вол второй
патрон". Так-так-так... так... во! "Опять выскочил желтый язычок огня,
а следом за ним пуля. Она ударилась о мокрое пальто..."

-- "И упала в снег",-- закончил Визитер.-- И в третий раз герой
стрельнул, и снова пистолет сработал с томительным бессилием...

-- Молодец,-- Степан отложил листок, скрестил руки на животе.-- Здорово?

-- И что с того? Любой писатель мнит себя господином реальности...
когда пишет. И понимает, что мечтам его не сбыться... что пули
выкатятся из дула, и запрыгают по снегу.

Скицин ехидно усмехнулся.

-- Ладно, не придирайся. Я вот хочу подборочку сделать -- как господа
писатели, независимо друг от друга, используют сходные образы в
эмоционально значимых моментах повествования. Шикарная будет статейка!

-- Дождешься, что господа писатели, с их эмоциональностью, скинутся, и
наймут киллера. Чтобы он он попугал как следует известного психолога.

Степан вздохнул:

-- Кровожадный вы народ, литераторы... Если уж нанимать, так чтобы
убил. Дешевле выйдет.

-- Ты что, серьезно?

-- Конечно. Попугать, сломать пару ребер -- это ведь не разовая акция.
Надо хотя бы дважды прийти. Соответственно и цена выше.

-- Не предполагал. Откуда ты знаешь?

-- От одного клиента. У него на почве бизнеса такой невроз попер...
даже жалко мужика... немного.

-- Степан...-- Визитер откинулся в кресле. В голове шумело. Было
тоскливо и сумрачно.-- Тебе нравится наш мир?

-- Ты о чем?

-- О жизни.

-- Я что, похож на идиота? Нет.

-- А как бы отнесся к ситуации, когда один человек получает в свои
руки власть над миром? Хороший человек, желающий миру добра.

-- На "хоррор" потянуло? -- Степан оживился.-- Я бы отнесся крайне
отрицательно. История полна таких мечтателей. Тебе назвать десяток
имен людей, желавших всеобщего блаженства?

-- Не надо. Степан, я говорю не о диктаторе, не о пророке. Никакого
насилия... даже никакой явной власти. Просто мир, непроизвольно,
начинает подстраиваться под конкретного человека. Отвечать его
представлениям о счастье.

-- Это еще хуже,-- быстро ответил Скицин.-- Явного
диктатора-благодетеля шлепнули бы... или распяли на торопливо
сколоченном кресте. Тайный правитель, исподволь навязывающий свою волю
человечеству -- куда страшнее.

-- Да почему?

-- Да потому! Кого ты хотел бы видеть в такой роли?

-- Себя.

Скицин замолчал, наклонил голову, разглядывая Визитера.

-- Вот оно что... ну извини. Недооценил. Ты такой кошмар придумал, что
меня пот прошиб.

-- Почему? Ты сам хотел бы стать... стержнем цивилизации? Ее душой?

Степан кивнул:

-- Хотел бы. Но не дай Бог. Ни мне, ни тебе.

-- Степан, давай чуть конкретнее.

-- Да ты что, Ярик... Славик. Рехнулся? Механик наших душ, ты подумай
немного! Власть над миром! А в руках -- не танки и дебилы в касках, а
пружинки, которые двигают нашими поступками! Знаешь, как отразится на
миллиардах то, что тебя в детстве не брали играть в футбол, а в юности
завалили на экзамене?

-- Не знаю!

-- И я не знаю. Но все, все что было с тобой -- оно не исчезло никуда.
Оно где-то там, в тайниках души, куда нормальные люди не заглядывают!
И править будет не твоя четко сформулированная и добродетельная мысль,
а тот оскал темноты, что у каждого в подсознании! У каждого! От папы
римского, до маньяка, приговоренного к расстрелу! Человек -- не господь
Бог, который безгрешен... впрочем этот вопрос тоже сомнителен,
выдумать ад, не греша самому -- это еще та проблемка!

-- Богохульник.

-- Скептик. Ярослав, такой мир стал бы кошмаром.

-- Не уверен. Скажем так, были в истории личности, которые становились
подобной душой цивилизации. Пусть даже не всей, их ограничивал общая
отсталость мира...

-- Угу. На Христа сошлись. Общая отсталость... хм. Слава! -- Скицин
перегнулся через столик, покачал пальцем: -- Я в одной статье
прекрасный пример вычитал... Помнишь историю про доктора Джекиля и
мистера Хайда?

-- Ну.

-- Что совершил страшный и жуткий Хайд, воплотивший для Стивенсона все
мыслимые пороки души человеческой?

-- Убил кого-то.

-- Да. Убил. А еще пнул ребенка. Тебе не кажется показательным, что
хорошему писателю и великолепному фантазеру Стивенсону даже в голову
не пришло, что его мерзкий Хайд может ребенка убить? Чем дальше
развивается цивилизация, чем выше ее нормальный моральный уровень, со
всяческой заботой об экологии, простуженых китах, бездомных кошечках и
прочих стареньких бабушках, тем чудовищнее становится противоположный
полюс. Допустимое зло. Представимое зло! Да, люди в целом становятся
лучше, чище, милосерднее. Но -- как расплата за эту принятую всеми
мораль, за декларируемые ценности и заповеди, растет темный клубок,
прячущийся в душе. Есть у меня коллега, очень хорошая девушка. Как-то
мы с ней общались на сходную тему... и я спрашиваю: "За какую сумму ты
бы могла убить человека?" Ну, пообсуждали кандидатуру, сошлись на мне
самом, как индивидууме приятном и симпатичном. Она меня в миллион
долларов оценила. В общем, даже приятно стало, киллеры и за десятую
процента этой суммы работают... Потом обсудили вопрос с убийством
невинного ребенка. Ну, тут, кажется, она больше бы попросила. Но! Ты
понимаешь -- все допустимо для современного человека! Все! За самые
заурядные баксы, которые она, в общем-то, умеет зарабатывать! Куда до
нас инквизиции и гестапо! Им хоть приходилось оправдываться перед
собой -- это, мол, "еретики", а это -- "недочеловеки". Нам же никаких
оправданий не надо, только цену назови! Для того, чтобы сделать
маленький персональный рай и потешить неудовлетворенные мечты. А если
перед тобой не мешок с капустой будет лежать, а власть над миром...
Славик! Все станет допустимо! Все! Без ограничений!

Скицин перевел дыхание. Встал, откинул дверцу бара, задумчиво
посмотрел на бутылки. Негромко сказал:

-- Вот почему я надеюсь, что никто и никогда не даст мне... или тебе...
возможности творить добро в мировом масштабе. Счастье для всех... и
пусть ни один обиженный не уйдет...

@@ 5

Как тихо и хорошо...

Анна держала Марию за руку. Они шли по саду, и никого, никого не было
вокруг.

-- Мы как две сестры,-- сказала Анна.-- Правда?

Мария кивнула, рассеянно и задумчиво. Что-то ее угнетало, и Анну ее
печаль мучала больше, чем любая своя беда.

-- Может быть, мы не будем сегодня... встречаться с ними?

-- Нет,-- Мария строго посмотрела ей в глаза.-- Нельзя уходить от
судьбы.

-- Хороший день,-- жалобно сказала Анна.-- Они ведь не здесь
встретятся, да?

-- Они прийдут сюда. Посланника Тьмы ранят, он будет убегать. Он уже
убегает, а Шедченко идет следом,-- Мария остановилась, обняла ее за
плечи, привлекла к себе: -- Анна, нам надо сделать выбор...

-- Какой?

-- Очень много врагов, Анна. Мы можем победить... можем их убить. Но
есть и другой выход, сестра.

-- Я понимаю,-- Анна кивнула.-- Но... он так нас ненавидит.

-- Шедченко не способен любить. Он не захочет прощения и света.

-- Не понимаю,-- тихо ответила Анна.

-- Ты поймешь,-- пообещала Мария.

@@@

Не было сил. Карамазов все-таки остановился, перетянул раненую руку,
но крови было потеряно слишком много.

Его клонило в сон, словно после самой напряженной тренировки. Сможет
ли полковник его догнать, выследить... ведь и ему приходится
остерегаться милиции...

Все едино. Даже если сад не оцеплен, если он сможет выйти и поймать
машину... нет, чушь. Никто не остановит окровавленному человеку.

От тоски и бессилия хотелось кричать. Илья уже не бежал, шел, в глазах
темнело. Потом он увидел девушек, и остановился.

Посланница Добра.

Все-таки и остальные решили вмешаться...

Илья поднял "стечкин" и оскалился в горькой улыбке. Как бы там ни
было -- часть задания он выполнит.

Посланница медленно пошла к нему. Следом, чуть отставая, явно
напуганная, двинулась девушка-прототип.

-- Ты умираешь,-- сказала Посланница. Без того напора и убеждения, без
той веры, что была ее оружием. Просто констатируя факт.

-- Может быть,-- Илья сделал шаг, прислонился к дереву. Снова
улыбнулся.-- Но ведь -- не один!

-- Я могу спасти тебя.

Это было сказано просто, слишком просто для обмана. Опять-таки -- только
факт.

-- Что это даст мне? -- Илья повел стволом.-- Стой. Ближе... нельзя.

Посланница остановилась.

-- Жизнь. Прощение.

-- Я ни в чем не виновен.

-- Знаю. Ты сам жертва, Илья. И я могу дать тебе прощение... прощение и
жизнь, новое служение.

-- Я уже служу!

-- Не все ли равно для тебя, кому служить?

-- Нет. Не все равно. Я несу миру свободу... право каждого -- быть
собой. Не зависеть... от догм. Ты...

-- Что ты знаешь обо мне? -- девушка села на корточки, зачерпнула
ладонью мокрую листву.-- Сядь, тебе тяжело...

-- Я помню твои визиты...

-- Помнишь ли, Илья? -- девушка смотрела с иронией, с насмешкой... все
они насмехаются... но почему-то не было привычной ярости...

-- Да! "Возлюбите друг друга", "простите друг друга", "повинуйтесь
заповедям моим"...-- Карамазов засмеялся.-- "Не убий", "не
прелюбодействуй"... почему так много "не"? Где они, твои заповеди, а?
Их чтут... словно музейный хлам. Кто верит в них, в твои законы?

-- Кто сказал тебе, что они -- мои?

Карамазов замолчал.

-- Было время _той_ доброты. Настало время _иной_.

-- В чем разница?

-- Я не даю скрижалей. Я несу свободу... свободу добра и милосердия.
Свет новой доброты, которой жаждет мир,-- Посланница Добра протянула
руку, коснулась его щеки.-- Приди к ней, к моей вере. К моему добру. К
моей любви.

Илья потряс головой. Все сильнее и сильнее туман в глазах... не
тьма -- туман... серость, красочная бесцветность.

-- Ты обманываешь,-- сказал он.-- Обманываешь!

-- Зачем? Правда -- мое оружие. Правда лучше лжи, Илья. Она
убедительнее.

-- Ты хочешь законов... правил... рамок...

-- Зачем? Моя любовь не знает границ. Мое милосердие прощает всех. Моя
доброта не делает различий между невинным младенцем и тобой. Ни
различий... ни снисхождений.

Девушка наклонилась к Илье, отстраняя оружие, заглядывая в глаза.
Карамазов вздрогнул от прикосновения.

-- Дурачок...-- прошептала она.-- Ни тебе, ни мне -- не победить в
одиночку. Мы крайности... мы пугаем людей... Только вместе, только
соединившись, мы дадим миру истину. Новую Доброту и новую Свободу.

-- Так кто же из нас победит?

-- Ни ты, и ни я. Тьма твоя станет светом, и свет мой проникнет во
тьму. Зачем ненавидеть, когда можно любить? Мы дадим миру _его_...
подлинного хозяина и Посланника. И он сотрет границу между светом и
тьмой, принесет такую любовь и свободу, которую они жаждут.

-- Я не смогу,-- прошептал Илья. Признаться было страшно, но он все же
закончил: -- Я... никогда не мог...

-- Со мной ты сможешь,-- в глазах Посланницы было обещание.-- Не бойся.
Вместе мы можем все.

Илья прикрыл веки. Прошептал:

-- Но я умираю.

-- Я спасу тебя.

@@ 6

Аркадий Львович шел впереди. Кирилл вдруг подумал, что Посланник
Знания похож на старую охотничью собаку... отчаянно пытающуюся взять
след.

Сад был слишком большой. Удивительно безлюдный для неожиданно погожего
дня. Что они тут ищут... убийца давно уже скрылся, растворился в
городских улицах.

-- Кирилл,-- Визитер тронул его руку.-- Не думай так.

Мальчик не повернулся к нему. Они продолжали идти за Визардом, двое
подростков в осенней тишине. Только Аркадий Львович шаркал ногами...
он ведь устал не меньше их.

А может быть, куда больше. Он ведь болеет.

И он остался один...

-- Ты еще знаешь, о чем я думаю,-- сказал наконец Кирилл.

-- Да.

-- Виз, я не хочу... чтобы мы его нашли. Я боюсь.

-- Знаю.

-- Это глупо. Мы ничего не сможем сделать.

-- Кирилл, мы должны.

-- Виз, мы не сможем...

Визард вздрогнул. Словно услышал или увидел что-то, непостижимое для
них. Обернулся. Покачал головой, грустно, безнадежно, дожидаясь, пока
они подойдут.

-- Мальчики, дальше я пойду один.

-- Почему? -- резко спросил Визитер.

-- Потому, что так надо,-- Аркадий Львович достал пистолет, передернул
затвор.-- Это уже рядом. И вы мне не поможете.

-- Тогда зачем мы шли? -- казалось, что Визитер решил хоть в чем-то
обвинить старика.

-- Чтобы увидеть, конечно...-- Визард присел на корточки. Замолчал,
переводя взгляд с Визитера на Кирилла.-- Ребята, мы все
промахнулись... и Сила, и Власть, и Творчество. Нельзя было мерить
старыми мерками, но этого так хотелось...

-- Аркадий Львович, о чем вы? -- тихо спросил Кирилл.

-- О том, что происходит сейчас,-- старик, морщась, протянул левую,
раненую руку, коснулся его щеки.-- Понимаешь, добро всегда было
добром, а зло -- злом. Что-то могло меняться, мы порой хотели
разного... но от начала времен был... запасной вариант. Кому отдать
победу. На чью сторону встать.

Он казался теперь совсем-совсем старым. Безнадежно больным.
Вымочаленным, высосанным запредельной тоской...

-- Аркадий Львович...-- прошептал Кирилл.

-- Я видел -- ее добро становится хуже зла,-- словно не слыша, сказал
Визард.-- Но не думал, что их альянс возможен. Мальчик...

Странно, почему-то он обращался не к Визитеру. Только к Кириллу.

-- Мальчик, я хочу сказать тебе... страшную вещь, но ее надо сказать.
Не верь в добро. Даже ни словам не верь, поступкам не верь. Пока не
поймешь, к чему они приводят. Милосердие и прощение, любовь и
дружба -- все может быть ложью. Шагни дальше, подумай, к чему приведет
доброта -- и тогда решай.

Он опустил голову.

-- Вы идете умирать,-- вдруг сказал Визитер. Напористо, осуждающе.

-- Да. Да, мой маленький конкурент. Я попробую, но я не справлюсь. Знаю
это точно так же, как ты. Но отступать не хочу.

-- Почему?

-- Да потому, что боюсь... жить дальше.

Он поднялся, покосился на Кирилла, на мгновение обретая прежнюю
уверенность и ироничность.

-- Мальчик, как ты думаешь, что бы я сделал, попытался сделать, сгинь
все остальные Посланники... и останься мы втроем?

Кирилл не ответил.

-- Вот так... Сейчас начнется цирк. Но у меня есть еще пара минут... до
выхода на манеж. Кирилл, ты ведь пишешь стихи?

Он не стал говорить "писал", лишь пожал плечами.

-- Прочти мне что-нибудь... на дорожку.

Визитер усмехнулся. Он прекрасно знал, как Кирилл этого не любит.

-- Зачем? -- спросил Кирилл.

-- Хочется все-таки знать, что есть в тебе.

Кирилл вздохнул. Глупо. И неуместно. А в голове какая-то каша из фраз
и обрывки стихов. Но старик ждал, смотрел на него, и он тихо начал:

@{
 Все время вверх... А что там, впереди?
 И только вверх, поскольку через Время.
 Мне снятся лестницы, заброшенные всеми,
 И я бегу по ним всегда один.
@}

@@@

Визитер усмехнулся, отводя взгляд. Ну и пусть. Кирилл писал эти стихи
года три назад. Когда еще не было пришельца с черных звезд...

@{
 Но будет день. Я вынырну из снов.
 И побегу, ступая осторожно.
 Я знаю, что вернуться невозможно_--
 Ведь я бегу по лестнице часов.

 Одна и та же лестница на всех.
 Со свистом пролетающее Время,
 А все бегут, и я бегу со всеми,
 Но все-таки один, все время вверх.
@}

Аркадий Львович кивнул.

-- Теперь я понимаю. Спасибо, Кирилл.

-- Давайте уйдем вместе,-- тихо попросил Визитер.

-- Нет, ребята. Прощайте.

Визард выпрямился, попытался крутануть пистолет на пальце -- как в
кино. Едва не уронил, усмехнулся, и не оглядываясь пошел вперед.

@@@

-- Николай Иванович...-- Семен схватил его за руку. Грубо, без всякой
субординации.-- Это безумие...

-- Мы должны его найти,-- повторил Шедченко. Они шли по пятам за
Посланником Тьмы, опережая милицию, которая, похоже, решила первым
делом оцепить место происшествия. Им дважды указывали
направление -- радостно и возбужденно. Немного охотников лезть под пули,
но вот помочь в этом другим готовы все.-- Ты его подранил, Семен. Ты
молодец. Он не уйдет далеко.

-- Да о чем вы? Это же не война! Одно дело -- обороняться от
нападающего, другое -- самосуд устроить! Если мы его кончим, даже
Визирь нас не спасет!

-- Ты можешь уйти,-- предложил Шедченко.

-- Я срок тянуть не хочу!

-- Так уходи.

Семен отвел глаза. Его научили многому... и как защищать клиента, и
как действовать в опасных ситуациях, и как оказывать первую помощь.

Но вряд ли кому-то приходило в голову, что охраняемый об®ект с
автоматическим оружием в руках броситься в погоню за нападавшими.

-- Николай Иванович, вы с ума сошли...

-- Куда бы ты бежал на его месте?

Семен пожал плечами.

-- Не знаю... к востоку. Да не найти нам его! Либо он сам сдохнет, либо
уже ушел!

-- Я должен убедиться.

-- Вы ведь знали, что будет нападение,-- зло сказал Семен.-- Знали!

-- Да. И не только о нападении знал. Этот человек убил твоего
начальника и водителя. Побоище в метро -- тоже его работа. Я его не
упущу.

-- Николай Иванович,-- помолчав сказал телохранитель.-- Вам дышать не
больно?

-- Нет, ребра целы. Хороший броник. Пойдем, Семен.

@@ 7

Конечно, Визард оставил мальчишек не так уж близко от Посланника Тьмы.
Он шел быстро, он знал куда идти -- то, что было заложено в нем,
взрывалось, пропитывало плоть, и больше не нужна была ночь, чтобы
ощутить направление.

Ночь и так уже нависла над миром, ей больше не страшен был солнечный
свет.

Как странно. Даже в самые древние времена, когда его Знание было
слабой искрой, в которую мало кто верил, в отшельничьих кельях и
подземельях алхимиков, превращая вопреки всем законам природы свинец в
золото, делая стекло -- гибким, а огонь -- холодным, он не чувствовал
себя столь беспомощным, как в этом времени.

Времени, когда знание было повсюду. Доступное, щедрое, бесконечное.
Бери и пользуйся. Расширяй границы. Дай формулу любому чуду.

Знание стало доступным... и перестало быть силой.

Это время верило лишь в добрую тьму.

И добрая тьма пришла.

Вначале он увидел Анну. Девушка стояла спиной к нему, глядя на землю.
В блеклом бесформенном пальто, сама какая-то скомканная, серая,
несчастная. И все-таки он не почувствовал жалости.

Каждый в ответе за то, что приходит в мир сквозь лабиринт его души.

Аркадий Львович шел, особенно и не скрываясь. Ни к чему. Посланница
Добра занята своей работой -- раздачей милосердия.

Илья Карамазов полулежал на земле, опираясь на локти. Смотрел в глаза
Марии. Не в трансе слепой веры -- его Сила достаточно велика, чтобы
защитить своего Посланника. Они просто общались -- пока ладони Марии
скользили над его телом, закрывая рану, восполняя потерянную кровь,
исцеляя.

_Ее доброта беспредельна...._

Визарду надо было подойти метра на три-четыре. Для полной гарантии.
Куда лучше были бы обычные пули... куда надежнее.

Анна повернулась. Вскрикнула, смешно всплеснула руками, схватила
Марию за плечо.

Визард остановился, подняв пистолет. Лицо Марии оставалось спокойным,
лишь Карамазов усмехнулся, оскалился, шаря рукой по слежалой листве.

Но его пистолет был слишком далеко.

-- Почему ты не с нами, старик? -- спросила Мария, поднимаясь.

Посланник Знания не ответил.

-- Прийди к нам,-- Мария сделала шаг в его сторону.-- Я даю тебе руку,
Визард. Я не отвергаю никого, ты видишь. Почему ты не с нами?

-- Потому, что ты никого не отвергаешь.

-- Каждый заслуживает прощения. Каждый достоин любви,-- Мария шла к
нему, словно не замечая нацеленного ствола.-- Кто ты, чтобы отвергнуть
брата своего?

-- Он не мой брат. Мой брат убит... его рукой.

-- И на твоих руках есть кровь. Но пришло время прощения. Стань чище,
Визард. Прости врага своего, как я прощаю тебя. Обними его.

Карамазов засмеялся, вставая. Окровавленная, пробитая рука киллера
двигалась легко и свободно.

-- Эй, старик! Ты хорошо себя вел! Я готов тебя обнять.

-- А я -- нет,-- Визард нажал на спуск.

До Марии оставалось метра два, не больше. Ствол пистолета расцвел
бледным выхлопом, струей газа, ударившей Посланницу Добра в лицо.
Анна закричала, тонко, истошно, бросаясь к ним.

Визард, задержав дыхание, отступил на шаг.

Мария качнула опаленными ресницами.

-- Старик, у тебя даже оружия нет... насто