стала из шкатулки с драгоценностями пару серег,  вдела  их
мне в уши и застегнула на шее жемчужную нить.
   - Слава Богу,  что  уже  можно  не  носить  бомбазин,  -  сказала  я,
поднимаясь. - В такой теплый вечер он был бы невыносим.
   В открытые окна будуара долетал легкий ветерок, но вечер  и  в  самом
деле был очень теплым. Однако не  только  из-за  этого  на  лбу  у  меня
выступила испарина.  В  столовой  мне  придется  сидеть  прямо  напротив
Стивена!
   Хорошо еще, что мы встретимся в присутствии Адама и Фанни!
   Я вернулась в свою спальню, оттуда вышла в  коридор,  но  задержалась
перед широкой дубовой лестницей.
   Мне следует это сделать. Тогда я быстрее избавлюсь от терзающего меня
беспокойства. Не раздумывая более, я громко  постучала  в  дверь  первой
спальни на втором этаже.
   Дверь вдруг бесшумно отворилась, и я увидела Стивена.
   "А ведь он действительно стал выше!" - пронеслось у  меня  в  голове.
Когда Стивен уезжал на Ямайку, мои глаза были  на  одном  уровне  с  его
скулами, теперь они на одном уровне с его ртом.
   Сердце мое учащенно забилось.
   Он молча смотрел на меня.
   - Я хотела бы, чтобы до ужина ты встретился с Джайлзом.
   Стивен вышел в коридор и закрыл за собой дверь:
   - Хорошо.
   Мы направились к Джайлзу.  Сидя  в  детской  один,  он  трудился  над
какой-то новой головоломкой.
   - Мама! - Сын бросился в мои объятия.
   - Джайлз, дядя Стивен пришел поздороваться с тобой.
   - Как поживаете, дядя Стивен? Я очень рад, что вы вернулись.
   На лице Стивена вновь появилось отчужденное  выражение.  Он  протянул
руку мальчику:
   - Я тоже рад  видеть  тебя,  Джайлз.  -  И  когда  маленькая  ручонка
потонула в его широкой ладони, добавил:
   - Ты очень похож на свою маму.
   Джайлз явно не был польщен  этим.  Последние  шесть  месяцев  он  все
больше сознавал свою принадлежность к мужскому полу,  и  ему  весьма  не
понравилось, что его сравнили с женщиной, пусть даже с обожаемой мамой.
   Стивен, отличавшийся особой чуткостью, сразу уловил его недовольство.
   - Я хотел сказать, что волосы  у  тебя  такого  же  цвета,  -  быстро
уточнил он. - По чертам лица ты, несомненно, Грэндвил.
   Успокоенный Джайлз улыбнулся:
   - Вы будете жить с нами,  дядя  Стивен?  Мама  говорит,  что  вы  мой
опекун.
   - Пока я останусь здесь, Джайлз.  Твой  папа  поручил  мне  управлять
поместьем до твоего совершеннолетия. А потом ты сам займешься этим.
   - Вы любите ловить рыбу, дядя Стивен?
   - Да. - Стивен впервые улыбнулся моему сыну. - На Ямайке я  частенько
рыбачил.
   - Мы ловим рыбу прямо здесь, в парке, - пояснил  Джайлз,  -  в  нашем
озере. Можно ловить рыбу и в Уэст-Хейвене, прямо в океане.
   - Дядя Стивен вырос в  Уэстон-Холле,  дорогой,  -  сказала  я.  -  Он
опытный рыболов.
   - А может быть, вы пойдете с  нами  удить  рыбу?  -  спросил  Джайлз.
Увидев надежду в его глазах, я почувствовала укол в сердце. -  Я  поймал
сегодня четыре больших рыбины. И съел их за ужином, мама, - добавил  он,
обращаясь ко мне.
   Простодушная болтовня Джайлза, видимо, помогла Стивену  справиться  с
напряжением.
   - Неужели съел все четыре? - удивился он.
   - Да, - подтвердил Джайлз.
   - Они были не так велики, как ты полагаешь, - пробормотала я.
   Его глаза вспыхнули вдруг голубым светом и обратились ко мне. У  меня
перехватило дыхание.
   - Вы пойдете рыбачить с нами, дядя Стивен? - настаивал Джайлз.
   Взгляд Стивена вновь скользнул по мальчику. Мне  было  бы  неприятно,
если бы он  отказал  моему  сыну,  однако  я  все  же  предпочла  бы  не
находиться в его обществе.
   - Я буду счастлив пойти с вами на  рыбную  ловлю,  Джайлз.  -  Стивен
покосился на меня.  -  С  уэстонским  озером  связано  столько  приятных
воспоминаний!
   Гнев охватил меня.
   - Думаю,  вам  стоит  отправиться  вдвоем;  рыбная  ловля  -  мужское
занятие, - заметила я. - К тому же вы лучше познакомитесь.
   Джайлз, истосковавшийся по мужскому обществу, спросил:
   - Вы пойдете со мной, дядя Стивен?
   Лицо  Стивена  выразило  разочарование,  однако  он  был   неспособен
проявить жестокость к ребенку, смотревшему на него с такой надеждой.
   К ребенку, но не ко мне.
   - Конечно, пойду. Я так люблю ловить рыбу.

Глава 5

   Ужин прошел не так скверно, как я опасалась.  Рядом  со  мной  сидели
Джаспер и дядя Адам, а рядом со Стивеном  -  Нелл  и  тетя  Фанни.  Мисс
Стедхэм оказалась несколько на отшибе, напротив нее стоял  пустой  стул,
но так как ужин был чисто семейный, в беседе участвовали все, и  никакой
неловкости не ощущалось.
   Моя мать велела заново отделать все приемные комнаты в  Уэстон-Холле.
Сейчас бледно-зеленая с золотом  столовая  сияла  великолепием.  Большой
обеденный  стол  красного  дерева,  обтянутые  золотисто-зеленым  шелком
стулья, большая хрустальная  люстра  под  сводчатым  потолком,  огромный
резной буфет красного дерева с  фамильным  серебром.  Со  стены  на  нас
смотрели портреты моей матери и графа Уэстона.
   Сэр Томас Аоуренс написал эти портреты через несколько лет  после  их
женитьбы. Глядя на  красивого  светловолосого  графа,  я  подумала,  что
Джералд был бы так же хорош собой, доживи он до сорока.  Однако  в  лице
графа привлекала внимание не столько красота, сколько  аристократическое
достоинство человека, уверенного в себе и в своем  высоком  положении  в
этом мире.
   Портрет моей матери за эти годы стал знаменитым. Сам  Аоуренс  считал
его одним из своих шедевров, и, видимо, не ошибался. Он изобразил  ее  в
зеленом  утреннем  платье  со  спаниелем  на  руках  (эту   собаку   она
позаимствовала у леди Мортон, ибо сама не любит собак). В портретах было
что-то взаимодополняющее. Моя мать, прекрасная  и  элегантная,  казалась
воплощением аристократизма.
   Сама она очень гордилась этим портретом, восхищавшим всех, кто  видел
его.
   Иногда меня посещала мысль: уж не одна ли я замечаю  то,  что  делает
Лоуренса великим художником, гением, а не просто светским  портретистом.
Присмотревшись к женщине, изображенной на портрете,  я  видела,  что  ее
красота себялюбива, улыбка - холодна, а прекрасные зеленые глаза  лишены
глубины.
   Лакеи подали на первое говяжий бульон.
   - Ты чудесно загорел, Стивен, - сказала Фанни. - Я и не предполагала,
что ты такой смуглый.
   - На Ямайке очень жарко. - Стивен склонился над чашкой с бульоном.
   - Несколько моих знакомых, побывавших в Индии, - вставил  Джаспер,  -
вернулись такими же загорелыми.
   - В детстве Стивен сразу обгорал на солнце, - вспомнила Шанни.
   - Я привык к жаре через несколько месяцев и перестал обгорать.
   - Стивену очень идет загар, мама. - Нелл всегда вступалась за него.
   Дружески улыбнувшись девушке, Стивен обратился к мисс Стедхэм:
   - Одного моего близкого друга на Ямайке звали Стедхэмом. Не родня  он
вам?
   - Это мой брат.
   - Вы никогда не упоминали  о  том,  что  ваш  брат  на  Ямайке,  мисс
Стедхэм, - удивилась я.
   - Он управляющий одной из британских плантаций на острове, миледи,  -
пояснила она. - Когда отец умер, Тому пришлось  искать  работу,  и  лорд
Нортрэп предложил ему это место.
   Увы,  аристократическая  семья  мисс  Стедхэм  разорилась.  Ее  отец,
заядлый игрок, промотал состояние и покончил с собой. Детям же  пришлось
самостоятельно  преодолевать  трудности  жизни.   Мисс   Стедхэм   стала
гувернанткой, а ее брат, как теперь выяснилось, управляющим плантацией.
   - Том Стедхэм - один из немногих порядочных белых людей, которых  мне
довелось встретить за эти годы на Ямайке, - сказал Стивен. - Я чертовски
рад, что мы подружились.
   - Стивен! - укоризненно воскликнула тетя Фанни.
   Он бросил на нее удивленный взгляд.
   - Не поминай черта за  столом,  -  истолковала  я  недовольство  тети
Фанни.
   - О! - Стивен смущенно улыбнулся. - Простите, тетя  Фанни.  Боюсь,  я
отвык от дамского общества.
   Нелл не сводила с него прекрасных темных глаз:
   - Неужели на Ямайке не было дам, Стивен?
   Он пожал плечами:
   - Я не выносил их мужей, Нелл, и поэтому очень мало общался с ними.
   Его слова доставили мне удовольствие, и это раздосадовало меня.
   - Но не все же было так плохо, Стивен, - мягко возразил Адам.
   - Хуже некуда, дядя Адам, - с горечью признался Стивен. - Никогда еще
я не встречал таких гнусных негодяев, как  управляющие,  надсмотрщики  и
поверенные,  которых  нанимали  владельцы  сахарных   плантаций,   чтобы
спокойно жить в метрополии. - Он положил ложку. - Прибыв на плантацию, я
первым делом уволил нашего надсмотрщика, сущего зверя.
   - Дорогой Стивен, ты ничуть не изменился. - Тетя Фанни улыбнулась.
   - Он жестоко обращался с рабами? - спросила Нелл.
   - Да. - Стивен решительно сжал губы.
   - Этому, конечно, нет прощения, - заметил Адам.
   - Однако  хуже  всего  рабовладение  как  таковое,  -  вставила  мисс
Стедхэм.
   Стивен с одобрением посмотрел на нее:
   - Вы рассуждаете как ваш брат.
   - Работорговля запрещена на британских территориях с 1807 года,  мисс
Стедхэм, - напомнил Джаспер.
   - Возможно, этот закон предотвратил ввоз  новых  рабов,  Джаспер,  но
ведь старые продолжают размножаться, - все с той  же  горечью  отозвался
Стивен.
   Тетя Фанни посмотрела на меня и, поняв, что я  не  хочу  вмешиваться,
сказала:
   - Это вряд ли подходящая тема  для  застолья,  Стивен.  Тем  более  в
присутствии молодых дам.
   - О мама! - воскликнула Нелл.
   - Простите, тетя Фанни, и ты, Нелл.
   - Я не имею ничего против, - заметила Нелл. Он подмигнул ей.
   Лакеи убрали пустые чашки и подали ростбиф. Стивен уставился на  мясо
с таким озадаченным видом, словно забыл, что это такое.
   Дядя Адам нарушил неловкое молчание:
   - Если хочешь, я порежу мясо.
   Стивен кивнул.
   Я поняла, в чем дело. Когда Стивен в последний  раз  обедал  за  этим
столом, ростбиф разрезал его отец. Потом это делал Джералд.
   Отец и брат. Он никогда больше не увидит их.
   Стивен бросил взгляд на меня. Его щеки побледнели, несмотря на загар.
   - Полагаю, Стивен может сам разрезать ростбиф,  дядя  Адам,  -  мягко
заметила я.
   - Да. - Стивен, взяв нож и вилку, отрезал первый кусок.
   Лакей поставил перед ним тарелки, и Стивен положил на каждую  из  них
мясо. После того как наполнили бокалы, я сказала:
   - Как по-твоему, Джаспер, если Наполеона сошлют на Эльбу,  примирится
ли он с этим?
   - Не знаю, Аннабель.
   У него было мужественное волевое лицо и задумчивые серые глаза. Он  с
детства мечтал о военной  карьере.  Дядя  Адам  купил  для  него  первый
офицерский чин, и после девятнадцати лет Джаспер лишь изредка наезжал  в
Уэстон. Его возвращение обрадовало меня.
   - Сомневаюсь, что властелин мира удовольствуется маленьким островком.
   Заговорили об окончании войны, затем о предстоящем урожае.
   "Слава Богу, - думала я, - что у нас в доме  поселился  дядя  Адам  с
семьей. Слава Богу, что кто-то стоит между мной и Стивеном".

***

   После ужина мы собрались в гостиной. Адам, Джаспер, Фанни и я сели за
ломберный столик, чтобы сыграть в вист. Нелл и Стивен пошли взглянуть на
розы. Мисс Стедхэм поднялась к Джайлзу.
   Из-за головной боли я, к досаде Адама, моего партнера, играла плохо.
   - Извините, дядя Адам, - сказала  я,  допустив  очередную  ошибку.  -
Пожалуй, мне лучше отправиться спать.
   Стеклянная дверь отворилась, впустив Стивена  и  Нелл.  Девушка  была
очень оживлена, ее темные глаза искрились. Стивен улыбался.
   - Луна уже поднялась, - сказала Нелл. - В саду так красиво!
   В висках у меня застучало.
   - У бедной Аннабель сильная головная боль,  -  оповестила  всех  тетя
Фанни.
   Я с удивлением взглянула на нее, поскольку не упоминала об этом.
   - От меня  такое  никогда  не  укроется,  дорогая,  -  с  сочувствием
проговорила тетя Фанни. - Ведь у тебя под глазами темные тени.
   - Едва ли это красит меня, - пошутила я, поднимаясь. -  Вы  разольете
чай, тетя Фанни?
   - Конечно, не беспокойся, ложись спать.
   Я  улыбнулась  ей  и  пожелала  всем  спокойной  ночи.  Моя   спальня
располагалась в юго-западной части дома. Войдя в нее, я закрыла за собой
дверь и прижала ее спиной, точно не желая впустить незваного гостя.
   Мой затылок, казалось, сжимали тиски.
   "Так жить нельзя, - подумала я. - Семья Адама  не  спасет  положения.
Стивен должен покинуть этот дом.
   Но ведь я не могу выставить его! Как опекун Джайлза, он  имеет  право
остаться здесь.
   Стивен! О Боже, Стивен! Как мы зашли в такой тупик?"
   Я позвонила в колокольчик, пришла Марианна и помогла  мне  раздеться.
Отпустив ее, я не легла, а встала у открытого окна. Ночь была теплая,  и
я ощущала сладостное благоухание роз. Однако оно доносилось не из  сада,
а из хрустальной вазы на столе. Это позаботилась обо мне миссис Нордлем.
   Чтобы не ложиться на  большую  кровать,  где  спала  с  Джералдом,  я
поставила у окна стул, устроилась на нем поудобнее  и,  вдыхая  ласковый
ароматный и влажный летний воздух, предалась воспоминаниям.
   Мне восемь лет.  Мама  только  что  привезла  меня  в  Уэстон-Холл  и
сказала, что отныне мы будем жить здесь.
   Через год после смерти моего отца мама вышла замуж за графа  Уэстона.
Отец был военным. Он родился  в  знатной  семье,  но,  как  младший  сын
младшего сына, не имел состояния. Мама вышла за него  восемнадцатилетней
девушкой, и через два  года  родилась  я.  Похоронив  отца,  она  решила
устроить свою жизнь  лучше,  поселилась  в  Бате  и  начала  блистать  в
тамошнем светском обществе. В конце сезона ей  удалось  поймать  в  свои
сети еще одного графа Уэстона, недавно овдовевшего.
   За неделю до свадьбы граф  прислал  в  Бат  экипаж,  и  нас  с  мамой
доставили в Уэстон. Никогда не забуду, какой страх охватил  меня,  когда
мы въехали на длинную подъездную дорогу и  я  впервые  увидела  огромный
серый каменный особняк. Впоследствии я поняла, что он удобнее  и  уютнее
сельских домов других  аристократов,  но  в  тот  день  каменные  стены,
сверкающие окна и множество печных труб. переполнили меня ужасом.
   В пустынном холле, превосходящем размерами все наши  прежние  жилища,
нас встретил дворецкий и провел через большую, отделанную позолотой залу
в гостиную. Там нас ожидал граф и его сыновья.
   Меня поразила высота потолков, украшенных росписью  и  лепниной.  Дом
напоминал дворец, и я трепетала при мысли, что мне придется здесь  жить.
Граф взял мою руку, поцеловал меня в лоб и сказал, что я очень похожа на
маму. Потупившись и  разглядывая  мыски  своих  крошечных  башмачков,  я
что-то пролепетала в ответ.
   Мама старалась очаровать сыновей графа. Джералд смотрел  на  нее  как
завороженный, чем, конечно же, доставил маме  удовольствие.  Восторженно
отозвавшись о его красоте, уме, обаянии, она спросила мальчика, как идут
занятия.
   Стивен слушал мою мать молча и смотрел на нее,  как  мне  показалось,
чуть презрительно. Затем его темно-голубые глаза обратились на меня.  На
худом мальчишеском лице они казались необычайно большими,  вдумчивыми  и
проницательными.
   - Сколько тебе лет? - спросил он.
   - Восемь.
   - А мне девять.
   Я кивнула.
   Граф попытался привлечь внимание мамы к другому сыну:
   - Стивен  еще  не  учится,  Регина,  но  учитель  считает  его  очень
способным мальчиком.
   - Весьма приятно, - сказала мама. -  Но  почему  же  ты  не  учишься,
Стивен?
   Мальчик ничего не ответил, но одарил маму все  тем  же  презрительным
взглядом.
   - Стивен болел весь прошлый год, - ответил  за  него  граф,  -  и  мы
решили повременить с его занятиями.
   Мама посмотрела на тщедушного мальчика:
   - Жаль, что ты так долго болел.
   - Спасибо, - сказал Стивен.
   - Что же с тобой приключилось?
   - У меня был жар, - объяснил Стивен. -  Но  сейчас  я  чувствую  себя
лучше.
   Подняв свои безукоризненно правильные брови, мама  обратила  взор  на
графа.
   - Мы так и не знаем, чем он болел, - проговорил тот. - Однако  теперь
мальчик как будто поправился. - Понизив голос, он добавил:
   - Думаю, Стивен сильно горевал о матери.
   Мальчик метнул на отца раздраженный взгляд.
   "Так вот оно что! - подумала я. - Он невзлюбил мою  маму  по  той  же
причине, что и я его отца".
   - Разве не странно называть такую  молодую  красивую  леди  мамой?  -
заметил Джералд.
   Вид Стивена ясно свидетельствовал о том, что  он  скорее  умрет,  чем
выговорит это слово.
   Этот мальчик нравился мне все больше и больше.
   - Можешь называть меня Региной, - сказала моя мать Джералду.
   Я уже точно знала, что буду называть графа не иначе как "сэр".
   В гостиную с подносом в руках вошел лакей в голубой ливрее с  золотым
шитьем.
   - А, - оживился граф, - теперь мы утолим жажду. - Он окинул  взглядом
Стивена и меня. - Садитесь, дети, мама нальет вам лимонаду.
   Перед одним из огромных, до самого пола,  двустворчатых  окон  стояли
чрезвычайно неудобные позолоченные стулья и  столик,  на  который  лакей
поставил поднос. Граф и Джералд сели рядом с моей матерью, Стивен и я  -
напротив них.
   Мать налила из серебряного кувшина лимонад для детей, а себе и  графу
- чай. День был жаркий, меня все еще мутило после долгой дороги, она  же
выглядела такой свежей, словно только что вышла из будуара.
   Граф не сводил с нее глаз.
   Мои ноги не доставали до  пола,  я  сидела  прямо-прямо,  не  касаясь
спинки стула, крепко сжимая в  своих  липких,  потных  руках  лимонад  и
украдкой оглядывая гостиную,  камин,  украшенный  изразцами,  лепнину  и
роскошную, но неудобную мебель. Через застекленную дверь открывался  вид
на просторные зеленые лужайки и цветники.
   "Как же мне тут жить?" - в отчаянии подумала я.
   Стивен шепотом спросил:
   - А ты учишься, Аннабель?
   Посмотрев на мальчика, я заметила, что его лоб блестит от пота  и  он
уже осушил полстакана лимонада.
   Я мотнула головой:
   - Мама говорит, что наймет мне гувернантку.
   Незадолго до смерти  отца  у  меня  появилась  гувернантка,  но  маме
пришлось расстаться с ней.
   Я едва не заплакала.  Нет,  лучше  умереть,  чем  расхныкаться  перед
графом.
   - Тебе нечего здесь бояться, - приободрил  меня  Стивен.  -  Я  хочу,
чтобы ты чувствовала себя как дома.
   Его нос и высокие скулы обгорели на солнце.
   Граф и Джералд засмеялись какой-то шутке моей матери.
   - А у тебя есть пони? - спросила я Стивена.
   Мальчика поразил мой вопрос. Для него иметь своего пони было таким же
обычным делом, как пить лимонад. Он кивнул:
   - Его зовут Персик.
   - Персик? - изумилась я.
   - Он очень любит персики.
   - Но ведь это... странно.
   - Очень. - Стивен залпом  допил  лимонад.  -  А  у  тебя  есть  пони,
Аннабель?
   Я покачала головой.
   - Значит, нам придется подарить тебе пони, - сказал Стивен.
   У меня перехватило дыхание.
   - Ты боишься лошадей? - встревожился он.
   Я энергично затрясла головой:
   - Мне не пришлось учиться верховой езде. Мы жили то в одном месте, то
в другом, поэтому у меня не было  пони.  -  Я  никогда  не  решилась  бы
сказать сыну графа, что мой отец просто  не  мог  позволить  себе  такой
роскоши. - Думаешь... я научусь?
   Его глаза вновь выразили удивление.
   - Конечно, я попрошу  Граймза,  нашего  конюшего,  научить  тебя.  Он
хорошо знает свое дело.
   Заметив мою радость, мальчик улыбнулся. И какая же удивительная  была
у него улыбка!
   - А еще у меня есть собака, - похвастался он. - Она спит в детской.
   - Неужели тебе разрешают держать собаку в спальне? - Мама не  пускала
собак даже в дом.
   - Мне мама разрешила, - объяснил он. Я взглянула на свою мать.
   - Наверное, твоя мама была добрая.
   Стивен, опустив глаза, кивнул.
   - А как зовут твою собаку?
   - Рэгс.
   - Как по-твоему, мне разрешили бы завести собаку? - дерзнула спросить
я.
   - Это зависит от того, хорошая ли у тебя будет гувернантка.
   Мы переглянулись, понимая, что отныне объединились против взрослых.

***

   Воспоминания болью отозвались в моей душе.  Я  откинулась  на  спинку
стула, закр