самого, его невроз, который хочет  его доконать.
Может ли человек перемудрить самую мудреную часть самого  себя? Правая  рука
всегда  узнает,  что  творит левая,  и  даже самые  хитроумные  уловки  лишь
ненадолго обманывают искуснейшего из обманщиков.
     "Не с того конца я Взялся за дело, - думал Настойч, когда  лез вверх по
склону. - Обман к свободе не приведет. Надо..."
     Робот чуть  не  ухватил  его  за  ногу, грубо  напомнив о разнице между
теоретическими  и  практическими  познаниями.  Настойч  рванулся   вперед  и
принялся бомбардировать его камнями. Отмахнувшись от них,  как от мух, робот
полез дальше по склону.
     Настойч  срезал  угол  по  почти отвесной  скале.  Свободы  обманом  не
добьешься, твердил он себе.  Обман непременно подведет. Выход - в  перемене!
Выход - в покорении, но не робота, а того, что олицетворяет робот.
     Самого себя!
     Он был в полубреду, мысли  текли бесконтрольно. Он убеждал себя-,  если
побороть  ощущения сходства с роботом,  то робот  явно  перестанет быть его,
Настойча, неврозом! Он превратится в обыкновенный невроз  и  потеряет власть
над Настойчем.
     Нужен сущий  пустяк: исцелиться от невроза (пусть хоть на десять минут)
- и робот не причинит ему вреда!
     Отхлынула  усталость,  и  Настойча  переполнила  необычная   опьяняющая
самоуверенность.  Он дерзко пробежал по  хаотическому нагромождению камней -
подходящему  местечку для того, чтобы  вывихнуть  лодыжку или  сломать ногу.
Годом, даже  месяцем раньше с ним бы здесь непременно что-нибудь  произошло.
Однако, переродившийся  Настойч,  уподобясь полубогу, легко перемахнул через
огромные камни.
     Робот,  однорукий  и  одноглазый, упрямо  принял несчастье на  себя. Он
зацепился за что-то и во весь рост растянулся на острых камнях. Когда робот,
поднявшись, снова пустился в погоню за Настойчем, он заметно хромал.
     Окрыленный  успехом,  но  предельно  настороженный,  Настойч  уперся  в
гранитную стену  и прыгнул на выступ - едва заметную серую тень. На какую-то
страшную долю секунды  он повис в воздухе,  но тут, когда пальцы его чуть не
соскользнули со стены, он нащупал  ногой опору. Не  колеблясь, он подтянулся
на руках и спрыгнул по другую сторону стены.
     За ним, громко скрипя  суставами,  последовал робот.  Он повредил  себе
палец - раньше нечто подобное случилось бы с Настойчем.
     Настойч перескакивал с  валуна на  валун. Робот,  то  и дело  скользя и
оступаясь, приближался. Настойчу все  было безразлично. Ему пришло в голову,
что свойственная ему склонность к несчастным случаям подготовила его к этому
решающему мигу. Теперь наступил отлив. Наконец-то Настойч  стал  тем, к чему
его предназначала природа, - он приобрел иммунитет к несчастным случаям!
     Робот пополз за ним по сверкающей поверхности  белого камня. Опьяненный
крайней уверенностью в своих силах, Настойч  столкнул вниз несколько валунов
и закричал во все горло, чтобы вызвать обвал.
     Камни  зашевелились,  а  над  собой  он услышал глухой грохот.  Настойч
укрылся  за  валуном,  избежав простертой  ручищи робота,  и обнаружил,  что
дальше отступать некуда.
     Он  оказался в  низенькой  и  неглубокой пещерке. Перед  ним, загородив
вход, вырос робот и отвел назад свой железный кулак.
     При  виде бедного, неуклюжего робота, подверженного несчастным случаям,
Настойч разразился  хохотом. Но тут робот  выбросил  вперед кулак, вложив  в
удар всю свою силу.
     Настойч  увернулся, но в  этом  не  было нужды. Неуклюжий  робот  и так
промазал  по  меньшей мере на  сантиметр.  Как раз такой ошибки  и следовало
ждать от нелепого создания, раба нелепых несчастных случаев.
     Сила отдачи отбросила робота, он пошатнулся. Отчаянно стараясь удержать
равновесие, он балансировал на краю скалы. Всякому нормальному  человеку или
роботу это удалось бы. Но не рабу несчастных случаев. Он упал ничком, разбив
при падении единственный глаз, и покатился по склону.
     Настойч выглянул было из пещеры, чтобы подтолкнуть падающего, но тотчас
поспешно забился в самый дальний угол. Вместо  него дело  сделал обвал  - он
покатил быстро  уменьшающееся черное пятно  по  пыльно-белому склону горы  и
забросал тоннами камней.
     Настойч,  усмехаясь,  наблюдал за происходящим.  Потом  стал спрашивать
себя, что он, собственно говоря, здесь делает.
     Тут-то его и начала бить дрожь.
     Спустя  несколько  месяцев Настойч  стоял у сходней колонистского судна
"Кучулэйн"  и  смотрел, как  на  зимнюю, залитую  солнцем Тэту  высаживаются
колонисты. Среди них были люди самые различные.
     Все  они отправились на  Тэту, чтобы  начать  новую  жизнь.  Каждый был
кому-то дорог,  по  крайней мере самому себе,  и каждый заслуживал какого-то
шанса  на жизнь независимо от степени своей жизнеспособности.  Не  кто иной,
как он,  Антон  Настойч,  разведал  для  этих людей  минимальные возможности
существования  на  Тэте  и  в   какой-то  степени  вселил  надежду  в  самых
неспособных - в неумеек, которым тоже хочется жить.
     Он  отвернулся  от  потока  первых поселенцев и  по  служебной лестнице
поднялся на судно. В конце концов он вошел в каюту Гаскелла.
     - Ну что, Антон, - спросил Гаскелл, - как они вам показались?
     - По-моему, хорошие ребята, - ответил Настойч.
     - Вы правы. Эти люди считают вас отцом-основателем, Антон. Вы им нужны.
Останетесь? Настойч сказал:
     - Я считаю Тэту своим домом.
     - Значит, решено. Я только...
     - Погодите, - прервал  его Настойч.  - Я  еще не  кончил. Я считаю Тэту
своим домом. Я хочу здесь осесть, жениться, завести детишек. Но не сразу.
     - Что такое?
     - Мне здорово пришлось по душе  освоение планет,  - пояснил  Настойч. -
Хотелось бы еще поосваивать. Одну-две планетки. Потом я вернусь на Тэту.
     - Этого я не ожидал, - с несчастным видом пробормотал Гаскелл.
     - А что тут такого?
     - Ничего.  Но боюсь,  что нам  уже не  удастся привлечь  вас в качестве
освоителя, Антон.
     - Почему?
     -  Вы  ведь  знаете  наши  требования. Застолбить планету  под  будущую
колонию должен минимально жизнеспособный человек. Как ни  напрягай фантазию,
вас уже никак не назовешь минимально жизнеспособным.
     - Но  ведь я такой же, как всегда!  -  возразил Настойч. - Да, на  этой
планете я исправился. Но вы же этого ожидали и навязали мне робота,  который
все компенсировал. А кончилось тем...
     - Да, чем же кончилось?
     - Что ж,  кончилось  тем, что я как-то  увлекся. Наверное, пьян был. Не
представляю, как я мог такое натворить.
     - Но ведь натворили же!
     - Да. Но постоите! Пусть так, но ведь я еле в живых остался после опыта
- всего  этого  опыта на  Тэте.  Еле-еле!  Разве это не  доказывает,  что  я
по-прежнему минимально жизнеспособен?
     Гаскелл поджал губы и задумался.
     -  Антон,  вы  почти  убедили  меня. Но  боюсь,  что вы просто  играете
словами.  Честно  говоря, я больше не могу  считать  вас  человекоминимумом.
Боюсь, придется вам смириться со своим жребием на Тэте.
     Настойч  сник.  Он устало  кивнул, пожал Гаскеллу  руку и  повернулся к
двери.
     Поворачиваясь, он  задел  рукавом  чернильный прибор  и смахнул его  со
стола.
     Настойч  кинулся  его  поднимать  и  грохнулся  головой  о  стол.  Весь
забрызганный чернилами, он помедлил, зацепился за стул, упал.
     - Антон, - нахмурился Гаскелл, - что за представление?
     - Да нет же, - сказал Антон, - это не представление, черт возьми!
     -  Гм. Любопытно. Ну, вот что, Антон, не хочу вас слишком обнадеживать,
но возможно - учтите, не наверняка, только возможно...
     Гаскелл  пристально  поглядел  на  разрумянившееся   лицо   Настойча  и
разразился смехом.
     - Ну и пройдоха же вы, Антон! Чуть не одурачили меня! А  теперь, будьте
добры, проваливайте отсюда  и ступайте к колонистам. Они воздвигнут статую в
вашу честь и, наверное, хотят, чтобы вы присутствовали на открытии.
     Пристыженный,  но  невольно ухмыляющийся  Антон  Настойч ушел навстречу
своей новой судьбе.



   Роберт Шекли.
   Дипломатическая неприкосновенность


     Robert Sheckley. Immunity
     Перевод на русский язык, Н. Евдокимова, 1970
     OCR: Станислав Уколов


     - Заходите, джентльмены, не стесняйтесь, - произнес посол, приглашая их
в  особые  апартаменты,  предоставленные  Государственным  департаментом.  -
Садитесь, пожалуйста.
     Полковник  Серси уселся на стул, пытаясь  оценить персону,  по  милости
которой весь  Вашингтон стоял на ушах. Вид  у посла был вовсе не угрожающий.
Роста среднего, сложения изящного, одет в строгий коричневый твидовый костюм
(подарок  Государственного  департамента). Лицо  одухотворенное,  с  тонкими
чертами.
     "Человек  как  человек",  -  подумал  Серси, сверля  пришельца взглядом
бесцветных и бесстрастных глаз.
     - Чем могу служить? - с улыбкой спросил посол.
     -  Президент  поручил мне  вести  ваше  дело,  -  ответил  Серси.  -  Я
ознакомился с  отчетом профессора  Даррига.  - Он  кивнул  в  сторону своего
спутника. - Но хотелось бы узнать все из первоисточника.
     -  Конечно,  -  согласился пришелец и  закурил  сигарету.  По-видимому,
просьба доставила ему искреннее удовольствие.
     "Любопытно,  -  подумал  Серси,  -  ведь   прошла   неделя,  как  посол
приземлился, и ведущие ученые страны успели вымотать из него душу".
     Но когда припекло по-настоящему, напомнил себе Серси,  они  призвали на
подмогу  военных.  Он  откинулся  на  спинку  стула,  небрежно сунув  руки в
карманы.  Его правая рука  лежала на рукоятке крупнокалиберного пистолета со
снятым предохранителем.
     -   Я  прибыл,   -  заговорил  пришелец,  -   как   полномочный  посол,
представитель империи,  охватывающей половину Галактики. Я привез вам привет
от своего народа и предложение вступить в наше сообщество.
     -  Понятно,  -  ответил  Серси.  -  Кое  у  кого  из  ученых  сложилось
впечатление, что это не предложение, а требование.
     - Вступите, можете не сомневаться, - заверил посол, выпуская  дым через
ноздри.
     Серси заметил, как сидящий рядом с ним Дарриг напрягся и прикусил губу.
Полковник переместил  пистолет  в  кармане  -  теперь  его можно было  легко
выхватить.
     - Как вы нас разыскали? - осведомился Серси.
     - Каждого из полномочных  послов прикрепляют к неисследованному участку
космоса, - объяснил пришелец. -  Мы обшариваем каждую звездную систему этого
участка в поисках планет, а каждую планету  - в  поисках разумной жизни. Как
известно, разумная жизнь в Галактике - большая редкость.
     Серси кивнул, хотя до сих пор это было ему неизвестно.
     -   Найдя  планету,   населенную  разумными  существами,   мы   на  ней
высаживаемся, как это сделал я, и  подготавливаем  ее обитателей к участию в
нашем содружестве.
     - А  как ваш  народ  догадается,  что вы обнаружили разумную  жизнь?  -
поинтересовался Серси.
     -  В  организм  каждого  посла вмонтировано  передающее  устройство,  -
ответил пришелец. - Оно  включается, как  только мы попадаем  на  населенную
планету. В  космос  начинает  непрерывно  поступать  сигнал,  который  можно
принять  на  расстоянии до  нескольких  тысяч световых лет.  Вспомогательные
группы  постоянно  дежурят  вблизи  границ зоны приема.  Как  только  сигнал
принят,  на планету снаряжают отряд  колонизаторов. -  Он аккуратно стряхнул
пепел  в пепельницу. - У этого метода есть явные преимущества по сравнению с
засылкой  комплексного  отряда  из  разведчиков  и  колонизаторов.  Отпадает
необходимость бросать слишком мощные силы на бесплодный поиск, который может
затянуться на десятки лет.
     - Конечно. - Лицо Серси оставалось бесстрастным. - Расскажите подробнее
о самом сигнале.
     - Подробности вам ни к чему.  Методами земной техники сигнал невозможно
уловить  и,   следовательно,   заглушить.   Пока  я  жив,  передача  ведется
непрерывно.
     Дарриг порывисто вздохнул и покосился на Серси.
     - Но если вы прекратите передачу, а  сигнал еще не будет перехвачен, то
нашу планету никогда не отыщут.
     - Не отыщут, пока снова не обследуют ваш сектор, - согласился дипломат.
     - Прекрасно. Как  полномочный представитель  президента США,  прошу вас
прекратить передачу. Мы не желаем входить в состав вашей империи.
     -  Мне очень жаль. - Посол пожал плечами. ("Интересно, - подумал Серси,
- сколько  раз он уже разыгрывал эту  сцену и на скольких планетах?") - Но я
ничем не могу помочь.
     Посол встал.
     - Значит, не прекратите?
     - Не могу. Как только передача сигнала начинается, я  не в состоянии им
управлять. - Дипломат отвернулся и подошел к окну. - Однако я подготовил для
вас   философский  трактат.   Как   посол   я   обязан  предельно   смягчить
психологический  удар.  Ознакомившись  с новыми  идеями,  вы сразу  поймете,
что...
     Едва посол  подошел к окну, Серси выхватил пистолет. Шесть выстрелов  в
голову и тело посла слились в единый грохочущий взрыв. И Серси вздрогнул.
     Посол исчез!
     Серси переглянулся с Дарригом. Тот пробормотал что-то насчет призраков.
Но тут посол столь же внезапно появился вновь.
     - По-вашему,  это так легко? - спросил он.  - Мы,  послы, волей-неволей
обладаем дипломатической неприкосновенностью.  - Он потрогал пальцем одну из
дырочек, пробитых пулями в стене. - Если вы этого еще не поняли, скажу иначе
- убить меня вы не властны. Вы не сможете даже понять принцип моей защиты.
     Посол взглянул  на  них,  и  в этот момент до Серси впервые дошло,  что
посол здесь действительно чужак.
     - Всего доброго, джентльмены, - сказал посол.
     Дарриг  и Серси  вернулись  на  командный  пункт.  Никто  и  не  ожидал
по-настоящему,  что  посла  удастся  убить  столь   легко,  но  все  же  его
неуязвимость потрясала.
     - Полагаю, вы все видели, Мэлли? - спросил полковник Серси.
     Худощавый лысеющий психиатр грустно кивнул:
     - Видел и заснял на пленку.
     -  Интересно,  в чем суть  его философии?  -  пробормотал себе  под нос
Дарриг.
     - Думать,  что  такое  простое  решение  сработает,  просто  нелогично.
Никакая раса не отправила бы посла с подобным предложением, всерьез  надеясь
на то, что посол уцелеет. Если только...
     - Если что?
     - Если только не снабдить посла чертовски эффективной защитой,  - уныло
закончил психиатр.
     Серси  пересек  комнату  и   взглянул  на   экраны.  Квартира  у  посла
действительно была особая. Ее  спешно соорудили  спустя  два дня после того,
как  он  приземлился и  передал  приглашение. Стены квартиры обили свинцом и
сталью, утыкали теле- и кинокамерами, магнитофонами и Бог знает чем еще.
     Это была самая совершенная в мире камера смерти.
     Посол  сидел  за  столом.  Он что-то  печатал  на  портативной  пишущей
машинке, подаренной правительством США.
     - Эй, Гаррисон! - крикнул Серси. - Пора приступать к плану номер два.
     Из соседней  комнаты,  где находилась  подключенная  к  квартире  посла
аппаратура,  появился  Гаррисон. Он методично проверил показания манометров,
отрегулировал управление и поднял глаза на Серси.
     - Можно? - спросил он.
     - Можно, - ответил Серси, не  отрывая  глаз  от  экрана. Посол все  еще
печатал.
     Гаррисон  нажал  какую-то  кнопку,  и из скрытых  отверстий в стенах  и
потолке кабинета посла вырвались огненные языки.
     Кабинет  превратился  в  нечто  вроде доменной  печи. Серси выждал  еще
минуты  две,  затем подал  знак  Гаррисону, и  тот нажал другую кнопку.  Они
впились  взглядом  в  изображение  раскаленной  комнаты на  экране,  надеясь
увидеть обугленный труп.
     Посол вновь возник  за столом  и  разочарованно  посмотрел  на  остатки
пишущей машинки. На нем самом не было даже копоти.
     -  Нельзя  ли  попросить  другую  машинку?  -  обратился он к  одной из
тщательно замаскированных телекамер.  -  Мне  все-таки  хочется,  чтобы  вы,
неблагодарные ничтожества, ознакомились с моей философией.
     Потом уселся в обгоревшее кресло и через  секунду, по  всей  видимости,
заснул.
     - Ладно, все  садитесь, - сказал Серси. - Настало время собрать военный
совет.
     Мэлли оседлал стул. Гаррисон,  усевшись, зажег трубку  и стал  медленно
раскуривать.
     - Итак,  - начал Серси, -  правительство свалило все на нас. Посла надо
уничтожить -  тут других  мнений  быть  не  может.  Ответственность  за  это
возложена на меня. - Серси криво улыбнулся. - Вероятно, по  той причине, что
никто из шишек  не  желает отвечать за неудачу. А я выбрал вас троих  себе в
помощники. Мы  получим все, что потребуем, любую помощь, любую консультацию.
А теперь - есть идеи?
     - Как насчет плана номер три? - спросил Гаррисон.
     - Дойдет  черед и  до  него,  -  сказал Серси.  - Но,  по-моему, он  не
подействует.
     - По-моему; тоже,  - согласился Дарриг. - Мы ведь даже не знаем, как он
защищается от опасности.
     -  Вот  это -  первоочередная проблема.  Мэлли,  возьмите  все  данные,
которыми мы  располагаем, и распорядитесь ввести их в  анализатор Дерихмана.
Вы ведь  знаете,  какие сведения нужно  получить? "Каковы свойства X, если Х
умеет то-то и то-то?"
     -  Хорошо, -  буркнул  Мэлли  и вышел, бормоча что-то  о  превосходстве
физики над прочими науками.
     -  Гаррисон,  -  сказал Серси,  - к  осуществлению плана  номер три все
подготовлено?
     - Конечно.
     - Попробуем.
     Пока Гаррисон  возился  с окончательной  настройкой, Серси наблюдал  за
Дарригом. Пухлый коротышка-физик задумчиво уставился  куда-то вдаль и что-то
бормотал. Серси надеялся, что  его осенит  какая-нибудь идея. От Даррига  он
ждал многого.
     Зная,  что  с  большим  количеством  людей  работать  невозможно, Серси
тщательно подобрал себе штат. Ему требовалось качество.
     Именно поэтому первым  избранником стал Гаррисон. Крепко  сбитый, вечно
хмурый конструктор славился  тем, что может сконструировать что угодно, лишь
бы у  него  было  хоть смутное представление,  как  должна  действовать  эта
конструкция.
     Следующим в команду попал психиатр Мэлли - Серси не был уверен, что для
уничтожения посла потребуются только физические действия.
     Дарриг  -  физик-математик,  но его  беспокойный,  пытливый ум создавал
интереснейшие теории и в других областях науки.  Дарриг был единственным  из
четверых, кто заинтересовался послом в интеллектуальном аспекте.
     - Он мне напоминает Металлического Старика, - произнес наконец Дарриг.
     - Это еще кто такой?
     - Вы что,  не слышали легенду о Металлическом Старике? Так вот, это был
монстр, закованный в черную металлическую броню. С ним встретился Победитель
Чудовищ -  герой индейских  легенд  - и после  многих  попыток  сумел  убить
Металлического Старика.
     - Как же ему это удалось?
     - Он ударил его под мышку. Там у него брони не было.
     -  Красота, -  ухмыльнулся  Серси. -  Так попроси нашего посла  поднять
руки.
     - Готово! - сообщил Гаррисон.
     - Отлично. Давайте.
     В комнату посла беззвучно хлынули невидимые потоки жестких гамма-лучей.
     Однако подвергнуться их смертельному действию оказалось некому.
     - Хватит,  -  немного погодя сказал Серси.  - От этого околело бы стадо
слонов.
     Посол пять  часов  пробыл  в  невидимом  состоянии,  пока интенсивность
радиации немного не спала. Тогда он вновь появился в комнате.
     - Так я жду машинку, - напомнил он.
     - Вот заключение анализатора. - Мэлли подал Серси пачку  бумаг. - А вот
кратко сформулированный вывод.
     Серси прочитал вслух: "Простейший способ  защиты  от данного или любого
оружия - стать тем или иным конкретным оружием".
     - Превосходно, - сказал Гаррисон. - Но что это значит?
     - Это значит, -  ответил  Дарриг, - что, когда мы угрожаем послу огнем,
он сам  превращается в огонь.  Когда мы в него стреляем, он  превращается  в
пулю - и так  до  тех пор, пока опасность не проходит, а  там  он возвращает
себе прежнее обличье.
     Дарриг взял у Серси бумаги и принялся их п