зговор вмешался Гвармунд, также заметивший, что его сын на грани потери рассудка.
     - Ролло, эта женщина - невеста твоего брата. Но раз она не пленница, а невеста, ей самой и решать, хочет ли она стать женой твоего слабосильного брата. И если она свободна, то, возможно, ей предпочтительнее получить мунд  от Герика, чем от Атли?
     Ролло по-прежнему играл хлебным мякишем. Наконец он сказал:
     - Она не скандинавка, чтобы решать за себя. У франков не принято спрашивать женщин о согласии.
     Он покосился туда, где по-прежнему сидела Эмма. Скандинавские жены не обращали на нее внимания. Девушка выглядела подавленной и несчастной, порой она бросала тревожные взгляды в сторону большого стола.
     Ролло криво улыбнулся.
     - Я не думаю, что она согласится, Герик. Однако, вижу, мне не предлагают выбора. Что ж, спроси сам. Если она скажет ?нет? - мы окончим этот разговор. Слышишь, ярл? И ты больше не станешь докучать мне, словно капризная женщина. Ты был свидетелем нашего уговора, Гвармунд.
     Герик с такой силой хватил кулаком по столу, что плохо сколоченные доски разошлись. Затем он повернулся и направился туда, где сидели женщины. Схватив Эмму за руку, он выволок ее на середину зала, выбрал из кучи золота, высившейся перед отцом, зубчатый венец из светлого электрона, изукрашенный жемчугами и желтыми топазами, и надел его на голову перепуганной христианки.
     - Разве она недостойна стать мне женой и бретонской королевой?! - во всеуслышание выкрикнул он, обращаясь к присутствующим. - Сама Фрейя не так прекрасна, как эта девушка!
     С жадным любопытством следившие за происходящим даны разразились громкими одобрительными возгласами, поднимая полные до краев роги:
     - Слава ярлу Герику! Слава его королеве!
     Эмма ничего не понимала в происходящем, испуганно озираясь. Она видела, что викинги поднимают чаши и рога, не сводя с нее глаз. Тяжелый венец давил на лоб. Зачем Герик надел его на нее?
     Наконец этот странный викинг обратился к ней на ее языке:
     - Все женщины любят золото, дева. Дело мужчин - дарить его своим избранницам. И этот венец станет твоим, если ты, Эмма из Анжу, согласишься стать моей супругой и королевой! Я хочу, чтобы мы как можно скорее выпили брачную чашу и отправились делать нашего первого сына. Во имя всех богов, дева, скажи мне ?да?!
     В первый миг Эмма опешила. Она бросила растерянный взгляд в сторону Ролло, но норманна, казалось, ничего не интересует, кроме подбрасываемого им на ладони хлебного шарика. И тогда Эмма решила, что викинг отказался защищать ее. Герик! Этот человек предлагал ей больше, чем дали бы другие на его месте. Он, по крайней мере, сулил ей супружество. Однако было нечто в хищном, красивом лице этого викинга, что повергло ее в ужас. Этот безумный блеск в его глазах, эта таящаяся в уголках искривленного рта свирепая жестокость...
     - Я польщена честью, которую вы оказываете мне, господин Герик. Но я связана словом и вынуждена скачать - ?нет?.
     Она покачала головой. Это движение не осталось незамеченным, и шум в зале мгновенно стих. И сейчас же Эмма, леденея, услышала то страшное, негромкое рычание, исходившее, казалось, из недр существа ярла. Глаза Герика наполнились безумием и неимоверно расширились, ноздри раздулись. Он с силой схватил ее всей пятерней за лицо и тряхнул так, что блистающий венец скатился с головы Эммы и со звоном ударился об пол.
     - Повтори!.. Повтори, что ты сказала, франкская сучонка! Ты осмелилась отказать мне? Мне, Герику, прозванному Злым?
     Даже если бы Эмма и захотела, она не смогла бы ничего ответить, до того сильно обезумевший датчанин сжимал ее лицо, сдавливая нежные кости. Она только глухо застонала от боли, с ужасом заметив выступившую в углах его губ пену. Казалось, ярл сейчас сплющит, сломает ее скулы. Пальцы Герика скользнули по ее щекам, большой разжал губы и проник в рот, словно викинг намеревался вырвать язык девушки. И тогда она инстинктивно, что было силы вонзила в него зубы.
     Герик взвыл и отшвырнул ее. Кто-то из норманнов испустил сухой смешок, однако тишина все равно оставалась зловещей. В следующий миг Ролло рывком перебросил свое тело через стол и, прежде чем кулак Герика настиг девушку, на лету перехватил его руку за запястье.
     - Остановись, ярл! Вспомни наш уговор...
     Ролло осекся, поняв, что Герик больше не владеет собой. Его лицо побелело и дергалось, по подбородку текла слюна, а в глазах горело лишь одно неукротимое желание - убить. Следующий удар обрушился на самого Ролло. Ролло охнул, но сумел отстранить от себя ярла. Герик ревел быком и разрывал на себе одежды, а затем ринулся на осмелившегося остановить его.
     В зале поднялся невообразимый шум.
     - Простой поединок! - вопили викинги. - Простой поединок до смерти! Один! Один!
     Это был один из самых излюбленных видов поединков северных ярлов. Однако вряд ли Герик что-либо соображал. И хотя Ролло сумел поймать его руки, он молниеносно вырвался и схватил Ролло за плечи, намереваясь добраться до горла, когда же норвежец увернулся, в руках ярла остались клочья его разорванной туники.
     Краем глаза Ролло заметил склонившегося вперед Гвармунда. Старый ярл уже понял, что его сыном овладел священный пыл боя, и теперь его уже не остановить. И хотя нормандец был почетным пленником, Гвармунд понимал, что даже ему не следует сейчас преграждать путь ярости сына. Ролло приходилось рассчитывать только на самого себя. Они с Гериком могли рвать, ломать и терзать друг друга как угодно, пока один из них не будет побежден, а значит - мертв, ибо обезумевшего берсерка могла остановить только гибель противника. Ролло дважды увернулся от протянутых к нему рук Герика, но тот все же успел рвануть его за плечо, окончательно располосовав тунику. Теперь оба были обнажены по пояс, а на плече Ролло остались кровавые отметины, словно от когтей рыси. Герик, продолжая реветь, как медведь-шатун, вновь кинулся на него, вытянув перед собой похожие на драконьи лапы скрюченные пальцы. Ролло уклонился и нанес сильный удар в лицо противника. Тот отшатнулся, откинув назад голову, но уже в следующий миг стремительным прыжком настиг Ролло. Последовал резкий удар в висок, который мог бы оказаться смертельным, если бы Ролло не спас удерживающий волосы стальной обруч. На миг все поплыло вокруг него, а Герик уже успел обхватить его корпус, сцепив руки за спиной Ролло, и сжал с такой чудовищной силой, что норвежец почувствовал, как хрустнула кость. При этом Герик зубами рвал мышцы его плеча. Ролло рванулся изо всех сил, но скользкие от пота руки противника не ослабили хватки. Ролло чувствовал запах собственной крови. Герик продолжал рвать его зубами, стремясь добраться до горла. Напрягая всю мощь мышц, Ролло стал наносить Герику удары под ребра, но обезумевший берсерк был нечувствителен к боли, его руки сжимались все теснее, и Ролло начал задыхаться, чувствуя, как прогибаются и трещат кости. К тому же Герик уже грыз его ключицу.
     Тогда нормандский ярл схватил его за волосы и стал отдирать от себя, вырывая длинные светлые пряди вместе с клочьями кожи. На какой-то миг он все же отделил от себя голову берсерка и не уследимым глазом движением нанес удар пальцами в глаза Герика и одновременно - коленом в пах.
     Теперь ему, наконец, удалось вырваться из медвежьих объятий и с болью перевести дыхание. Противник ревел, тряс головой, но уже в следующий миг снова кинулся на норвежца. Стараясь не дать ему передышки, Ролло с размаху ударил его кулаком в темя, потом еще и еще. Ему казалось, что он молотит гранитную глыбу. Адская боль пронзала его руки, достигая почти до самых плеч. Герик же лишь едва покачивался и не переставал реветь, выпучив налитые кровью глаза, весь залитый пеной. Его слепая ярость мешала ему обдумывать удары, однако и встречные выпады Ролло не причиняли ему вреда. Ролло приходилось чаще уворачиваться, чем бить самому, боль в треснувшем ребре мешала как следует вздохнуть. Вложив весь вес тела, он ударил Герика под ложечку и заставил его покачнуться, но в тот же миг сам получил удар такой силы, что, не удержавшись на ногах, рухнул ча пол. Дыхание его пресеклось, и он едва успел собраться, когда Герик обеими ногами прыгнул ему на живот. Мышцы выдержали удар, но поврежденная кость заявила о себе такой болью, что нормандец не мог сдержать невольного крика.
     Берсерк услышал его, ибо, завывая и хохоча, с новой силой навалился сверху, обхватил шею Ролло и стал душить, урча, как оборотень. Ролло вцепился в его пальцы, с огромным усилием отдирая их по одному и ловя так необходимый сейчас воздух.
     Гул собравшейся вокруг толпы то нарастал, то словно растворялся в шуме гремящей в ушах крови. Герик уже почти сидел на нем. Ролло, стиснув зубы, мучительно напрягая каждый мускул, сопротивлялся, пытаясь избавиться от душащих его рук. И когда ему, наконец, удалось разомкнуть их хватку, он лбом в стальном обруче нанес сокрушительный удар Герику в переносье. Нос датчанина был сломан, лицо залилось кровью, но боли он по-прежнему не ощущал. Вряд ли Ролло что-либо выгадал, если бы сила его удара не сбросила с него ярла. В тот же миг он резко откатился в сторону и тяжело поднялся на ноги. Однако Герик уже был тут как тут и, бросившись на Ролло, нанес страшный удар сомкнутыми руками между лопаток. Тогда Ролло из последних сил обернулся и ударил берсерка головой в живот, отбросив его, но, не справившись с силой толчка, тоже стал падать. Лишь чудом ему удалось устоять на четвереньках, а Герик, упав, тут же вскочил, как на пружинах, и с визгом кинулся к Ролло.
     Викинга спасло лишь то, что он успел набрать полные пригоршни песка и швырнуть его в глаза ярлу.
     Ослепленный берсерк споткнулся, взревел, мотая головой, и тотчас Ролло, стоя на коленях, нанес стоящему рядом ярлу удар обеими кулаками в поясницу, от которого тот рухнул на землю. Не раздумывая и не чувствуя больше боли в ребрах, Ролло навалился сверху и, захватив под мышку голову ярла, стал резко отгибать ее назад. Вскоре рык Герика перешел в хрип, он отчаянно хватал и царапал удерживавшие его руки. Кровь и пот застилали Ролло глаза, он сцепил зубы, с ужасом чувствуя, как немеют от страшного напряжения его мышцы. Собрав все силы, он резко откинулся - и услышал, как затрещали сломанные позвонки Герика.
     Он не отпускал его, хотя и чувствовал, как ослабли руки ярла, как вздрагивало в конвульсиях его тело. Ролло все еще продолжал сжимать его, памятуя, что и полумертвые берсерки способны на смертельный удар. И лишь когда тело под ним окончательно обмякло, он ослабил хватку, но так и остался лежать сверху, все еще не веря, что победил, что голыми руками убил берсерка Герика, что остался жив. Однако надолго ли?
     Постепенно сознание его стало проясняться. Медленно, опираясь на руки, он стал подниматься и наконец выпрямился.
     В зале стояла тишина. В свете коптящих плошек он видел застывших в безмолвии данов. Они не шевелились, словно все еще не веря, что их непобедимый предводитель больше не встанет. Ролло, покачиваясь, стоял над поверженным противником. Из его рассеченной брови струилась кровь, каждая мышца, каждый нерв его тела мучительно ныли. Сквозь мглу он видел бледный силуэт Эммы. Широко открытыми, испуганными глазами девушка смотрела на него.
     Ролло отвернулся от нее и поднял руки:
     - Один! Ты даровал мне победу!
     Викинги расступились, и, опираясь на клюку, к телу сына медленно приблизилась фру Хревна. Герик лежал не шевелясь, голова его была неестественно вывернута.
     - Мертв, как селедка, - негромко сказала она, коснувшись сына концом посоха, и повернулась к мужу. - Время готовить тризну.
     Гвармунд, мрачный и сразу сгорбившийся, проговорил:
     - Слава богам, что он упал грудью вниз. Как говорят старые люди, человек, умерший сердцем к земле, будет отомщен.
     Теперь он в упор глядел на Ролло. Тыльной стороной кисти тот вытер кровь с лица.
     - Ты можешь назначить любую виру за убитого.
     - Могу, - согласился Гвармунд. - Думаю, что смерть убийцы моего сына будет достойной платой за смерть Герика.
     В зале раздался приглушенный ропот. Один из викингов сказал:
     - Сами боги даровали Ролло победу, раз он смог одолеть берсерка. Ты разгневаешь их, если убьешь того, с кем была его воля.
     Другой добавил:
     - Это был честный поединок. Герик первым кинулся на Ролло. И твой сын еще прежде обещал сохранить ему жизнь. Нарушив его слово, ты запятнаешь честь рода.
     Гвармунд резким движением разметал золото перед собой и выпрямился.
     - Всем известно, что раненый медведь хватает первую попавшуюся жертву. Ролло ранил меня в самое сердце, и мне плевать на все. Мой последний сын, мой Герик мертв, а я должен пощадить его убийцу? Я никогда не давал Ролло слова, как это сделал мой сын, я ничем не связан с левшой-норвежцем!
     - Это так, но люди решат, что ты запятнал честь рода, мстя человеку, честно победившему в поединке.
     - Один, Тор и Локи! - взвыл Гвармунд, воздев к закоптелому потолку здоровую руку. - Этот норвежский пес убил единственного оставшегося у меня сына, он оборвал мой род, и некому больше продлить мое семя в Мидгарде. У меня осталась только месть, и пусть никто не говорит, что я не в своем праве!
     Он ткнул в Ролло пальцем.
     - Мой сын сейчас переходит Тунд , и я клянусь великим Тором, что уже завтра поутру ты присоединишься к нему и станешь в Валгалле его прислужником, ибо словно раб взойдешь на погребальный костер моего сына. Ты и эта рыжая. Раз мой сын пожелал ее, он ее получит если не здесь, то в заоблачном мире Одина.
     В зале поднялся гул. И хотя некоторые викинги выражали сомнение, большинство пришло в восторг, узнав, что великий Ролло, гроза всех франков и викингов в Виланде, будет предан смерти у них на глазах как простой тралл . Они вопили и бряцали оружием в знак одобрения, ибо были злы на него за то, что он изгнал их из своих владений на севере Франкии, лишив тем самым положенной добычи.
     Ролло рванулся было к Гвармунду, но его скрутили кинувшиеся со всех сторон даны.
     - Если ты так поступишь, Гвармунд, - выкрикнул Ролло, - то, похоже, на месте твоей крепости вскоре поднимется могильный курган, а за ним и многие другие! Или ты считаешь, что я так слаб, что за меня некому отомстить?
     Гвармунд в ответ захохотал и снял с крюка на стене позади того места, где сидел Ролло, его меч.
     - Я возьму твой Глитнир себе. Я уже стар, но мне будет отрадно видеть, как он пьет кровь норвежцев.
     Эмма плохо понимала, что происходит вокруг, но отчаянно закричала, когда в нее вцепилось сразу несколько рук. С нее сорвали богатое ожерелье, скрутили за спиной и связали в запястьях ремнями руки, затем подняли и куда-то понесли. Она извивалась, пытаясь достать зубами волочащие ее руки. Потом ее с размаху швырнули в какое-то темное сырое помещение, она по катилась по земле и сейчас же, извиваясь, встала на колени.
     Следом в дверной проем втолкнули Ролло. В отличие от Эммы, у него были связаны руки и ноги, и он не сумел сразу подняться. Даны что-то кричали, стоя в дверях, но наконец тяжелая дверь захлопнулась, и послышался сдвоенный лязг задвигаемых засовов.
     Эмма брезгливо огляделась. Они находились в каменном старом строении с сырым земляным полом. По всей видимости, это была та самая отдаленная и заброшенная башня. Над головой был потолок из брусьев, подпертый столбами, слышался скрип шагов - наверху кто-то был. Свет в помещение проникал через небольшое, забранное решеткой оконце. Сквозь него долетал плеск воды, какие-то дальние отсветы. Ролло все же сумел приподняться и теперь сидел, опираясь связанными за спиной руками о стену. Голову он откинул, и Эмма могла различить его залитое кровью лицо, утомленно закрытые глаза. Она вспомнила, как он бился с Гериком, и невольно поежилась, вновь испытав ужас, который только что пережила. Силы небесные - как могло выйти, что она волновалась за своего злейшего врага?!
     Отвернувшись, Эмма поднялась и подошла к окну. Оно было невысоко от пола, - видимо, фундамент башни ушел в землю, - и девушка, привстав на носки, могла заглянуть в него. От башни углом тянулась каменная стена. Окрестности были залиты водами реки, тянуло тиной и гнилью. В стене виднелась зарешеченная арка, сквозь которую и прорвалась вода при поднятии уровня реки. На гребне шевелились силуэты стражников, свет костров играл на остриях их пик. Когда Эмма прижалась виском к краю проема, то смогла увидеть и мелькание огней в крепости. Слышались какие-то крики, визгливый с подвывом плач женщин и глухие удары топоров. Что-то происходило.
     - Они готовят пролом в стене, чтобы поутру вынести через него тело Герика, - неожиданно проговорил Ролло.
     Эмма вздрогнула от неожиданности и оглянулась. Не поднимая век, Ролло пояснил:
     - У нас принято выносить умерших через пролом в стене, а не в дверь, чтобы они потом не нашли дороги обратно и не тревожили живых.
     Эмма торопливо зашептала слова молитвы, но Ролло прервал ее.
     - Ты молишься за упокой его души? - желчно спросил он.
     Теперь он смотрел на нее, и взгляд его был сухим и жестким.
     Эмма какое-то время молчала. Связанные за спиной руки затекли и стали ныть.
     - Что они сделают с нами? - спросила она.
     Ролло вновь прикрыл глаза, а затем поведал о замысле Гвармунда.
     Девушка пришла в ужас.
     - Выходит, лучше мне было согласиться стать женой ярла Герика?
     Ролло усмехнулся.
     - Да уж, но теперь из-за меня ты не сможешь изменить решение. Но чтобы ты, Птичка, снова не стала винить меня во всех своих бедах, скажу, что быть женой ярла Герика Злого - тяжкое испытание.
     - Мне тоже это казалось, - тихо ответила девушка.
     Тогда Ролло рассказал ей о судьбе прежних жен датчанина. Эмма слушала его, ужасаясь, но в то же время и удивляясь тому, что они мирно беседуют, по-прежнему оставаясь врагами, хотя ничто не послужило их примирению. Что ж, даже лиса не трогает зайца, когда они спасаются на одном бревне от паводка. Спасаются? Смешно сказать!
     - Ролло, ради всего святого, надо что-то делать! - не выдержала девушка.
     - Я знаю, - спокойно отвечал он. - Не торопи меня. Дай немного передохнуть.
     Он сказал это так просто, что в душе Эммы ослепительно вспыхнула надежда. Однако когда она огляделась, ее вновь охватило отчаяние. Массивные, как скалы, стены, забранное решеткой окно, за ним - водоем, также окруженный высокой стеной. За окованной железом дверью слышались голоса стражи, над головой поскрипывали брусья под ногами датчан. Выхода не было. И все же, как ни странно, присутствие Ролло вселяло в нее толику уверенности.
     Пока ее союзник-враг отдыхал, она стала пытаться ослабить стягивающие руки ремни. Ничего не получалось, но девушка не оставляла попыток. Мельком взглянув на Ролло, она заметила, что тот смотрит на нее, улыбаясь.
     - Что, не выходит?
     Она не отвечала, только сердито тряхнула головой.
     - Послушай меня. Если ты можешь двигать руками, постарайся достать из ножен мой кинжал. Они взяли мой меч, но в свалке не позарились на простой нож с костяной рукоятью. Даже Один порой совершает ошибки, чего же ожидать от тупоголовых датчан?
     Еще не совсем понимая, что он задумал, Эмма придвинулась к викингу спиной и после нескольких безуспешных попыток все же извлекла кинжал. На сей раз он вышел из ножен куда легче, словно чувствуя, что его хозяину необходима помощь. Даже руна на лезвии не помешала.
     - Что теперь?
     - Постарайся перерезать мои путы.
     Это оказалось непросто. Руки Эммы совершенно онемели и не слушались. В конце концов Ролло выругался и велел ей хотя бы вонзить клинок в землю. Когда она выполнила это, ярл повернулся и стал тереть ремни, связывавшие запястья, о лезвие. Минута - и он освободился. Разрезав путы на ногах, Ролло встал, разминая затекшие конечности, и шагнул к двери, прислушиваясь.
     - А я? - напомнила Эмма.
     Не произнося ни слова, он направился к окну и стал вглядываться в сумрак.
     - Но я? - вновь спросила Эмма. Теперь в ее голосе слышалось беспокойство. Она перевела дыхание,