также  фармацевтических  концернов,  занимающихся  выпуском
лекарственных препаратов. Корпорация была  порождением  войны  и  никогда  в
дальнейшем так не процветала, как  в  ее  ходе.  Каждое  подразделение  было
воспитано в духе ненависти к конкурентам и обучено уничтожать  их.  Ситуация
угрожала выйти из-под контроля, если  война  с  Таанским  Союзом  неожиданно
приостановится.
   В другое время Вечный Император пустил бы дело на самотек. Мегакорпорация
была динозавром, обреченным  на  вымирание.  Но  он  ни  в  коем  случае  не
собирался позволять эволюции мешать его решениям, пока идет война. Император
нашел выход из затруднительного положения, настояв - в такой примерно форме:
"Лучше подчинитесь, канальи, а не то вам веем хана" - на том,  чтобы  советы
директоров  различных  компаний,  не  входящих  в   состав   мегакорпорации,
находились под контролем ее главного управляющего, то есть Мэлприн.
   После долгих препирательств, крупных перепалок и  серьезных  угроз  члены
советов директоров сдались. Для укрепления позиции Мэлприн Вечный  Император
включил ее в состав личного кабинета. Это дало ей престиж  и  дополнительную
власть - но лишь на какое-то время. Поскольку война  близилась  к  победному
концу,  Мэлприн  начала  понимать,  что  ее  затянувшийся  медовый  месяц  с
мегакорпорацией, каким бы чудесным он ни был, истекает. С ее стороны так  же
глупо было бы не осознать, что Император в любой момент мог  отказать  ей  в
своей помощи и позволить экономическим законам вступить в силу. Мэлприн была
не дура. Она не питала иллюзий насчет радужного и светлого будущего.
   Пятым членом Тайного Совета был Ловетт - человек очень  денежный.  Предки
его  были  посредниками  в  некоторых  самых   ранних   финансовых   сделках
Императора. Последний отпрыск  старинного  рода  -  красивый,  элегантный  и
отважный.
   После серии неудач и трагедий, постигших семью Ловетта, он принял  бразды
правления банковской империи у  отходившей  на  вечный  покой  матери,  став
единственным представителем клана. Ловетт был темной  лошадкой:  отказывался
прислушиваться к мнению  своих  советчиков,  часто  и  необдуманно  рисковал
по-крупному. Одни утверждали,  будто  именно  благодаря  Ловеттам  Император
взошел на престол. Другие говорили, что покровительство Императора  было  не
совсем бескорыстным, поскольку банки  Ловеттов  имели  сильную  интегральную
структуру и позволить им погибнуть было бы  непростительной  ошибкой  с  его
стороны. И те и другие были правы. Ослепительный блеск молодого человека был
напускным, лишенным всякой сущности.
   Сулламора ухмыльнулся при мысли о том,  что  сам  Ловетт  только  недавно
осознал это. Танз Сулламора видел в нем человека, прибрать которого к  рукам
не составит никакого труда.
   Если Ловетт был бумагой, то Кайс был кремнем. Он принадлежал к  семейству
г'орби, печальнейших  богов  сумасшествия.  Высокое,  стройное,  исполненное
достоинства существо, отдаленно напоминающее гуманоида. Совсем недавно  Кайс
отметил свое стодвадцатилетие.  Все  его  тело,  за  исключением  ярко-алого
треугольного  пятна  на  выпуклом  черепе,  было  покрыто   серебристо-белой
шерстью; во время разговора конечности находились в постоянном  движении,  а
смышленые глаза горели от возбуждения. Однако при  выслушивании  собеседника
лицо Кайса становилось анемичным,  глаза  тускнели,  а  большое  алое  пятно
пульсировало, как нарыв, который должен вот-вот лопнуть.
   Сегодняшние г'орби являлись  результатом  странной  формы  симбиотической
мутации. В домутационный период, когда г'орби  не  были  такими  высокими  и
стройными, когда на их коже еще не проступил волосяной покров, а на  черепах
не  начали  образовываться  родимые  пятна,  в  их  расе  не   было   ничего
выдающегося, кроме чрезмерной глупости  и  здоровых  генов,  благодаря  чему
судьбы этих существ складывались гораздо удачнее.  Примитивный  мозг  г'орби
представлял собой не что иное, как отросток  позвоночника.  Г'орби  отдавали
предпочтение определенному сорту фруктов, съедобных лишь  в  пору  активного
опыления. Пыльца являлась смертельным ядом для всех живых  существ,  включая
г'орби. И у них развилась  уникальная  система  пористых  носовых  фильтров,
верхней частью сообщающихся с суперэффективными пазухами, увеличивающимися в
размерах и выступающими над головой по мере взросления особи. К  тому  же  у
г'орби возникла особая  форма  иммунной  системы,  оберегающая  организм  от
проникновения любой  формы  вирусов  и  бактерий,  обитающих  на  их  родной
планете.
   Предоставленные сами себе, предельно глупые г'орби продолжали бы и дальше
вариться в соку уготованных  им  счастливых  судеб,  большую  часть  времени
проводя в изумленном созерцании окружающего мира, позевывании, почесывании и
поедании фруктов. Хотя глупость г'орби  ни  на  йоту  не  досаждала  матушке
Природе,  она  решила,  что  счастливая  беззаботность  -  тоже   не   дело.
Примитивный вирус, находящийся на  начальной  стадии  развития,  искал  дом.
Похвастаться этот вирус мог только одним свойством: способностью  мутировать
для проникновения в любую генетическую структуру, независимо от  степени  ее
неуязвимости. Обычно встреча с таким вирусом означала для любой формы  жизни
немедленное заражение и скорую смерть.
   При знакомстве с г'орби вирус столкнулся с особенной, доселе  неизвестной
ему генетической структурен. Как только он менял одну  оболочку  на  другую,
гены делали то же самое. Наконец вирус нашел пристанище в головных наростах,
самом  последнем  образовании  в  организме  г'орби,  делавшем  их   г'орби.
Изменчивый вирус попал  в  ячейки  пазух  в  середине  процесса  собственной
мутации. При  слиянии  они  образовывали  субстанцию,  целиком  и  полностью
состоящую из клеток, нервов и нервных рецепторов - субстанцию,  существующую
отдельно от частей тела, независимо от функций  организма.  Мозговые  клетки
стали намного сильнее и долговечнее, чем любые  другие  клетки.  Вскоре  они
стали бессмертны.
   Следующим этапом было пробуждение сознания. А затем и  чувства  отчаянной
безысходности.  Организм  г'орби   вступил   в   пору   завершающей   стадии
мутационного развития. Жизнь этого существа делилась  на  начало,  середину,
долгую дряхлеющую старость и конец.
   Кайс знал - после  исполнения  ста  двадцати  лет  жить  в  сознании  ему
останется годиков пять, а затем мучительное  и  долгое  разрушение  рассудка
постепенно приведет к его затуханию. Мозг  г'орби  напоминал  овощ,  который
созревает и медленно чахнет.
   В свои сто двадцать с лишним лет активной взрослой жизни Кайс верил в то,
что расправился со всеми семью смертными грехами  его  системы.  Восемьдесят
лет назад он окончил  престижный  институт,  получил  диплом  специалиста  в
области разведки и целый ряд предложений на работу от различных компаний. Но
в голове Кайса  зрела  масса  идей.  Он  отклонил  все  предложения  и  стал
самостоятельно пробивать дорогу  в  жизни.  Через  двадцать  пять  лет  Кайс
превратился в сказочно богатого магната. Ему  принадлежали  сотни  важнейших
патентов  и  созданная  им  лично  компания,   специалисты   которой   могли
разработать самую фантастическую идею и внедрить ее в  наиболее  причудливую
область науки  и  техники  за  много  лет  до  того,  как  это  сделают  его
конкуренты. Кайс был мудр и высокомерен - потому  что  имел  на  это  полное
право.
   Затем влиятельные люди Империи собрались как-то раз вместе,  пустили  ему
пыль в глаза и отобрали и компанию, и капиталы.  Кайс  исчез  на  пятнадцать
лет. Вернулся же он к деятельности совершенно обновленным существом.  Каждую
секунду каждого дня с рассвета до заката Кайс проводил  в  изучении  методов
работы своих давнишних врагов. Он все  еще  был  творческой  изобретательной
личностью. Незадолго до  своего  сотого  дня  рождения  Кайс  стал  хозяином
величайшего          компьютерного,           робототехнического           и
информационно-разведывательного   конгломерата,   снова   был   знаменит   и
влиятелен, отстаивал свои взгляды и убеждения. Даже  Император  устроил  ему
прием на самом высоком уровне. А разве не с ним  Император  консультировался
по делу урегулирования конфликта с таанцами? И разве  не  он  был  одним  из
первых кандидатов в члены Тайного Совета?
   Но мало-помалу  Кайс  начал  понимать,  что  его  используют.  Вскоре  он
заметил, что его фирма становится все более и более зависимой от  контрактов
с Императором. Хмурые взгляды, которые бросал на него властитель,  означали,
что нужно начинать все сначала. Хотя за оставшиеся пять лет сделать это было
практически невозможно.
   Кайс впал в уныние  от  сознания  собственной  уязвимости.  Он  не  видел
возможности приостановить процесс. Крах казался  таким  же  неизбежным,  как
остановка завода его биологических часов.  И  тогда  Кайс  начал  думать  об
Императоре. О Вечном Императоре. И понял, что в названии его титула не  было
ни единого лишнего слова.
   Кайса  обуяла  зависть.  Именно  в  то  время  Танз  Сулламора  и   начал
нашептывать ему на ухо.
   После Дюрера  нашептывания  сменились  громким  недовольным  бормотанием.
Поначалу Сулламора  лишь  сокрушался  о  том,  что  жесткий  график  работы,
составленный Императором, мешает ему  консультироваться  с  членами  Тайного
Совета и высказывать свои мысли по поводу того, как справиться с депрессией,
неизбежно последующей за окончанием военных действий. Члены Совета не только
поддакивали Сулламоре, но и набрались мужества сетовать на то, что Император
игнорирует их рекомендации.
   - Взять, к примеру, меня, - сказал Волмер. - При  последнем  разговоре  с
Императором  я  решительно  настаивал  на  том,  что  нам   следует   начать
планирование прямо сейчас. Хорошую пропагандистскую кампанию  за  одну  ночь
создать невозможно. Мы должны выступить со своим  сообщением  перед  широкой
общественностью. Настроить аудиторию. Придумать формы, в которых можно будет
преподнести это сообщение различным слоям населения.  И  затем,  собственно,
преподнести его в хорошо аранжированной манере.
   Сообщение в том виде,  в  каком  его  представлял  себе  Волмер,  звучало
примерно так: "Надежда через пожертвование.  Каждый  из  нас  будет  призван
пожертвовать собственным благополучием на  благо  Империи.  И  благополучием
наших детей. И детей наших детей".
   - Мне нравится,  -  одобрил  Ловетт,  сразу  же  подумав  об  инфляции  и
связанным с ней взвинчиванием цен, о предельном потолке которых нужно  будет
позаботиться в случае любой неожиданной деноминации.  -  И  что  он  на  это
ответил?
   Волмер помрачнел.
   - Он спросил меня, что лично я намерен принести в жертву. Он сказал:  для
того, чтобы подобное сообщение сработало, нужно, чтобы люди увидели, что  их
лидеры тоже хоть немного страдают... Страдание! Какое отвратительное  слово!
Он сказал: легче всего призывать других к самопожертвованию... Как бы то  ни
было, я ясно дал ему понять, что это бредовая идея.  И  спросил  его:  разве
что-нибудь изменится,  если  люди  увидят,  какие  трудности  и  лишения  мы
испытываем? -  Волмер  и  его  коллеги  развели  руками.  -  На  кого  людям
надеяться, как не на нас? Мнение Императора рушит всю концепцию.
   Члены Совета единодушно поддержали Волмера. Каждый из них мог  припомнить
подобную жуткую историю.  Мэлприн  хотела  понизить  зарплату  и  установить
предельно высокие цены. Краа желали безнаказанно обходить законы.  Сулламора
жаждал  добиться  получения  одностороннего  тарифа  для  укрепления   своей
торговой империи. Что же касается Кайса,  г'орби  пока  молчал.  Ну  что  ж,
временами он вообще не разговаривал.
   Все члены Тайного Совета, за исключением Сулламоры, были обеспокоены тем,
что г'орби не потянулся за своим куском пирога. Они не могли знать, что  при
всем своем согласии с ними он уже имел  все,  что  хотел.  Мало  того,  Кайс
уяснил для себя главное: пожелай он чего-то еще, добиться этого не составило
бы для него труда, причем добиться своими методами, без извлечения пользы из
интервенции Империи. И все же было одно "но"...
   Лишь через несколько совещаний Кайс выставил вперед  свою  первую  пешку.
Когда он говорил,  все  уважительно  молчали,  ожидая,  что  г'орби  вот-вот
раскроется. Они не остались разочарованы.
   - Возможно, мы оказываем нашему Императору  плохую  услугу,  -  медленно,
словно рассуждая вслух, произнес он. - Раззадориваем своими идеями  со  всех
сторон. А у него сейчас так много  на  уме!..  Но  как  он  может  склеивать
кусочки, не видя единого целого?
   Коллеги одобрительно закивали головами, сгорая от  нетерпения,  когда  же
Кайс доберется до сути дела.
   - Давайте упростим ему задачу, - продолжил Кайс. -  Все  мы  должны  быть
заодно, чтобы выразить  общее  мнение.  А  затем  иметь  основание  провести
необходимые реформы. Совместно с Императором, конечно, - быстро добавил он.
   - Совместно с Императором... конечно, - пробурчали остальные.
   То, что предлагал Кайс, было, на  первый  взгляд,  просто.  Тайный  Совет
должен был апеллировать к Парламенту, а затем и к  Императору  для  создания
квазипубличного агентства, состоящего из присутствующих здесь членов Совета,
которое могло бы действовать независимо от  причуд  Императора,  прихотей  и
давления любой группы населения, преследующей собственные интересы.
   Вышеуказанное  агентство  проявит   предусмотрительность   в   управлении
экономикой, будет осторожно и разумно расходовать АМ-2, чтобы  не  подорвать
доверие  Императора,  не  спускать   глаз   с   жизненно   важных   отраслей
промышленности и сельского хозяйства, гасить  разногласия  в  правительстве,
служить  в  качестве  столь  необходимого  контролера  и  противовеса  между
сторонами,  придерживающимися  полярно  противоположных  позиций...   Короче
говоря,  будет  работать  на  благо  процветания  мира,  бизнеса  и  единого
общества.
   Возражений не возникло. Решили, что займется этим  делом  Сулламора,  как
человек, напрямую связанный с Парламентом.
   Первый шаг должен быть очень осторожным. Основа  предложенного  агентства
будет захоронена в резолюции "рассудительного Парламента", который Император
не сможет положить на обе лопатки, не  наделав  много  шума,  поскольку  его
члены лично не заинтересованы в вышеуказанном проекте. Хитрость  заключалась
в  представлении  дела  таким  образом,  чтобы   никто   -   в   особенности
императорские низкопоклонники, рядовые депутаты Парламента - не догадался  о
готовящемся перевороте. Тайный Совет решил,  что  лучше  восхвалять  Цезаря,
нежели  проклинать  его.  Восхваление  приняло  форму  слишком  пространного
документа, в котором Императора чрезмерно поздравляли с победой над таанцами
в системе Дюрер. В этом документе содержался и призыв вести войну дальше, до
последней капитуляции, и так далее, и тому подобное.
   При поверхностном рассмотрении документ не казался  голословным.  Он  был
составлен таким образом, чтобы вызвать одобрение и у сторонников Императора,
которые были какое-то время настоящим проклятием Тайного  Совета.  Если  все
получится так, как задумано, люди Сулламоры смогут без опасения  выкручивать
руки каждому, кто  встанет  на  пути  квазиагентства.  Полученная  резолюция
ударит и в спину нейтралам.
   Сулламора  был  уверен,  что  добьется  поддержки  Императора.   Эксперты
Сулламоры призваны были объединиться в особую  секцию  с  целью  принуждения
Парламента "оказывать любую помощь" Императору в его "правой и  мужественной
борьбе". Сулламора отвел независимому агентству роль притаившегося в  болоте
аллигатора.
   Аналитики Сулламоры углубились в составление  документа,  придя  в  конце
концов  к  соглашению,  что  никто  никогда  никоим  образом   не   вычислит
местонахождение аллигатора в туманной витиеватой мешанине  слов,  в  которые
никому не придет в голову вчитываться и уж тем более придираться. Как сказал
однажды некий патриарх Парламента: "Если бы все знали, за что голосуют,  нам
бы никогда не выйти из зала заседания живыми".
   Когда  великий  момент  настал,  Сулламора  лично  вызвался   представить
резолюцию, выступить с речью,  предложенной  Волмером.  Речь  гарантированно
должна была вызвать бурные аплодисменты.

***

   Сулламора ходил  взад-вперед  в  маленькой  приемной,  ожидая  вызова  на
трибуну. Во время этих расхаживаний он мысленно репетировал речь, размахивая
в такт правой рукой.
   Дверь  за  спиной  Сулламоры  раскрылась,  и   он   развернулся,   слегка
удивившись, почему это его вдруг вызывают на пять минут  раньше.  Но  вместо
ожидаемой огромной, при полном  параде,  фигуры  парламентского  караульного
сержанта Сулламора увидел низкорослого темнокожего человека с длинным  ножом
на портупее.
   Сулламора затаил дыхание. Это был гурк,  один  из  личных  телохранителей
Императора. Гурк из вежливости отвесил ему поклон и вручил послание.  В  нем
содержалось предложение сдаться. Вечный Император вычислил аллигатора.

***

   Император представлял собой образец самой небрежности - ноги  задраны  на
антикварный стол, в руке - бокал с алкогольным  напитком.  Перед  Сулламорой
стояла бутылка. Император часто  брал  в  руку  бокал  во  время  разговора,
казалось, делал глоток и ставил его обратно на стол. Но  Сулламора  заметил,
что уровень содержимого бокала Императора не убавлялся.
   - ...Я ценю твои  добрые  намерения,  Танз,  -  говорил  Император.  -  И
собираюсь лично поблагодарить каждого члена моего  кабинета  за  приложенные
усилия и выдвинутые идеи. Хотя...
   Император не закончил фразу, акцентировав последнее слово, и снова сделал
глоток. В этот самый момент Сулламора понял, что не забудет этот разговор до
конца своих дней.
   - Я не подвергаю  критике  концепцию  независимого  агентства,  -  сказал
наконец  Император,  спокойно  подняв  руку,  как  будто   Сулламора   хотел
возразить. Танз даже пикнуть не осмелился бы. - Знаю, ты можешь думать,  что
я недальновидный политик, хотя о  подобных  вещах  можно  судить  только  по
конечным результатам. Все дело в том, что я представляю собой  театр  одного
актера. Всегда действовал подобным образом. И,  надеюсь,  всегда  буду.  Вы,
ребята, говорите о предусмотрительности. Что  ж,  должен  сказать  с  высоты
своего положения, что у вашей дальновидности нет будущего.
   Император сделал паузу,  ожидая,  что  Сулламора  наберется  храбрости  и
прокомментирует его слова.
   - В наших намерениях не было ничего неуважительного, - выдавил Сулламора.
- Мы просто не понимаем, как один человек, будь он хоть семи пядей  во  лбу,
может  со  всем  справляться.  Мы  хотели  предоставить   вам   шанс,   сир,
воспользоваться преимуществом опыта лучших умов,  которые  работали  бы  под
вашим же руководством.
   Император сделал вид, будто задумался над словами Сулламоры.
   - Хорошо. Давай обсудим этот вопрос и решим, прав  я  или  нет.  Полагаю,
всем нам ясно, с чем придется столкнуться по окончании  войны.  Если  таанцы
согласятся принять мои условия, мы остановим военную машину. И тогда  к  нам
на огонек обязательно заскочит матушка депрессия. Причем такая, какую еще не
знает история.
   Она,  например,  коснется  всех  твоих  судостроительных  заводов.  Верфи
закроются. Выпущенных нами кораблей хватит на десять долгих  жизней.  То  же
самое произойдет в каждой отрасли экономики. Целая группа мощнейших отраслей
окажется ненужной.
   - Мы выработали идеи, которые коренным образом...
   - Я ознакомился с ними, - небрежно бросил  Император.  -  Они  не  спасут
положения. Вы хотите, чтобы я поднял цену на АМ-2 на пятьдесят, а  то  и  на
сто процентов. Но мне кажется, вы не учли один факт: если забрать деньги  из
карманов людей, они не смогут покупать даже то немногое, что вы производите.
   Не войны губили самые великие Империи в истории  человечества,  а  деньги
или неумелое их использование. Когда солдат закончил выполнять свою  работу,
н