Заров продолжал распросы.

-- Ничуть. Никто не сомневается, что ты избранник Божий... кроме тех,
кого тоже касались елеем. А лишь они что-то значат.

-- Ладно. Ты возродишь империю. Дальше? Тебя удовлетворит шестая часть
суши?

Визирь покачал головой:

-- Меня не удовлетворит даже весь этот шарик, Ярослав. Власть не имеет
границ. Останься Сталин у власти еще лет десять -- люди уже ходили бы
по Марсу.

-- И готовились высадиться на Солнце,-- Заров понимал, что заводит,
провоцирует Визиря. Но иного пути не было.-- Ты так и не ответил.
Империя -- что дальше?

-- Ярослав, ты упрямо считаешь меня гибридом Сталина, Наполеона и
Чингизхана...

-- Я не прав? -- Заров поймал взгляд Шедченко. Полковник тоже
заинтересовался вопросом.

-- Нет, конечно. Мир изменился. Земля беременна смертью. Ядерное
оружие, химическое оружие, "стелсы" и лазеры на орбитах.

-- Ну, последнее пока...-- Заров замолчал, увидив насмешливую улыбку
Визиря и отведенные глаза Шедченко. Действительно. Откуда ему знать,
что успело перекочевать из фантастических романов в реальную жизнь?

Власть никогда не любила фантастику. Именно потому, что та порой
говорила правду.

-- Ярослав Сергеевич, мир еще взрывоопаснее, чем ты полагаешь,-- Визирь
не насмешничал, не кичился своими знаниями, просто информировал.-- Я
мог бы рассказать очень веселые вещи, а Коля еще и дополнил бы
рассказ. Вирусы, убивающие избирательно: с ориентацией на расу,
возраст или пол. Психотропное оружие, о котором так любят трепаться
бульварные газеты. Экстрасенсорные группы на службе правительств.

-- Тогда чего ты хочешь? Визирь, тебе не прийти к власти! Остальные
готовы довольствоваться тихой победой. Но тебе нужна именно
Власть -- открытая и неограниченная!

-- Смотря что понимать под властью, писатель,-- Визирь налил себе
коньяка, совсем чуть-чуть, Зарову плеснул больше, Шедченко остался с
пустым бокалом.-- Коля, ты должен быть в форме... Ярослав, власть
бывает разной.

-- То есть?

-- Советский Союз развалили не танки и авианосцы. Не агенты влияния, не
амбиции национальных вождей. Информация, Ярослав. Западные журналы и
красивые фильмы, идеология гуманизма -- лживая, но привлекательная,
компьютерные сети и спутниковая связь. Информация сейчас сильнее
танков. Информация валит президентов и заставляет голосовать народ.
Информация формирует мечты и цели.

-- И ты собираешься ограничить информацию?

-- Что ты, писатель! Самое опасное и бессмысленное занятие.
Информация -- лишь оружие. Ее можно взять в руки и заставить служить.
Доказать людям, что кушать мыльную пену по утрам -- полезно и питательно,
что бушменское племя в количестве сорока человек -- главари мирового
терроризма, что в семьдесят лет человек достигает пика физической и
умственной формы. Все можно доказать. Восток назовут севером, на месте
храма Христа-Спасителя вновь выроют бассейн и зальют святой водой,
автомобили цвета "мокрого асфальта" об®явят причиной землетрясений.
Информационное поле не знает границ и рас. Оно отвергает любые
запреты, но в этом его главная слабость. Тем, что не имеет рамок,
легко манипулировать. Нет ориентиров, невозможно заметить, как
изменились цели.

-- Ты хочешь править умами,-- сказал Заров.

-- Конечно. Тот, кто правит человеческими душами -- тот и правит миром.
Да, раньше было наоборот. Приходилось брать в руки страны, чтобы
подчинить людей. Теперь настало иное время. Человеческий подход.
Индивидуум -- главная ценность. Пусть не ушло еще время Силы -- я не
пренебрегаю ей. Сила защитит Власть -- до тех пор, пока люди не увидят
во мне воплощение своих идеалов. Я смогу быть разным. Уже товарищ
Сталин понимал это, но ему не хватало технологий... и здравомыслия.
Мне -- хватит. Я тоже буду лучшим другом физкультурников и военных,
пенсионеров и детей. А еще -- покровителем домохозяек, опекуном
дебилов, наставником космонавтов. Каждый увидит во мне себя. И каждый
будет прав.

Заров посмотрел на Шедченко. Тот встретил его взгляд и кивнул.

Сила согласна служить Власти.

Так какой выбор у него?

Был ли он когда-нибудь -- выбор?

-- Я и впрямь тебе нужен,-- сказал Заров с легким удивлением.

-- Да. Ты вполне заменим, писатель, но с тобой проще общаться.
Понадобится много подобных тебе, ты сам их подберешь.

-- И помогу сотворить легенду...

-- Именно легенду. Не имидж, не предвыборную программу. Легенду,
которая станет правдой. Видишь -- у тебя даже останется возможность
влияния. Я ведь тоже буду вынужден подчиняться информационному потоку.

Визирь добродушно улыбнулся.

-- Что тебе неприятно в окружающем, писатель? Ты же всегда с чем-то
дрался, навязывал свои мысли и мечты окружающим. Писал книги -- чтобы
изменить мир. Теперь это будет проще.

-- Я _действительно_ смогу влиять?

-- В поставленных рамках, конечно. Мы будем знать эти границы, Ярослав,
для нас информация всегда останется инструментом. Но, полагаю,
неприятные тебе явления можно будет... э... свести к нулю.

Заров выпил коньяк. Пламя камина плясало, улыбалось ему.

Не продаются лишь те, кого не покупали.

Он сможет снизить вред, который нанесет Визирь, до минимума.
Возможно -- принесенное добро даже перевесит зло. На каких-нибудь дурацких
весах мировой справедливости.

-- Визирь, есть еще одна проблема.

-- Кирилл и Визитер?

Заров кивнул.

-- Я ничего не имею против мальчика,-- успокаивающе сказал
Визирь.-- Готов помочь ему, как-то компенсировать неприятности... пусть
они и не по моей вине случились.

-- А Посланник Развития?

Визирь вздохнул:

-- Будь он младше и пластичнее, Ярослав... Вы общались с ним, так
скажите -- он способен отказаться от своей линии? Подчиниться мне?

Он молчал, вспоминая Виза. Ему даже захотелось соврать.

-- Нет, Визирь. Его правда слишком далека от нашей. И он уже слишком
многое пережил. Визитер не отступит. А Кирилл... он его не предаст.

-- Тогда решай, писатель,-- просто сказал Хайретдинов.-- Если ты
захочешь уйти, я не стану удерживать. Шедченко даже подвезет тебя до
города. Коля, подвезешь?

Шедченко молча кивнул.

Заров закрыл глаза. Немножко темноты, совсем немножко. Капельку.
Темное пыльное зеркало поперек души. Подойти и стереть пыль.
Посмотреть в себя.

-- Не стоит садиться за руль нетрезвым, полковник,-- сказал он.

-- Это означает, что ты остаешься, литератор? -- спросил Шедченко.

_это означает, что ты бросаешь беспомощных детей, писака?_

Информацию можно высказывать по-разному. Но они знают гладкую скорлупу
слов и горькое ядрышко правды внутри.

-- Да.

@@ 12

Мария не умела злиться.

Злоба и ложь -- не ее сторона Силы.

То чувство, которое она испытывала к Анне, скорее можно было назвать
обидой.

-- Я только хотела погулять,-- не поднимая глаз бормотала
девушка.-- Только погулять.

-- И где же ты гуляла? -- Мария одевалась, поправляла прическу, даже не
глядя на Анну. Та топталась у стены, что-то виновато об®ясняла...
Потом Мария услышала.

-- Церковь? Ты ходила в церковь?

-- Да.

-- Зачем? Зачем тебе это -- когда рядом я?

Анна молчала. Вмешался Карамазов, подошел к ней, обнял за плечи -- Анна
вздрогнула, но не отстранилась:

-- Мария, не надо. Девочка грустит. Слишком быстро все происходит.
Сходила попов послушать -- почему бы и нет?

-- Зачем ей это? Анна, ну что с тобой?

-- Мне страшно,-- сказала девушка.

-- Почему? Ты не веришь в наши силы? Ты помнишь -- нас даже не смогли
застрелить!

-- Поэтому мне и страшно,-- тупо повторила Анна.

-- Девочки, прекращайте,-- Карамазов начинал злиться.-- Нам пора ехать.
Скоро начнет темнеть.

Мария подошла к ним -- Илья отступил. Прототип и Посланница смотрели
друг на друга. Потом Мария поцеловала девушку в губы, прошептала:

-- Не теряй моей любви, Аня. Не теряй! Ты хорошая, тебе не нужна эта
церковная мишура!

-- Хорошая-плохая, какая разница? Слова,-- Анна улыбнулась. Но Марии
не понравилась эта улыбка.

Вот всегда так... даешь человеку любовь и доброту, а он пытается
разделить подарок на всех.

@@@

С транспортом проблем не было. Вновь Карамазов и Анна стояли в
стороне, пока Мария остановила машину, на этот раз здоровенный, внешне
старомодный "Форд". Но что-то ей не понравилось, она хлопнула дверцей,
и машина от®ехала.

-- Дорого запросил? -- усмехнулся Карамазов, подходя. Мария поморщилась,
об®яснила:

-- Хачик вел. Больше риска, что остановят.

Илья понимающе кивнул. Правильно. Лучше не рисковать.

Следующей остановилась старая "Тойота", Мария покачала головой, и
оскорбленный водитель тронул. А вот приземистая спортивная "Лянчо" ее
устроило.

Через пару минут, когда Карамазов и Анна садились, водитель был уже
подчинен. Молодой, щеголеватый парень, в безупречном костюме, при
галстуке ручной работы... такой стоит не меньше костюма. Илья с
удовольствием подумал, сколько подобных заворовавшихся выскочек он
отправил к тьме -- по негромкому распоряжению куда более заурядно
выглядевших и предпочитающих общественный транспорт, бизнесменов.

-- Как зовут? -- спросил он. Парень покосился на Марию, словно спрашивая
разрешения ответить. Посланница Добра кивнула, лицо юноши озарила
блаженная улыбка.

-- Игорь...

-- Вот что, Игорек. Нам надо к правительственным дачам. Найдешь дорогу?

-- Ага,-- парень резко взял с места. Вел он хорошо, хоть и несколько
рискованно. Карамазов откинулся на мягкую спинку, расслабился. Силы
скоро понадобятся.

-- Там посты на в®езде,-- неожиданно сказал водитель. Его переполняло
желание услужить.

-- Знаю. Перед постом и высадишь.

-- А дальше не надо? У меня есть пропуск.

Илья рассмеялся -- так удачно все складывалось. Умница, Мария. Умница.

-- Тогда провезешь за пост. Ты хороший парень, Игорь.

Мария тоже улыбнулась, протянула руку, слегка обняла юношу за плечи.
Илья ощутил секундный укол ревности, но промолчал.

Зачем ревновать к трупу?

-- Живешь там? -- спросила Мария. Парень замотал головой, огорченный
тем, что Посланница Добра ошиблась.

-- Нет... невеста там живет.

Карамазов понимающе кивнул. Размножение в узком кругу. Интересно,
через сколько поколений у "новых русских" начнется гемофилия и
вырождение?

-- Любишь ее? -- продолжала распросы Мария.

Юноша виновато кивнул. Посланница Добра посмотрела на
Илью -- вопросительно, спрашивая совета.

-- Все равно,-- сказал Карамазов.-- Ни к чему хвосты оставлять.

Мария вздохнула. Парень испуганно посмотрел на нее -- не он ли чем-то
обидел такую прекрасную девушку?

-- Видишь заправку? -- спросила Мария.

Игорь покосился влево, кивнул, сообщил:

-- Да. Я тут заправлялся.

-- Вот и хорошо. Ты нас отвезешь, и приедешь сюда. Быстро-быстро. У
тебя ведь быстрая машина?

Парень гордо закивал.

-- Молодец. Я потом тебе об®ясню, что надо сделать.

Мария не стала отдавать последний приказ преждевременно. Зачем
пареньку расстраиваться заранее? Он, конечно, все равно подчинится, но
будет переживать...

Анна всхлипнула на заднем сиденье, но Посланница Добра не обернулась.

Вот глупая девчонка... и зачем она пошла в церковь?

@@ 13

Второй раз они звонили в шесть часов вечера. Кирилл отобрал у Виза
трубку и сам набрал номер.

Разговор писателя с политиком, конечно же, был долгим. Но Заров должен
победить, должен переспорить Визиря. Он ведь умеет убеждать. Сейчас
писатель уже вернулся в квартиру и ждет их звонка. Они встретятся
где-нибудь в городе и поедут к Хайретдинову.

Или, если писатель не смог договорится, найдут другое убежище. Может
быть, возьмут билеты в Магадан или Новосибирск, и уедут навсегда.
Спрячутся. Превратят охоту в прятки. Кто их найдет?

-- Кирилл, вешай...-- сказал Визитер.-- Сколько можно ждать? Он не
вернулся.

-- Они его убили? -- спросил мальчик.

Визитер вырвал у него из рук трубку, бросил на рычаг. Крикнул:

-- Успокойся! Предал он нас, предал!

Они стояли рядышком, под пластиковым колпаком таксофона. Кирилл
Корсаков глотал слезы, глядя на Визитера. Замотал головой:

-- Я не верю!

-- Почему? Тебе его книжки нравятся? Вранье все это! Он же сам говорил,
книжки одно, а жизнь -- совсем другое! Какие мы союзники? Что ему даст
моя победа?

-- Не знаю.

-- Ничего не даст! Если б я победил -- нам бы стало хорошо! Мама...-- Виз
вздрогнул, замолчал.

-- Мама все равно не поймет, откуда ты взялся. Не поверит в тебя.

Мгновение мальчишки были готовы вцепится друг в друга. Потом Виз
прошептал:

-- Она -- и моя мама тоже! Даже... даже если мне надо будет уехать...
куда-нибудь. Я бы иногда приезжал, ненадолго, и менялся с тобой
местами. Ты бы в это время жил у Веснина, или еще у кого-нибудь.

-- Прости,-- Кирилл понимал, что Визитер несет чушь. Но в его голосе
было слишком много боли.-- Виз, ну не верю я! Не верю! Он все-таки
хороший! Злой, но не подлый!

Визитер обнял его за плечи:

-- Кирилл, честно сказать?

-- Да...

-- Дело не в том, что у нас шансов нет. Шансы всегда есть. Если бы
Заров с нами остался... ну, могли бы мы исхитриться!

-- А что тогда? -- тупо спросил Кирилл.

-- Он просто нас ненавидит.

-- Почему?

-- Да потому, что он никого не любит! Вообще никого, кроме своих
героев! Это с ними Заров добрый, это они для него -- настоящие. Потому
что не делают подлостей, потому что в его власти. Помнишь, как он
утром завелся? Ты его здорово поддел!

-- Может он поэтому...

-- Вот еще! -- фыркнул Визитер.-- Ага, начинай, вини себя! Он уверен,
что все хотят плохого! Что никому нельзя доверять.

Кирилл всхлипнул. Все. Мир утратил последнюю точку опору, начал
стремительно разваливаться. Писатель был злым человеком, конечно. Но
он ведь плакал вчера, после смерти Посланника Творчества. Плакал
совсем по-настоящему. Кириллу самому захотелось разреветься и
прижаться к нему, но этого делать было нельзя. Потому что плакал бы он
не о Славе, конечно. О маме...

-- Виз, мы вдвоем? -- спросил он.

-- Да.

-- Правда? Ты... не бросишь меня?

-- Нет. А ты меня?

Кирилл замотал головой.

-- Мы победим,-- сказал Визитер.

-- Виз, если... если я вдруг...-- Кирилл Корсаков понимал, что говорит
зря. Больше того -- вообще нельзя было говорить на эту тему. Тревожный
холодок пробежал в груди, но он уже не мог остановиться. Слишком много
холода вокруг.

_ему нужен кто-то, в чьих глазах будет тепло._

-- Если меня убьют, а ты победишь... Виз, ты не говори тогда маме
ничего. Пусть думает, что ты настоящий.

Визитер быстро кивнул.

-- Кирилл, ничего с тобой не случится. Мы победим, сами победим! Мама
только ранена, она скоро поправится. Ты останешься с ней, а я уеду
куда-нибудь.

В его глазах было тепло. Кирилл секунду смотрел, потом обхватил Виза,
неумело, он только маму привык обнимать. А мальчишки обнимаются
только в глупых детских книжках. Но ему нужно было прижаться к
кому-то. Почувствовать страх за него -- маленького поэта и испуганного
ребенка Кирилла Корсакова.

Валя Веснин тоже, наверное, был тем, в чьих глазах жило это тепло.
Только что-то с ним было неправильно. Он, видно, считал, что дети
ничем не уступают взрослым. Что они вправе сами все решать и
поступать, как им хочется.

А это очень приятное вранье, но все таки -- вранье.

И Ярослав Заров, который считал детей способными на любую гадость,
который не умел любить и боялся быть добрым, тоже ошибался.

Потому что мир такой, каким ты его видишь.

Если не ждешь любви, то ее и не будет.

-- Виз, мы пробьемся,-- прошептал Кирилл.

-- Да.

-- Виз, все будет хорошо... правда?

Посланник Развития, чьим телом было тело ребенка, а душой -- боль и
страх, уткнулся в плечо Кирилла.

-- Я не знаю.

@@ 14

Ограда оказалась не такой сложной, как ожидал Илья. Просто глухой
деревянный забор, правда крепкий и высокий, оплетенный поверху
колючкой -- но простенькой, несерьезной. Это не стальная
бритвенно-острая лента "Егоза", которую стоило бы запретить,
специально созвав Женевскую конвенцию. Обычная ржавая колючка.

Илья скинул плащ, подтянулся, набросил его поверх забора. Всмотрелся в
сад. Деревья стояли голые, но слишком много елок, и слишком большое
пространство, чтобы его заметили.

-- Руку, Маша,-- велел он, взобравшись на ограду.

@@@

В комнатке охраны сидели трое. Еще четверо дежурили снаружи, один -- у
ворот. Когда невидимая нить лазерного датчика была нарушена, Семен
даже не удивился. Лишь оскалился, вспоминая человека с автоматом на
ЦВК.

Ничего. Теперь и у него не пистолет. И он на территории, которую
поручено охранять. Закон -- на его стороне.

-- Паша, седьмой датчик вопит.

Бывший спецназовец кивнул, поднимаясь. Они двое уже почувствовали
Власть -- и если остальными охранниками двигал _долг_, то
ими -- _служение_.

-- Я спущу собак,-- сказал Павел.

Это было ошибкой -- единственной, которую они допустили. Но никто и
никогда не предполагал, что это может стать промахом. Собаки
неподкупны. Собаки ведь тоже служат.

-- Валяй,-- Семен поднялся, подхватывая со стола "Кедр". Посмотрел на
третьего их товарища, сухощавого, с желчным лицом татарина Рината.
Парень он был не слишком крепкий, но прекрасный стрелок.-- Сообщи
Визирю, и выходи. Ребят я предупрежу.

Доставая из кармана рацию он выбежал из дома.

@@@

Анна не хотела идти. Не могла. Ее мутило, стоило вспомнить взгляд
водителя. Растерянный и обиженный, как у ребенка, которому мать
ласковым голосом велит стать в угол. Растерянный и послушный.

Только Игоря ждал не угол, а бензоколонка, в которую он врежется на
двухстах километрах в час...

Там ведь будут еще люди. Машины и люди. Машины, ждущие бензина,
люди -- ждущие любви и добра. Они дождутся лишь пламени... света,
обжигающего и смертоносного. Мария говорит -- их муки не зря. Их муки
отольются вечным блаженством...

Стоит ли рай смерти?

-- Быстрее! -- крикнула Мария. Анна послушно протянула руки, и
Посланница добра помогла ей взобраться на стену. Какая она сильная...
Толчок, и Анна полетела вниз, уже по ту сторону забора. Земля была
мягкой и доброй, но подниматься не хотелось. Илья рывком поднял ее,
потом протянул руки, помогая Марии. Секунду они озирались, но все было
тихо.

-- Может быть -- вместе? -- Карамазов держал автомат в левой руке.
Небрежно, но уверенно.

Мария покачала головой.

-- Я не могу рисковать _им_...

-- Там еще и рисковать-то нечем! -- Карамазов выматерился.-- У меня в
штанах миллион таких, только попроси!

Обретенная уверенность в своих мужских способностях требовала
похвальбы и цинизма.

-- Уже есть,-- ровным голосом сказала Мария.-- Я не собираюсь ждать
девять месяцев. _Он_ родится гораздо раньше.

Карамазов не нашелся, что ответить. Мешкать не стоило. Их, конечно, не
заметили, но если территория патрулируется...

В этот миг он увидел собак. Двух здоровенных ротвейлеров, молча и
быстро бегущих к ним. Карамазов вски