ийся свидетелем
столь смешной сцены, шел рядом, сгибаясь от хохота.
     В следующее мгновение он уже не смеялся, а благодарил богов за то,  что
шел  рядом  с  повозкой,  а  не  сидел  на ней, потому что этот женоподобный
изящный юноша ловко  ухватил  в  охапку  своими  длинными  и  вроде  бы  еще
выросшими  руками быка за живот и кинул все это вместе -- и быка, и повозку,
и тюки с сеном на крышу храма, где веселились рабочие.
     Бросок, был столь сильным, что бык с повозкой долетели до крыши  храма.
Хоть  храм,  по  нашим  меркам, был невысок, но метров шесть до крыши все же
насчитывалось. Повозка смела с крыши насмешников, и  все  вместе  --рабочие,
бык, повозка, сено, палки, шесты... рухнули на мостовую.
     Юноша  пошел  дальше,  и Коре было видно, как ему хотелось оглянуться и
полюбоваться безобразием, которое он натворил.  Но  Тесей  превозмог  мелкое
тщеславие и, поравнявшись с Корой, которая, как и все зрители этого подвига,
стояла неподвижно, вежливо спросил:
     -- Вы не скажете мне, добрая госпожа, как пройти ко дворцу царя Эгея?
     Придя  в себя, Кора толково и кратко об®яснила юноше дорогу и вынуждена
была признаться себе, что юноша произвел на нее куда лучшее впечатление, чем
на снимках и голограммах, которые она изучала, потому что даже лучший  фильм
не передает тех микроскопических движений мышц и зрачков, которые так важны,
чтобы понять человека.
     -- Кстати,  --  спохватилась  Кора,  полагая,  что  в этом мире полезно
применять  наглость  последующих  тысячелетий,  ибо  даже  самые   умные   и
сообразительные из местных жителей все равно еще наивны и просты, как наивен
и  прост их мир. Даже заговоры и злодейства их можно разгадать, если хоть на
секунду остановиться и задуматься: зачем же эта милая женщина сыплет зеленый
порошок в суп своему дорогому сожителю?
     -- Кстати, -- повторила Кора, -- мне как раз в ту сторону, и,  если  вы
согласитесь сопровождать меня, я буду рада показать вам кратчайший путь.
     -- Разумеется, я буду польщен, -- признался Тесей. -- Вы очень красивая
девушка  и,  судя  по  одежде,  знатная. Значит ли это, что вы живете в этом
славном городе?
     Не спеша удаляясь с Тесеем от шума и проклятий, -  доносившихся  сзади.
Кора имела возможность как следует рассмотреть своего подопечного.
     Разумеется,  сходство  с Густавом оставалось настолько ясно выраженным,
что даже человек, мало знакомый с рагозским принцем, узнал бы его. Но узнав,
удивился.
     Принц Густав был высок ростом, худ, чуть сутуловат, то есть его  нельзя
было  назвать  откровенно  хилым  человеком,  но,  пожалуй, физически он был
развит  недостаточно.  Он  был  скорее  студентом  кабинетного  склада,  чем
атлетом.
     К тому же принц Густав был близорук, отчего носил очки, а не контактные
линзы,  ибо,  как  говорится  в анналах рода Рагозы, в детстве мальчик часто
плакал,  терял  линзы,  и  его  отец   Теодор-Рудольф   III   как-то   упал,
поскользнувшись  на потерянной ребенком линзе, и сломал шейку бедра. Чувство
вины перед горячо любимым отцом овладело мальчиком настолько горячо, что  он
поклялся:  никаких  линз!  Коррекцию  же  зрения  или  установку  новых глаз
запретила бабушка принца Густава, которая где-то вычитала, что эти  операции
могут  вредно  отразиться  на  здоровье,  а главное, умственных способностях
мальчика.
     Здесь, в ВР-круизе, Густав изменился --  иначе  бы  и  не  было  смысла
затевать  все это дело. Как и каждый "заказчик", Густав вообразил перемены в
собственном теле, какие он желал. И вообразив, получил.
     Порой, где-то читала Кора, путешественники в ВР  вовсе  не  обязательно
становятся  богатырями  или геркулесами. Наоборот, они даже согласны выбрать
себе  некий  соблазнительный  недостаток,  вплоть   до   известного   своими
безобразиями  в  ВР Ахмета Магомет-оглы, который вообразил и осуществил себя
невысоким,  хромым  и  страшнолицым,  решив  повторить  походы   и   подвиги
Тамерлана.  Его  пришлось  вытаскивать  из  круиза  по  частям, спасая после
первого же восстания сельджукской гвардии.
     Густав пошел по обычному пути. Он оставил  себя  таким,  как  есть,  но
улучшил,  как  подсказало  ему  тщеславие: "Ах, если бы я был на голову выше
его, да вдвое шире в плечах, он бы убежал от меня быстрее зайца!"  Считайте,
что  принц  осуществил свою школьную мечту. Зная, каким был принц Густав, мы
без особых трудностей можем представить себе, как выглядел принц Тесей.
     -- Я здесь приезжая, как и вы, господин Тесей, -- сказала  Кора.  --  И
мне спокойней и надежней идти вместе с вами.
     -- Вы  узнали  меня?  --  Растерянная  и  добрая  улыбка  принца, такая
знакомая Коре по справочному изоматериалу, тронула  его  губы  и  затуманила
глаза. -- Как вам это удалось?
     -- Это  небольшой мир, -- ответила Кора. -- Здесь люди знают друг друга
по именам. Я жалею иногда, что  не  родилась  в  будущем,  когда  все  концы
Ойкумены  будут  уже  известны  и населены, когда я смогу встретить на улице
Афин настоящего гиперборея или этруска. Как тогда будет  интересно!  Сколько
будет разных людей и товаров! Наверное, тогда корабли будут плыть быстрее, а
Дедал  наконец-то  построит  свой  воздушный корабль, о котором он уже давно
всем уши прожужжал.
     -- Не надо! -- вырвалось у юноши, который в сердце своем оставался  все
же  интеллигентным, хорошо воспитанным студентом. -- Вы забываете о жестокой
судьбе... мальчика... как же его звали...
     Кора чуть не подсказала, но сообразила, что  в  Густаве  сработал  блок
беспамятства. Он не мог знать будущего этого мира, он был частью его, он его
формировал,  и,  как  только  он  заглянет  в будущее, весь смысл ВР-круиза,
конечно же, пропадет. Нельзя забывать, что ты здесь, возможно, единственная,
кто смотрит в будущее... исключая Дельфийского оракула. Погодите-погодите, а
что  если  пифии  --  работницы  службы  виртуальной  реальности?  Смешно...
Впрочем, нет, они слишком часто ошибаются.
     -- О  чем  мы говорили? -- спросил Тесей, прижимая указательный палец к
переносице, -- жест, оставшийся от прошлого, когда  он  носил  очки.  --  Мы
говорили,  что  я  люблю путешествовать. --- По виду своему вы принцесса, --
произнес Тесей. -- Простите, если я вам покажусь невоспитанным...
     -- Для этой эпохи вы слишком хорошо воспитаны, -- оборвала его Кора. --
Вам придется быть погрубее.
     -- О да, я сам это уже чувствую, -- согласился молодой человек. --  Они
думают,  что  я их боюсь. Но ведь это ошибка. Я, должен вам сказать, приехал
сюда для того, чтобы восстановить свои права. И никого не боюсь. Мне  вообще
не свойственно чувство страха. -- Точнее! -- потребовала Кора.
     Молодой человек удивился такому требованию, но подчинился ему:
     -- Точнее,  я намерен преодолеть в себе чувство страха для того, чтобы,
возвратившись куда надо, вести себя достойно.
     Густав не стал уточнять, а Кора не стала настаивать. Обе стороны поняли
этот краткий монолог в меру своей информированности.
     Наконец они поднялись на холм,  увенчанный  дворцом  Эгея.  Здесь,  над
узкими  городскими  кварталами,  было  прохладнее, с горы, поросшей соснами,
скатывался прохладный ветерок, в прозрачном воздухе медленно плыли паутинки.
По площади перед дворцом вышагивали большой семьей  индюки.  Два  солдата  в
медных  доспехах  и  шлемах,  надвинутых  на носы, чтобы укрыться от солнца,
дремали у входа.
     Тень Тесея упала на одного из них, тот  лениво  поднялся,  опершись  на
короткое копье.
     -- Кто  ты,  странник?  --  спросил  он, и ясно было, что времена стоят
мирные, врагов в Афинах не ожидают, так что одинокий щеголь в  сопровождении
богатой молодой женщины не вызывает тревоги.
     -- Меня зовут Тесей. Я пришел из Трезена, -- сказал молодой человек. --
Я хочу видеть царя Эгея.
     -- Еще  вопрос,  захочет  ли царь Эгей видеть провинциала, -- проворчал
воин, но беззлобно, как бы для порядка.
     -- Эй! -- крикнул он в глубь двора, в который выходили двери  и  ворота
хозяйственных построек и конюшен. -- К царю гости.
     Последовала  длительная  пауза.  Потерявший  вдруг  уверенность в себе,
Тесей переминался с ноги на ногу, из глубины двора вышла большая белая  коза
с голубой ленточкой на шее и стала обнюхивать хитон Коры.
     -- Ты  не  обращай  внимания,  --  сказал  сидевший воин. -- Это Номия,
нимфа, гонялась за Дионисом и вот догонялась!
     Коза, она же бывшая нимфа, опустив короткие рожки, кинулась на воина, а
Кора, которая  совершенно  не  представляла,  чем  провинилась  Номия  перед
Дионисом, отошла в сторонку, чтобы не испортить в суматохе хитон.
     Это  был  их  мир,  даже  Тесей чувствовал себя здесь своим. А она лишь
выполняла задание. Кора подумала, что не спросила Тесея,  каково  было  ему,
студенту   Московского   университета,   отрубить   ноги  пожилому  человеку
Прокрусту, даже если тот и в самом деле виноват перед древним человечеством.
Надо будет спросить... правда, если Медея не расправится  с  Тесеем  в  этом
дворце.
     Кора   профессионально   оглядела  двор  и  двери,  откуда  выглядывали
любопытные слуги, -- типичный лабиринт, здесь и убегать, и  сражаться  очень
трудно,  а  если  Тесею  подстроят  какую-нибудь  ловушку,  его трудно будет
защищать. Любопытно, родилась мысль, там,  наверху,  в  компьютерном  центре
"ВР" есть дисплей, на котором видна энцефалограмма Тесея, чтобы вытащить его
в  момент  смертельной опасности? А есть ли такой же дисплей для нее, агента
Коры Орват? По крайней мере,  никаких  параметров  перед  уходом  с  нее  не
снимали. Может быть, раз ее круиз никем не оплачен, они решили сэкономить. А
если  так,  то  прекращение  ее жизнедеятельности не отразится на показаниях
приборов! Грустно!
     -- Ну, ты идешь, девушка? -- спросил Тесей. Видно, повторил вопрос, так
ей показалось по тону.
     Перед ними стоял воин более импозантного вида, чем солдаты на  входе  в
бедных кирасах и домотканых юбочках из-под них.
     Шлем  его  был украшен гребнем из конских волос, по бокам которого были
прикреплены петушиные перья. Поножи покрывал чеканный узор.
     За ним следовал пожилой местный служитель в синей хламиде из  милетской
шерсти и широкополой войлочной шляпе.
     -- Чем  мы обязаны визиту столь высоких гостей? -- спросил он, быстро и
внимательно оглядывая их.
     -- Я Тесей, -- сказал молодой человек.  --  Внук  Питфея  и  сын  Этры.
Послан ими в гости к Эгею.
     Придворный  никак  не  отреагировал  на  слова Тесея, но обратил взор к
Коре.
     Та представилась честно:-- Кора, дочь Тадеуша из страны гипербореев.
     -- Великая богиня? -- спросил придворный с некоторой  опаской,  но  без
трепета.  Видно,  сюда  раз в неделю заглядывает кто-то из великих богов. --
Тезка богини, -- ответила Кора. -- Так просто это не случается,  --  сообщил
придворный, и Кора склонила голову, отдавая должное его мудрости.
     Но внимание придворного уже вновь было обращено к Тесею.
     -- Мы  ждали  твоего  прихода, Тесей, -- сказал он. -- Известие о твоем
продвижении от Трезена к Афинам достигло нашего слуха, как только ты об®явил
в родном городке о намерении очистить от разбойников всю прибрежную  дорогу.
Сама  госпожа  Медея,  царица  Афин,  не  раз  высказывала беспокойство, что
кто-нибудь из разбойников сломит тебе шею и мы не будем иметь счастья  лично
лицезреть тебя.
     -- Ничего,  --  искренне отозвался юноша. -- Конечно, нелегко пришлось,
да и неудобно убивать людей, но я дал обет. Вы понимаете?
     -- Разумеется, -- ответил придворный, --  каждый  из  нас  неоднократно
дает  в  жизни  обеты.  Главная  цель, таким образом, не выполнить их, чтобы
сохранить и честь и жизнь.
     -- Вы говорите изысканно, -- признал юноша. -- Я и думаю изысканно,  --
ответил  придворный,  отступая  в  сторону  и  подбирая  хитон так, чтобы он
полностью замотал правую руку. Это было не очень удобно, но  жест  получился
выверенным.
     -- Я  хотел  бы  представиться,  --  сказал  он,  --  имя  мое  Гиас, и
считается, что я погиб на охоте от  укуса  змеи.  Но,  как  видите,  я  жив,
немолод  и  никогда не хожу на охоту. Кора мысленно отмахнулась от очередных
родственных отношений, но принадлежащий теперь к этому сообществу Густав  --
Тесей сразу спросил:
     -- Вы не родственник Гиад, о которых мне приходилось слышать?
     -- Гиады  --  нимфы  дождя,  дочери  Атланта, -- ответил низкий женский
голос, -- они так горевали после гибели их  брата  Гиаса,  что  все  умерли,
обливаясь  слезами.  Пожалев  их, великий Зевс взял их на небо и составил из
них созвездие Тельца, появление которого на небе связано с началом дождей.
     Голос принадлежал  незаметно  подошедшей  Медее,  которая  и  об®яснила
родственно-божественные связи.
     -- Парадокс  в том, -- всхлипнул придворный, -- что я не умер, Асклепий
вылечил меня от укуса змеи, но весть об этом опоздала, и сестры уже погибли.
Грустно.
     -- Только не плачь, умоляю, -- попросила Медея. --  Не  хватало  мне  в
Афинах еще одного плакальщика. И так с утра до вечера слезы.
     -- Почему,  владычица?  --  спросил  Тесей,  глядя на Медею влюбленными
глазами глупого теленка. И Кора отлично знала,  почему  это  происходит,  --
Медея  обладала  обликом  Клариссы.  Однако  это  была Кларисса, обогащенная
грузинской яркостью Медеи. Не той Медеи, что скорбела над  Ясоном,  а  иной,
живой и настороженной.
     Важно было понять, находится ли Кларисса в ВР-круизе, или она здесь так
же нелегально, как и Кора. А в таком случае она должна Кору узнать...
     -- Мы  с  вами где-то уже встречались, госпожа Медея? -- спросила Кора.
Та поглядела на нее равнодушно и ответила: -- Не  то  в  Коринфе,  не  то  в
Мегаре -- вы ведь приходитесь родственницей кентавру Хирону?
     Если она притворяется, то она неплохая актриса. -- А я вас видела вчера
на берегу,  у  тела...  --  Помолчите,  девушка!  -- раздраженно прервала ее
царица. -- Простите, я не права. Медея добавила:
     -- Право же, нам незачем стоять посреди двора, где любой раб может  нас
лицезреть.  Прошу  вас  пройти  в  малый  зал  для приемов, где мы продолжим
беседу, пока мой благородный супруг еще почивает.
     Гиас, лишившийся безутешных сестер, проследовал за гостями и царицей  в
гостиную,  где  посреди  небольшого,  окруженного порфировыми колоннами зала
находился неглубокий овальный бассейн, в котором плавали листья  кувшинок  и
мелькали   серебряные   спинки  карпов.  Прислужницы  поправили  подушки  на
деревянных с плетеными рамами ложах и принесли тазы и кувшины  для  омовения
ног и рук путников.
     -- Да,  --  сказала  Медея, ни на секунду не спуская глаз со служанок и
следя за  тем,  чтобы  они  вели  себя  достойно  и  вовремя  исполняли  все
положенные ритуалом действия. -- Я та самая несчастная женщина, которая ради
охватившей  любви  предала интересы моей небольшой, но свободолюбивой страны
Колхиды и дала возможность выкрасть золотое руно  из  Грузии,  куда  оно  со
временем,  я  верю  в это, обязательно вернется как часть нашего культурного
наследия.
     -- А правда ли... -- начала Кора, но закончить вопрос  она  не  успела,
потому что Медея его угадала.
     -- Нет!  --  резко  ответила  она.  -- Неправда все, что касается моего
брата, которого я любила и с которым  росла  и  резвилась  на  пляжах  возле
Батуми.  Нет,  если  вы  хотите  задать  мне вопрос о дочерях этого мерзавца
Пелия. Если они что и сделали, то сами виноваты. Еще вопросы есть?
     -- О, не волнуйтесь, благородная  госпожа!  --  сказал  Тесей  и  робко
протянул в ее сторону дрогнувшую руку атлета и богатыря.
     И  Кора  не  без ехидства подумала: "А ведь ты, голубчик, все эти мышцы
себе выдумал. Когда мы тебя снова увидим в университетских  коридорах,  этих
мышц и в помине не будет". Но кто, кроме Коры, знал о том, что происходит на
самом деле? Присутствующие играли, в свою игру. Они существовали в том мире,
который для Коры был ареной Игры... И она была бы в этом уверена, если бы не
смерть великого Ясона, при которой она так недавно присутствовала.
     -- Давайте  поговорим  о более приятных вещах, -- сказала Медея, сладко
улыбаясь.
     Служанка, принесшая таз с теплой водой для омовения ног, подставила его
Тесею, ловко развязала завязки сандалий и сняла их.
     Краем глаза и краем сознания Кора понимала,  что  эти  сандалии  сейчас
важны для дальнейшего. Но все внимание было обращено к Медее.
     Служанка  унесла  сандалии  Тесея,  но  Кора  никак не могла вспомнить,
почему этого нельзя было делать.
     Медея проследила за  ее  взглядом  и  сделала  незаметный  знак  другой
служанке.  Та  склонилась  к  Тесею и отстегнула пояс с мечом. Меч звякнул о
пол.
     -- Сейчас ты отдохнешь, Тесей, -- сказала Медея, -- сейчас  тебе  будет
покойно. Дорога была трудной.
     -- Это  правда,  что  погиб  Ясен? -- спросил Тесей, как бы просыпаясь.
--Сам Ясен? Этого не может быть.
     -- Не жалей его, --сказала Медея. -- Он  причинил  людям  много  зла  и
погубил мою молодость.
     -- А  я  знаю  тебя,  -- сказал Тесей, покорно позволяя девушке снять с
него пояс с мечом. -- Я помню тебя. Скажи, где мы встречались с тобой?
     -- Наши встречи еще впереди, мой герой, -- сказала Медея.
     -- Стой! -- Кора вдруг пришла в себя. -- Меч! Тесей,  они  уносят  твой
меч! Как он узнает тебя? -- Кто узнает? -- тихо и зловеще спросила Медея. --
Где мой меч? -- Тесей сразу вскочил.
     Девушка побежала по коридору. Тесей кинулся за ней. Кора не двигалась с
места.  Она  смотрела  на  Медею,  готовая  в любой момент остановить ее или
предупредить ее действия. Медея словно  чувствовала  угрозу,  исходившую  от
Коры, и была неподвижна.
     Через  минуту  вернулся  Тесей. В руке он держал пояс с мечом, девушка,
пытавшаяся унести его, брела сзади.
     -- Зачем ты это сделала? -- спросила у нее Медея, словно меч утащили  у
нее, а не у гостя.
     -- О,  госпожа!  --  воскликнула  рабыня.  Она была искренне напугана и
протягивала вперед тонкую девичью руку с глубокой  ссадиной  на  ней.  --  Я
хотела вытереть ножны от пыли, я хотела начистить меч, как положено молодому
герою. Я хотела сделать как лучше.
     -- Ты  будешь  наказана,  --  приказала  Медея,  -- ты будешь сослана в
серебряные рудники Фракии и будешь там девкой для услады рудокопов.
     -- О только не это, госпожа, я всегда верно служила тебе!
     -- Послужишь верно и простым людям! Откуда-то вышли два воина.  Девушка
пыталась что-то сказать, но один из воинов заткнул ей рот, второй потащил из
комнаты.
     -- Медея!   --   воскликнул   Тесей,   прижимая  пальцем  к  переносице
несуществующие очки. -- Только не  это!  Девушка  не  виновата.  Пожалуйста,
сделай это для меня.
     -- Я  сделаю  это,  но ты будешь моим должником, -- сказала Медея, -- и
уберешь с  моих  глаз  женщину,  из-за  которой  и  случилось  это  досадное
происшествие! -- Медея указала пальцем на Кору.
     -- Но  мы  почти  незнакомы,  --  сказал  юноша.  --  Мы только недавно
встретились. -- Ты не родственник ей? -- Нет.
     -- Ты видел ее раньше? -- Никогда. -- Почему же она пришла  ко  мне  во
дворец?
     -- Я  пришла,  как  каждый  путник,  который устал с дороги, -- сказала
Кора, выпрямляясь во весь свой великолепный рост. И Медея сразу  стушевалась
перед  ней, хоть и была дьявольски хороша собой. -- Как твое имя, гостья? --
спросила Медея. Разыгрывался спектакль.  Медея  уже  сталкивалась  с  Корой,
Кларисса -- тем более.
     -- Меня называют Корой, -- сказала Кора, стараясь придать голосу силу и
значимость.
     Шорох голосов, испуганный шепот прокатились по залу. Имя богини пугало.
Кора здесь   уже   сталкивалась   с   этим  феноменом:  возможно,  имя  Кора
принадлежало здесь разным женщинам, но сознание выбирало лишь самый  опасный
вариант  -- имя Коры-Персефоны, владычицы царства мертвых. А впрочем, может.
Кора и ошибалась -- вряд ли греческая мать, выбирая имя для ребенка, склонна
была избрат