и веру в себя! Достоинство и силу!
Понимаешь? Не омовение сапогов в чужих океанах, не карточки на масло,
не распродажу всего и всем! Я подниму эту страну с колен! Она ждет
меня! Меня, Власть! Силу! Да, тысячи сгинут бесследно! Да, миллионы
заткнут себе рты! Господин писатель, что тебя больше ранит -- тысяча
правдолюбцев, или миллионы голодных и униженных?

Заров не ответил.

-- Ты до сих пор думаешь -- как меня обмануть,-- уже спокойнее сказал
Хайретдинов.-- И рыбку с®есть, и в кресло сесть. Очнись!

-- Я давно уже очнулся, Рашид.

-- Ой ли?

-- Я просто выполняю свои обещания. Понимаешь?

-- Тебе дать машину? -- помолчав, сказал Визирь.

-- Дай.

Хайретдинов подошел, положил руки ему на плечи:

-- Ярослав... я тебе верю!

-- Я хочу дойти до конца,-- просто сказал Заров.-- Понимаешь? Я творю
чтиво. Развлекаю публику. Так позволь мне... отыграть эту роль.

-- Не заиграйся.

@@ 10

Машину вел Семен. Когда они пересекли кольцевую дорогу, Заров не
удержался, спросил:

-- Слушай... кто для тебя -- Хайретдинов?

Семен покосился на него, но ответил спокойно:

-- Сильный человек.

-- Я с тобой наполовину согласен.

Кажется, он не понял. К лучшему, наверное.

-- Улица Хмелева,-- сказал Заров. Он был готов к об®яснениям, но Семен,
похоже, хорошо знал свой город. Он вел машину по каким-то тихим,
полупустынным улицам. Изредка -- играющие дети, бредущие домой
взрослые. Дома старые, дома новые, деревцо, тянущееся вверх из крыши
кирпичного монстра, трава, пробившаяся между балконами многоэтажки.
Хей! Может быть в этом доме живут Кей и Герда конца двадцатого века?
Вот он, их садик между балконами. Цепкие плети сорняков. Живые и
веселые, пронзающие камень, пьющие дождь, зацветающие бледными
лепестками никому не нужных цветов.

-- Где остановить-то? -- спросил Семен.

-- Я скажу,-- Ярослав подался вперед, высматривая знакомое
здание.-- Семен... ты счастлив?

Он даже притормозил, этот несчастный, сломленный Властью и
прикоснувшейся к смерти человек...

-- А ты счастлив, Заров?

-- Я не имею на это права.

-- Ну...-- Семен, похоже, чуть смутился.-- Счастлив.

-- Счастье -- как отсутствие несчастья?

-- Стругацких я читал,-- сообщил Семен.-- А ты тоже ведь книжки
пишешь?

-- Пытаюсь,-- он и впрямь растерялся. Слишком привычным было знание -- его
работа нужна какому-то абстрактному, полуреальному кругу людей.
Оказывается -- и этот наемник, телохранитель, умеет читать.

-- Глупости вы всегда придумываете,-- беспощадно сказал Семен.-- Проблемы
строите, где их нет. Жизнь -- штука простая. Если какой-то мудак стреляет
в людей -- значит его надо кончать. Рашид Гулямович хочет порядка -- так
плевать мне, что он жене изменяет и ворованным приторговывает. В книжках
всегда проблемы придуманы. Пусть пацаны их читают. Когда вырастут -- сами
поймут, что к чему.

-- А тебе попадалась книга, где все просто и правильно?

-- Да. Телефонный справочник,-- Семен засмеялся.-- Где остановить?

-- Здесь,-- он узнал дом, пухлую кирпичную пятиэтажку.-- Спасибо,
Семен.

-- Да не за что. Одно дело делаем, верно?

-- Нет.

Семен удивленно посмотрел на него.

-- Понимаешь, чтобы для тебя все было просто и ясно, десять идиотов
должны подыхать от тоски. И думать, что в этом мире правда, а что -- ложь.

-- Писатель...-- снисходительно сказал Семен.-- Тебя подождать?

-- Да нет, не надо,-- он открыл дверцу.-- Спасибо тебе.

-- За что?

-- За то, что аптечку притащил вчера. Может Коля и выкарабкается.

@@@

Улица была молчалива и тиха. Две девчонки во дворике играли
мячом -- смешно, по мальчишечьи. Женщина с сумкой, полной молочных
бутылок, обогнула его, спеша домой.

Хорошая штука -- дом.

Заров вошел в под®езд. Позвонил у бронированной двери. На этот раз
охранник его узнал, открыл легко и с улыбкой.

-- Заходите...

Людям по-прежнему нужны сказки, нужен обман. Заров вошел, вновь
скосился на книги со знакомыми фамилиями на обложках. Как смешно -- знать
изнанку слов.

В кабинете редактора гудел кондиционер. Лидия Васильевна оторвалась от
папок с никому пока не известной ложью, улыбнулась:

-- Ярослав Сергеевич... Я думала, чуть позже подойдете. Садитесь.

Он присел у шкафа с гордыми, красочными рядками книг. Продукция
"Лодура". Вот они, слова. Порожденные болью, любовью, безденежьем,
просто избытком свободного времени. Да кто сумеет найти между ними
разницу, отличить сухой расчет от надрывного крика? Кому она нужна,
душа? Кому важна суть -- когда смотрят на обложку? Визирь даст людям
покой и кусок хлеба -- имеет ли значение то, что он не-человек?

@{
Слава, ты умел видеть вперед, умел слагать из фальшивых слов будущую
правду. А знаешь, это ведь не сложно. Просто -- горько. Я научился
этой игре. Знаю, что будет впереди. Придет директор издательства, мы
подпишем договор. Стопка купюр ляжет в карман, честные деньги -- не
замаранные руками Визиря. Мы разопьем по бокалу шампанского, я выйду
из гостеприимного офиса, и поплетусь к метро. Доберусь до
Домодедовской, где столько раз садился в автобус, идущий к аэропорту.
Дойду до стройки, где меня будут ждать два пацана. Суну им пачку
денег, счастливый и гордый от мелкого обмана, от часа в запасе,
вырванного для них у Посланников. Скажу -- "бегите!" И вернусь к
Визирю, который догонит мальчишек... рано или поздно.
@}

-- Можно закурить? -- спросил Заров.

@@ 11

В голове шумело. Нервы, конечно. Никогда он не пьянел от двух бокалов
шампанского. На Домодедовской выходило много народу, Заров влился в
поток, поднялся по экскалатору, двинулся по темнеющей улице. Без
четверти восемь.

@{
Слава, я все-таки сделаю глупость. Дам мальчишкам шанс. Не
победить -- убежать. Пусть Илья с Марией начинают охоту, пусть Визирь
натравливает своих новых псов. Я просто оставлю руки чистыми. Не так уж
это и много -- чистые руки.
@}

-- Ярослав!

Он остановился. Медленно повернулся к машине, припаркованной у
обочины. С одной стороны -- глухой забор, с другой -- тихая улица и
многоэтажки за ней.

Даже выстрелов никто не услышит.

-- Ярослав, подойди.

Заров подошел, остановился у машины. Мотор был заглушен, свет
выключен. Семен посмотрел на него -- и отвернулся.

Хайретдинов на заднем сиденье отодвинулся, кивнул. Ярослав открыл
дверь, нырнул в тепло.

-- Я же не дурак,-- сказал Визирь.

Заров кивнул. Конечно. Не ему побеждать в подобных играх.

-- Ты посчитал, что час -- вполне достаточное время,-- сказал
Визирь.-- Ты ошибся. Илья и Мария уже там. Я знаю.

-- А дети?

-- Вероятно, на подходе. Они верят в точное время. Как и ты.

Писатель не спорил.

-- Что ты придумал? Выполнить обещание? Пусть убегают, длят игру?
Ярослав, нет ничего хуже полумер. Надо выбирать раз и навсегда.

Визирь был очень серьезен. Маленький человек в просторном салоне
дорогой машины.

Тот, кто должен победить.

-- Я не знаю, почему, но Посланница Добра решилась прийти. Ярослав,
время настало. Время последней истины. Дети больше ни во что не верят.
Мария и Илья верят лишь в себя. Они сойдутся... ты знаешь исход.

Заров снова кивнул.

-- Тебя треплет глупая штука под названием совесть,-- сказал Визирь.
Достал портсигар, закурил.-- Ярослав, смотри вперед.

-- Я это и делаю.

-- Ярослав, сейчас в пяти километрах отсюда садятся в машины люди с
автоматами. Умеющие убивать. На их лицах маски, в их душах -- вера.
Такая же, как у Семена. Сема!

Охранник повернулся.

-- Если враг не сдается?..

-- Его уничтожают,-- сказал Семен.

-- Это -- правда, Ярослав. Это -- жизнь. Парочка убийц на месте
преступления. Два свеженьких детских трупа. Они не сдадутся.

-- Почему они пришли, Визирь?

-- Не знаю. Контрольный ход -- подставить слабейших. Обычный ход. Я не
знаю, почему они поверили. Ты хотел бы узнать?

-- Да.

-- Для этого надо лишь перелезть через забор, писатель.

-- Есть еще и двери.

Визирь пожал плечами.

-- Тебе ведь тоже интересно, Посланник Власти,-- сказал Заров.-- Победа
в кармане. Сделанная чужими руками. Но так интересно понять -- почему
ее отдают.

-- Нет.

-- Интересно, Визирь. Не лги.

Заров открыл дверь. Воздух -- влажный и холодный, но дождя не было.

-- Осень кончается, Визирь...

-- Ты уверен, что правильно поступаешь?

Ярослав посмотрел на Посланника Власти.

-- Нет, конечно.

Семен смотрел на них, безмолвный и неподвижный. Манекен в кресле
водителя.

-- Дай мне пистолет,-- сказал Заров.

Визирь молчал. Кажется, ему было интересно.

-- Мне нужно оружие,-- Заров не отводил взгляда.

Охранник медленно запустил руку под мышку, вытащил пистолет. Помедлил,
потом щелкнул предохранителем и протянул его -- рукоятью вперед. Визирь
усмехнулся, но ничего не сказал.

Писатель выбрался из машины и пошел вдоль забора. Ворота, широкие,
рассчитанные на грузовые машины, были закрыты. А вот узенькая дверца,
прорезанная в них, шаталась, распахнутая настежь.

Ярослав перешагнул порог.

В вагончике у входа светились окна. Он стал подниматься по решетчатой
лесенке -- из-под вагончика вынырнула собака, маленькая, дворовая
шавка, из тех что могут лишь гавкать вслед.

Но эта, кажется, возомнила себя овчаркой.

Заров пнул ее по оскаленной пасти, на мгновение удивившись тому, что
попал. Песик взвизгнул, откатываясь назад.

-- Очнись,-- сказал писатель. Собака крутилась под вагончиком, не
решаясь приблизиться. Он открыл дверь, заглянул.

Мужчина лет сорока, в заношенном костюме и грязных ботинках, валялся
на койке. Лицо его было мирное и спокойное. На столе надрывно сипел
электрический чайник. Заров выдернул шнур из розетки, встряхнул
чайник -- тот был полным.

Недавно закипел.

Он вышел в вечерний сумрак. Глянул на часы -- восемь.

_ребятишки, я взаправду хотел оттянуть развязку..._

Стройка была сонной, пустынной. Заров обошел самый ближний дом, достал
сигареты. Вдохнул горький дым.

-- Ярослав...

Такой он ее и представлял. Самой обычной. Симпатичной, хорошо
сложенной, с добрыми глазами. Из таких девушек получаются хорошие
жены.

-- Визирь -- рядом?

-- Да, Мария.

-- Что он задумал?

-- Ловушку.

Он не собирался врать. Абсолютно никчемное занятие. Женщина кивнула,
улыбнулась. Хорошая улыбка.

-- Чужими руками?

-- Конечно. Когда Власть поступала иначе?

-- Ярослав...-- она шагнула к нему, и писатель отшатнулся, к стене, к
дому, к спасительной темноте под®езда.-- Ты знаешь, что еще можно все
изменить?

-- Да.

-- Я вижу тебя, Ярослав. Грань -- она совсем рядом,-- женщина развела
руками, отмеряя какое-то расстояние.-- Знаешь, как все кончится?

-- Нет.

-- А должен был бы знать... Визирь не выдержит, прийдет сюда. Будет
стрельба и кровь. Будет боль. Но когда Добро побеждало без боли?

-- Ты так уверена, что уцелеешь?

Мария улыбнулась.

-- Смерть не страшна, писатель. Главное -- победа. Мы меняем друг друга,
писатель. Ты думаешь -- побеждает последний из нас?

Заров молчал.

-- Кем стал бы твой Визитер? Не покончи он с собой?

-- Уже не знаю.

-- Ярослав,-- она шла к нему, спокойная и уверенная, Посланница
Добра -- которого не было.-- Визирь до сих пор живет в каменном веке.
Большая дубина и послушная толпа с острыми копьями. Да, он хочет
измениться, но это время еще не пришло. Илья... он тоже молодец. Тоже
силен. Но и он промахнулся.

Заров оглянулся. Нырнул в под®езд. Мария шла следом.

Он побежал по лестнице, темной и бесконечной, лишь отсветы прожектора
сквозь амбразуры окон -- матовым лаком ложились на ступени. А шаги
следом -- такие неторопливые, но настигающие, как в кошмарном сне, и
бег бессмыслен.

Не убежать.

Писатель не заметил, как кончились этажи. Бетонная клетка, холодный
металл лестницы, распахнутый люк над головой. Он вскарабкался-вполз
вверх. Крошечная конура над люком -- дальше... Звезд нет. Облака, серая
пелена, поношенный саван над городом.

По краю крыши тянулся заборчик, смешной, по колено, словно подмывающий
перегнуться через него. Заров отошел от люка на пару шагов, когда
увидел Марию.

Она ведь не бежала... почему она настигает его...

-- Ярослав, нет выбора -- на самом деле. Уже нет.

Он кивнул, потому что это было правдой.

-- Мы все переплавились, Заров. Проросли друг в друга. Власть, Добро,
Тьма, Развитие... Смешные линии, четкие, как в учебнике...

Ее лицо было светлым, почти мерцающим в сумраке. Ярослав остановился.
Край крыши манил. Оградка упиралась в колени -- низенькая, как на
кладбище, такая же бессмысленная и символичная.

Не сторожите мертвецов и самоубийц.

-- Я знала, что Визирь устроит засаду. Кто у него под рукой? Десяток
бандитов? Рота омоновцев? Какая разница, Ярослав. Он уже говорит моими
словами. Его победа станет моей победой. Илья или Визитер, Визирь или
я -- все теперь едино. Чуть больше Тьмы, чуть больше власти...

Она остановилась в шаге от писателя.

-- И все же, я предпочла бы победить сама.

-- У меня пистолет,-- сказал Заров.

-- У тебя боль в душе, литератор. Она убивает быстрее, поверь. Гораздо
быстрее. Я могу разбудить ее... двумя-тремя словами. И ты просто
шагнешь вниз. Возненавидев себя.

-- Какая беспощадная вещь -- доброта.

-- Конечно, литератор. Посмотри вниз.

Ярослав посмотрел. Стройплощадка все еще дремала. Где-то там -- Карамазов,
мальчишки, возможно -- Визирь. Где-то вокруг -- смыкается кольцо законных
убийц.

-- Высоко,-- сказал он.

-- Это только кажется, литератор. Ты коснешься земли очень быстро. Она
тоже умеет любить -- земля.

Заров кивнул. Протянул руку, касаясь плеча Марии. Хрупкого и нежного.

-- У тебя нет власти надо мной, девочка,-- сказал он.

Глаза Марии сузились.

-- Пуля, приклад, нож в спину -- это куда слабее твоей силы,-- сказал
Ярослав.-- Конечно. Но их я боюсь. А тебя -- нет.

-- Ты не можешь не бояться!

Заров покачал головой. Почувствовал, как гнется тело под рукой.

-- Высота, девочка,-- он ждал, что в голосе прорежется ненависть, но
для нее уже не осталась места. Только усталость.-- Двенадцать этажей.
Каждый заглянет в твои глаза. И ты узнаешь эти взгляды.

-- Ты недостоин жить! -- она завизжала, выдираясь из его рук, но он
удержал Посланницу Добра, медленно-медленно наклоняя ее над краем.-- Вы
все -- недостойны жить!

-- Конечно. Несправедливо, что уж поделать,-- он даже смог улыбнуться
ей.-- Добро -- такое славное оружие. Такое сильное.

Заров запрокинул голову. Что-то мокрое коснулось лица. Капля дождя,
или снежинка. Еще одна.

Все-таки -- снег.

-- Надо пройти очень долгий путь, Мария. Чтобы не бояться -- ни добра, и
ни зла. Но ты этого не поймешь. Твой путь будет быстрым.

Он заглянул в ее глаза.

-- Лети, девочка.

@@ 12

Снег, снег, снег...

Еще слабый, еще тающий в липкой грязи луж, еще не способный победить.

Заров обогнул бетонные блоки, разбросанные вдоль здания. Ржавые петли
арматуры уже затянул иней. Он прижался лбом к шершавому, ледяному
бетону, постоял, ожидая, пока уймется боль.

Но болело слишком глубоко внутри.

-- Слава,-- прошептал он.-- Слава, ты об этом говорил? Да?

Что он увидел в свой последний вечер, что представил? Как угадал
победу -- если это и впрямь победа?

-- Все-таки -- не она,-- сказал Ярослав.-- Уже немало, ведь верно?

Снег все падал, и тишина сгущалась, близилась к той грани, за которой
он мог бы -- услышать. Но еще многое было не доведено до конца, и не
было времени вслушиваться в шепот из-за грани. Заров обогнул бетонные
надолбы, скользя по подмороженной грязи, приблизился к телу.

Мария смотрела в небо. Глаза были открыты,
снежинки
таяли на лице -- и казалось, что Посланница Добра плачет. Пика
арматурины, прошедшей сквозь живот, глянцевито поблескивала в свете
заходящего солнца.

-- Нам не нужна _такая_ любовь,-- сказал Заров.-- Уноси ее с
собой... в ад.

-- Так уверен, что она пришла _оттуда_?

Ярослав обернулся.

Илья Карамазов держал пистолет опущенным, не целясь, но в этой хватке
было слишком много легкости и спокойствия.

-- Уверен,-- Ярослав посмотрел ему в глаза.-- Ты в этом еще убедишься.

Карамазов заулыбался.

-- Наверное. Но ты -- раньше, можешь не сомневаться. Где Визирь и
мальчишки?

Ярослав пожал плечами.

-- Ищи.

Карамазов поднял пистолет, покачал дулом, словно решая, куда стрелять.
Тихо засмеялся:

-- Боишься, писатель...

-- Да.

-- Какое это ощущение -- стоять под дулом?

-- Неужели самому не приходилось?

-- Так -- нет. Расскажи, ты ведь умеешь.

-- Холодно,-- просто сказал Заров.

-- И все? -- Карамазов казался разочарованным.

-- Мышцы напрягаются. Словно надеешься отразить пулю.

На лице Ильи отразился легкий интерес.

-- Забавно. Не щурься, я не стреляю в голову.

-- Может быть -- еще и улыбнуться?

Карамазов засмеялся-закашлялся, отступая.

-- Остряк... Иди вперед. И не оглядывайся.

Заров не шелохнулся.

-- Иди-иди,-- добродушно сказал Карамазов.-- Я не собираюсь стрелять в
спину. Мне нужен щит, и ты им поработаешь.

-- Куда идти?

-- Пока -- вокруг дома. Медленно, прогулочным шагом.

Заров развернулся. Между лопатками тут же возник щекочущий холодок. Но
Илья действительно не стрелял, шел следом, шагах в пяти, только грязь
чавкала под ногами. Проходя мимо тела Марии он на мгновение
остановился -- и Заров услышал легкий хлопок. Он даже не сразу понял,
что это был выстрел. Лишь через пару секунд, когда бояться стало
поздно.

-- Не наложил в штаны? -- полюбопытствовал Илья.-- В нашем деле
необходим контроль. Особенно с такими дамочками.

-- Тебе ее абсолютно не жалко? -- замедляя шаг спросил Заров.

-- Жалко. Она мне очень помогла,-- в голосе Ильи сквозила теплота.-- Но
ты понимаешь, Ярослав, тут ведь сопли неуместны. Слишком большие
ставки. Побыстрее, хорошо?

Они шли по стройке и Заров, непроизвольно, цеплялся взглядом за каждую
мелочь. Строительный вагончик, почему-то покрашенный в бледно-розовый
цвет, гора обугленных досок, старый, сломанный будильник, высунувший
из лужи смятый бок. Длинная лента застывшей смолы, сползающая по стене
дома, и растекшаяся жирной кляксой. Делянка сверкающих осколков,
торчащих из земли -- их и нарочно так не воткнешь, словно кто-то засеял
стеклом усталую городскую почву, и та, благодарная, отозвалась
диковинным урожаем.

Его мир, его исток, его последняя арена.

Города, что созданы для с®емок "Сталкера", земля, что охотнее всего
родит стекло, люди, готовые дарить свою правду, единственно верную и
любимую, всему миру.

Он уже об этом не расскажет. Не успеет рассказать.

Может быть, смогут другие.

Они завернули за угол.

-- Стой, писатель,-- сказал Илья.

Он подчинился, поднимая голову, вглядываясь в вечерний сумрак.
Мальчишки стояли у стены, упираясь в нее руками, сейчас -- абсолютно
одинаковые, неотличимые друг от друга. Визирь, со своим маленьким
пистолетом, прохаживающийся в сторонке.

Все-таки захотел лично поставить точку...

-- Хайретдинов! -- негромко позвал Илья. Визирь дернулся, оборачиваясь,
но, видно, понял, что соревноваться в скорости с Посланником Тьмы не
стоит. Медленно опустил руку с оружием.-- Вот так,-- одобрил Илья. Он
даже не потребовал бросить пистолет -- словно его забавляла сама мысль
о попытке сопротивления.

Мальчишки даже не шелохнулись.

-- Иди к ребятишкам,-- сказал Карамазов. Ствол ткнул Ярослава под
лопатку, и он подчинился. Встал между Кириллом и Визитером, оперся о
стену. Илья носком ботинка пнул его по ступням, раздвигая ноги. Поза
стала неудобной, безвольной. В такой позе не слишком-то подергаешься.
Ярослав скосил глаза влево, вправо. Поймал взгляды обоих мальчишек.

Черт, кто же из них -- кто?

Карамазов за спиной медленно двигался, явно в поисках той точки,
откуда сможет контролировать всех четверых. Остановился, и сказал,
удовлетворенно и успокоенно:

-- Ну что, Визирь? Будем прощаться?

@@ 13

Вечер сгущался, словно над городом щедро плеснули темнотой, и та
сочилась вниз, на ощетинившиеся светящимися окнами дома, на торопливо
разбегающихся людей, на заброшенную ст