,  и  началась  череда
вечеринок и приемов, в результате которой Брим с  Романовой  отправились  на
разных лайнерах в противоположные концы Империи. Он иронически признал,  что
Ханна Нотром, сама того не ведая, оказалась права: он дорогой ценой заплатил
за Кубок Митчелла!

***

   Украшенный патриотическими  эмблемами  в  честь  выдающейся  национальной
победы.   Военный   Мемориал   Авалона   был   буквально   набит   имперской
аристократией. Многие из присутствующих  откровенно  игнорировали  Имперское
Звездное Общество, пока Вилф Брим не привез  домой  первый  Кубок  Митчелла.
Карескриец, еще недавно презираемый за  свое  низкое  происхождение,  теперь
стал почетным членом Общества наряду с  самыми  богатыми  и  могущественными
лицами Империи. В вечернем костюме он восседал за  столом  инженеров,  прямо
напротив того, за которым сидел принц Онрад. Слева от Брима в  качестве  его
гостьи сидела Анна Романова в платье цвета абрикоса  с  глубоким  вырезом  и
оглядывала карими глазами зал с любопытством посетительницы зоопарка. Еще за
инженерным столом находились Ник Урсис, доктор Бородов, Марк  Валентин,  его
жена Шери и разные научные светила, известные не только Обществу, но и  всей
Империи.
   Пышный банкет завершился, и даже бесконечная церемония награждения  стала
потихоньку продвигаться к финальной стадии, к  заключительной  речи  Онрада.
Брим тоже, неожиданно для себя, получил пару наград, и  в  глазах  Романовой
вспыхнула гордость за него. Теперь он  не  мог  дождаться  конца  праздника,
надеясь хоть  на  несколько  метациклов  ускользнуть  куда-нибудь  со  своей
прелестной спутницей. Видит Вселенная, он долго ждал такой возможности.
   Несмотря на продолжительность церемонии, заключительное слово Онрада было
встречено возгласами и бурными аплодисментами. Брим присоединился  к  ним  с
опозданием, надеясь, что никто не заметил, как он замечтался, но  Анна  явно
поймала его. Ее глаза искрились от смеха,  а  губы  сложились  в  загадочную
полуулыбку, которая и  скрывала,  и  выдавала  некоторые  черты  ее  сложной
натуры. Брим уже хотел предложить ей незаметно сбежать через боковую  дверь,
но тут снова настала тишина, и принц поднял руку, требуя внимания. В тот  же
миг за подиумом появился генерал Запт с флотским плащом,  перекинутым  через
руку. Романова, встретившись глазами с Бримом, недоуменно подняла брови.
   Брим нетерпеливо пожал плечами и закатил глаза.
   - Не знаю, в чем там дело, -  шепнул  он.  -  Сколько  можно?  Анна,  мне
кажется, мы с тобой жертвы какого-то всеобщего заговора.  -  И  он  скрестил
руки, приготовясь терпеть до конца.
   - Перед тем как закрыть этот праздник, - торжественно провозгласил Онрад,
- я хочу вручить еще одну награду. Она  вручается  по  личному  распоряжению
моего отца Грейффина IV. И хотя в ваших программах об этом не упомянуто,  на
мой взгляд, это самая важная часть вечера.
   Он сделал драматическую паузу, и по залу пробежал взволнованный  шепот  -
очевидно, для большинства собравшихся это явилось полной неожиданностью.
   - Эта особая награда, -  продолжал  принц,  -  вручается  не  столько  за
спортивные достижения, сколько за другие  услуги,  оказанные  Империи,  хотя
Кубок Митчелла, разумеется, тоже сыграл роль в нашем решении. - Онрад  снова
помолчал и нахмурился. - В определенном смысле это вообще не  награда  -  ее
скорее  следовало  назвать  возмещением  ущерба  или  исправлением  досадной
оплошности. И наконец, эта награда имеет еще и побочный эффект. Тем самым мы
как бы оповещаем КМГС, что все наши  действия  направлены  на  окончательное
завоевание Кубка Митчелла - как бы огорчительно это ни было для  их  любимой
Лиги. Мир был гораздо крепче, когда мы проигрывали! - Раздался дружный смех,
и принц сердито  поджал  губы.  -  Следует  ожидать,  что  миротворцы  будут
усиленно вставлять нам палки в колеса, - но мы своего добьемся!
   Под громкие аплодисменты Онрад сделал знак генералу Запту,  и  тот  вышел
вперед, держа  в  руках  плащ  со  знаками  различия  лейтенанта-коммандера.
Одновременно два офицера-распорядителя встали по обе стороны подиума -  один
с парой Парадных белых перчаток и остроконечным офицерским шлемом, другой со
шкатулкой темного дерева.
   - Итак, - прогремел принц, - я приглашаю гражданина  Вилфа  Анзора  Брима
подняться на подиум еще раз. - Его  голос  прокатился  по  всему  притихшему
залу.
   Брим, уловивший что-то краем уха, замер.
   - Кого это, меня, что ли?
   - Насколько я слышала, да, - с легкой улыбкой сказала Романова.
   - А может, тут есть еще какой-то Брим? - с надеждой спросил карескриец.
   - По-моему, он вызывает тебя. - Романова  теперь  улыбалась  вовсю.  -  В
списках приглашенных Я больше ни одного Вилфа Брима не встречала.
   Оркестр неожиданно грянул "Высокую  честь".  Брим  неохотно  поднялся  на
ноги, с комическим Ужасом покосился на Анну и зашагал к  подиуму.  Аудитория
разразилась нестройными аплодисментами,  которые  превратились  в  настоящую
овацию, когда он дошел до цели.
   Выждав, пока шум немного утихнет, Онрад вышел вперед  и  расправил  перед
Бримом плащ, словно был лакеем, а не кронпринцем.
   - Вилф Анзор Брим, - возгласил он, -  по  прямому  указу  его  величества
Грейффина IV, Великого Галактического Императора, Принца Звездного Скопления
Реггио и Законного Хранителя Небес, я принимаю вас  на  службу  в  Имперский
Флот,  одновременно  повышая   вас   в   звании   и   присваивая   вам   чин
лейтенанта-коммандера.  -  Зал  снова  взорвался  рукоплесканиями,  и  принц
повысил голос, перекрывая шум:
   - Вилф, я был бы горд сам накинуть этот плащ вам на плечи.
   Ошеломленный Брим, кивнув, повернулся к  нему  спиной.  Пять  долгих  лет
прошло - и флотский плащ снова лег ему на  плечи.  Брим  почти  инстинктивно
повернулся к офицеру слева от себя, надел на голову остроконечный шлем  (тот
пришелся как раз впору) и натянул  белые  перчатки.  Вытянувшись  и  щелкнув
каблуками, он повернулся лицом к Онраду и отдал принцу честь.
   -  Лейтенант-коммандер  Вилф  Брим  по  вашему  приказанию  явился,  ваше
высочество, - отрапортовал он, боясь, что голос его вот-вот сорвется, как  у
школьника.
   - Добро пожаловать обратно, коммандер, - во всеуслышание  ответил  Онрад.
Видно было, что он тоже борется с эмоциями, отвечая на приветствие Брима.
   Собравшиеся снова зааплодировали и разразились приветственными криками, и
на этот раз Брим отдал честь им. Анна уткнулась носом в  платок  -  впрочем,
Урсис и Бородов тоже.
   Значительно  позже  Онрад  вскинул  руки,   призывая   к   молчанию,   но
аплодисменты унялись нескоро.
   - Не стану вас более задерживать, - сказал принц, - вот только улажу  еще
два вопроса. - Он сделал знак офицеру со шкатулкой. - Первый вопрос, - принц
достал из коробки медаль, - касается  пропавшего  ордена  Имперской  Кометы,
который я лично  приколол  к  мундиру  коммандера  Брима  на  Гиммас-Хефдоне
несколько лет назад. - Онрад с  комической  серьезностью  прицепил  орден  к
плащу Брима. - В следующий раз, когда его потеряешь,  -  проворчал  он  так,
чтобы слышал один Брим, - за новый платить будешь сам.
   - Б-благодарю вас, ваше высочество, - пробормотал Брим.
   - И наконец, - Онрад снова обратился к аудитории, - Имперский Крест. - Из
той же коробочки  он  извлек  восьмиконечную  звезду,  серебряную,  с  синей
эмалью. В центре ее было выгравировано единственное слово:

   ЧЕСТЬ

   Орден висел на кремовой ленте с вышитыми золотом словами:

   ГРЕЙФФИН IV,
   ВЕЛИКИЙ ГАЛАКТИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТОР,
   ПРИНЦ ЗВЕЗДНОГО СКОПЛЕНИЯ РЕГГИО,
   ЗАКОННЫЙ ХРАНИТЕЛЬ НЕБЕС

   Онрад надел ленту на шею Брима.
   - При случае проверь серийный  номер,  -  прошептал  он.  -  Нам  удалось
отыскать твой старый орден. Только смотри не закладывай  его  больше,  иначе
генерал Запт тебя убьет. Весь его штат с неделю разыскивал твою  побрякушку.
Ну, коммандер, вот, пожалуй, и все.  Я  слишком  долго  мешал  вам  с  Анной
Романовой остаться наедине. Явись  завтра  в  отдел  кадров  Адмиралтейства,
чтобы уладить все формальности. После этого вернешься к своей прежней работе
в ИЗО.
   - Есть,  ваше  высочество,  -  лихо  отсалютовал  Брим.  Повернувшись  на
каблуках, он вернулся к инженерному столу -  все  под  те  же  оглушительные
аплодисменты. Как ни странно, потом он никак не  мог  вспомнить  завершающей
части вечера. Он смотрел в глаза Анны Романовой и слышал только одно -  стук
собственного сердца.

***

   В огромном фойе Брима и Романову окружило самое блестящее общество  -  их
снова приглашали куда-то, и это не считая  письменных  приглашений,  которые
они уже получили. Потратив три четверти метацикла на улыбки  и  рукопожатия,
они наконец добрались до шикарного  маленького  глайдера,  который  Романова
держала в Авалоне для личных целей. Он  был  слегка  присыпан  снегом.  Брим
открыл Анне водительскую дверцу, но она сказала  мягко,  поблескивая  карими
глазами в свете уличных огней:
   - Веди ты, Вилф. Долгий получился вечер.
   - Да. - Он обвел ее вокруг машины и открыл ей пассажирскую дверцу.  Когда
она  скользнула  внутрь,  юбка  ее  задралась  значительно  выше  колен.  Он
попытался сделать вид, что не заметил, но безнадежно опоздал.
   - Нравится?  -  спросила  Анна  с  провокационной  улыбкой,  окинув  себя
критическим взглядом перед тем, как оправить платье.
   - У тебя красивые ноги, - покраснев до ушей, ответил Брим. - Извини,  что
так уставился.
   - Я очень надеялась, что ты это заметишь, - сказала она, глядя ему  прямо
в глаза, и захлопнула дверцу.
   Когда Брим шел  к  месту  водителя,  сердце  у  него  билось  значительно
сильнее, чем раньше. Она никогда еще так себя не вела! "Впрочем, и я  тоже",
- подумал Брим, стряхивая снег с ветрового стекла. За последние  месяцы  эта
красивая женщина, сильная и хрупкая одновременно, стала  для  него  какой-то
навязчивой идеей. Она никогда не  оставляла  его  мыслей  надолго.  В  конце
концов он перестал обманывать себя: он влюблен  -  и,  возможно,  впервые  в
жизни. Марго с самого начала была для него только несбыточной мечтой. А  его
короткий, бурный роман с Клавдией Вальмонт  ничем  не  отличался  от  прочих
романов военного времени: только страсть и ничего, кроме страсти. В то время
никто не  загадывал  больше  чем  на  пару  дней  вперед.  С  обеими  своими
возлюбленными он вел себя, как и на войне: живи настоящим - и  наплевать  на
последствия.
   Но Анна Романова - это совсем другая история. Она настоящая. И Брим, хоть
и не видел для себя особых шансов, все-таки рассчитывал прожить как  минимум
несколько лет. К несчастью, более или менее "нормальные" отношения были  ему
в новинку. И последствия, столь презираемые им прежде, из-за этого приобрели
первостепенное значение. Что, если он и теперь  неверно  ее  понял?  Начнешь
приставать к такой женщине в неподходящее время, и  она  мигом  пошлет  тебя
подальше - и что тогда? В мучительной  нерешительности  Брим  сел  на  место
водителя.
   - Куда ехать, Анна? - спросил  он,  глядя  вперед,  потому  что  не  смел
посмотреть на нее. - Мы получили столько приглашений,  что  и  за  месяц  не
разгребешься - как всегда, впрочем.
   В  ее  голосе,  когда  она  наконец   ответила,   неожиданно   прозвучала
меланхолия.
   - Даже не знаю, Вилф. Каждое из  них  кажется  чем-то  вроде  повестки  -
особенно для свежеиспеченного лейтенанта-коммандера.
   - Будь моя воля, - грустно молвил Брим, - я  бы  лучше  остался  с  тобой
здесь, на стоянке. В этом году мы провели уйму времени вместе -  но  спорить
могу, что наедине мы пробыли каких-то полметацикла.
   Она  кивнула,  глядя  в  запорошенное  снегом  окно,   как   разъезжаются
запоздавшие гости и мерцают огни за пеленой снегопада.
   - Неужели они все живут в таком  темпе?  -  задумчиво  произнесла  она  и
повернулась к Бриму. - Ты правда хочешь посидеть со мной на стоянке,  вместо
того чтобы ехать куда-то?
   - Да. Хочу.
   - Несмотря на то что для вашей карьеры полезно как можно больше бывать  в
свете, коммандер?
   - Ты, Анна, давно уже стала самым важным для меня.
   Внимательно изучив его лицо в темноте, она как будто пришла  к  какому-то
решению.
   - Вилф, - без дальнейших предисловий сказала она. - Я  хочу  тебя  с  той
самой ночи в "Шеррингтоне" - когда я оробела, как дура, и не позволила  тебе
меня поцеловать. И я думаю, что ты тоже меня хочешь. Но с тех пор мне  никак
не удается заинтересовать тебя снова. Даже когда я задираю юбку выше некуда.
- Она резким движением села поглубже, приподняв бедра. - Ну, - сказала  она,
на этот раз задрав юбку до самой талии, - если уж и это тебя не проймет,  то
я сдаюсь. - Под платьем у нее не было  белья,  и  темный  треугольник  волос
четко выделялся на молочно-белой коже. Вдоль левого бедра тянулся коричневый
шрам.
   У Брима перехватило горло.
   - В-великая Вселенная, Анна, - прошептал он хрипло, обнимая ее,  -  каким
же я был дураком!
   - Это я была дурой. - Она прерывисто вздохнула, когда его  холодная  рука
осторожно коснулась ее между ног, - но я так боялась тебя потерять, что...
   Не  дав  ей  договорить,  он  накрыл  ее  дрожащие  губы  своими,  и  они
задохнулись в долгом поцелуе, пока он торопливо стаскивал с себя  брюки.  Он
каким-то образом оказался на месте Анны, а она - у него  на  коленях,  и  ее
карие глаза смотрели ему в самую душу - как год назад на Лайсе.
   - Ты скоро поймешь, что не первый, - задумчиво шепнула она, - но до  тебя
я никого не любила, правда.
   Брим хотел ответить, но она приложила палец к его губам.
   - После. Теперь только это... - Она направила его  и  опустилась  пониже,
охватив его кольцом влажной, набухшей плоти. - Сделай это, Вилф, - выдохнула
она. - Скорее!

***

   Она осталась у него на коленях, лаская его губами и языком, и после того,
как их судорожные вздохи утихли. Наконец  она  глубоко  вздохнула,  положила
руки ему на плечи, покрытые флотским плащом, и заглянула в глаза.
   - Вилф Брим, я боюсь, что влюбилась в тебя по уши, и теперь не знаю,  как
с этим быть.
   - Ты серьезно? - нахмурился он. - Ты правда в меня влюблена?
   Она тихо засмеялась, оглядывая свою пришедшую в беспорядок одежду.
   - Не думаешь ли ты, что я всем и каждому показываюсь в таком виде? -  Она
закатала безнадежно испорченную юбку еще выше. - Я говорю и о шраме. Это  он
- причина хромоты, в которой я никогда не сознаюсь.
   - Это прекрасный шрам, -  прошептал  Брим,  -  и  в  чем  бы  он  там  ни
провинился, он делает твою походку невероятно сексуальной. Видишь ли,  Анна,
- вздохнул он, лаская ее твердые соски, торчащие из  выреза  открытого,  без
бретелек, платья, - я ведь тоже в тебя влюблен. Причем давно уже.
   - Ты? - ахнула она. - В меня?
   - А что тут такого удивительного?
   - Не знаю. - Она нахмурилась каким-то своим мыслям.  -  До  этого  самого
момента мне это казалось очень даже удивительным. Ну что я  могу  предложить
герою войны, к тому же первому пилоту ИЗО? Тебя ведь  вся  галактика  знает.
Говорят даже, что у тебя был роман с самой Марго Эффервик. А  я  всего  лишь
рабочая лошадка, к тому  же  хромая.  Весьма  состоятельная,  не  спорю,  но
все-таки рабочая. - На миг ее счастливое лицо  омрачилось.  -  Я  всю  жизнь
только и знаю, что работаю. Вот я сегодня и подумала:  может,  он  хоть  раз
займется со мной любовью, прежде чем вернется на свой  Флот  и  забудет  обо
мне.
   Брим недоверчиво покачал головой.
   - Забыть о тебе? Выходит, мы оба заблуждались, Анна, потому что  примерно
то же самое я чувствовал к тебе. Я боялся, что окажусь тебе не нужен -  ведь
ты такая удачливая и влиятельная особа.
   - Может, теперь я и такая, Вилф Брим, но когда я начинала, то была бедна,
как уличная попрошайка. Взять хоть эту хромоту: ребенком я совсем  не  могла
ходить. Специальный аппарат  вполне  мог  бы  исправить  мой  дефект,  но  у
родителей  не  было  денег  на  такое  дорогое  лечение.  Поэтому  моя  мать
обратилась к местному коновалу - и он сравнительно неплохо справился. Теперь
я хожу - и даже прилично, раз ты находишь мою походку сексуальной. Но  когда
у меня наконец появились деньги на операцию, то  не  стало  ни  времени,  ни
охоты. Я научилась с этим жить. Вилф, милый, мне пришлось  с  боем  добывать
все, что я имею. Я ведь никто.
   - Для меня ты очень даже  "кто",  Анна  Романова.  А  я,  как  только  мы
познакомились, стал бояться, что ты не захочешь иметь со мной дела. Если для
тебя Марго Эффервик - это  величина,  каково  мне  было  сравнивать  себя  с
Виверном Дж. Теобольдом? Ликсор куда фешенебельнее, чем Карескрия.
   Анна со вздохом опустила глаза на его руки, все еще ласкающие ее грудь.
   - Может быть, мне не следует сознаваться в этом, но фешенебельный  мистер
Теобольд из Ликсора  так  и  не  продвинулся  дальше  того,  чем  ты  сейчас
занимаешься. Он, конечно, мужчина сексуальный, но я его не люблю.
   - Бедняга, - сочувственно сказал Брим. - Как много он потерял.
   - Зато я нашла, - весело хихикнула она. - И твои умелые  руки  вызвали  у
меня желание повторить все сначала, Вилф Брим. - Она легонько поцеловала его
в губы. - Раз уж мы  правда  любим  друг  друга,  у  нас  будет  еще  тысяча
возможностей прояснить наши отношения. Но этой ночью - вернее, утром, - меня
занимает одно: добрый, основательный, старомодный секс. - Она поправила  лиф
платья и приподнялась с его колен. - Вот что, любимый: если ты переместишься
на место водителя и натянешь штаны, я  покажу  тебе  место,  где  мы  сможем
продолжить свои порочные игрища с удобством, лежа  в  постели,  чтобы  я  не
стукалась головой о потолок. Как тебе эта идея?
   Брим только засмеялся, передвигаясь к рулю.
   - Разве это не ответ, моя прекрасная леди? - спросил он, указывая вниз. -
Я поеду куда угодно, лишь бы предаться с тобой пороку.
   - В таком случае поторопимся, - радостно улыбнулась она. -  Если  Военный
Мемориал действительно функционирует каждый  день  и  стоянка  скоро  начнет
заполняться, неудобно будет, когда  нас  застанут  здесь  в  разгаре  нашего
"пророчества". Меня давно уже никто не обрабатывал так, как ты, Вилф Брим, и
я даже не начала насыщаться.

***

   Лейтенант-коммандер Вилф Анзор Брим, запахнувшись в свой  флотский  плащ,
задумчиво  всходил  по  заваленным  мокрым  снегом  мраморным   ступеням   к
величественному зданию Авалонского Адмиралтейства. Последний его визит сюда,
около пяти лет назад, был крайне неприятен:  с  ним  провели  заключительное
собеседование, после чего  отправили  в  отставку.  Теперь  при  виде  этого
массивного гранитного  фасада  Брим  склонен  был  думать,  что  все  плохое
осталось  в  прошлом.  Он  явился  сюда  в  военной  форме,  полный  желания
продолжить то единственное, о чем мечтал всегда: карьеру флотского офицера.
   На вершине лестницы он остановился. Судя по внешнему виду, старая контора
почти не изменилась. На площади Локорно плотный поток движения  все  так  же
обтекал внушительный памятник адмиралу Гртону Бемусу,  оглушая  героя  шумом
большого коммерческого центра. Наверху в грязных серых облаках  все  так  же
гомонили стаи пидвингов. Может быть, птиц немного и поубавилось,  но  гадили
они ничуть не меньше прежнего: ступени доказывали это как нельзя лучше.
   Направляясь ко входу, Брим заранее  готовил  себя  к  переменам,  которые
встретит за этими большими металлическими дверьми. Ему  предстояло  войти  в
совсем другой мир. Пять лет назад КМГС  еще  только  начал  разминать  мышцы
внутри пораженной им организации, исторически состоявшей из боевых  офицеров
- мужчин  и  женщин,  всеми  силами  противостоящих  Лиге.  Теперь  ситуация
изменилась в корне. Сторонники КМГС утвердились  почти  в  каждой  программе
Адмиралтейства,  как  планируемой,  так  и   существующей,   и   безжалостно
расправлялись со всеми "пережитками", мешавшими  их  миротворческой  миссии:
истребить Имперский Флот.
   Когда Брим оказался ровно в четырех шагах от