е, уверяю вас. - Голос его звучал на удивление мягко. - Многие дети в его возрасте учатся в школах далеко от дома и подолгу не видят матерей.
     Я знала, что он прав.
     - Все дело в том, - ответила я, - что после смерти отца он всегда был со мной. Это очень сблизило нас.
     - Понимаю, - сказал граф так же мягко. - Но не следует растворять его в себе, миссис Сандерс. Ему надо учиться самостоятельности и...
     Внезапно жаркая волна гнева буквально окатила меня, в глазах потемнело.
     - Меня всегда удивляло, милорд, - резко оборвала я Сэйвила, - с какой легкостью люди, у которых нет детей, дают советы тем, кто их имеет.
     - Несомненно, вы правы, мэм, - спокойно согласился он. - Если говорить обо мне, то мой сын и его мать скончались спустя два дня после его рождения. Но, уверяю вас, я имел возможность наблюдать за детьми, поскольку нередко приглашаю их к себе в гости. С родителями и без них.
     Господи, как мерзко я себя почувствовала! Бедный Сэйвил - потерял сразу жену и ребенка!
     - Прошу прощения, милорд, - с трудом выдавила я после паузы. - Я не имела ни малейшего намерения бередить вашу рану.
     - Это произошло восемь лет назад, и, хотя шрам остался, рана уже затянулась и не болит.
     - Могу вас понять, - пробормотала я. - Мой муж умер шесть лет назад.
     Он не ответил, и мы продолжили путь в молчании.
     А потом я вдруг осознала, что мы находимся в тесном пространстве кареты и что нога моего спутника пребывает рядом с моей собственной. Горячая волна прошла по моему телу.
     "Ты сходишь с ума, Гейл, - укорила я себя. - С тобой никогда такого не бывало!"
     Я тряхнула головой и спросила:
     - Кто будет присутствовать при оглашении завещания, милорд?
     Сэйвил слегка откинулся на спинку довольно потертого сиденья, расправил плечи, выпрямился - мне почудилось, что в результате этих манипуляций он оказался на несколько дюймов ближе - и, сложив руки на груди, ответил:
     - Будет, разумеется, Гарриет в черном, специально заказанном для этого платье. Она была не очень довольна, когда я настоял, чтобы оглашение завещания состоялось не у нее в Девейн-Холле, а в моем доме, куда ей придется совершить небольшое путешествие.
     Я не могла не заметить иронических ноток в его тоне, когда он говорил о вдове Джорджа, но никак не выразила своего отношения, хотя, должна признаться, будь леди Гарриет Девейн сущим ангелом, я все равно не могла бы заставить себя питать к ней нежные чувства.
     Сэйвил тем временем продолжал:
     - Без сомнения, вместе с Гарриет прибудет ее отец. Он повсюду сопровождает дочь. Его имя, как вы, вероятно, знаете, Элберт Коул, и свой немалый капитал он нажил на ткацких фабриках Манчестера, где, как говорят злые языки, нещадно тянут жилы из несчастных ткачей.
     Я удивилась вторично - на этот раз ноткам плохо сдерживаемого осуждения, прозвучавшего в его словах. Да, тестя Джорджа граф Сэйвил тоже не слишком привечает.
     - Не составляет секрета, - опять раздался голос Сэйвила, - что именно деньги будущего тестя побудили моего кузена жениться на Гарриет. Карманы его отца, сиречь моего дядюшки, были почти пусты, и у бедняги Джорджа не оставалось выхода. Или этот брак, или бегство от многочисленных кредиторов.
     На этот раз в его голосе прозвучала симпатия, даже сострадание, что вызвало во мне немедленный протест.
     - Если бы бедняга Джордж, - холодно возразила я, - хоть немного сопротивлялся, то, убеждена, его семья сумела бы найти другой выход из финансовых затруднений.
     - Не думаю, что вы правы, - сказал Сэйвил. - Мой дядя Джек по доброй воле никогда не поставил бы своего сына в такое положение. И к моменту женитьбы Джорджа их имение было заложено и перезаложено.
     У меня не было желания выслушивать эту трагическую в своем роде историю, в которой Джордж представал чуть ли не героем, принесшим добровольную жертву ради благополучия семьи. Я не хотела понимать ничего, что могло бы служить ему оправданием.
     - А кто еще будет у вас, милорд, помимо безутешной вдовы и ее отца? - спросила я. Сэйвил охотно продолжил тему:
     - Будет другой мой кузен, а ныне новоиспеченный лорд Девейн - Роджер.
     Я подумала с противным злорадством, что леди Гарриет вряд ли испытывает особое удовольствие от общения с Роджером, унаследовавшим титул после ее мужа. У бедняжки в браке с Джорджем рождались только дочери. Ни одного сына. Тут уж никакие отцовские деньги не помогут. Потому Роджер и стал новым лордом Девейном.
     - ...Еще, наверное, прибудет моя старшая сестра, - говорил Сэйвил. - Не потому, что надеется получить что-то по завещанию, а из чистого любопытства.
     - А как ее имя? - спросила я.
     - Реджи на.
     - Я хочу знать, как мне вести себя с ней.
     - Ее муж - человек незнатного происхождения. Думаю, он не приедет вместе с ней. Джервез Остин более интересуется звездами, нежели людьми. Это он открыл новую комету, о которой столько говорили в прошлом году.
     Признаться, я не слышала ни о мистере Остине, ни о его комете, поэтому мудро решила промолчать, тем более что Сэйвил еще не закончил перечисления.
     - И наконец, еще один мой кузен, Джон Мелвилл, непременно будет при сем присутствовать, - Джон живет вместе со мной в Сэйвил-Касле, и я весьма благодарен ему за то, что он согласился взять на себя обязанности управляющего. Просто не знаю, что бы я без него делал.
     Видимо, мы подошли к концу недлинного списка, и я позволила себе поинтересоваться:
     - А кто же тот поверенный, в руках которого находится завещание Джорджа?
     - Старик Миддлмен из фирмы "Миддлмен и Амброуз". Фирма размещается в Лондоне, и это является еще одним основанием для того, чтобы оглашение прошло у меня в Сэйвил-Касле. Он намного ближе к Лондону, чем Девейн-Холл.
     Я спросила с осторожностью:
     - Кто-нибудь из тех, кого вы перечислили, может знать о том, что Джордж оставил деньги для Никки?
     - Трудно сказать, - ответил граф довольно холодно. - Во всяком случае, как я уже имел честь сообщить вам, от меня никто об этом не услышал.
     Графа обидел мой вопрос - но ведь я, видит Бог, ни в чем его не обвиняла. И потом, какая разница - знают, не знают? Если он правильно услышал предсмертные слова Джорджа, то через день об этом будут знать все - кому нужно и кому не нужно. И что тогда?
     - Извините, милорд, я не имела намерения задеть вас.
     Он бросил на меня быстрый взгляд и ничего не ответил.
     Я отвернулась к окну кареты. На солнце снежный пейзаж искрился миллионами кристалликов. Весь мир казался безмятежным, ничем не омраченным. Неужели так может быть?
     Я глубоко вздохнула, и Сэйвил правильно истолковал мой вздох, потому что тихо сказал:
     - Да, очень красиво.
     Как видно, он простил мне невольно нанесенную обиду.
     - Когда эта красота растает, - заметила я, - мы окажемся по колено в грязи.
     - Надеюсь, до этого не дойдет.
     Мы исчерпали еще одну тему для разговора и замолчали.
     - Сколько продлится наше путешествие? - спросила я спустя некоторое время.
     - Зависит от дороги. Думаю, еще часов пять.
     О Боже! Целых пять часов находиться вместе в тесноте кареты, почти касаться друг друга! И не знать, о чем говорить...
     Я быстро придумала, как мне казалось, выход из положения и сама себя похвалила за находчивость.
     - Мне делается нехорошо, - сказала я жалобно, - если я долго нахожусь внутри кареты. Не могла бы я какое-то время посидеть на козлах рядом с Джоном?
     Сэйвил бросил взгляд, я заметила, на мой профиль, но я не поворачивалась к нему и старалась сохранять невозмутимое выражение лица.
     - Будет холодно, - коротко сказал он.
     Для меня холод на козлах был сейчас куда предпочтительнее внутреннего жара, который я испытывала здесь, в карете.
     - Но я тепло одета, - твердо заявила я. - И лучше немного померзнуть, чем чувствовать головокружение и все такое...
     Я сама толком не знала, что еще могла почувствовать, но для Сэйвила этого было достаточно.
     - Хорошо, - сказал он, открыл окно, высунулся и крикнул Гроуву, чтобы тот остановил лошадей.
     Мы вышли из кареты на заснеженную дорогу, где были явственно видны уходящие вперед следы почтового брайтонского дилижанса, которых придерживался наш кучер.
     Прежде чем я успела выразить протест, Сэйвил взял меня обеими руками за талию и забросил на козлы. Прикосновение его рук я чувствовала потом очень долго.
     Джон Гроув с испугом и недоумением взирал на меня, как на сумасшедшую.
     - Вы совсем замерзнете, мэм, - проворчал он. - Ваша одежда не для кучерского ремесла.
     Я повторила ему свою ложь по поводу самочувствия.
     Его рот недоверчиво искривился, он снял шерстяной плед, которым были укутаны его ноги и протянул мне.
     - Нет-нет! - воскликнула я. - Не надо! Я обойдусь. Спасибо, Гроув.
     - Накиньте и завернитесь как следует, - повелительно сказал Сэйвил, перед тем как сесть в карету. - Пока будете на козлах, Гроув все равно не воспользуется пледом.
     И тот подтвердил эти слова яростным кивком.
     - Спасибо, Джон! - повторила я.
     Он взял вожжи и, как только дверца кареты захлопнулась за графом, прикрикнул на гнедых, и мы продолжили путь.
     Лошади шли умеренной рысью, я куталась в плед и старалась уверить себя, что мне ничуть не холодно - разве я не ездила верхом и в более сильные морозы? Но тогда я и сама была в движении - ноги, руки, поясница, - а сейчас, почти в неподвижном состоянии, я вскоре начала ощущать, как ледяные иглы пронизывают тело. Не прошло и часа, как я готова была молить Гроува остановиться и помочь мне перейти обратно в карету, но, к моему счастью, в это самое время раздался голос Сэйвил а.
     - Останови, Джон! - крикнул граф. - Думаю, нам пора поменяться местами. Я давно не держал в руках вожжи.
     - Я ни чуточки не замерз, ваше сиятельство, - возразил тот. - Ей-богу!
     - Ну, ну, не выдумывай, Джон. Останови и слезай!
     Гроув подчинился и с помощью своего хозяина медленно сполз с козел. Я видела, он замерз не меньше, если не больше меня. Мороз был сегодня несильный, но ветер крепчал и дул нам навстречу.
     "А я? - пронеслось у меня в голове. - Неужели Сэйвил не снимет меня отсюда? Сама я не попрошу об этом, видит Бог! Лучше превращусь в кусок льда!"
     Сэйвил взглянул на меня.
     - Вы тоже, миссис Сандерс! - небрежно-повелительно произнес он. - Надеюсь, у вас прошла дурнота?
     - Да, - с трудом выговорила я, стуча зубами.
     Граф подошел с моей стороны, протянул руки, и я уже без колебаний оперлась о его плечи и затем с облегчением вздохнула, оказавшись на земле. Он придержал дверцу кареты, я села вслед за Гроувом. Сэйвил захлопнул дверцу, и через минуту мы ощутили, как карета закачалась на рессорах, когда граф взгромоздился на козлы. А еще через мгновение мы продолжили путь.
     - О Господи! - воскликнула я. - У меня остался плед!
     - Держите при себе, - посоветовал Гроув. - Его сиятельство никогда не мерзнет. Помню, он и мальчиком был такой же закаленный... Как-то раз...
     Мой спутник пустился в воспоминания о детстве графа, а я с некоторым ожесточением подумала, что если нынешний лорд и вправду был таким героическим ребенком, то мне просто негоже подрывать сейчас его престиж каким-то дурацким пледом.
     Я поплотнее завернулась в него, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, намереваясь согреться и заснуть.
     И то, и другое мне вскоре удалось. Помню только, что кто-то поправлял на мне плед и я бормотала благодарности, а затем снова проваливалась в сон...
     Я открыла глаза, почувствовав, как чья-то сильная рука обнимает меня за плечи, прижимая к большому теплому телу. Щека моя уперлась во что-то мягкое, и я поняла, что это меховой воротник мужского пальто.
     Я стремительно выбралась из оков сна, но в голове еще плавал туман сновидений.
     - Томми? - проговорила я.
     - Боюсь, что нет, миссис Сандерс.
     Это был сочувственный голос графа Сэйвила.
     Я рывком выпрямилась, с ужасом сознавая, что спала у него на плече.
     Казалось, граф не обратил внимания на мою реакцию.
     - Вы пробудились как раз вовремя, - сказал он. - Сэйвил-Касл уже перед нами.

Глава 6

     Уставившись в окошко кареты, я увидела контуры замка, показавшегося мне грандиозным, исполненным величия и словно явившимся из читанных и перечитанных мной легенд о короле Артуре  и рыцарях Круглого стола.
     - Господи, это и в самом деле замок! - не удержалась я от возгласа.
     - Да, - согласился его владелец, - это замок.
     Я вглядывалась в стены из серого камня с четырьмя симметрично расположенными угловыми башнями и думала, найду ли там, за этими стенами, благородных рыцарей в латах и украшающих дом своим присутствием прекрасных дам. Разве могло существовать без них подобное сооружение?
     - Вы не можете сейчас увидеть всего, - сказал Сэйвил. - Кругом снег, вода во рве замерзла. И в небольшом озере тоже. А вообще-то замок стоит на острове.
     Я оторвалась от окошка.
     - Самый настоящий крепостной ров? - переспросила я.
     - Да, - ответил он с улыбкой, как мне показалось, немного смущенной, словно допустил присутствие в своем замке чего-то запретного или не вполне приличного.
     Снова устремив взгляд в окно, чтобы не видеть манящей улыбки, а только лишь замок, тоже достаточно притягательный своей величественностью, я спросила:
     - А когда он построен? Тогда же, когда замок короля Артура в Камелоте ?
     Сзади меня послышался смех.
     - Ну, не совсем. То было, если не ошибаюсь, веке в шестом, да? - И уже серьезным тоном, в котором я уловила оттенок гордости, которую он не собирался скрывать, добавил:
     - Один из моих предков построил этот замок в годы царствования Ричарда Второго, последнего из Плантагенетов. А тот жил немного позже короля Артура. Но все же довольно давно.
     В душе я не могла не признать, что такой древней родословной вполне можно гордиться.
     - В то время была еще в самом разгаре Столетняя война, - словоохотливо продолжал Сэйвил, - и многие опасались французского нашествия. Река Хейвер, на которой стоит замок - она же образовала озеро, - была тогда судоходным притоком Темзы, по которой ничего не стоило добраться до Лондона; и король Ричард повелел моему предку, имя которого тоже было Ральф, оснастить бойницами наш дом, стоявший на берегу озера. Но мой прапрапрадед Ральф решил снести весь дом и построить вместо него на острове укрепленный замок. Что, как видите, и сделал.
     Я не сводила глаз со стен и башен, которые становились все ближе и выглядели уже не такими сказочно-волшебными, но еще более внушительными со своими зубцами и бойницами.
     - Какой грозный вид! - воскликнула я.
     - Да, - подтвердил Сэйвил, - мы прекрасно оснащены для того, чтобы поливать противника гашеной известью, кипящей смолой и забрасывать камнями. Если, конечно, он преодолеет крепостной ров.
     Я невольно рассмеялась.
     Нашу карету тряхнуло в последний раз, и вот она уже быстро покатила по более приличной дороге. Я увидела, как мы въехали на узкую ровную аллею, очищенную от снега.
     - Когда-то этот подъездной путь был выложен деревом, - сказал Сэйвил. - Сейчас под нами камень.
     Теперь мы ехали через мост, в конце которого стояла отдельная каменная башня, а за ней, примерно в двухстах ярдах, виднелись главные ворота крепостной стены. Я посмотрела наверх, словно ожидая, что в одном из окон замка покажется безутешная Элейн, дочь короля Пеллеса, умершая от безнадежной любви к рыцарю Ланселоту и погребенная с лилией в руке.
     - Вот мы и на острове, - сообщил мне Сэйвил. - Он немногим шире, чем замок. Когда-то здесь проходила первая линия обороны замка.
     Карета остановилась, ворота распахнулись, из них вышел немолодой мужчина. Сэйвил опустил оконное стекло со своей стороны, холодный воздух ворвался внутрь.
     - С возвращением домой, милорд! - приветствовал его привратник. Лицо его расплылось в улыбке. - Мы уж и дорогу для вас расчистили!
     - И хорошо сделали, Симс, - одобрил Сэйвил. - Что, леди Девейн уже приехала?
     Улыбка исчезла с лица Симса.
     - Как же, милорд, уже. И мистер Коул с ней.
     - Так я и думал, - нахмурившись, пробормотал Сэйвил себе под нос.
     Он кивнул привратнику, поднял стекло, откинулся на подушку сиденья, и карета продолжила путь. Я обратила внимание, что складка, появившаяся между бровями Сэйвила, так и не исчезла. Он словно забыл о моем присутствии, и я не решалась задавать ему вопросы о том, что видела вокруг. Молча взирала я на то, как мы проехали еще одни ворота - в огромной каменной арке, они запирались когда-то с помощью опускающейся решетки - и очутились наконец за крепостными стенами.
     И тут исчезло ощущение средневековья, моему изумленному взору предстало изящное здание из светло-коричневого камня с каким-то золотистым оттенком, выстроенное в стиле эпохи Возрождения, стоящее посреди огромного заснеженного двора. "Цвет здания напоминает глаза его хозяина", - подумалось мне.
     Впечатление было совершенно неожиданное, и я не смогла сдержать удивленный возглас, который, видимо, привлек внимание Сэйвила.
     - Да, - медленно произнес он, - почти все, кто оказывается здесь впервые, именно так и реагируют. Если мне не изменяет память, то, кажется, седьмой Ральф Сэйвил решился в свое время снести с лица земли значительную часть средневековых построек и соорудить на их месте резиденцию в самом современном для того времени стиле.
     Под словом "современный" он, видимо, имел в виду годы правления королевы Елизаветы или короля Якова I.
     - Похоже, - осмелилась предположить я, - ваша семья любила шагать впереди своего века? Он рассмеялся и ничего не ответил.
     - Ваш семейный герб, наверное, лев? - спросила я через минуту.
     Чтобы сделать такое предположение, не пришлось особенно ломать голову, потому что целый ряд каменных львов украшал фронтон главного входа, перед которым мы остановились.
     - Вы совершенно правы, - сказал граф.
     Из дверей вышел дворецкий в роскошной ливрее, но прежде чем он успел открыть дверцу кареты, Сэйвил уже стоял на снегу перед входом. Он коротко переговорил с дворецким, после чего тот скрылся в доме, а граф подошел к карете с моей стороны. Туда же приблизился со складной лестницей вышедший из дома ливрейный лакей, и Сэйвил помог мне выйти и спуститься на очищенную от снега каменную площадку.
     - Я отправил дворецкого за моей сестрой, - сказал Сэйвил. - Она поможет вам поскорее освоиться у нас в доме.
     Эти слова ввергли меня в довольно нервозное состояние; я вдруг представила себя в этом огромном великолепном доме, где повсюду слуги в ливреях, обслуживающие богатых дам и господ, и мне стало не по себе, потянуло обратно в мое скромное жилище, к простым, бесхитростным людям с их открытыми душами.
     - Леди Реджина знает о моем приезде? - спросила я. Сэйвил покачал головой.
     - О нем не знает никто, - произнес он с видимым удовольствием, как человек, приготовивший некий сюрприз и предвкушающий эффект, который тот произведет на окружающих.
     Его тон поверг меня в еще большее смятение.

***

     Чтобы попасть в дом, не нужно было подниматься по ступеням: мы вошли в массивные двери и очутились в огромной комнате, которую в свое время, несомненно, называли большой залой седьмого Ральфа Сэйвила. Первое, что обращало на себя внимание, был колоссальный камин, украшенный лепными изображениями все тех же львов, но и остальное - пол, уходящий ввысь потолок, стены - было настолько грандиозным, что я не могла не подумать в изумлении: неужели люди способны жить в таком месте?!
     За дверью одной из комнат, выходящей в залу, звучала фортепьянная музыка. Она внезапно прекратилась, и Сэйвил сказал мне:
     - Это играла Реджина. Сейчас она появится. Я кивнула, преодолевая скованность, и почти сразу слева от нас открылась дверь и оттуда вышла женщина.
     - Ральф, - произнесла она с приветливой улыбкой, - наконец-то и ты добрался сюда сквозь эти снежные завалы. Должна тебя огорчить, все остальные прибыли ран