рситете, он продолжал
заниматься ядерной физикой. Его докторская работа
"Некоторые предварительные заметки относительно науки
межзвездного маневрирования" была одобрительно встречена
коллегами и с успехом издана для широкой публики под
названием "Затерянные и найденные в глубоком космосе". Это
да еще большая статья в журнале "Природа", озаглавленная
"Использование теории отклонения в приемах и методах
посадки", сделали единственной его кандидатуру на пост
капитана первого американского звездолета.
   Это был высокий, крепкого телосложения, красивый мужчина
с преждевременной седиьой в свои тридцать шесть лет. Как
пилот он не знал себе равных - его реакции поражали
непогрешимой точностью и уверенностью.
   Значительно хуже ему давались отношения с людьми.
Макмилан был отмечен какой-то робостью и чрезвычайно
застенчив. Принимая всякое решение, он неизменно мучился
сомнениями, что, возможно, достойно уважения в философе, но,
безусловно, обнаруживает слабость командира.
   В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату
вошел полковник Кеттельман.
   - На первый взгляд здесь недурно. Как по-вашему? -
заметил он.
   - Профиль планеты производит благоприятное впечатление, -
сухо отозвался Макмилан.
   - Прекрасно, - заключил Кеттельман и тупо уставился на
данные, представленные компьютером. - Что-нибудь
интересное?
   - И немало. Все говорит о наличии уникальной
растительности. Кроме того, наши биологические пробы
обнаружили некоторые аномалии...
   - Я не об этом, - отмахнулся Кеттельман, выказывая
презрение, которое порой испытывает прирожденный солдат к
бабочкам и цветочкам. - Я имею в ввиду кое-что поважнее:
армию, космический флот...
   - Там, внизу, похоже, нет и следа цивилизации, - пожал
плечами Макмилан. - Сомневаюсь, что мы найдем здесь
разумную жизнь.
   - Кто знает, - с сомнением проговорил Кеттельман.
   Это был коренастый, крепкий и непоколебимый в своих
суждениях человек, ветеран многих кампаний. Майором он
сражался в джунглях Гондураса в так называемой Фруктовой
войне, закончив ее подполковником. Звание полковника ему
принес злополучный Нью-Йоркский мятеж, во время которого он
лично повел своих людей на штурм казначейства и удерживал
Сорок вторую улицу от прорыва Беспутного батальона.
   Бесстрашный, с репутацией отца солдат и безупречным
послужным списком, он был на короткой ноге со многими
сенаторами и техасскими миллионерами и сумел добиться
заветного назначения на пост командующего военными
операциями корабля "Дженни Линд". Теперь он с нетерпением
ждал той славной минуты, когда боевой отряд из двадцати
морских пехотинцев ступит на поверхность планеты. Это
событие волновало его чрезвычайно. Плевать на показания
приборов! Кеттельман отлично знал, что внизу могло
затаиться что угодно, выжидая, чтобы ударить, изувечить и
убить, если он не ударит первым.
   - Правда, кое-что там есть, - добавил Макмилан. - Мы
обнаружили космический корабль.
   - Ага! - удовлетворенно крякнул Кеттельман. - Я так и
думал. Вы засекли только один?
   - Да, очень маленький, раз в двадцать меньше нашего, явно
безоружный.
   - Они хотят, чтобы вы именно так и думали, разумеется, -
заявил Кеттельман. - Интересно, где остальные?
   - Какие "остальные"?
   - Остальные вражеские корабли, войска, ракеты
"земля-космос" и все прочее.
   - Присутствие одного корабля логически не обусловливает
присутствия другого, - заметил капитан Макмилан.
   - Вот как? Послушайте, Эд, меня учили логике джунгли
Гондураса, - наставительно сказал Кеттельман. - По тамошним
правилам, где нашли одну обезьяну с мачете, там в зарослях
притаились еще пятьдесят. И не зевай, а то живо лишишься
ушей. Стоит замешкаться в поисках доказательств, и вас
прикончат в два счета.
   - Здесь несколько иные условия, - не согласился Макмилан.
   - Ну и что?
   Макмилан внутренне вздрогнул и отвернулся. От общения с
Кеттельманом он испытывал почти физическую боль. Полковник
был сварлив ц упрям, легко впадал в ярость и бтличался
категоричностью суждений, основанных, как правило, на
незыблемом фундаменте его поразительного невежества.
Капитан знал, что эта антипатия взаимна. Он прекрасно
понимал: Кеттельман считает его мягкотелым, годным разве
что для научных изысканий.
   К счастью, их обязанности были четко определены и
разграничены. Но, видно, лишь до сих пор.
   Детрингер и Ичор, стоя под сенью деревьев, наблюдали за
безупречной посадкой большого космического корабля.
   - Что и говорить, пилот - истинный ас, - заметил
Детрингер. - Знакомство с ним я почел бы за честь для себя.
   - Думаю, вам представится такая возможность, - отозвался
Ичор. - То, что они приземлились рядом с нами, имея в
распоряжении всю поверхность планеты, вряд ли может
оказаться случайностью.
   - Они нас, конечно, обнаружили, - согласился Детрингер.
- И решили действовать прямо, как поступил бы на их месте и
я.
   - Ваши рассуждения не лишены здравого смысла, - сказал
Ичор. - Но как будете действовать вы на своём месте?
   - Прямо, разумеется!
   - Исторический момент, - вздохнул Ичор. - Представитель
ферлангского народа скоро встретит первых разумных существ.
Ирония судьбы - столь великая миссия ниспослана преступнику!
   - Эта великая миссия, как ты выражаешься, была навязана
мне силой. Уверяю тебя, я ее не домогался. Да, между
прочим, думаю, лучше не упоминать о моих маленьких
разногласиях с властями Ферланга.
   - Вы хотите солгать?
   - Зачем так резко? - поморщился Детрингер. - Считай,
что это - желание спасти соотечественников от стыда за
своего эмиссара.
   - Что ж, пожалуй.
   Детрингер пристально посмотрел на своего механического
слугу:
   - Мне кажется, Ичор, ты не совсем одобряешь мои действия?
   - Вы правы, сэр. Но, пожалуйста, поймите меня: я предан
вам безоглядно и в любую минуту не колеблясь пожертвую своей
жизнью ради вашего благополучия. Я буду служить вам до
самой смерти - и дальше, если это возможно. Но преданность
конкретному лицу не может поколебать моих религиозных,
социальных и этических убеждений. Я люблю вас, сэр, но не
могу одобрить ваше поведение.
   - Считай, что я предупрежден, - сказал Детрингер. - А
теперь давай обратим внимание на наших незнакомцев. Люк
открывается. Они выходят.
   - Выходят солдаты, - уточнил Ичор.
   Вновь прибывшие оказались двуногими и, как и сам
Детрингер, имели по две верхние конечности, по одной голове,
одному рту, одному носу, у них не было никаких признаков ни
антенн, ни хвостов. Судя по снаряжению, они определенно
являлись солдатами. Каждый был тяжело нагружен множеством
предметов, в которых угадывались огнестрельное оружие,
газовые и разрывные гранаты, лучеметы, ракеты малого радиуса
действия с атомными боеголовками и много чего еще. Тела их
защищали бронекостюмы, а головы - прозрачные шлемы. Отряд
состоял из двадцати человек и, очевидно, командира, который
на первый взгляд казался безоружным. Он держал в руке
только гибкую палочку - вероятно, символ власти, - которой
постукивал себя по левой нижней конечности, и неторопливо
шествовал во главе солдат.
   Солдаты цепью продвигались вперед, перебегая от дерева к
дереву. Весь их вид свидетельствовал о крайней
подозрительности и готовности к самым решительным действиям.
Офицер не снисходил до осторожности, шел прямо вперед,
демонстрируя либо беспечность, либо напускную храбрость,
либо просто глупость.
   - Хватит сидеть в кустах, - решил Детрингер. - Пора
выйти и встретить их с достоинством, приличествующим
эмиссару ферлангского народа.
   Детрингер тут же выступил вперед и в сопровождении Ичора
двинулся навстречу солдатам. В эту минуту он был
великолепен.
   На борту "Дженни Линд" каждый знал о существовании чужого
космического корабля. Так что присутствие на этом корабле
инопланетного обитателя, который сейчас браво шел на
гвардейцев Кеттельмана" не должно было вызвать потрясения.
   Но вызвало. Оказалось, гвардейцы не готовы встретить
настоящего, живехонького инопланетянина. Событие грозило
самыми непредсказуемыми последствиями. А отсюда - каковы
должны быть первые слова? Как бы в этот исторический миг не
ударить в грязь лицом. Сколько ни старайся, неминуемо
придумаешь что-то вроде: "Доктор Ливингстон, полагаю?" Над
вашими словами, банальными ли они окажутся или выспренными,
люди будут смеяться веками. Что и говорить, такая встреча
грозила величайшим позором.
   И капитан Макмилан, и полковник Кеттельман лихорадочно
искали достойное начало и неизменно отвергали каждый новый
вариант, втайне надеясь, что в переводящем компьютере С-31
полетит транзистор. Каждый морской пехотинец молил бога,
чтобы инопланетянин заговорил не с ним. Даже корабельный
кок потерял голову - не дай бог, инопланетянин в первую
очередь поинтересуется тем, что они едят.
   Но до Кеттельмана им всем было далеко. "Черта с два, уж
я-то с ним первым не заговорю!" - однозначно решил он.
Полковник замедлил шаг, рассчитывая, что солдаты выдвинутся
вперед. Но его люди остановились, не решаясь обогнать
командира. Капитан Макмилан, шедший за морскими
пехотинцами, тоже остановился, проклиная себя за то, что
выступает в полной парадной форме при всех регалиях. Он не
сомневался, что выглядит самым представительным и
инопланетянин непременно подойдет прямо к нему.
   Земляне застыли на месте. Инопланетянин приближался.
Замешательство в рядах землян перешло в панику. Морские
пехотинцы явно находились на грани бегства. Это не укрылось
от внимания Кеттельмана. Полковник оцепенел от мысли, что
сейчас они обесчестят его и его вооруженные силы.
   Тут он вспомнил о газетчиках. Конечно же, газетчики!
Пускай кашу расхлебывают газетчики: им за это платят.
   - Взвод, стой! - скомандовал полковник.
   Инопланетянин тоже остановился, пытаясь понять, что
происходит.
   - Капитан, - обратился Кеттельман к Макмилану, -
предлагаю для этого исторического момента спустить... я
имею в виду - выпустить газетчиков.
   - Прекрасная идея, - согласился Макмилан и распорядился
вывести из анабиоза и прислать сюда представителей печати.
   Затем все стали ждать.
   Представители печати хранились в особом помещении.
Табличка на двери гласила: "Анабиоз - посторонним вход
воспрещен". Ниже от руки было добавлено: "Поднимать только
в случае сенсации".
   Внутри помещения в индивидуальных капсулах находились
пять журналистов и журналистка. Они единодушно решили, что
небогатые событиями годы, которые потребуются "Дженни Линд",
чтобы куда-нибудь прилететь, явятся пустой тратой
субъективного времени, и погрузились в анабиоз, пока не
случится что-либо заслуживающее их внимания. Меру
сенсационности доверили определить капитану Макмилану,
который в студенческие годы сотрудничал в газете "Солнце
Финикса".
   Рамон Дельгадо, инженер-шотландец с весьма необычной
биографией, получил приказ разбудить корреспондентов.
Пятнадцать минут спустя еще не совсем пришедшие в себя
журналисты уже рвались узнать, что происходит.
   - Мы приземлились на планете земного типа, - объявил
Дельгадо, - но без всяких следов цивилизации и разумной
жизни.
   - А разбудили нас для чего? - возмутился Квебрада из
Северо-Восточного агентства новостей.
   - Дело в том, - продолжал Дельгадо, - что здесь находится
космический корабль и на нем, естественно, разумный
инопланетянин.
   - Тогда другое дело, - сказала Милисент Лопец, сотрудница
издания "Женская одежда". - Вы не обратили внимания, как он
одет?
   - Установлено ли, насколько он разумен? - спросил Матеас
Упман из "Нью-Йорк таймс".
   - Каковы были его первые слова? - поинтересовался Анжел
Потемкин из "Эн-Би-Си- Си-Би-Эс-Эй-Би-Си".
   - Он ничего не говорил, - ответил инженер Дельгадо. -
Его пока ни о чем не спрашивали.
   - Вы хотите сказать, - изумился Е. К. Кветцатла из
Западного агентства новостей - что первый в истории
человечества инопланетянин стоит столб столбом и никто не
берет у него интервью?!
   И газетчики, прихватив камеры и магнитофоны, ринулись к
выходу. Проморгавшись на ярком солнце, трое журналистов
схватили переводящий компьютер С-31, а потом снова бросились
вперед, растолкали морских пехотинцев и в мгновение ока
окружили инопланетянина.
   Упман включил С-31 и протянул второй микрофон
инопланетянину, который после некоторого колебания принял
его.
   - Проверка. Раз, два, три. Вы поняли, что я сказал?
   - Вы сказали: "Проверка. Раз, два, три", - произнес
Детрингер, и все облегченно вздохнули: первые слова были
наконец сказаны, и Упман во всех учебниках истории будет
выглядеть настоящим идиотом. Упмана, однако, нисколько не
беспокоило, как он будет выглядеть, лишь бы его имя вообще
вошло в учебники. Он продолжал интервью. К нему
присоединились остальные.
   Детрингеру пришлось рассказывать, что он ест, как долго и
как часто спит, в чем его частная жизнь отклоняется от
ферлангской нормы, каковы его первые впечатления о землянах.
Дальше посыпались вопросы о философских воззрениях,
количестве жен, как он с ними уживается, и вообще о том,
каково быть инопланетянином. Ему пришлось назвать свою
профессию, свое хобби, отозваться о склонности к
садоводству, перечислить свои развлечения. Его вынудили
рассказать, был ли он когда-нибудь пьян и как именно,
признаться во внебрачных связях, описать любимый вид спорта,
изложить свои взгляды на межзвездную дружбу, на преимущества
и недостатки хвостатости и на многое, многое другое.
   Капитан Макмилан теперь раскаивался, что пренебрег своими
обязанностями. Он вышел вперед, чем спас инопланетянина от
бесконечного потока вопросов.
   Полковник Кеттельман тоже подался за ним - ведь именно
он, в конце концов, отвечает за безопасность экспедиции, и
его долг - постичь истинные намерения чужеземца.
   Произошла небольшая стычка - выяснение отношений. В
результате было решено, что Макмилан как символический
представитель народов Земли первым проведет беседу с
инопланетянином. Однако эта церемониальная встреча явится
чистой формальностью. Потом с Детрингером станет
разговаривать Кеттельман, и по результатам беседы будут
предприняты дальнейшие шаги.
   Таким образом, все противоречия были утрясены, и
Детрингер уединился с Макмиланом. Пехотинцы возвратились на
корабль, составили оружие и вновь принялись чистить ботинки.
   Ичор остался на месте. В него вцепился представитель
Среднезападного агентства новостей. Этот представитель,
Мельхиор Каррера, сотрудничал еще и в таких изданиях, как
"Общедоступная механика", "Плейбой", "Роллинг Стоун" и
"Лучшие труды по автоматизации". Интервью получилось весьма
занимательным.
   Беседа Детрингера с капитаном Макмиланом прошла блестяще.
Оба тактичные, терпимые, стремящиеся понять точку зрения
собеседника, во многом они сошлись во взглядах и
почувствовали друг к другу определенную симпатию. Капитан
Макмилан не без удивления отметил, что инопланетянин Д
стрингер ближе ему, чем полковник Кеттельман.
   Последовавший затем разговор с Кеттельманом прошел в
совсем ином ключе. После обмена любезностями полковник
приступил прямо к делу.
   - Чем вы тут занимаетесь? - без обиняков спросил он.
   Детрингер готов был объяснить свое положение.
   - Мой корабль - часть передовых разведывательных сил
космического флота Ферланга. Шторм сбил меня с курса, и,
когда кончилось топливо, мне пришлось совершить вынужденную
посадку.
   - Итак, вы беспомощны.
   - В высшей степени. Хотя, разумеется, временно. Как
только будут подготовлены необходимое оборудование и
персонал, за мной пошлют спасательный корабль. Но на это
потребуется время. Так что буду вам крайне признателен,
если вы найдете возможным выделить мне немного топлива.
   - Гммм... - Полковник Кеттельман нахмурился.
   - Прошу прощения?
   - "Гммм", - сказал переводящий компьютер С-31, - это
вежливый звук, обозначающий короткий период молчаливого
раздумья.
   - Чушь собачья! - рявкнул Кеттельман. - "Гммм" вовсе
ничего не значит. Так, говорите, вам нужно топливо?
   - Да, полковник, - подтвердил Детрингер. - Судя по
внешним признакам, наши двигатели, как мне кажется, весьма
схожи.
   - Система двигателей на "Дженни Линд"... - начал С-31.
   - Минутку, это секретные сведения! - возмущенно оборвал
Кеттельман.
   - Отнюдь нет, - возразил компьютер. - Последние двадцать
лет эта система используется на Земле повсеместно, а в
прошлом году ее рассекретили официально.
   - Гммм... - протянул полковник и с видом страдальца стал
слушать подробности об устройстве корабельных двигателей.
   - Как я и думал, - кивнул Детрингер. - Мне даже ничего
не придется изменять. Ваше топливо можно использовать в том
виде, как оно есть. Конечно, если вы сможете поделиться им.
   - О, тут как раз нет никаких затруднений, - сказал
Кеттельман. - У нас его полно. Но, на мой взгляд, нам
сперва следует кое-что обговорить.
   - Что именно? - поинтересовался Детрингер.
   - Послужит ли это нашей безопасности.
   - Не вижу связи.
   - Это вполне очевидно. На Ферланге, судя по всему,
технически высокоразвитая цивилизация. А являясь таковой,
она представляет для нас потенциальную угрозу.
   - Мой дорогой полковник, наши планеты находятся в разных
галактиках!
   - Ну и что? Мы, американцы, всегда старались воевать как
можно дальше от дома. Может быть, и у вас на Ферланге так
заведено.
   Детрингер не потерял самообладания.
   - Мы - мирные люди и глубоко заинтересованы в
межпланетной дружбе и сотрудничестве.
   - Это слова, - вздохнул Кеттельман. - А где гарантии?
   - Полковник, - возмутился Детрингер, - вы случайно слегка
не... - Он запнулся в поисках подходящего слова, -
...тронулись?
   - Он желает знать, - услужливо разъяснил С-31, - не
склонны ли вы к паранойе.
   Кеттельман рассвирепел. Ничто не могло разозлить его
больше, чем намеки на психическую неполноценность. Ему
начинало казаться, что его травят.
   - Вы меня не дразните, - зловеще предупредил он. - Ну а
почему бы мне в интересах земной безопасности не приказать
уничтожить вас вместе с вашим кораблем? Когда прилетят ваши
соплеменники, наш след уже остынет, и они ни шиша не узнают.
   - Подобные действия не лишены были бы смысла, - сказал
Детрингер, - не поддерживай я постоянную радиосвязь. Как
только я увидел ваш корабль, сразу же связался с базовым
командованием. Я сообщил им все, что мог, включая
предположение о типе вашего солнца, основанное на вашем
физическом строении, и вероятное месторасположение вашей
родины по результатам анализа ионного хвоста.
   - Ишь, умник, - с досадой произнес Кеттельман.
   - Я проинформировал командование и о том, что запрошу из
ваших явно обильных запасов немного топлива. Полагаю, отказ
в моей просьбе будет рассматриваться как крайне
недружелюбный акт.
   - Я об этом не подумал, - признался Кеттельман. -
Гммм... У меня есть приказ не провоцировать межзвездных
инцидентов.
   - Вот видите! - многозначительно сказал Детрингер.
   Наступило долгое, напряженное молчание. Кеттельману
претила сама мысль о помощи существу, которое вполне могло
оказаться врагом. Однако, по-видимому, иного пути не было.
   - Ну, ладно, - решил он наконец. - Завтра я пришлю
топливо.
   Детрингер выразил благодарность, а затем пустился в
россказни о неисчислимой боевой технике Космических
вооруженных сил Ферланга. Он не в малой мере преувеличивал.
Если не сказать, что в его описаниях не было и слова правды.
   Ранним утром возле корабля Детрингера появился землянин с
канистрой горючего. Детрингер предложил ее где-нибудь
поставить, но землянин, ссылаясь на приказ полковника,
настоял на том, чтобы войти в крошечную рубку суденышка и
лично опорожнить канистру в топливный бак.
   - Что ж, начало положено, - сказал Детрингер Ичору. -
Надо еще шестьдесят таких канистр.
   - Но почему они посылают по одной канистре? -
поинтересовался Ичор. - Уж очень нерационально.
   - Это смотря с чьей точки зрения.
   - Что вы имеете в виду?
   - Надеюсь, ничего неприятного. Впрочем, поживем -
увидим.
   Шли часы. Наступил ве