ратора далеко не так  романтична,  как  многие
думают.
   Махони выдавил кривую улыбку.
   - Не болит голова у дятла, - сказал он.
   Император поднял голову от доски для рубки мяса.
   - Что такое? Кажется, слышны нотки цинизма  в  твоем  голосе?  Осторожно,
Махони. Во мне бродит сила виски.
   - Прошу прощения, босс. Промашка вышла.
   Они находились  в  кухне  Вечного  Императора,  напоминающей  беспорядком
офицерскую кают-компанию. Махони сидел за столом из нержавеющей стали, держа
в руке маленькую рюмку. Император  находился  напротив  него,  готовя  обед,
который, как он пообещал старому товарищу,  будет  полностью  вписываться  в
военный лейтмотив.
   Император назвал блюдо  "подсадная  курица".  На  середине  стола  стояла
кварта спиртного домашнего приготовления - по мнению Императора, удивительно
напоминавшего шотландское виски. Властитель наполнил рюмки и сделал  глоток,
прежде чем  возобновить  свое  занятие.  Во  время  работы  он  беспрестанно
говорил,  суетясь  вокруг  различных  предметов,  назначение  которых   было
известно ему одному.
   - Никак не  могу  вспомнить  настоящее  название  этого  блюда.  Один  из
множества кулинарных шедевров, который  стряпала  вся  жуликоватая  Луизиана
задолго до моего восшествия на престол.
   Махони предположил, что Луизиана была провинцией, находившейся на древней
Земле.
   - В прежние времена некоторые  люди  считали,  что  продукт  не  является
продуктом до тех пор, пока из него не выжаривали весь дух. Я не видел в этом
смысла, но с годами научился не осуждать  слишком  скоро  народные  поверья.
Итак, я попробовал приготовить несколько блюд.
   - И все они оказались чудесными, верно? - спросил Махони.
   - Нет, все они оказались ужасными, - ответил Император.  -  Во-первых,  я
понял, что сам виноват: все спалил. Мой дед убил бы меня,  если  бы  увидел,
сколько продуктов я перевел. В конце концов,  я  уяснил  несколько  основных
правил. Ничего нельзя пережаривать или перепекать.
   - Как картошку, -  вставил  Махони.  -  Никому  не  хочется  пережаривать
картошку.
   Вечный Император посмотрел на генерала странным взглядом.
   - А кто говорил о картошке?
   Махони только покачал головой и поднес рюмку к губам.  Запрокинув  голову
назад, он влил в глотку ее содержимое, почувствовал себя  более  уверенно  и
снова наполнил рюмку.
   - Глупость сморозил...
   Император несколько минут молчал, автоматически продолжая готовить  обед.
Используя пальцы рук и ладони как мерные ложки, он высыпал в чашу  следующие
ингредиенты: жменю стручкового кайенского перца, две щепотки  пищевой  соли,
щепотку толченого перца,  горстку  сушеного  шалфея  и  нарезанный  в  форме
кубиков хрен. Затем поставил чашу на большую черную  плиту,  незамедлительно
вылил в нее бутылку водки,  свежевыжатый  сок  лайма,  стакан  растительного
масла и высыпал полчашки каперсов.
   Император вынул из холодильника жирную корнуэльскую курицу и  положил  ее
на металлический  стол.  Затем  выбрал  французский  нож  с  узким  лезвием,
проверил, достаточно  ли  острый  у  него  кончик,  и  одобрительно  кивнул.
Перевернул курицу спиной кверху и сделал пробный надрез вдоль  позвоночника.
После секундной паузы он отложил нож в сторону.
   - Хочу изложить тебе кое-какие свои соображения. Посмотрим,  совпадет  ли
твоя точка зрения с моей.
   Махони наклонился вперед, приготовившись  слушать  с  большим  интересом.
Может быть, он наконец-то узнает настоящую  причину,  по  которой  его  сюда
вызвали.
   - Тебе знакома система Аль-Суфи?
   Махони утвердительно кивнул головой.
   - Огромное хранилище АМ-2, не говоря уже  обо  всем  остальном.  Если  не
ошибаюсь, одна треть всех наших запасов АМ-2 находится именно там.
   - Совершенно верно, - сказал Император. - И с недавнего  времени  ко  мне
стали поступать сведения о размещении в этом регионе крупных сил таанцев. Не
всех сразу. Но происходит постепенный перевод флотов  из  одного  сектора  в
другой.  Мы  также  перехватываем  много  радиоболтовни  со  вспомогательных
кораблей.
   Махони понимающе кивнул. Ему, как профессионалу, было  отлично  известно,
что при прослушивании радиопередач можно всякое услышать.
   - Эти типы все одинаковы, - заметил он. - Что  таанцы,  что  имперцы.  Не
могут соблюсти даже элементарных правил  безопасности.  -  Махони  задумчиво
приложился к рюмке. - Итак, в чем  проблема?  Если  нам  известно,  что  они
собираются напасть, нужно предпринять ответные меры до первого выстрела с их
стороны.
   - Согласен, - сказал Император, снова беря в руки нож и оставляя  предмет
обсуждения в подвешенном состоянии. -  Тебе,  наверное,  было  бы  интересно
посмотреть, Ян. Снимать мясо с костей курицы просто, когда знаешь,  как  это
делается. В противном случае можно к чертовой бабушке отрубить  не  то,  что
нужно, и самому остаться без пальцев.
   Император очень осторожно сделал надрезы с обеих сторон от хребта  тушки,
сунул в прорези палец и вытянул из нее  позвоночник.  Затем  положил  курицу
плашмя, накрыл ладонями каждую половинку и придавил тяжестью своего тела.
   - Понял, что я имею в виду? - спросил он, поднимая вверх ребра дичи.
   - Я просто поражен, - сказал Махони. - Но дело не  в  этом.  Догадываюсь,
что вы не в восторге от информации, полученной разведкой.
   Император склонился над кухонной плитой и зажег горелку.
   - Твоя догадка верна, - кивнул он. -  Но  я  не  виню  моих  разведчиков.
Думаю, таанцы замышляют нечто диаметрально противоположное.
   - Что именно?
   - У системы Аль-Суфи есть соседка. Дюрер.
   - Я что-то слышал...
   - Говоря иносказательно,  наступи  ты  одной  ногой  на  Аль-Суфи,  Дюрер
почувствует прикосновение ее большого пальца.
   Махони представил себе эту картину и нахмурился. Он был удивлен.
   - Но ведь это только...
   - Только стоя на Дюрере, - продолжал Император, - можно  сделать  хороший
сильный плевок.
   "Такой плевок должен быть очень мощным", - подумал Махони, но  согласился
с Императором.
   - Допустим, вы правы, - сказал Махони, -  и  таанцы  действительно  хотят
заставить нас сражаться с ветряными мельницами. В  таком  случае,  если  они
захватят Дюрер, мы можем послать  нашим  войскам,  находящимся  в  Аль-Суфи,
нежный, но прощальный поцелуй. Не  говоря  уж  о  потерях,  которые  мы  уже
понесли в результате войны.
   - Интересная получается ситуация, не правда ли?
   - Что вы планируете предпринять в связи с этим?
   - Прежде всего я собираюсь выпарить весь дух из  этой  курицы,  -  сказал
Император, поворачиваясь к плите. - Первая хитрость заключается в  том,  что
сковороду нужно как следует раскалить.
   Махони  ближе  придвинулся  к  плите  и  стал  внимательно  наблюдать  за
действиями властителя, уразумев, что меню составлялось по тому же  принципу,
что и его планы насчет таанцев.
   Император повернул ручку горелки до предела и поставил на  сильный  огонь
тяжелую закоптелую чугунную  сковороду.  Через  несколько  секунд  сковорода
начала дымиться, над ней поднялись густые клубы пара.  Еще  через  несколько
мгновений сковорода перестала дымиться.
   - Проверим, каким становится воздух над плитой, - сказал Император. -  Он
начинает колебаться, правильно?
   - Правильно.
   - По мере того, как сковорода раскаляется, колебание воздуха усиливается.
Это будет происходить до тех пор, пока над внутренней  частью  сковороды  не
поднимется густой пар.
   Пар появился строго по расписанию.
   - Значит, уже пора? - спросил Махони.
   - Почти. Но не совсем. На этом этапе многие спотыкаются. Через пару минут
пар рассеется, а днище сковороды покроется беловато-пепельным налетом.
   Как только появился пепельный налет.  Император  жестом  попросил  Махони
отстраниться от плиты. Он  зачерпнул  большой  кружкой  растительное  масло,
вылил его на сковороду и отскочил в сторону.  Махони  понял,  почему,  когда
длинные языки пламени стали со всех сторон  лизать  сковороду.  Затем  огонь
утих, Император быстро вернулся на место и  высыпал  из  чаши  на  сковороду
специи. Потом  несколько  раз  помешал  специи  ложкой  -  сначала  в  одном
направлении, затем в другом. Поверх всего этого положил корнуэльскую курицу.
Столб пара с шумом взвился над сковородой.
   - На обжаривание каждой стороны  уходит  пять  минут,  -  объявил  Вечный
Император. - Я посыпаю тушку специями и ставлю в печь минут на двадцать - до
полной готовности.
   - Кажется, идея понятна, - сказал  Махони.  -  Вы  собираетесь  подсунуть
раскаленную добела сковороду таанцам.
   Император нашел  эту  мысль  довольно  забавной  и  украдкой  усмехнулся,
выкладывая основательно почерневшую курицу на противень.
   Тушка снова была посыпана специями и поставлена в  печь,  раскаленную  до
температуры триста шестьдесят градусов. Властитель уменьшил огонь на  плите,
снова поставил на нее шипящую  сковороду,  вылил  туда  два  штофа  водки  и
четверть  чарки  сока  лайма.  Потом  эта  смесь  будет   использована   для
глазурования курицы.
   - Ты прав, - сказал наконец Император. - Я планирую проделать с  таанцами
ту же штуку. На бумаге я передвинул силы со всей карты в регион Аль-Суфи.
   - Но в действительности они будут поджидать  врага  в  системе  Дюрер,  -
подхватил Махони.
   - В этом и заключается мой план.
   Генерал с минуту молчал.
   - Один вопрос, босс. А что, если таанцы на самом деле размещают войска  в
Аль-Суфи? Что, если мы ошибаемся?
   Император занялся побегами аспарагуса, намереваясь  пропустить  их  через
пары топленого тимьянового масла, смешанного с сухим белым вином.
   - Я давно уже не ошибаюсь, - сказал он.
   - Но не допускаете ли вы вероятность совершения ошибки на сей раз?
   - Нет, - категорично заявил Император, - не допускаю.  Вот  потому-то  ты
здесь.
   Император полез в карман и вынул из него маленькую черную  коробочку  для
драгоценностей. Махони открыл ее. Внутри лежали нашивки маршала флота.
   - Когда начнется атака, - сказал Император, - я хочу, чтобы моими  силами
командовал ты.
   Махони не мог отвести глаз от звезд, сверкавших на велюре. В  эту  минуту
он припомнил, когда получал последние приказы непосредственно от Императора.
Эти приказы привели его на Кавите.
   - Ты сделаешь это для меня? - настойчиво спросил Император.
   Махони кивнул головой, выражая тем самым  согласие  принять  командование
флотами в системе Дюрер.

7

   Огромный корабль, перевозящий заключенных, приземлился на Хизе, столичной
планете Таанских Миров. После того, как  была  расставлена  охрана,  люки  с
шумом открылись, и пленники выгрузились.
   Стэн и Алекс спустились по сходням, гремя тяжелыми цепями, прикованными к
железным кольцам  на  руках  и  ногах.  Они  поражались,  для  чего  таанцам
понадобилось заковывать изможденных  заключенных  в  архаичные,  бесполезные
кандалы. Пленные  ожидали,  что  их  высадят  на  таанской  мертвой  планете
рудников. Но вместо этого...
   - Я бывал здесь раньше, - прошептал  Алекс  сквозь  сжатые  губы  -  этим
приемом владели все профессиональные заключенные. - Э-хе-хе.
   Указание лорда Пэстора могло быть выполнено по  всем  правилам,  если  бы
таанские бюрократы не пожадничали.  Для  того,  чтобы  забрать  неисправимых
заключенных и  доставить  их  в  новую  тюрьму,  выделили  одно-единственное
транспортное судно, тихоходное и грязное.
   После разгрузки оказалось, что  лучшие  и  изворотливейшие  оказались  не
такими, какими их представляли себе таанцы, а вонючими, немытыми, нечесаными
и сердитыми.
   Единственным признаком уважения к  этим  заключенным,  чего  они,  кстати
сказать, не поняли, был состав военных, сопровождавших их  по  улицам  Хиза.
Вооруженные солдаты, шедшие по обеим сторонам колонны с  интервалом  в  пять
метров друг от друга, являлись охранниками из боевого формирования штурмовой
дивизии. Им предстояло отправиться в зону военных действий менее  чем  через
три  недели  после  того,  как  разношерстная  группа  в  количестве  тысячи
оборванцев - мужчин, женщин и существ - будет доставлена в новую тюрьму.
   Гремя цепями, Стэн  шаркающей  походкой  пошел  вперед,  понурив  голову,
опустив  руки  -  типичный  представитель  племени   хорошо   вымуштрованных
заключенных. Но глаза его  бегали  по  сторонам.  Он  украдкой  наблюдал  за
происходящим, с большой  осторожностью  перекидываясь  короткими  фразами  с
Алексом.
   - Чертов Хиз, - прошептал Стэн.
   - Да уж, - прошептал в ответ Алекс. - Когда мы в последний  раз  посещали
эту планету, здесь было повеселей, устраивались вечеринки.
   - Сейчас идет война, глупец.
   Алекс посмотрел на город другими глазами. В последний - и единственный  -
раз они прибыли на Хиз тайно, получив инструкции выследить и поймать убийцу.
Но то было много лет назад, а потом, как Стэн и  предполагал,  война  черной
тучей нависла над Хизом.
   Улицы были пустынны. Лишь изредка по ним проезжали машины - горючее  было
конфисковано для военных нужд. Магазины были заколочены  досками  или,  хуже
того, в их витринах висели сводки  боевых  действий.  Иногда  Стэн  и  Алекс
замечали гражданских, одетые в жалкие лохмотья, но  они  быстро  исчезали  с
улиц или при виде военных поднимали  одну  руку  и,  поеживаясь  от  холода,
разбегались по своим делам.
   Колонна заключенных следовала по узким улочкам, тянувшимся вверх.
   Стэн проанализировал ситуацию умом  военного  психолога:  "Если  бы  тебе
удалось схватить самых злейших  вражеских  подонков,  устроил  бы  ты  тогда
триумфальное шествие? Позвал бы всех своих сограждан,  брызжущих  слюной  от
ликования, что варвары оказались у них в руках? Надел бы  парадную  униформу
со всеми регалиями? Конечно. Почему же этого не сделали таанцы? Другой образ
мышления? Возможно. Не могут собрать  своих  сограждан?  Исключено  -  любое
тоталитарное государство может это сделать. Вероятнее всего,  они  не  хотят
показывать, какой ощутимый  урон  нанесла  им  война,  раз  уж  с  гордостью
представляют Хиз центром культуры,  не  желая,  чтобы  представители  других
планет знали правду. Наиболее интересное, но и труднее всего разрешимое..."
   Раздумья Стэна были прерваны громким приказом:
   - Стой! Внимание!
   Стэн решил, что сейчас мимо них проедут боевые машины.  Вместо  этого  на
улице  появился  офицер  в   плаще,   управляющий   каким-то   животным,   в
сопровождении пеших охранников.
   - А это еще что такое?
   - Чтоб я сдох, - прошептал Алекс. - Да ведь это лошадь.
   - Лошадь?
   - Угу. Земное создание, безмозглое, как Кэмпбеллы, кусачее и прожорливое.
   Стэн собирался еще порасспросить Алекса про невиданную тварь, но  офицер,
идущий во главе  колонны,  отдал  приказ  двигаться  дальше.  Впервые  после
высадки на Хиз Стэн поднял  голову  и  посмотрел  наверх,  куда  вела  узкая
булыжная мостовая.
   У него перехватило дыхание. На вершине холма  стояло  громадное  каменное
серое здание. Своими очертаниями оно напоминало гигантское мрачное чудовище.
Крепостные  стены,   устремленные   ввысь,   оканчивались   полуразрушенными
восьмиугольными   зубцами   двухсотметровой   высоты   каждый.   Создавалось
впечатление, что зубцы эти своими остриями пронзали хмурое, покрытое  серыми
тучами небо.
   Алекс также рассматривал строение.
   - Вот это да, - пробормотал он наконец, -  никак  не  думал,  что  таанцы
поведут нас в церковь. Она и станет нашим новым домом!

8

   Кафедральный собор Колдиез был построен не таанцами. Они  не  поклонялись
никаким богам, но безгранично верили в свое расовое превосходство и  расовую
судьбу. Колдиез был Ватиканом для  первых  поселенцев  Хиза  -  монотеистов,
коммунаров, занимавшихся земледелием. Почти два столетия  они  строили  свою
церковь на вершине самого высокого холма маленькой столицы.
   Когда на поселенцев напали таанцы, шансов сохранить свою культуру  у  них
оставалось не больше, чем  у  странствующих  варваров.  Она  была  поглощена
культурой захватчика. Поселенцам запрещалось говорить, читать  и  писать  на
родном языке. Таанцы высмеивали даже  их  манеру  одеваться.  Религию  стали
исповедовать тайно, а затем она и вовсе прекратила свое существование.
   Таанцы не были религиозными, но они были суеверными. Им так и не  удалось
найти применение маячившему на холме собору. Поэтому он был обнесен высокими
крепостными стенами и простоял в бездействии века. Семьдесят пять лет  назад
потерпевший крушение тактический корабль врезался в зубчатую корону, а ветра
и дожди способствовали дальнейшему ее разрушению.
   Но сам кафедральный собор Колдиез продолжал оставаться великим  творением
человеческих  рук.  Форма  собора  была  крестообразной,  длина  одной   оси
составляла  два  километра,  другой  -  один.  В  центре  креста  находилось
святилище, над которым возвышались останки колокольной башни. Более короткие
части креста были крытыми, в более длинных располагались внутренние дворы.
   Собор Колдиез полностью соответствовал своему  предназначению  -  являлся
обителью религиозного братства, хотя  служители  церкви  не  были  полностью
оторваны  от  общества.  Когда  таанцы  отдали  приказ   покинуть   Колдиез,
пацифисты-коммунары прекратили свою деятельность и  безропотно  подчинились,
предварительно замуровав проходы и опечатав палаты.
   С точки зрения таанцев,  Колдиез  был  идеальным  местом  для  размещения
тюрьмы. Зачем  тратить  скудные  строительные  материалы  Хиза,  когда  есть
готовое  здание?  Оставалось  только   поставить   решетки   и   осуществить
необходимые меры  предосторожности.  Бригады,  сколоченные  из  заключенных,
помогут оживить комплекс.
   Самое короткое северное крыло собора отделили от других крыльев стеной, а
палаты, окружавшие внутренний двор, отвели  под  охрану  и  административную
часть. В проходе, ведущем из двора охранников в центральное святилище,  были
установлены  детекторы  и  тройные  ворота.   Четыре   ряда   ограждений   с
установленными между ними сторожевыми  системами  и  минами  окружали  собор
Колдиез.
   Несмотря на то, что пока еще были приняты не все  меры  предосторожности,
считалось, что Колдиез готов  для  принятия  заключенных.  В  конце  концов,
внешний периметр уже был установлен, так что ни одному представителю Империи
не удастся выпорхнуть из клетки. А в дальнейшем система  безопасности  будет
усовершенствована.
   Таанцы  были  уверены,  что  оградили  Колдиез  от   возможных   побегов.
Заключенные,  проходя  через  толстенные   каменные   и   стальные   ворота,
оглядывались по сторонам в надежде, что  какому-нибудь  смышленому  существу
каким-то образом однажды удастся вырваться на свободу.

9

   Внутри двора заключенных криками и тумаками заставили строиться.  Стэн  с
интересом разглядывал охранников.
   В основном  они  выглядели  так,  как  он  и  ожидал,  исходя  из  опыта,
вынесенного   из   предыдущего   лагеря:   громилы   бандитского   вида    с
перенакачанными мускулами, полукалеки  из  бывших  боевиков  или  солдаты  -
слишком старые или слишком молодые для отправки на фронт. У них была  та  же
манера выкрикивать непристойности и угрозы, что и у прежних охранников.
   Но ни один из них не  носил  кнута.  Все  были  вооружены  дубинками  или
прутьями - на взгляд заключенных, подвергавшихся жестоким  избиениям,  менее
устрашающим оружием. Эти охранники не потрясали над их головами ружьями и не
повергали на землю ударами прикладов, что было у  таанцев  обычным  способом
привлечения внимания.
   Главный крикун носил  офицерские  нашивки  полицейского  майора.  Широкий
кожаный ремень этого грузного верзилы давно перестал бороться  с  нависавшим
над ним брюхом. Когда майор выкрикивал приказы, его рука невольно тянулась к
кобуре пистолета, а затем нехотя возвращалась в исходное положение. Лицо его
было сплошь исполосовано шрамами.
   -  Вот  это  экземпляр,  -  прошептал  Алекс  сквозь  зубы,  -  наверное,
какому-нибудь медведю не понравилась его рожа.
   Наконец заключенные выстроились в соо