естве Ярослава Зарова".

-- Интересно.

-- Первым вопросом у меня идет: "Почему писатель Заров так не любит
детей".

Визитер кивнул.

-- Ну, спасибо. Дождался я. И почему же?

-- Мне приходится опираться в основном на методы психологии, а не
литературной критики,-- сообщил Скицин.-- Что поделаешь, так гораздо
интереснее.

-- Ладно, не оправдывайся. Мы этот метод вместе вводили. Излагай.

-- Если взять твои книги, где в большинстве своем есть герои-подростки,
то можно только поразиться количеству мерзостей, которые на них
сыплются,-- наливая пиво сказал Скицин.-- О, я погромче сделаю, тут
такой славный хор! Итак, писатель Заров словно задался целью вывалить
на своих малолетних героев все мерзости жизни. От убийств, причем он
впервые у нас позволил детишкам вдоволь убивать не только взрослых
негодяев, что вошло в обиход с пионерских романов, но и друг друга, и
до сексуальных мерзостей разного рода.

-- Жесткая детская фантастика,-- Ярослав потянулся за сигаретами.-- Я
выйду, покурю.

-- Не увильнешь! -- Скицин метнулся к серванту, достал стерильно-чистую
пепельницу.-- На время слушания доклада я торжественно позволяю тебе
курить в комнате. Пожертвую здоровьем ради истины. Итак, постулат
первый -- если бы Заров писал для детей, то он мог бы оправдаться тем,
что учит молодежь жестокой правде жизни. Но он, по собственному
заявлению, пишет для взрослых. А уверять взрослых, что жизнь -- дерьмо,
бессмысленно. Они и так это знают.

Визитер откупорил еще пару бутылок. "Великопоповицкий Козел" с чешским
сыром и впрямь был хорош. Жизнь, конечно, дерьмо. Но приятные
частности случаются.

-- Давай дальше.

-- Постулат второй -- вся мировая литература является преодолением
писателем тех или иных внутренних комплексов. Кого бы мы не взяли...

-- Не стал бы так категорично.

-- Думаю, те случаи, что не лежат на поверхности, просто требуют более
детального изучения. Итак, что преодолевает Ярик... тьфу, Славик?
Погрузившись в дебри психоанализа и восприняв художественные тексты
как обычные рассказы пациентов, мы придем к печальному выводу о
наличии серьезнейших психологических проблем, уходящих корнями в
детство нашего героя.

-- Класс. Эмбриональную стадию затронешь?

-- Нет, живи... Двигаем дальше. Что могло служить причиной такой
сильной социальной дезадаптации у ребенка из благополучной, в
общем-то, семьи? Скорее всего одиночество, отсутствие чувства
коллектива, лучше даже сказать -- стаи. Это порой происходит при
сильных физических или умственных дефектах у ребенка, но данную версию
мы с возмущением отвергнем. Тогда остается завышенная самооценка, или
завышенные требования к окружающим, в первую очередь -- сверстникам.
Данные случаи нам известны, они могут приводят к идеализации
окружающего -- "мне просто не повезло, я не встретил хороших людей, а
мир так светел". У тебя произошла обратная реакция -- "мир дерьмо, а
кто-то этого не понимает, я им об®ясню". Поскольку во взрослой жизни
ты личность вполне состоявшаяся, добившаяся определенной известности и
уважения, то заместительному поруганию подвергаешь собственное
детство. Погружая очередного ребеночка в большой чан с кипящим
драконьим пометом, ты просто оправдываешь собственную юность.
Заявляешь -- она мне дико не нравится, я считаю первую половину своей
жизни потерянной и несчастной, но это -- общий случай.

-- Класс,-- Визитер впервые посмотрел Скицину в глаза.-- Зарову должно
быть крайне интересно. Сколько я тебе должен за сеанс психоанализа?

-- Это дорогая забава, разоришься. Таким образом, наш монстроподобный
устрашитель детей превратился в человека, просто раз за разом
убивающего свое детство. Здорово?

-- Куда уж лучше.

-- Вот так-то...-- Скицин хлопнул его по плечу.-- Не сердись, я шучу.
На самом деле я вовсе ничего такого не полагаю.

-- А доклад сделаешь?

-- Ну... если позволишь. Пиво кончилось, что будем? Есть хорошее сухое
винцо, есть прекрасный "смирнов", настоящий, русского производства.

-- Водку. Степан, я тебе хочу задать дурацкий вопрос. Из фильма
"Игрушка". "Кто большее чудовище, я, приказывающий вам скинуть штаны,
или вы, готовый оголить собственный зад?"

-- А, достало? Конечно, ты. Написал, увлек, заставил поверить. Мы,
читатели, народ слабый, податливый, верим легко, раскрыв рот.

-- Особенно ты такой.

-- Что я? -- Скицин быстро поднялся.-- Я своих комплексов не скрываю, я
их холю и нежу! Профессия такая!

_щелк..._

Визитер прикрыл глаза. Повезло же ему с Прототипом.

_Картинки слились. Николай и Илья увидели друг друга._

Удачи тебе, Прототип Силы.

@@ 14

Шедченко принял ледяной душ, обтерся махровым полотенцем. Хорошо, что
вчерашняя баня завершилась не пивом, а зеленым чаем. Ничуть не хуже...
особенно поутру.

Видимо, пока он мылся, ему принесли одежду. Непривычный такой
костюмчик, штатский, но чертовски удобного спортивного кроя. Шедченко
оделся, посмотрел на себя в зеркало. Даже не военный, пожалуй. Бывший
штангист, удачно удерживающий форму.

Растолстел он, все же, на
штабной
работе...

В дверь постучали, и вошли, прежде чем Николай успел ответить.
Хайретдинов был собран и деловит. Молча опустил на разложенную кровать
дипломат, кивнул:

-- Открой.

Шедченко откинул крышку. Достал пистолет, подбросил на ладони,
привыкая к тяжести оружия. "Стечкин". Хорошая машинка, по
недоразумению названная пистолетом.

-- Спасибо, Рашид... Это было сложно?

-- Достаточно. Какого хрена ты украинский гражданин?

Николай пожал плечами, поднял пистолет, прицеливаясь. Рашид нагнул
голову.

-- Осторожно, заряжен!

-- Мне надо будет потренироваться.

-- В подвале есть тир. Только быстро, Коля. Посланник Тьмы желает тебя
видеть.

Шедченко вздрогнул.

-- Его имя -- Илья Карамазов. Он наемный убийца, как я понимаю -- очень
хороший специалист своего дела. Я не смог выяснить, где он живет.
Всегда так со Тьмой... неясно до конца. Но мы почувствовали друг
друга.

-- Вызов?

-- Да. Можешь считать это дуэлью. В полдень он будет ждать тебя на
Всероссийском Выставочном Центре.

Шедченко недоуменно посмотрел на Визиря.

-- Не я выбирал место. Он поставил меня перед фактом, Коля. Пригласил
прийти. Через главный вход, и -- к павильону "Космос".

-- Так нельзя, Рашид. Там люди. Много людей!

-- Кому ты об®ясняешь? Но если я не прийду, то он все равно начнет
стрелять. Поверь, выхода нет.

-- Рашид, это оружие,-- Шедченко подкинул пистолет на ладони,-- легально?

-- Да. Но если ты кого-то уложишь, проблем у меня окажется
предостаточно. Лучше всего будет уйти от милиции. Она как правило не
спешит к месту происшествия.

-- Полдень,-- Николай глянул на часы.-- Хорошо, время есть. Рашид, я
должен действовать один?

Хайретдинов подумал секунду.

-- Возьми одного из моих ребят, кто тебе симпатичнее?

-- Семен.

-- Молодец... Сейчас мы все сделаем. Он будет оформлен твоим
телохранителем. И сможет убить Посланника совершенно законно.

-- Рашид, кто-то еще из вас туда прийдет?

-- Бес его знает. Посланник Творчества, похоже, сегодня будет стресс
снимать. Вчера они взяли мальчишку.

-- И?

-- Посланник Творчества блефовал, пытался пойти на альянс с Развитием и
Знанием. Он лгал. Это все поняли. Отпускать пацана глупо.

-- Он его... убил?

-- Вероятно, да. Через сутки я отвечу точно. Да что ты ужасаешься,
вояка? Знаешь, сколько детей исчезает в Москве за сутки? И что с ними
происходит? Накинутое на шею полотенце -- не самый ужасный способ уйти
из жизни.

Хайретдинов почесал переносицу.

-- Впрочем, злись. Когда настанет черед писателя, ты ему это
припомнишь. Знаю я вас, военных. Вечно робеете перед культурой...
которой о вас подметки вытирает и с дерьмом смешивает.

-- Это ее работа.

-- Ну-ну. Идем завтракать. Потом еще немножко займемся... твоим
гардеробом.

@@@

Мария вернулась только под утро.

Анна то задремывала, тревожно и беспокойно, то снова вскидывалась.
Как быстро она отвыкла спать в одиночестве...

Номер был слишком роскошным, непривычным. Три комнаты, чудовищная
кровать, непривычно большая -- можно было раскинуть руки, и они не
свешивались, можно было лечь поперек, по диагонали... как угодно.

Телевизор -- импортный, с пультом усеянным кнопками -- Анна провозилась
минут десять, прежде чем сумела его включить.

Даже ванна ее напугала -- круглая, очень глубокая, с гидромассажем, про
который она только слышала раньше...

Нет, разумом она понимала -- все это правильно, только так и должно
быть. Что для Марии эта роскошь -- пыль на ветру. Она ведь даже не о
себе заботилась, о ней, глупой провинциальной девчонке.

Но было ужасно одиноко и непривычно.

Мария велела ей заказать ужин в номер, и она долго колебалась -- рискнуть
ли? Потом все же сняла телефонную трубку, стараясь говорить четко и
уверенно сделала заказ. Минут через пять ужин принесли, но есть не
хотелось, она лишь выпила немного сухого вина.

Где же, где же сестра ее и госпожа?

Когда сквозь сон Анна услышала стук открывшейся двери и глянула на
часы было уже полпятого. Она метнулась навстречу Марии, в одной
ночнушке, прижалась к ней -- к холодным с улицы щекам, зарылась в
пахнущие дорогими духами волосы...

-- Все, все в порядке,-- устало сказала Мария, отстраняясь.-- Я
вернулась.

Анна кивнула, сдерживаясь, не спрашивая. Мария села у журнального
столика, молча налила себе вина, глотнула...

-- Если бы ты знала, сестра, сколько там грязи и зла.

Анна присела перед ней на корточки. Да, она знала. А если и не знала -- то
верила...

-- Я искала помощника,-- сообщила Мария.-- К сожалению... мы не все
можем сделать вдвоем.

В груди кольнуло, горло сжал холодный комок. Но Анна промолчала.
_Ей_ виднее.

-- Я никого не нашла, сестра. Быдло. Похотливое быдло,-- Мария
задумчиво смотрела на нее.-- Без ума, без силы, без души... Может
быть, нам придется поговорить с другими Посланниками. Дать им шанс
спастись. Дать им любовь.

@ Часть шестая. Минус второй, минус третий...

@@ 0

"Таганская" была забита народом. Кирилл стоял в центре, озираясь по
сторонам, терпеливо снося толчки прохожих. Так не хотелось спускаться
в метро... вспоминать... он всю жизнь, наверное, будет бояться
подземных переходов. Но Визард был прав, здесь легче всего оторваться
от преследования.

Они подошли к Кириллу сами. Со спины, видимо осмотревшись, и
убедившись, что "хвоста" нет. Мальчик обернулся от прикосновения,
замер, глядя на Визарда и Визитера.

-- Я очень рад, малыш,-- Визард коснулся его щеки.-- Очень рад.

Кирилл шагнул к Аркадию Львовичу, уткнулся лицом в жесткую ткань
плаща.

Хорошо, когда есть кто-то, кто не врет.

-- Как ты убежал, Кирилл?

Визитер взял его за руку, и Кирилл повернулся, посмотрел на
себя-другого, себя-звездного, отражение черных игл космоса. Улыбнулся.

-- Я не убегал. Меня отпустили.

Аркадий Львович взял его за подбородок, приподнял голову, тревожно
глянул в глаза.

-- О чем ты, мальчик?

-- Меня отпустил Ярослав. Тот, который настоящий. Он сказал, что обещал
мне...

Визард быстро оглянулся, почти потащил его к подтягивающемуся поезду.

-- Кирилл, Кирилл... Ты уверен, что они не следили?

Он лишь пожал плечами. Как он мог быть уверен? Кто он, Штирлиц, или
Джеймс Бонд? Просто шел к метро, сел в поезд, доехал до Таганки...

-- Джотто врал, врал, понимаешь? -- Аркадий Львович казался
по-настоящему встревоженным.-- Работа у него такая -- врать! Я
надеялся, но ночью понял -- он лжет! Он не хочет альянса, он хочет
победы, хочет нашей смерти. Все мы -- пешки в его игре...

-- Но Ярослав...

-- Чем он лучше? Господи, какая наивность, ну с кем я связался...

Они проехали остановку до Китай-города, пересели на Калужско-Рижскую
ветку, вышли на Сухаревской. Поднялись на поверхность. Визард все
озирался по сторонам, не вынимая руки из кармана, и Кириллу стало
невыносимо стыдно за этого старого человека, испытывающего такой
безумный страх.

-- Он не врал, Аркадий Львович...

-- Господи, мальчик, да ты не понимаешь, кем ему приходилось быть в
жизни! Как врать, и что говорить!

Визард утянул их с Визитером в сторону от станции, они пошли по
Гиляровского, и Аркадий Львович все еще продолжал озираться, уже
успокаиваясь.

-- А кем он был, Аркадий Львович?

Визард посмотрел на Визитера.

-- Для тебя этого просто не было, дружок.

-- А все-таки?

Аркадий Львович взял их за руки, обоих -- крепенький дедушка, ведущий
на прогулку нежно любимых внуков.

-- Если бы он победил в прошлый раз, мы бы прогуливались по дну моря.

Визитер понял первым. Остановился, испытующе глядя на Визарда.

-- Ну? Ну, что? Кажется странным? Адольф был хорошим художником и
отличным артистом. Играл до последней минуты, с-сука. Что поделать, в
тот период Творчеству было не до картин и книг. Лучшим применением
казалась игра идеями и умами. Если бы он не попер на Посланника
Власти, если бы вошел с ним в альянс... конец всему. Очень надолго.

-- Он такого не говорил,-- прошептал Кирилл.

-- Конечно. Он и Прототипу этого не скажет... до времени. Стыдно,
знаете ли, открывать подобные инкарнации. Куда приятнее вспомнить
Итальянское Возрождение или свои романтические приключения в Средние
Века. Так-то, Кириллка.

-- Визард, а тебе приходилось быть кем-то... _таким_?

Аркадий Львович осекся. Отвел взгляд, словно его вдруг безумно
заинтересовало пестрое знамя у ворот посольства маленькой африканской
страны.

Кирилл молчал, ожидая.

-- Мальчик, мы не в ответе за то, какими приходили в прошлом. Мир кроил
нас по своим меркам. Мир вешал этикетки и определял роли -- кто станет
негодяем, а кто святым. Как вела себя Сила, Знание, Творчество... это
лишь производная. Это не оправдывает нас, но и не пятнает.

-- А чем ты занимался минуту назад? -- требовательно спросил Кирилл.

Аркадий Львович всплеснул руками.

-- Я пытался тебе об®яснить -- нельзя строить мнение о Визитерах,
опираясь на их способности! Есть лишь один общий враг для всех -- Тьма.
Это хаос и смерть! Все! Остальные могут желать добра или зла,
независимо от роли.

Кирилл кивнул.

-- Я тебя не убедил?

-- Но он же отпустил меня?

Визард вздохнул.

-- Ладно, мальчик. Бессмысленный спор. Ты еще поймешь. Сейчас у нас
иная проблема.

Кирилл вопросительно посмотрел на старика.

-- Посланник Тьмы вызвал на поединок Посланника Власти. Это в его
манере... когда не удаются удары из-за угла, предлагать честный
поединок. Для него все равно не бывает честных поединков.

-- У кого больше шансов? -- спросил Кирилл.

-- У Тьмы, бесспорно. Если, конечно, мы не начнем своей игры.

-- Визард, ты старше,-- серьезно сказал Визитер.-- Решай.

Аркадий Львович вздохнул, привлек Визитера к себе:

-- Если бы я знал, парень... Любой поступок станет ошибочным.

-- Тогда надо поступать так, как хочется,-- сказал Кирилл.

@@ 1

Украинская делегация приехала еще вчера. Но накануне Визирь так и не
улучил минуты для встречи. Неведомые людям игры требовали слишком
много сил... но и старые дела нельзя было забывать.

Они под®ехали к "Москве", водитель припарковал машину, посмотрел на
Визиря.

-- Жди,-- сообщил Визирь.-- Павлик, идем.

Охранник выбрался из машины первым, угрюмо огляделся, зашагал к входу.
Визард потер лоб, потащился следом. Шедченко вот-вот выйдет из дома.
Только бы не подвел, герой-вояка. Самая тяжкая мишень у него -- Илья
Карамазов. Если случится беда, то нового спеца подобрать будет трудно.

Визирь вздохнул. Остановился, оглядывая здание, нелепому облику
которого был прямым виновником. Маленький эксперимент -- рискнут ли
слуги уточнять приказ Власти? Товарищ Сталин расписался на линии,
разделяющей два эскиза гостиницы... и никто не риснул выяснить, что он
имел в виду. Архитекторы, сходя с ума, совместили несовместимое... и
родилась "Москва". Гостиница, столь же несуразная, как и город.

Его позабавила эта шутка, он даже не стал никого наказывать. Но понял
ли хоть кто-нибудь, что и у Власти есть чувство юмора?

-- Рашид Гулямович, я должен присутствовать при разговоре,-- Павлик был
старателен, как первоклассник, пишущий "жи -- ши".

-- Нет,-- обрезал Визирь.-- Здоровее будешь.

-- У меня инструкция.

Хайретдинов на мгновение повернулся, глянул ему в глаза, и здоровенный
охранник словно стал ниже ростом, оплыл.

-- А у меня голова на плечах.

Уже не оглядываясь на присмиревшего телохранителя он прошел в
вестибюль. Пред®явил охране депутатское удостоверение -- его пропустили
мгновенно, сразу утратив настороженность. В "Москве" жило немало
депутатов, любивших поиронизировать над своим пристанищем. Когда-то
гостиница была нафарширована микрофонами, но сейчас их ставили
выборочно. Хайретдинов, однако, располагал точными данными -- в каких
номерах можно говорить, а в каких -- не стоит.

-- Павлик, подождешь в холле,-- сказал Визирь.-- Я быстро... если через
полчаса не выйду, то загляни, напомнишь. Хорошо?

"Павлик" кивнул. Подчинить его было легко... слишком простая психика,
слишком вымуштровали парня в спецназе и на курсах телохранителей.
Визирь любил брать таких в личную охрану, но ни на что большее они
обычно не годились.

Хороший слуга должен быть немного врагом...

Дверь украшала табличка "Не беспокоить!" Визирь качнул ее, усмехнулся.
Отдыхают после вчерашних похождений, не иначе. Дорос человек до
немалого политика, а повадки совкового командировочного не утратил.

Он постучал, и через минуту дверь номера открыли. Вальяжный, лощеный
мужчина на пороге смерил Хайретдинова вопросительным взглядом.

-- Хозяин твой проснулся? -- Визирь не стал утруждать себя вежливостью.
Вальяжного перекосило.

-- Вы имеете в виду господина мэра?

-- Позови,-- коротко велел Рашид.

Мужчина отступил в глубину коридора, видимо, сообразив, что внешность
Хайретдинова еще не показатель его статуса. Негромко позвал:

-- Ким Родионович...

Брезгливо щурясь Визирь обогнул его, вошел в холл, поискал глазами
Добрецова. Наткнулся на блеск глубокой залысины, склоненной над
столом. Казалось, что мэр изучал недра хрустальной пепельницы. Номер
имел такой вид, словно в нем не убирали неделю.

-- Кимушка, здравствуй.

Ким Добрецов медленно поднял голову. Мятое, пережеванное лицо расцвело
улыбкой.

-- Рашид... Рашид! -- он захохотал, вылезая из кресла.-- А я тебе
звонил только что... говорят -- уехал. Где вчера-то был?

-- Дела,-- Визирь терпеливо снес слюнявый поцелуй, мимоходом подумав,
что не искал его Добрецов, конечно же. Пожалуй, наоборот, чертыхнулся,
услышав о _неудачном_ покушении.

-- Садись, садись... с Сашкой-то, познакомился?

Визирь покосился на вальяжного. Тот уже улыбался во весь рот, был
самой воплощенной любезностью.

-- Да.

-- Саша, это Рашид. Мой лучший друг, прекрасный человек, талантливый
политик. Да что я тебе об®ясняю, мы же вечером говорили о Рашиде
Хайретдинове! Рашид, это Сашенька... лучший из нашего молодого
поколения. Мой референт и консультант, скоро сам баллотируется в
парламент.

-- Ясно,-- Рашид уселся, смел перед собой пепел, посмотрел на
Добрецова -- пристально, с любопытством. Тот осекся. Полуоткрыл рот,
обнажая гнилые желтые зубы.

-- Рашид, ты чем-то опечален, да?

-- Немного,-- он покосился на "Сашеньку".-- Выйди, парень.

-- Нельзя так с молодой сменой,-- укоризненно сказал Ким Родионович.
Потянулся, достал с центра стола фляжку дешевого виски.

-- Пусть знает, чей хлеб ест,-- тихо сказал Визирь.

-- Выпьем за встречу,-- Добрецов поставил перед ним нечистую рюмку,
вторую такую же -- себе, наклонил фляжку.

-- Я не буду. И тебе не стоит, мэр. Не дома, лицо потеряешь.

-- Эх, Рашид...-- Ким Родионович налил себе, вздохнул.-- Рюмка мне
сейчас в меру... чтобы найти лицо.

-- Сам решай,-- Визирь демонстративно посмотрел на часы.-- Так, Ким
Родионович. Времени мало, я тебя задерживать не стану. Пара вопросов.

-- Да?

-- Мне звонили из Саратова. Из "Волжского Мазута". Интересовались,
почему так долго не перечисляют