если  я скажу, что я -- дочка
Посейдона? -- спросила Кора.
     Все дружно засмеялись  --  шутку  на  таком  уровне  они  восприняли  с
удовольствием.  И  когда  Кора  удивленно подняла брови, они слаженным хором
воскликнули:
     -- Хорошо издеваться над смертными той, отец которой, без сомнения, сам
Зевс...
     -- От чего он никогда не отказывался, --  завершил  хоровую  декламацию
Хирон.
     -- Опять  --  двадцать  пять,  -- проворчала про себя Кора, но не стала
спорить с семейством Хирона, потому что события  на  вершине  холма  приняли
драматический оборот.
     Один  из  человечков  явно  одолел  другого  и  теперь, пригнув к земле
вершину одной из сосен, что говорило о его недюжинной силе, привязывал к ней
руку своего противника. -- Что он делает? -- спросила Кора.
     -- Ничего нового, -- вздохнул Хирон. -- Как  всегда,  победив  путника,
разбойник  привязывает  его  за  правую  руку  к  вершине  одной сосны, а за
левую... -- вот, смотрите! -- за левую к вершине  другой  сосны.  И  что  он
сейчас сделает?
     -- Смотрите,  смотрите!  -- Сатир Никое даже поднялся на цыпочки, чтобы
лучше видеть. -- Сейчас!
     Нечаянно оглянувшись на шум сзади, Кора увидела,  что  на  крышах  всех
домов  и  хижин  Коринфа  стоят  люди  -- с детьми, стариками даже домашними
животными -- и все глядят на вершину холма, ожидая развязки. Кора тоже стала
смотреть туда. Победитель сделал шаг в сторону и отпустил вершины сосен.
     Видно было, как  с  невероятной  силой,  стремясь  освободиться,  сосны
стараются принять вертикальное положение.
     Фигурка,  привязанная  руками к вершинам, извивалась, стараясь удержать
их... Но тщетно!
     Сосны взяли верх над человеком. Еще одно движение, судорога... и  сосны
разорвали человека пополам.
     И  распрямились  --  каждая  из сосен несла на своей вершине, как флаг,
половину человека. С одной рукой и одной ногой...
     -- Это ужасно! -- вырвалось у Коры. И вокруг нее -- сзади,  от  города,
сбоку -- от семейства Хирона -- пронесся горький стон!
     Человечек  на вершине холма, убедившись, что его жертва погибла ужасным
образом, медленно пошел прочь и скрылся за горизонтом -- черный  муравей  на
алом фоне заката.
     Когда  стенания  мирных  жителей  Коринфа стихли, кентавр Хирон грустно
произнес:
     -- Еще один наш соотечественник стал безвинной  жертвой  этого  злодея!
Еще один. Когда же найдется смелый герой, который положит этому конец?
     -- А  вот  ты  бы  своим  ученикам подсказал. Что, Ахилл не может с ним
справиться? Или Кастор?
     -- Беда  героев  заключается  в  том,  что  они  очень  дорожат   своей
репутацией,   --   ответил   Хирон.  --  А  об®ясняют  нежелание  воевать  с
разбойниками, мелкими бандитами и грабителями тем, что у  них  чистые  руки,
такие чистые, что кровь разбойника их может замарать.
     -- А Геракл? -- спросила Кора. -- Разве он не дрался с разбойниками? --
Ну там были особенные разбойники! Сатир приподнял широкополую шляпу, почесал
между рогов и сказал:
     -- Схожу   все-таки  погляжу.  Может,  кто  из  знакомых,  надо  снять,
похоронить...
     -- Пройдоха! -- воскликнула Харикло. -- Он надеется на то,  что  убитый
-- купец и Синие чего-то у него не забрал.
     -- Дождешься  такого  от  Синиса! -- возмущенно воскликнул сатир. -- Он
все, до последней нитки, к себе в пещеру тащит.  А  потом  пиратам  продает.
Нет, не дождешься...
     Кора не могла сказать, что ей хотелось разделить компанию Никоса, но на
вершину холма решил отправиться и кентавр. Он предложил жене и Коре подвезти
их на  своей  широкой теплой спине. Коре не приходилось раньше ездить верхом
на кентаврах, но коней она знала и любила. Для отказа у нее не было  причин,
к тому же она была здесь на службе, а на службе ей не раз приходилось видеть
мертвых людей. Так что она забралась на кентавра, который элегантно подсадил
дам.
     Кора  обхватила  за  плечи  Харикло, сидевшую спереди. От волос Харикло
пахло ярким солнцем,  ветром,  пылью  и  дымом  очага.  Оказывается,  судьба
женщины  мало  меняется  за  тысячелетия  --  женщина  везет бурдюки, делает
компьютеры или стирает, а мужчины занимаются высокой политикой.
     Сатир бежал рядом, и сверху Кора видела лишь бурый круг  его  войлочной
шляпы, поля которой скрывали плечи.
     -- Насчет этой коровы... -- начал было Хирон. Харикло оборвала его:
     -- О коровах мы еще поговорим. Если тебя вылечат. Кентавр замолчал.
     Он  с  трудом  взбирался  по  крутой  проселочной  дороге, что виляла и
крутилась, как бешеная змея.
     Кора оглянулась. За ними,  переходя  порой  в  бег,  спешили  несколько
коринфян.
     -- Они  почему  туда  идут?  --  спросила Кора у шляпы. Сатир услышал и
ответил:
     -- Одни боятся -- вдруг родственник, а другие  думают  --  вдруг  можно
поживиться?  Люди странно устроены. Я как-то видел, как сгорел храм Аполлона
в Мегаре. Такое горе, такое страшное знамение! Толпа стояла вокруг,  и  люди
рыдали.  А  некоторые хватали еще горячие от огня обугленные остатки чаш или
горшки с пшеном, жертвоприношениями и бежали домой. Люди разные бывают. И не
меняются. С этим лучше мириться.
     Дорога вывела на вершину холма, оказавшуюся плоской и весьма обширной.
     Люди останавливались под соснами. Смотрели все больше на правую  сосну,
потому  что  получилось  так,  что  голова разорванного человека осталась на
правой сосне. -- На кого-то похож, -- сказал сатир. Кора скользнула на землю
с кентавра и помогла спуститься Харикло.
     -- Не хочу смотреть, -- отвернулась  Харикло.  Коре  тоже  смотреть  не
хотелось,  но  пришлось.  Голова,  висевшая на дереве, принадлежала пожилому
длинноволосому человеку грубой, отталкивающей наружности, который, видно, ни
разу в жизни не мылся и не причесывался, зато предавался всем тайным и явным
порокам, в первую очередь пьянству. И менее  всего  погибший  был  похож  на
купца или богобоязненного пилигрима.
     -- Эй,  --  обернулся  кентавр  к группе жителей Коринфа. -- Кто из вас
видел этого человека?
     -- Я, -- сказала девочка, державшаяся за край хитона своей мамы. --  Мы
с  девочками  в  лесу играли, а этот дядя вышел и спросил, кто хочет вкусную
конфету?
     Девочка замолчала. Все тоже молчали. Видно,  эта  история  всем,  кроме
Коры, была известна. Поэтому Кора спросила: -- И что дальше было?
     -- Дальше?  Дальше  Гига  первая  закричала,  что хочет конфету. А я не
успела. Он тогда взял Гигу и унес... а  мы  побежали  следом  и  плакали,  и
просили, чтобы он отпустил, а он ее...
     -- Он  ее с®ел, сожрал с потрохами, -- сердито сказала мать девочки. --
И хватит травмировать ребенка.
     -- Простите, -- смутилась Кора. --Я же не знала, что все  так  трагично
кончилось.
     -- Для него -- что ребенок, что слон, -- все одно... -- произнес сатир,
и только  тут  до  него  дошло  значение  собственных  слов. -- Ого-гого! --
закричал он. -- Сограждане мои, родные мои  эллины!  Мы  видим  перед  собой
голову  страшного разбойника Синиса, который терроризировал всю нашу округу!
Оказывается, это не он разорвал свою очередную жертву,  а  очередная  жертва
каким-то образом связала и разорвала самого страшного разбойника всех времен
и народов.
     И  тут  горожане  тоже  догадались, что Синису пришел конец, и началось
веселье.
     Люди прыгали, пели, потом образовался хоровод,  мужчины  положили  руки
друг другу на плеч.и, и так они, притопывая, выражали свою радость.
     -- Кто  это  мог сделать? -- спросила Кора, подозревая ответ, хоть и не
успела прочесть продолжение мифа о Тесее. Угадав ее  мысли,  Кору  поддержал
кентавр Хирон.
     -- Видел   ли  кто-нибудь,  --  спросил  он,  обращаясь  к  веселящимся
землякам, -- сегодня в  городе  могучего  вида  юношу,  который  шел  в  эту
сторону?
     После  короткой  паузы вперед выступила полная женщина в длинном желтом
хитоне, вышитом золотом.
     -- Такой юноша остановился возле моих ворот,  --  сказала  она.  --  Он
хотел пить, и я велела вынести ему напиться.
     -- Каков  он  был  собой?  --  спросил  кентавр.  -- Высокого роста, --
ответила женщина, -- выше, чем молодая богиня, которая стоит рядом с  тобой,
Хирон.  Широкий  в  плечах,  в  коротком  алом гиматии и кожаных сандалиях с
завязками. Он был подпоясан мечом, а в руке он нес очень большую  и  тяжелую
железную  палицу,  такой  я  еще никогда не видела. Я даже спросила его: "Ты
решил подражать Гераклу, мальчик?" И знаете, что он мне ответил? Он ответил:
"Вы правы, добрая женщина, я подражаю моему дяде Гераклу".
     -- Это он! -- воскликнул кентавр. -- Конечно  же,  это  славный  Тесей,
которому на роду предсказаны славные подвиги.
     Кора  была  полностью  согласна  с  кентавром.  --  Простите, Хирон, --
обратилась она к нему, -- мне хотелось бы знать ваше  мнение  --  где  может
остановиться на ночлег этот юноша?
     -- О,  богиня,  не делай ему зла! -- взмолилась Харикло. -- Твоя власть
над смертью ужасна, но этот юноша сделал уже немало добра, за один  день  он
убил  двух  самых  страшных  разбойников. Кентавр остановил свою жену жестом
руки. -- Где он остановится -- ведают лишь боги, которые следят  за  ним.  И
если  ты,  Кора,  относишься  к разряду великих богинь, тебе проще, чем нам,
узнать об этом. Но если ты простая смертная, то лучше  тебе  не  соваться  в
густые  буковые  леса  за Истмом -- они кишмя кишат нечистью. К утру от тебя
останутся рожки да ножки.
     -- Это я гарантирую, -- подтвердил сатир. -- Я всю молодость  провел  в
тех  лесах,  и, если бы у меня в те годы была совесть, я бы уже повесился от
ее груза.
     -- С утра я составлю тебе компанию, Кора, -- сказал старый кентавр.
     -- Только не это! --  воскликнула  его  жена.  --  Глупая  женщина!  --
возмутился  Хирон.  --  Не  позорь  меня  перед всем Коринфом. Может, ты уже
забыла, какому несправедливому и жестокому наказанию подвергла  меня  богиня
Гера?  Я  должен обязательно попасть в Афины и увидеть Асклепия. Если мне не
поможет бог врачевания, я уж не знаю, кто мне поможет.
     Харикло поняла, что ее ревность оборачивается против нее самой,  и  без
слов отправилась обратно в город. Остальные потянулись следом.
     -- Может, подвезу? -- обратился кентавр к женщинам. Но Харикло будто не
услышала,  а  Коре  неловко  было  одной ехать на кентавре. Правда, идти под
горку было нетрудно, все спешили, потому что ночь обещала быть холодной.
     За обильным ужином, который Кора и хозяева дома вкушали в большом зале,
обнесенном деревянными колоннам, Харикло и Кора сидели на жестких деревянных
скамьях, к счастью, покрытых циновками и подушками. Перед каждой  из  женщин
стояло  по  небольшому круглому столику, на который слуги и ставили плошки с
едой, простой, но свежей и вкусной. Мяса в обеде  почти  не  было,  если  не
считать куска курицы для Коры. Кентавр с удовольствием поедал свежую зелень,
вареную  капусту  и  початок кукурузы, который при внимательном рассмотрении
оказался бананом и тут же превратился в небольшой кабачок. Правда, освещение
было ярким,  но  неровным  --  горели  факелы  на  треножниках,  и  масляные
светильники стояли на каждом столе.
     Кентавру нелегко сидеть или лежать, как обыкновенному человеку, и таким
образом  вкушать  пищу, поэтому в доме Хирона вышли из положения, выкопав за
столом неглубокую обширную яму, устланную соломой,  куда  и  вместился  круп
хозяина дома.
     Вкушая  петрушку  и  запивая  ее  разбавленным  красным  вином,  кислым
настолько, что Кора от него отказалась, кентавр рассуждал так:
     -- Может  быть,  есть  определенная  справедливость  в  том,  что  Гера
совершила надо мной отвратительное деяние. Я засиделся в этой дыре.
     -- Ты  же всего полгода назад говорил совсем другое! -- возмутилась его
жена.
     -- Правильно. Тогда я устал жить по  чужим  дворцам,  учить  грамоте  и
геометрии  могучих  телом и духом, но слабых разумом героев и принцев. Я был
уверен, что мой милый домик в Коринфе -- это то единственное  место,  где  я
хочу провести оставшиеся мне здесь годы... -- Ну и проводи!
     -- Но  месяцы  безделья  пролетели незаметно, я отдохнул, и теперь меня
снова потянуло к приключениям. -- С коровами?
     -- Не обижай меня, Харикло, ибо согрешить может каждый,  но  далеко  не
каждый  может  раскаяться  в  своих  грехах.  А  именно  раскаяние  и станет
когда-нибудь  основой  передового  человеческого  мировоззрения.   Покаяние,
любовь  к человеку, умение прощать... Я боюсь, что отсутствие этих качеств и
приведет в конце концов  к  гибели  нашу  античную  цивилизацию.  --  Вы  --
мыслитель, Хирон, -- сказала Кора. -- А что еще остается одинокому кентавру,
ушедшему  на  отдых...  Нет,  мне  повезло!  Теперь я вынужден идти в Афины,
вынужден искать друзей, совершать подвиги и искать истину! Молчи, женщина!

     Кентавр встал на рассвете.  Харикло  продолжала  отговаривать  мужа  от
путешествия,  утверждая, что предчувствие, которое ее никогда не обманывает,
упреждает,  что  она  уже  больше  никогда  не   увидит   своего   могучего,
легкомысленного и мудрого мужа.
     К  проводам  вынесли  маленькую  дочурку.  Кентавр  прижал ее к широкой
обнаженной груди и долго смотрел на ребенка. Девочка, такая  же  курносая  и
белобрысая, как отец, мирно играла его бородой.
     Сатир  дал  Коре  на дорогу холщовый мешочек с изюмом -- им лучше всего
подкреплять силы в пути.
     Харикло стояла у открытых ворот с девочкой на руках. Кора ехала  верхом
на  кентавре.  Она  обернулась  и  с  нежностью  поглядела на дом, в котором
оставались ставшие близкими ей люди.
     -- Хорошая у вас жена, --  сказала  она  кентавру.  --  Ни  у  кого  из
кентавров  нет человеческой жены, -- сказал Хирон, не скрывая гордости. -- У
всех -- лошади, а у меня -- человек. А любит меня  --  ты  не  представляешь
как!  Если я погибну, может не пережить. -- Куда мы держим путь? -- спросила
Кора. -- Мы проедем мимо Кроммиона. Если Тесей идет по берегу, он  не  может
миновать этого селения. Там разберемся.
     -- А в Кроммионе есть разбойники? -- спросила Кора.
     -- Разбойники  есть  везде,  но  знаменитых разбойников там не водится.
Зато те места знамениты своим вепрем. Такое дикое и могущественное животное,
такое кровожадное, что кроммионцы перестали возделывать поля. Как этот кабан
увидит человека, сразу бросается за ним. Сами кроммионцы справиться с ним не
могут, потому что стрелы не берут его шкуры,  а  настоящие  герои  не  хотят
связываться. Еще опозоришься из-за какого-то кабана -- пятно на репутации.
     -- Тогда мы там точно отыщем Тесея, -- сказала Кора.
     -- Почему ты так думаешь, богиня? -- Тесей обожает своего дядю Геракла.
А Геракл  совершил известный всем подвиг -- поймал живым эримантского вепря,
который опустошил всю Аркадию.
     -- Геракла знаю, -- заметил Хирон,  --  но  никогда  не  слышал  о  его
подвигах.  А почему столь знаменитый и могучий муж должен совершать какие-то
подвиги?
     -- Если не ошибаюсь, -- ответила Кора, -- то он  что-то  натворил.  Или
хотел  натворить.  То ли убил своих детей, то ли решил жениться на фиванской
царевне.
     -- Никогда не слышал о подвигах Геракла, -- повторил Хирон. --  К  тому
же  Геракл  никогда  не  служил царю Фив, милейшему Креонту, я его знавал...
Геракл служит Еврисфею, так повелела проклятая Гера,  но  Еврисфей  --  царь
Тиринфа и Микен...
     -- Только не это! Остановись, кентавр! -- взмолилась Кора. -- Я не могу
больше  слушать о ваших родственных связях, о том, кто кому обязан, кто кого
проклял, родил или предал. У вас не история, а телефонная книга!
     -- А как же мне тогда рассказывать? -- удивился кентавр.
     -- Говори просто -- один человек.  --  Хорошо,  богиня,  я  постараюсь.
Дальше  они  ехали  молча.  Кора  подумала, что, может быть, Геракл еще и не
совершал своих подвигов, а совершит их через несколько лет,  --  как  обидно
быть  необразованной!  Перед  следующим  заданием  обязательно  прочту  весь
фактический материал  и,  если  придется  попасть  в  Киевскую  Русь  или  в
экспедицию Магеллана, буду знать, чем все это закончится.
     Неизвестно,  были ли уже совершены подвиги Геракла, или юный Тесей лишь
подражал своему дяде, но, по крайней мере, в первом же из своих подвигов  он
убил  сразу  двух  зайцев.  Во-первых,  подобно  дяде,  он обзавелся тяжелой
дубиной, только у Геракла она была деревянной, а Тесей  отнял  у  разбойника
железную.  Во-вторых,  он обрел оружие для будущей дуэли. Если Тесею удастся
потренироваться в этих краях и научиться управляться с железной палицей,  то
его сопернику Кларенсу стоило бы поостеречься и принять меры заранее.
     Они  проехали  Истм  -- удивительный узкий перешеек, с вершины которого
как раз за той рощей, где Тесей убил Синиса, открывался  вид  сразу  на  два
моря, вернее, на два залива двух морей.
     -- А  зачем  Тесею  воевать с разбойниками? -- спросил кентавр. -- Если
он, как говорят, собрался к своему отцу, то мог бы плыть  на  корабле  --  и
ближе, и спокойнее!
     -- Насколько  нам  известно,  --  ответила  Кора, -- Тесей -- противник
легких путей. Он  должен  совершать  подвиги,  а  не  следовать  безопасными
дорогами.
     -- Как  это  мне  понятно,  --  вздохнул кентавр. -- Я тоже таким был в
молодости. Интересно, а рады ли ему будут при дворе Эгея?
     -- А почему бы и нет? -- удивилась Кора. -- Он приедет, покажет  меч  и
сандалии,  которые  для  него  оставил  отец  при зачатии. И тот об®явит его
наследником престола.
     -- Посмотрим, посмотрим, -- уклончиво заметил кентавр.
     В Кроммионе -- небольшом поселении на берегу, где жители большей частью
ловили губок или  разводили  виноград,  Тесея  они  не  застали.  Чуть-чуть.
Оказывается,  он  походя  совершил  там  подвиг. Не потратил ни одной лишней
секунды: как только увидел несущегося на него вепря, размахнулся  палицей  и
раскроил животному череп.
     Вепрь  лежал на площади, вокруг веселились жители поселка, готовились к
большому торжеству и общему пиру, а Кора подумала, что этого вепря  она  уже
видела там до начала круиза. Она даже обернулась в поисках дрессировщика, но
вместо  него  ее  взор натолкнулся на стоявшую в отдалении молодую женщину в
хитоне, достающем до земли, и в платке, закрывающем  лоб.  Что-то  в  осанке
женщины,  в  линии  руки,  поддерживающей ткань, чтобы закрыть подбородок, в
форме ногтей подсказало наблюдательной Коре, что эту женщину  она  встречала
раньше.
     Женщина  была  здесь  чужой,  ее  никто  не  замечал, потому что жители
поселка находились в истерическом восторге. Женщина внимательно  смотрела  и
слушала.
     Пока  кентавр  разглядывал убитого вепря и обсуждал с поселянами подвиг
Тесея, Кора подошла к одиноко стоявшей женщине и спросила: -- Простите, но я
вас где-то встречала. Где? Женщина не стала таиться.  Она  опустила  руку  с
краем хитона, и открылось прекрасное бледное лицо -- лицо Клариссы.
     Затем, убедившись, что Кора ее разглядела, она произнесла:
     -- Меня  зовут  Медея.  Я -- грузинская царевна и законная супруга царя
Афин Эгея. Соответственно, мачеха молодого человека по имени Тесей,  который
намеревается  проникнуть  в  Афины  и  заявить  о своих правах на престол. С
помощью сандалий и меча. Всего-навсего. У меня же есть сын. Он еще маленький
мальчик, его зовут Мед. Он сын Эгея и законный наследник афинского престола.
Теперь вы представляете, с какими чувствами  я  ожидаю  появления  в  Афинах
Тесея?  --  Но Тесей -- старший сын Эгея. -- Об этом, девушка, мы с вами еще
поспорим. Даже Питфей, его родной дедушка, кричит на всех перекрестках,  что
настоящий отец Тесея -- Посейдон.
     -- Но  вы  же  знаете  репутацию  Посейдона!  --  сказала  Кора.  --  Я
подозреваю, что каждый второй ребенок рожден от этого бога.
     Но Кларисса -- Медея не слушала Кору. Она взволнованно продолжала:
     -- Никто не знает, откуда этот Тесей раздобыл  сандалии  и  меч.  Может
быть, украл? Может быть, э