цей в 1970-х годах

     В  60--70-х  годах  и  в 1990-м прокуратура,  КГБ  и Комитет партийного
контроля при ЦК КПСС расследовали  случаи  использования  ядов  в  операциях
спецслужб.  Было установлено, что Майрановский имел  отношение  к применению
ядов  спецслужбами  в  1937--1947  годах.  С  1952  года  использование ядов
возобновилось    уже    без   участия    Майрановского   и,    как   всегда,
регламентировалось  соответствующими  приказами   правительства.   Никто  из
реально  руководивших  всеми действиями  по  применению ядов  ни  из  службы
комендатуры  КГБ, ни из оперативно-технического управления  не был привлечен
даже к административной ответственности.

     Токсикологическая лаборатория была создана в 1921 году при председателе
Совнаркома В.  И.  Ленине,  задолго  до  Берии,  и  именовалась "Специальным
кабинетом".  Возможно,  что Ленин просил Сталина  достать ему  яд именно  из
запасов этой лаборатории -- "кабинета".
     Первым начальником лаборатории в  30-х годах был профессор Казаков, его
расстреляли в 1938 году по процессу Бухарина.
     Научно-исследовательские  работы  по  тематике  лаборатории проводились
специалистами Института биохимии под руководством Майрановского. В 1937 году
лаборатория-"кабинет" и исследовательская группа Майрановского были переданы
в  НКВД.  В  60--70-х  годах  она  получила название  Спецлаборатории No  12
Института специальных и новых технологий КГБ.
     Мрачная  известность   лаборатории  продолжала   волновать  воображение
советских руководителей. В  1988 году генерал-майор  КГБ Шадрин  рассказывал
мне, что высшая инстанция, то есть  Горбачев,  проявляет  интерес к практике
устранения  политических  соперников   в  прежние  времена.  Тогда  получили
распространение  слухи о  том, что председатель КГБ Семичастный  в 1964 году
якобы отказался выполнить  намек-поручение Брежнева по  негласной ликвидации
Хрущева.  Однако  Семичастный,  по  словам  Шадрина,  отказался  представить
письменное объяснение по этому вопросу в 1988 или 1989 году.

     В  1990  году  меня  и  Олега  Калугина  вызвали  в  прокуратуру.  Меня
допрашивали по  делу  Оггинса,  Калугина  --  по делу  Маркова,  болгарского
диссидента, убитого в Лондоне,  где он  в  1978 году  работал  на  Би-Би-Си.
Калугин  подтвердил  прокурору  то, о чем  говорил в  своих  выступлениях  в
прессе.
     Он,  занимая  должность  начальника  службы внешней  контрразведки КГБ,
консультировал  болгарскую  разведку  в  проведении  операции  по ликвидации
Маркова  с  помощью  яда,  полученного  из Спецлаборатории,  которую  раньше
возглавлял Майрановский.  Марков  погиб от укола зонтиком,  изготовленным  в
этой лаборатории.
     Участие   Калугина   в  операции,  проводимой   болгарской   разведкой,
соответствовало  его  служебным обязанностям:  он отвечал за мероприятия  по
борьбе  с  агентурой западных  спецслужб за  рубежом  и должен был оказывать
содействие спецслужбам социалистических стран. Марков же считался в то время
видным  агентом  английской  разведки.  Как   мне  рассказывали,  болгарское
правительство наградило  Калугина за эту  операцию орденом и браунингом.  Не
так давно  Калугин поведал, что получил орден  Красного Знамени еще  за одну
ликвидацию   --  похищение   в  Вене  советского  перебежчика,  офицера  ВМФ
Артамонова, проведенное с  использованием токсикологических  препаратов,  от
которых Артамонов умер у него на руках.
     Объяснение Калугиным  его  участия в ликвидации и  похищении  неугодных
советскому правительству людей  было  аналогично  моему.  Другой вопрос: для
нашей так  называемой  "демократической общественности" Калугин -- борец  за
справедливость и права человека, а я, мягко говоря, -- одиозная личность.
     Калугин  и  поддержавшая  его пресса  справедливо  поставили  вопрос  о
контроле над  работой токсикологических подразделений  спецслужб. Однако, на
мой взгляд, дело не  только в контроле. Токсикологические лаборатории всегда
будут  в   составе  служб  технического   обеспечения  деятельности  органов
госбезопасности и разведки.
     Преступные злоупотребления в этой сфере были установлены и  в операциях
ЦРУ.  В  1977  году  Огородник,  сотрудник  Министерства  иностранных   дел,
являвшийся  агентом  ЦРУ, покончил жизнь самоубийством, проглотив  ампулу  с
ядом в  момент ареста.  Однако  до этого он  с санкции  ЦРУ  ликвидировал  с
помощью  изготовленного США  яда скрытого  действия  ни в  чем  не  повинную
женщину, советскую гражданку, имевшую некоторые основания  подозревать его в
шпионаже.

     Проблема  контроля  над  деятельностью токсикологических групп  органов
безопасности и внутренних дел в мирное время

     Возникает вопрос: оправданно ли применение наркотиков или ядов в борьбе
с терроризмом? Конечно, смертный  приговор или уничтожение террориста должны
осуществляться  в строгом соответствии  с требованиями  закона. К сожалению,
правовые  аспекты  действий спецслужб  в  боевой  обстановке, например,  при
вынужденной ликвидации опасных террористов, не  разработаны ни у нас, ни  за
рубежом.
     Однако опасность заключается в том, что столь мощное оружие  может быть
использовано  правящим   режимом   для  уничтожения   нежелательных   людей,
политических  противников  и  соперников, как  уже  было  в  нашей  истории.
Разумеется, токсикологическая  служба обязана подчиняться строгим правилам и
контролироваться.  Но, повторяю, дело не только в контроле  --  важен статус
персонала.
     Я  думаю, что сотрудники токсикологических  подразделений спецслужб  не
должны   находиться  на   действительной  военной   службе.   Это   позволит
контролировать  их  действия в рамках  реального  прокурорского надзора.  Не
являясь военнослужащими,  они не должны будут подчиняться  в своих действиях
требованиям дисциплинарного Устава Вооруженных Сил, согласно которому приказ
начальника является законом для подчиненного, а уголовную ответственность за
незаконно  отданный воинский  приказ  несет  высшее  должностное  лицо,  его
отдавшее. Может быть, это станет какой-то гарантией против злоупотреблений в
использовании токсикологических служб в политической борьбе.
     То,  что я  рассказал, кому-то покажется  схематичным, кому-то попыткой
скрыть от общественности механизм страшной работы  "Лаборатории-Х". Проверка
сфальсифицированных  против  меня  обвинений,  что  я  контролировал  работу
лаборатории  и  отдавал  ее начальнику  приказы,  показала,  что  я,  как  и
руководители других самостоятельных служб и  управлений МГБ--КГБ, имел самое
общее представление  о работе лаборатории и  никакого участия в деятельности
токсикологического подразделения не принимал.
     Впервые этот материал, но, естественно, в  другой форме, я представил в
ЦК КПСС в 60-х годах,  в своих заявлениях, добиваясь сначала освобождения из
тюрьмы,  затем  реабилитации.  Напрасно   так   называемые   демократические
журналисты пытаются обвинить  меня  в том, что я утаиваю невыгодные для себя
обстоятельства,  но при этом  используют факты  из  моей книги, изданной  на
Западе, без ссылок на нее.


ГЛАВА 10. "КАЛИФОРНИЯ В КРЫМУ"

     Еврейский вопрос во внутренней  и внешней  политике Кремля в 1930--1940
годах

     В 1942--1945 годах так называемый еврейский вопрос в свете отношений  с
союзниками  приобрел существенное значение во внешней  и внутренней политике
советского государства.
     В Кремле рассчитывали получить значительные  средства на восстановление
народного  хозяйства под  видом оказания помощи еврейскому  населению  СССР,
пострадавшему от  гитлеровского нашествия. Правительство,  продолжая  старую
линию   заигрывания   с   сионистскими   кругами,  стремилось   использовать
"палестинский вопрос" в качестве козырной карты в переговорах с англичанами,
опасавшимися  за  свои  позиции  на  Ближнем  Востоке   и  препятствовавшими
массовому  переселению  евреев в  Палестину  и  образованию  там  еврейского
государства.
     В  начале 1920-х годов,  когда  советская становилась  на  ноги,  среди
руководителей всех уровней было немало лиц  с еврейскими  фамилиями. Замечу,
что в то время не существовало  паспортов, так что официально никто не делил
людей по национальному признаку.
     В  1922--1923  годах в стране были  ликвидированы  многие  еврейские  и
другие националистические организации и арестованы их руководители. Одной из
наиболее  активных групп  подобного толка была, к  примеру,  "Поалей Цион" в
Одессе.  Члены  этой  подпольной  организации,  сумев  нейтрализовать службу
наружного  наблюдения,  заманили  нескольких оперработников  на  заброшенное
кладбище и жестоко их избили. Другая подпольная группа, "Хагана", зародилась
в Житомире, но по иронии судьбы именно работавшим в этом  городе сотрудникам
ГПУ --  евреям  было  поручено  возглавить операцию  против  этой  еврейской
националистической группы. Среди  разгромленных  еврейских организации был и
Бунд, входивший в социалистический интернационал. Была распущена и Еврейская
коммунистическая  партия,  ранее отколовшаяся от  Бунда: это соответствовало
нашей  политике  ликвидации  любых  построенных  по  национальному  принципу
фракции коммунистических  партий,  как входивших  в ВКП(б),  так  и вне  ее.
Кстати,  тогда  же  распустили  так  называемую Украинскую  коммунистическую
партию.  Коммунистическая  партия Украины (большевиков)  стала  единственной
правящей  партией в республике и единственной,  кроме  ВКП(б)--КПСС, имевшей
собственное Политбюро.
     Руководители этих еврейских организаций были либо высланы, либо выехали
за границу. Это им  позволили сделать: до 1928 года  в  стране фактически не
существовало  препятствий для  выезда за  границу  и  процедура  была  очень
проста.  У  советских  евреев больше  не  осталось своих  националистических
организаций,  и  постепенно  произошло  то,  что  можно  назвать интенсивным
процессом  ассимиляции.  Если говорить  о  еврейской интеллигенции,  то  она
полностью  утратила  свое политическое  значение.  В  1933  году  в связи  с
коллективизацией  была  введена  паспортная  система для  строгого  контроля
проживания  в  городах  и  упрощения учета движения  населения.  Евреи  были
выделены  в  отдельную  национальную  группу,  хотя у  них  не  было  своего
государственного образования.
     Во  всех крупных  ведомствах  евреи в  то  время  занимали  влиятельное
положение. Мне припоминается, что в 1939 голу мы  получили устную директиву,
обязывавшую  нас --  это происходило уже после массовых репрессий -- следить
за  тем  -  какой  процент  лиц  той  или  иной  национальности находится  в
руководстве наиболее ответственных, с  точки зрения  безопасности, ведомств.
Но директива  эта  оказалась  куда  более  глубокой по своему замыслу, чем я
предполагал.   Впервые   вступила  в   действие  система  квот.  К  счастью,
большинство моих товарищей по оружию успели к этому времени достичь  больших
успехов,  доказали свою преданность  партии  и не подпали пол  действие этой
новой директивы.
     Образование  Еврейской автономной  области  с  центром Биробиджан  было
предпринято Сталиным  для  усиления пограничного  режима на  Дальнем Востоке
путем  создания  там  своего рода заслона, а совсем  не как шаг  к  созданию
еврейского государства. Граница в этих  местах нередко нарушалась китайскими
и  белогвардейскими террористическими  группами. Идея Сталина заключалась  в
том, чтобы поставить преграду  на их  пути  в виде поселений, жители которых
настроены  враждебно к  белоэмигрантам,  и  особенно  к  казачеству.  Статус
региона  был дальновидно определен  как автономная область, а не республика,
что  означало:  здесь   не  будет  ни  своего  законодательного  органа,  ни
верховного  суда,  ни  управленческих  структур министерского  уровня.  Хотя
область  и  имела  автономию,  она  была   всего  лишь  приграничной  особой
территорией,  а  не  политическим  центром. Перед войной  было  обезглавлено
руководство  действовавших"  подполье  на  территории  Прибалтики,  Западной
Белоруссии и  Бессарабии еврейских  националистических организаций. Именно в
это  время  были  заведены  агентурные дела  против  сионистских организаций
"Бейтар".   "Иргун  --  Цевей  -  Леуми".  Получившие  названия  "Утописты".
"Жаботинцы".  "Кочевники",  эти  разработки  позднее  были использованы  для
проникновения  в сионистские организации с целью их разложения. После начала
войны   в   верхах   возникла   идея   использовать    лидеров    еврейского
социалистического   Бунда   --   Генрика   Эрлиха   и  Виктора  Альтера   во
внешнеполитических     целях.    Бывший    заместитель    начальника    2-го
контрразведывательного  управления генерал Райхман  в  1970 году рассказывал
мне, что  эти  бундовские  лидеры были арестованы нами в Восточной Польше  в
сентябре --  октябре 1939 года. Когда началась война с Германией, в сентябре
1941  года их выпустили. На встрече с Берией им предложили создать еврейский
антигитлеровский  комитет:  первоначально, что председателем  комитета будет
Эрлих, его заместителем -- Михоэлс, а ответственным секретарем -- Альтер. От
плана пришлось  отказаться, поскольку Эрлих  и  Альтер слишком много знали о
намерениях Сталина воспользоваться  ими для выколачивания денег на Западе. В
декабре 1941 года Альтер и Эрлих были вновь  арестованы, хотя против них  не
выдвинули  никаких  обвинений.  27  декабря  1941  года  Эрлих  обратился  к
председателю  Президиума Верховного Совета  СССР  Калинину, протестуя против
ареста и  доказывая, что  он является сторонником советского правительства и
готов сотрудничать с НКВД.
     Из этого письма было ясно, что именно НКВД стремился инициировать через
Эрлиха  создание Еврейского антифашистского комитета  (ЕАК). Главная  задача
комитета,  говорилось  в письме, должна состоять  в  интенсивной  пропаганде
среди  еврейских  общин  Соединенных  Штатов  и  Англии  положения  евреев в
Советском Союзе, с тем, чтобы получить максимальную помощь, необходимую СССР
в борьбе  против гитлеровской агрессии. Все предложения ЕАК получили  полное
одобрение  руководства,  и НКВД было поручено подобрать подходящее место для
штаб-квартиры  комитета. Во  главе ЕАК стали:  Михоэлс,  главный  режиссер и
замечательный  актер  Еврейского государственного  театра, Фефер, популярный
поэт, и Эпштейн, публицист и литературный критик.
     Ответа  на свое письмо Эрлих  так и не получил. Архивы свидетельствуют,
что   в   декабре  Берия   распорядился   перевести  Эрлиха   и  Альтера   в
камеры-одиночки.  Эти  заключенные  были известны  под  номерами  41  и  42,
допрашивать  их или заполнять на них регистрационные карточки в куйбышевской
тюрьме НКВД,  где они содержались,  было  запрещено. Генерал Райхман позднее
рассказывал  мне,  что  существовал  специальный  приказ, в  соответствии  с
которым  даже персонал тюрьмы  не имел права знать их подлинные  имена.  Эти
указания исходили от Сталина, Молотова и Берии.
     В 1942 голу  американский  политический деятель Уинделл Уилки  и Вильям
Грин,  президент Американской федерации  труда, направили  запрос  о  судьбе
Эрлиха и  Альтера через  советского посла в Америке Литвинова. С аналогичным
запросом   обратился  к  нам  и  польский  посол  в  Москве  Станислав  Кот.
Заместитель министра иностранных дел Вышинский в своем ответе Коту намекнул,
что  Эрлих  и   Альтер  были  помилованы  ошибочно:  и  тот  и  другой,  как
установлено,  тайно вступили  в сговор с немцами.  В конце 1942  года  Уилки
обратился  к  нам с  новым запросом,  но  до февраля  1943 года  не  получал
никакого  ответа.  Молотов  между  тем  поручил Литвинову  объявить, что  23
декабря  1941  года  Эрлих и Альтер были  расстреляны, поскольку в октябре и
ноябре того же года систематически  занимались  предательской деятельностью,
предпринимали   попытки   распространять   в   Советском  Союзе   враждебную
информацию,  направленную  на  прекращение  военных  действий  и  подписание
мирного договора с фашистской Германией.
     Это была заведомая ложь. Эрлих покончил жизнь  самоубийством --  14 мая
1942 года он повесился  в камере. Альтер оставался в одиночном заключении до
17  февраля 1943  года  и был тайно  расстрелян  по приказу Берии.  Во время
описываемых событий  я ничего не знал об их судьбе.  Все,  что я пишу о них,
происходило перед визитом Михоэлса в Соединенные Штаты.
     Лишь в сентябре 1992 года из публикации в еженедельной газете  МВД "Щит
и меч" стала известна истинная судьба Эрлиха и Альтера. Их уничтожили, чтобы
скрыть тайные неофициальные  контакты  советского руководства с влиятельными
представителями зарубежных еврейских общин. Эрлиха и Альтера устранили еще и
потому, что Сталин  боялся их политического влияния  за пределами Советского
Союза.

     Еврейский антифашистский комитет

     Сразу  же  после   образования  Еврейского   антифашистского   комитета
советская  разведка решила  использовать связи  еврейской интеллигенции  для
выяснения возможностей получить дополнительную экономическую помощь в борьбе
с фашистской Германией через сионистские круги. Еще с 1925 года по директиве
Дзержинского мы активно разрабатывали и проникали  в сионистские организации
США, Западной  Европы и  Палестины.  Особо разветвленную агентурную  сеть  в
сионистском движении  удалось  создать в начале  30-х  годов  Серебрянскому.
Теперь  ЕАК  мог  быть  прикрытием  для восстановления  агентурных позиций в
сионистском движении, утраченных в  1938 году в связи с арестом  почти всего
оперативного состава группы Серебрянского.

     Тайная  миссия   Михоэлса  по  привлечению  американского  капитала   в
Советский Союз в 1943 году

     С  этой  целью  Михоэлсу  и  Феферу,  нашему проверенному агенту,  было
поручено   прозондировать   реакцию   влиятельных   зарубежных   сионистских
организаций   на  создание   еврейской   республики  в  Крыму.  Эта   задача
специального  разведывательного  зондажа  --  установление под  руководством
нашей резидентуры в  США  контактов с американским  сионистским  движением в
1943--1944  годах --  была успешно  выполнена. Припоминаю также, что  в этот
период  в  советском  руководстве  действительно  подумывали  о  возможности
создания еврейской  республики в Крыму на базе существовавших  там до  войны
трех национальных еврейских районов. По предложению Молотова руководство ЕАК
подготовило  письмо, адресованное Сталину,  с  предложением  создать в Крыму
еврейскую республику.
     Сам Михоэлс находился в  агентурной разработке НКВД с 1935 года. Причем
одной  из главных задач работы с ним было создание прикрытия для  выхода  на
руководящие круги американской сионистской организации "Джойнт".
     В письме,  в частности, говорилось,  что  создание Еврейской  советской
республики   в  соответствии   с   большевистскими  принципами   и  в   духе
ленинско-сталинской национальной  политики  раз и  навсегда  решит  проблему
законной  государственности  еврейского народа  и  дальнейшего  развития его
многовековой  культуры. Эту проблему не удавалось  решить никому  в  течение
столетий.   Ее  можно,   наконец,   разрешить   только   в   нашей   великой
социалистической стране.
     Это  письмо,  зафиксированное в регистрационных журналах,  хранящихся в
партийном  архиве, до сих пор не рассекречено полностью. Его не  показывали,
когда  во   время  визита  президента  Ельцина   в  1992  году  в  Вашингтон
демонстрировали архивные материалы ЕАК.
     15  февраля 1944  года проект письма  был представлен  Молотову. По его
указанию Лозовский, заместитель Молотова, редактировал этот документ. Письмо
было переадресовано  Молотову  и поставлена новая дата -- 21 февраля.  Тремя
днями позже оно было зарегистрировано в секретариате правительства СССР  под
номером М-23314 и в тот же день направлено секретарю ЦК Маленкову, секретарю
Московского  городского комитета партии,  начальнику Главного  политическог