ельной  тяге
шхуна одолела проход, царапнув левым бортом о коралловый риф,  и  вошла  в
спокойные воды лагуны.
     Капитан вытер лоб большим платком в горошек.
     - Чистая работа, - произнес он.
     - Ничего себе чистая! - взвыл помощник и отвернулся.
     По лицу капитана пробежала улыбка.
     Они миновали стоящий на якоре маленький кеч*. Матросы-туземцы  убрали
парус, и шхуна ткнулась носом в рахитичный причал, отходивший от песчаного
берега. Швартовы привязали прямо  к  пальмам.  Из  начинавшихся  сразу  за
пляжем джунглей в ярком свете полуденного солнца появился белый мужчина  и
быстрым шагом направился к шхуне.
     Он был худой и очень высокий, с узловатыми коленями и  локтями.  Злое
солнце Меланезии наградило его не загаром, а ожогами - у него облезла кожа
на носу и скулах. Его роговые очки со сломанной дужкой  скрепляла  полоска
лейкопластыря. Вид  у  него  был  энергичный,  по-мальчишески  задорный  и
довольно простодушный.
     Тоже мне охотник за сокровищами, подумал помощник.
     - Рад вас видеть! - крикнул высокий. - А мы уж было  решили,  что  вы
совсем сгинули.
     - Еще чего, - ответил капитан. -  Мистер  Соренсен,  познакомьтесь  с
моим новым помощником, мистером Уиллисом.
     - Очень рад, профессор, - сказал помощник.
     - Я не профессор, - поправил Соренсен, - но все равно спасибо.
     - Где остальные? - поинтересовался капитан.
     - Там, в лесу, - ответил Соренсен. - Все,  кроме  Дрейка,  он  сейчас
подойдет. Вы у нас долго пробудете?
     - Только разгружусь, - сказал капитан. - Нужно поспеть к отливу.  Как
сокровища?
     - Мы хорошо покопали и не теряем надежды.
     - Но дублонов пока не выкопали? Или золотых песо?
     - Ни единого, черт их побери,  -  устало  промолвил  Соренсен.  -  Вы
привезли газеты, капитан?
     - А как же, - ответил тот. - Они у меня в каюте. Вы слыхали о  втором
корабле на Марс?
     - Слышал, передавали на коротких волнах,  -  сказал  Соренсен.  -  Не
очень-то много они там нашли, а?
     - Можно сказать, ничего не нашли. Но все равно, только подумать!  Два
корабля на Марс, и, я слыхал, собираются запустить еще один - на Венеру.
     Все трое поглядели по сторонам, ухмыльнулись.
     -  Да,  -  сказал  капитан,  -  по-моему,  до  юго-западной   Океании
космический век еще не добрался. А уж до этого места и подавно. Ну  ладно,
займемся грузом.
     "Этим местом" был остров Вуану, самый южный из Соломоновых,  рядом  с
архипелагом  Луизиада.  Остров  вулканического   происхождения,   довольно
большой - около двадцати миль в длину и несколько в ширину.  Когда-то  тут
располагалось с полдюжины туземных  деревушек,  но  после  опустошительных
налетов  работорговцев  в  1850-х  годах  население  начало   сокращаться.
Эпидемия  кори  унесла  почти  всех  оставшихся,   а   уцелевшие   туземцы
перебрались на Нью-Джорджию. Во время второй мировой  войны  тут  устроили
наблюдательный пункт, но корабли  сюда  не  заходили.  Японское  вторжение
захватило  Новую  Гвинею,  самые  северные  из  Соломоновых   островов   и
прокатилось еще дальше на север через  Микронезию.  К  концу  войны  Вуану
оставался все  таким  же  заброшенным.  Его  не  превратили  ни  в  птичий
заповедник, как остров Кантон, ни в ретрансляционную станцию,  как  остров
Рождества, ни в заправочный пункт, как один из  Кокосовых.  Он  никому  не
понадобился даже под полигон для испытания атомной,  водородной  или  иной
бомбы. Вуану представлял собой никудышный, сырой, заросший  участок  суши,
где мог хозяйничать всякий, кому захочется.
     Уильяму   Соренсену,   директору-распорядителю   сети    виноторговых
магазинов в Калифорнии, захотелось похозяйничать на Вуану.
     У Соренсена была страсть - охота за сокровищами. В Луизиане и  Техасе
он искал сокровища Лафитта, а в Аризоне Забытый Рудник Голландца. Ни того,
ни другого он не нашел. На усеянном обломками берегу Мексиканского  залива
ему повезло немного больше, а на крошечном островке в  Карибском  море  он
нашел две пригоршни испанских  монет  в  прогнившем  парусиновом  мешочке.
Монеты стоили около трех тысяч долларов, экспедиция обошлась куда  дороже,
но Соренсен считал, что затраты окупились с лихвой.
     Много лет ему не давал покоя испанский  галион  "Святая  Тереза".  По
свидетельствам современников, судно отплыло из Манилы в 1689 году, доверху
груженное золотом. Неповоротливый корабль угодил в шторм, был снесен к югу
и  напоролся  на  риф.  Восемнадцать  человек,  уцелевших  при   крушении,
ухитрились выбраться на берег и спасти сокровища. Они закопали золото и  в
корабельной шлюпке отплыли под парусом на Филиппины. Когда шлюпка достигла
Манилы, в живых оставалось всего двое.
     Островом  сокровищ  предположительно  должен   был   быть   один   из
Соломоновых. Но какой именно?
     Этого не знал никто. Кладоискатели разыскивали тайник на Бугенвиле  и
Буке. Поговаривали, что он может оказаться на Малаите. Добрались  даже  до
атолла Онтонг-Джава. Никаких сокровищ, однако, не обнаружили.
     Основательно изучив проблему, Соренсен пришел к выводу,  что  "Святая
Тереза", по  всей  вероятности,  умудрилась  проплыть  между  Соломоновыми
островами чуть ли не до архипелага Луизиада и тут только разбилась  о  риф
Вуану.
     Мечта поискать сокровища на  Вуану  так  бы  и  осталась  мечтой,  не
повстречай  Соренсен  Дэна  Дрейка  -  еще  одного  из   той   же   породы
кладоискателей-любителей   и   к   тому   же,   что   важнее,    владельца
пятидесятифутового кеча.
     Так в один прекрасный вечер за рюмкой спиртного  родилась  экспедиция
на Вуану.
     Они подобрали еще несколько человек. Привели кеч в рабочее состояние.
Скопили деньги, приготовили снаряжение. Продумали, где еще в  юго-западной
Океании  можно  было  устроить  тайник.  Наконец  согласовали  отпуска,  и
экспедиция отбыла по назначению.
     Вот уже три месяца  они  работали  на  Вуану  и  пребывали  в  бодром
настроении, несмотря на неизбежные  в  такой  маленькой  группе  трения  и
разногласия. Шхуна, доставившая припасы и груз из Сиднея и  Рабаула,  была
их единственной связью с цивилизованным миром на ближайшие полгода.
     Экипаж занимался выгрузкой  под  надзором  Соренсена.  Он  нервничал,
опасаясь, как бы в последнюю  минуту  не  грохнул  какой-нибудь  механизм,
который везли сюда за шесть с лишним тысяч миль. О замене не могло быть  и
речи, так что, если они чего недосчитаются, придется им без  этого  как-то
обходиться. Он с облегчением вздохнул, когда последний ящик -  в  нем  был
детектор металла - благополучно переправили через борт и втащили на  берег
выше отметки максимального уровня прилива.
     С этим  ящиком  вышла  небольшая  накладка.  Осмотрев  его,  Соренсен
обнаружил в одном углу дырку с двадцатицентовую монету; упаковка оказалась
с брачком.
     Подошел Дэн Дрейк, второй руководитель экспедиции.
     - Что стряслось? - спросил он.
     - Дырка в ящике, - ответил Соренсен. - Могла  попасть  морская  вода.
Весело нам придется, если детектор начнет барахлить.
     - Давай вскроем и поглядим, -  кивнул  Дрейк.  Это  был  низкорослый,
широкоплечий, дочерна загоревший  брюнет  с  редкими  усиками  и  короткой
стрижкой. Старая шапочка яхтсмена, которую он  натягивал  до  самых  глаз,
придавала ему сходство с упрямым бульдогом. Он извлек из-за пояса  большую
отвертку и вставил в отверстие.
     - Не спеши, - остановил его  Соренсен.  -  Оттащим-ка  сперва  его  в
лагерь. Ящик нести легче, чем аппарат в смазке.
     - И то верно, - согласился Дрейк. - Берись с другого конца.
     Лагерь был разбит в ста ярдах от берега, на вырубке,  где  находилась
брошенная  туземцами  деревушка.  Кладоискатели  сумели   заново   покрыть
пальмовым листом несколько хижин. Стоял тут и старый сарай для  копры  под
кровом из оцинкованного железа - в нем  они  держали  припасы.  Сюда  даже
долетал с моря слабый ветерок. За вырубкой  сплошной  серо-зеленой  стеной
поднимались джунгли.
     Соренсен и Дрейк опустили ящик на землю. Капитан - он шел рядом и нес
газеты - посмотрел на хилые лачуги и покачал головой.
     - Не хотите промочить горло, капитан? -  предложил  Соренсен.  -  Вот
только льда у нас нет.
     - Не откажусь, - сказал капитан.  Он  не  мог  понять,  что  за  сила
погнала людей  в  такую  забытую  богом  дыру  за  мифическими  испанскими
сокровищами.
     Соренсен принес из хижины бутылку виски и алюминиевую кружку.  Дрейк,
вооружившись отверткой, сосредоточенно вскрывал ящик.
     - Как на вид? - спросил Соренсен.
     - Нормально, - ответил Дрейк, осторожно извлекая детектор.  -  Смазки
не пожалели. Повреждений вроде бы нет...
     Он отпрыгнул, а капитан шагнул и с силой вогнал каблук в песок.
     - В чем дело? - спросил Соренсен.
     - Похоже, скорпион, - сказал капитан. - Выполз прямо из ящика. Мог  и
ужалить кого. Мерзкая тварь!
     Соренсен пожал плечами. За три месяца на Вуану он привык к тому,  что
кругом кишат насекомые, так что еще одна тварь погоды не делала.
     - Повторить? - предложил он.
     - И хочется, да нельзя, - вздохнул капитан. - Пора отчаливать. У  вас
все здоровы?
     - Пока что все, - ответил Соренсен и, улыбнувшись, добавил :  -  Если
не считать запущенных случаев золотой лихорадки.
     - Здесь вам ни в жизнь золота не найти, - убежденно произнес капитан.
- Через полгодика загляну вас проведать. Удачи!
     Обменявшись с  ними  рукопожатиями,  капитан  спустился  к  лагуне  и
поднялся на шхуну. Когда закат  тронул  небо  первым  розоватым  румянцем,
судно отчалило. Соренсен и Дрейк провожали его глазами, пока оно одолевало
проход. Еще несколько минут его мачты  просматривались  над  рифом,  потом
скрылись за горизонтом.
     - Ну, - сказал Дрейк, - вот мы, сумасшедшие американцы-кладоискатели,
и снова одни.
     - Тебе не кажется, что он что-то почуял? - спросил Соренсен.
     - Уверен, что нет. Мы для него - безнадежные психи.
     Они ухмыльнулись и взглянули на лагерь. Под  сараем  для  копры  было
зарыто золотых и серебряных слитков примерно на пятьдесят тысяч  долларов.
Их откопали в джунглях, перенесли в лагерь и снова аккуратно  закопали.  В
первый же месяц экспедиция обнаружила на острове часть сокровищ со "Святой
Терезы", и все указывало на то, что найдутся и остальные.  А  так  как  по
закону никаких прав на остров у них не было, они совсем не спешили трубить
об успехе. Стоит известию просочиться, как алчущие золота бродяги от Перта
до Папеэте все как один ринутся на Вуану.
     - Скоро и ребята придут, - сказал Дрейк. - Поставим мясо тушиться.
     - Самое время, -  ответил  Соренсен.  Он  прошел  несколько  шагов  и
остановился. - Странно.
     - Что странно?
     - Да этот скорпион, которого раздавил капитан. Он исчез.
     - Значит, капитан промазал, - сказал Дрейк. - А может, только  вдавил
его в песок. Нам-то что за забота?
     - Да, в общем, никакой, - согласился Соренсен.



                                    2.

     Эдвард Икинс шел по зарослям,  закинув  на  плечо  лопату  с  длинной
ручкой, и задумчиво сосал леденец. Первый за много месяцев леденец казался
ему пищей  богов.  Настроение  у  него  было  прекрасное.  Накануне  шхуна
доставила не только инструменты и запчасти, но также продукты, сигареты  и
сладости. На завтрак у них была яичница с настоящей свиной грудинкой.  Еще
немного, и экспедиция приобретет вполне цивилизованный облик.
     Рядом в кустах что-то зашуршало,  но  Икинс  шел  своей  дорогой,  не
обращая внимания.
     Это  был  худой  сутуловатый  человек,  рыжеволосый,  дружелюбный,  с
бледно-голубыми глазами, но без особого  обаяния.  То,  что  его  взяли  в
экспедицию, он почитал за удачу. Хозяин бензоколонки, он был беднее других
и не смог полностью внести в общий котел свою долю, из-за чего его до  сих
пор грызла совесть. В экспедицию его взяли потому, что он был страстным  и
неутомимым охотником за сокровищами и хорошо знал джунгли. Не меньшую роль
сыграло и то, что он оказался опытным радистом и вообще  мастером  на  все
руки. Передатчик на кече работал у него безотказно,  несмотря  на  морскую
соль и плесень.
     Теперь он, понятно, мог внести свой пай целиком. Но раз они и в самом
деле разбогатели, теперь это уже не имело значения. И все же ему  хотелось
внести в это дело особый вклад...
     В кустах снова зашуршало.
     Икинс остановился и подождал. Кусты дрогнули,  и  на  тропинку  вышла
мышь.
     Икинс остолбенел. Мыши, как большинство диких  зверушек  на  острове,
боялись человека. Они хоть и кормились на лагерной  помойке,  когда  крысы
первыми не добирались до отбросов, однако старательно  избегали  встреч  с
людьми.
     - Шла бы ты себе домой, - посоветовал Икинс мыши.
     Мышь уставилась на  Икинса.  Икинс  уставился  на  мышь.  Хорошенький
светло-шоколадный зверек величиной не больше четырех-пяти дюймов вовсе  не
выглядел испуганным.
     - Пока, мышенция, - сказал Икинс, - некогда мне, у меня работа.
     Он переложил лопату на другое плечо, повернулся, краем глаза  уловил,
как  метнулось  коричневое  пятнышко,  и   инстинктивно   отпрянул.   Мышь
проскочила мимо, развернулась и подобралась для повторного прыжка.
     - Ты что, спятила? - осведомился Икинс.
     Мышь ощерила крохотные зубки и прыгнула. Икинс отбил нападение.
     - А ну, вали отсюда к чертовой матери, - сказал он.  Ему  подумалось:
может, она и вправду сошла с ума или взбесилась?
     Мышь изготовилась для новой  атаки.  Икинс  поднял  лопату  и  замер,
выжидая. Когда мышь прыгнула, он встретил ее  точно  рассчитанным  ударом.
Потом скрепя сердце осторожно добил.
     - Нельзя же, чтобы бешеная мышь разгуливала на воле, произнес он.  Но
мышь не походила на бешеную - она просто была очень целеустремленной.
     Икинс поскреб в затылке. А все-таки, подумал он, что же  вселилось  в
эту мелкую тварь?
     Вечером  в  лагере  рассказ  Икинса  был  встречен  взрывами  хохота.
Поединок с мышью - такое было вполне в духе Икинса. Кто-то  предложил  ему
впредь ходить с ружьем - на случай, если мышиная родня надумает отомстить.
В ответ Икинс только сконфуженно улыбался.
     Два дня спустя Соренсен и Эл Кейбл в двух милях от лагеря заканчивали
утреннюю смену на  четвертом  участке.  На  этом  месте  детектор  показал
залегание. Они углубились уже на семь футов, но  пока  что  накопали  лишь
большую кучу желтовато-коричневой земли.
     - Видимо, детектор наврал,  -  устало  вытирая  лицо,  сказал  Кейбл,
дородный человек с младенчески розовой кожей. На Вуану он спустил вместе с
потом двадцать фунтов веса, подхватил тропический лишай в тяжелой форме  и
по горло насытился охотой за сокровищами. Ему хотелось одного  -  поскорей
очутиться у себя в Балтиморе, в своем насиженном кресле хозяина  агентства
по  продаже  подержанных  автомобилей.  Об  этом  он  заявлял  решительно,
неоднократно и в полный  голос.  В  экспедиции  он  единственный  оказался
плохим работником.
     - С детектором все в порядке, - возразил Соренсен. -  Тут,  на  беду,
почва болотистая. Тайник, должно быть, ушел глубоко в землю.
     - Можно подумать, на все сто футов, -  отозвался  Кейбл,  со  злостью
всадив лопату в липкую грязь.
     - Что ты, - сказал Соренсен, - под нами базальтовая скала, а  до  нее
самое большее двадцать футов.
     - Двадцать футов! Зря мы не взяли на остров бульдозер.
     -  Пришлось  бы  выложить  круглую  сумму,  -  примирительно  ответил
Соренсен. - Ладно, Эл, давай собираться, пора в лагерь.
     Соренсен  помог  Кейблу  выбраться  из  ямы.  Они  обтерли  лопаты  и
направились было к узкой тропе, что вела в лагерь, но тут же остановились.
     Из зарослей, преградив им  дорогу,  выступила  огромная  безобразного
вида птица.
     - Это что еще за диковина? - спросил Кейбл.
     - Казуар.
     - Ну так наподдадим ему, чтоб не торчал на дороге, и пойдем себе.
     - Полегче, - предупредил Соренсен. - Если кто кому и  наподдаст,  так
это он нам. Отступаем без паники.
     Это была черная, похожая на  страуса  птица  высотой  в  добрых  пять
футов, на мощных ногах. Трехпалые лапы заканчивались внушительными кривыми
когтями. У птицы были короткие недоразвитые крылья и желтоватая  костистая
головка; с шеи свешивалась яркая красно-зелено-фиолетовая бородка.
     - Он опасный? - спросил Кейбл.
     Соренсен утвердительно кивнул:
     - На Новой Гвинее эта птица, случалось, насмерть забивала аборигенов.
     - Почему мы до сих пор его не видали?
     - Обычно они очень робкие, - объяснил Соренсен, - и держатся от людей
подальше.
     - Этого-то робким не назовешь, - сказал Кейбл, когда казуар шагнул им
навстречу. - Мы сможем удрать?
     - Они бегают много быстрей, - ответил Соренсен. - Ружья ты  с  собой,
конечно, не взял?
     - Конечно, нет. Кого тут стрелять?
     Пятясь, они выставили перед собой лопаты наподобие  копий.  В  кустах
захрустело, и появился муравьед. Следом вылезла дикая свинья. Звери втроем
надвигались на людей, тесня их к плотной завесе зарослей.
     - Они нас гонят! - Голос Кейбла сорвался на визг.
     - Спокойнее, - сказал Соренсен. - Остерегаться нужно одного казуара.
     - А муравьеды опасны?
     - Только для муравьев.
     - Черта с два, - сказал Кейбл. - Билл, на этом острове  все  животные
тронулись. Помнишь Икинсову мышь?
     - Помню, - ответил Соренсен. Они отступили до конца вырубки.  Спереди
напирали  звери  во  главе  с  казуаром,  за   спиной   были   джунгли   и
неизвестность, к которой их оттесняли.
     - Придется рискнуть и пойти на прорыв, - сказал Соренсен.
     - Проклятая птица загораживает дорогу.
     - Попробуем ее сбить, - решил Соренсен. - Берегись лапы. Побежали!
     Они бросились на казуара,  размахивая  лопатами.  Казуар  замешкался,
выбирая, потом повернулся к Кейблу и выбросил правую ногу.  Удар  пришелся
по касательной. Раздался звук вроде того, какой издает говяжий  бок,  если
по  нему  треснуть  плашмя  большим  секачом.  Кейбл  ухнул  и  повалился,
схватившись за грудь.
     Соренсен взмахнул лопатой и заточенным ее краем  почти  начисто  снес
казуару голову. Тут на него накинулись муравьед  со  свиньей.  От  них  он
отбился лопатой. Затем - и  откуда  только  силы  взялись?  -  наклонился,
взвалил Кейбла на спину и припустил по тропе.
     Через четверть мили он совсем выдохся, пришлось остановиться. Не было
слышно ни  звука.  Судя  по  всему,  свинья  с  муравьедом  отказались  от
преследования. Соренсен занялся пострадавшим.
     Кейбл очнулся и вскоре смог идти, опираясь на  Соренсена.  Добравшись
до  лагеря,  Соренсен  созвал  всех  участников  экспедиции.  Пока   Икинс
перебинтовывал Кейблу грудь  эластичным  бинтом,  он  сосчитал  пришедших.
Одного не хватало.
     - Где Дрейк? - спросил Соренсен.
     - На той стороне,  удит  рыбу  на  северном  берегу,  -  ответил  Том
Рисетич. - Сбегать позвать?
     Соренсен подумал, потом сказал:
     - Нет. Сперва я объясню, с чем мы столкнулись. Затем раздадим оружие.
А уж затем попробуем найти Дрейка.
     - Послушай, что у нас тут происходит? - спросил Рисетич.
     И Соренсен рассказал им о том, что случилось на четвертом участке.
     В рационе кладоискателей рыба занимала большое место,  а  ловля  рыбы
была любимым занятием Дрейка. Поначалу он отправился на  лов  с  маской  и
гарпунным ружьем. Но в этом богоспасаемом уголке  водилось  слишком  много
голодных и нахальных акул, так что он скрепя сердце отказался от подводной
охоты и удил на леску с подветренного берега.
     Закрепив лесы, Дрейк улегся в тени пальмы. Он дремал, сложив на груди
крупные руки. Его пес Оро рыскал по берегу  в  поисках  раков-отшельников.
Оро был добродушным существом  неопределенной  породы  -  отчасти  эрдель,
отчасти терьер, отчасти бог весть что. Вдруг он зарычал.
     - Не лезь к крабам! - крикнул  Дрейк.  -  Доиграешься:  снова  клешни
отведаешь.
     Оро продолжал рычать. Дрейк перекатился на живот и  увид