Фото эти были ужасными, но ни одно из изображенных животных не относилось к исчезающим видам. По сути многие из них были обычными кошками и собаками, но это ни в малейшей степени не умаляло её гнева. "У нас нет права, - гремела она, - подвергать животных таким страданиям ради каких бы то ни было целей". Так как Конгресс неизменно обосновывал свои действия общественным интересом, то вполне понятно, что первые предложения Закона об исчезающих видах (1973) звучали решительно антропоцентрично. Целью закона, говорилось в нем, является сохранение видов, обладающихх "эстетической, экологической, образовательной, исторической, оздоровительной и научной ценностью для страны и народа". Ценность других существ (не утилитарная) и их право на существование возможно и фигурировали в умах некоторых создателей этого закона, но в окончательном виде закона это не проявилось. Позже это стало причиной частого его нарушения, если другие человеческие ценности оказывались почему-то "выше", то тем самым открывался путь для пренебрежения правами редких видов.
Тем не менее, в целом этот закон дал беспрецендентную защиту существованию прав, по крайней мере некоторым из других существ. Впервые закон применялся ко всем животным (даже беспозвоночным), насекомым и растениям. Не были включены лишь бактерии, вирусы и вредные насекомые. Если решением закона эти существа попадали в список тех, кому угрожает опасность, то теоретически они оказывались в безопасности. Никогда прежде американский закон не демонстрировал озабоченности о такой большой группе. Полезность для людей в 1973 г. не была критерием для списка 1973 года. Большинство существ, включенных в закон, обладало полной "неприкосновенностью", многие из них были совершенно неизвестными. Но оказались под защитой просто потому, что они были частью того, что экологи и экотеологи, каждый по своему, считали вселенной.
Вторым новшеством закона 1973 г. было то, что согласно ему вред, причиняемый виду, заключался не только в убийстве его представителей, но и в посягательстве на окружающую среду, от которой они зависили. Благодаря этому закону в американском экологическом законодательстве оказался термин "важнейшая среда обитания". Практически, он выражает то, что экосистемы, а не просто организмы, имеют законное право на существование. На тех, кто нарушал это право, налагались различные наказания. Статья 7 придала этому закону еще большую суровость, запрещая федеральным службам проводить или даже субсидировать деятельность, пагубную для исчезающих видов и их среды обитания. Эта статья также приглашала частных граждан и экологические организации к выявлению видов, которые следует "включить в списки" и давала им право возбуждать в связи с этим судебные дела.
И наконец, при оценке значения Закона об исчезающих видах важно понимать, что он применяется не только к заповедникам или федеральным землям, подобно предыдущим законам такого вида. Задействованной оказывалась вся страна, даже частные землевладельцы должны были признавать право на существование других существ. Бывший нью-йоркский сенатор Джеймс Л. Бакли выразил мнение многих, когда заявил, что Закон об исчезающих видах "представляет собой качественно новый шаг по дороге признания человеком своей моральной ответственности за целостность природного мира". Что касается писателей-фантастов, то обыгрывая ту идею, что "все существа, даже самые маленькие, имеют право на свою жизнь", они стали предсказывать, что в скором будущем будут запрещены дезинфецирующие средства, многие лекарства и даже "вода для полоскания рта".
В 1972 г. Кристофер Стоун заявил о необходимости включить интересы животных, растений и даже географических мест в американскую систему справедливости, и Закон об исчезающих видах можно рассматривать, как первый шаг в этом направлении. Закон этот лег в основу действий по защите природы. Как Стоун позже отмечал, между 1974 и 1979 гг. граждане засыпали суды жалобами и исками от имени загрязненных рек, болот, ручьев, видов и деревьев. На склонах вулкана Маука Ки жила маленькая гавайская птичка палила, среда обитания которой была сведена к этой совершенно небольшой территории. 27 января 1978 г. Фонд законной защиты Съерра-Клуба и Гавайское Одюбоновское общество подало в суд иск от имени уцелевших палила, обвиняя людей в выпасе скотины на территории обитания птички. Процесс был назван "Палила против Гавайского Департамента Земли и природных ресурсов". Впервые за всю историю американского суда истцом в суде стал представитель животного мира. Более того, птица этот процесс выиграла! В июне 1979 г. федеральный судья вынес решение в пользу палилы. Гавайям было дано два года на выведение с территории Маука Ки скотины.
Несмотря на этот конкретный успех, Закон об исчезающих видах был слишком суровым и всеобъемлющим, чтобы ему не воспротивились. Конфронтация с политическими и экономическими силами становилась ожесточенной. В 1973 г. был обнаружен новый вид очень маленькой рыбешки, жившей в определенном месте реки Малой Теннесси и, кажется, больше нигде. В 1975 г. ее занесли в список редких видов, противопоставив тем самым властям Теннессийской Долины, почти завершившими строительство плотины Теллико. В рамках существующего закона, экологи подали судебный иск с целью предотвращения завершения строительства 116 миллионной дамбы. После долгих юридических баталий, 15 июня 1978 г. Верховный Суд США вынес решение в пользу рыбки. Конгресс, уже испытывавший затруднения в связи с ограничениями, вызванными его законом 1973 г., внес в него поправку, позволявшую ему быть более гибким. Тем самым допускалась вероятность исключений в том случае, когда защита видов будет противоречить слишком серьезным экономическим интересам. Сторонники поправки считали, что мелкая рыбешка не может быть существеннее многомиллионной плотины. Позиция конгрессмена Джона Дункана от Теннесси была типичной. "У меня есть фотография этой рыбешки, - сказал он перед подкомитетом Палаты, - её нельзя есть. Там даже не на что глядеть. У нее невзрачная внешность". К тому же, заявил он, 3000 человек, работавших на стройке, оказываются в результате этого без работы.
В конце концов Дункан добился поправки, которую семь членов комитета, высокопоставленных чиновников, внесли в Закон об исчезающих видах. И тут же "Божий комитет" (как комитет, действующий от имени Закона об исчезающих видах), провел свои первые действия, которые имели прямое отношение к "Теннессийскому делу". 23 января 1979 г., к огорчению сторонников поправки, комитет единогласно проголосовал за прекращение строительства и сохранение рыбы. Разгневанный Дункан прибегнул к более изощренным методам. 18 июня 1979 г. в почти пустой Палате он предложил небольшую поправку к ежегодному билю энерго- и гидро- строительства и тут же попросил, чтобы его чтение было временно отложено. Последовал подсчет голосов в пользу этого (вся процедура заняла 42 секунды) и лишь на следующий день, почитав "Записки Конгресса", экологи узнали, что в результате действий Дункана проект Теллико оказался вне досягаемости Закона об исчезающих видах. Вето президента Картера положило конец надежде защитникам рыбешки, но противоречивая поправка осталась частью всего годового бюджета общественных работ и политическое давление было слишком сильным. 25 сентября 1979 г. Картер подписал Закон. Адвокат Зигмунт Плэйтер, выступавший в защиту рыбешки после 1974 г., суммировал чувства экосообщности цитатой из Уилла Роджерса, сказав, что все, кто любит сосиски и закон, не должны знать, как они делаются.
Хотя ежегодные дополнительные полномочия и придавали Закону об исчезающих видах силу, его неудачи в первых же испытаниях обескуражили тех, кто считал, что законодательная реформа может провести этику окружающей среды в жизнь. Журнал "Los Angeles" считал, что Теллико был получен "слишком большой ценой". Тем самым журнал подразумевал, что нет смысла в ограничениях относительно воздействия человека на природу, если ими можно пренебречь, когда это понадобится. "The New Jork Times" заявила, что "дело плотины Теллико" показало, почему миллионы американцев с отчаяния прибегают к политике". Американцы, предпочитавшие отстаивать права природы в пределах существующих законодательных структур, также оплакивали то, что США не подписали Хартию Природы ООН. В 1982 г. по предложению Заира ее приняло Общее собрание ООН, и в ее приамбуле говорится, что "каждая жизненная форма является уникальной, достойной уважения, независимо от ее ценности для человека, и дабы признать за ними это достоинство, человек должен руководствоваться моральным кодексом".
Столкнувшись с подобными разочарованиями и понимая, что на глобальном уровне природный мир постоянно уступает в борьбе с миром цивилизованным, экорадикалы обратились к более прямым формам действия и протеста. Гринпис был первой организацией, представляющей их интересы. Сегодня он имеет оффисы в 17 странах и число его членов достигает 2,5 млн., в том числе 750000 американцев. Гринпис сформировался в 1969 г., когда американские и канадские антивоенные и антиядерные активисты устроили протест во Ванкувере (Британская Колумбия) против испытаний атомной бомбы, которые США проводили на острове Амчитка, Аляска. "Гринпис І" - было название корабля, посланного в 1971 г. в Амчиткскую зону испытаний. Два года спустя "Гринпис III" пристал к атоллу Муруроа в Тихом океане, чтобы выразить протест ядерным испытаниям, проводившимися французами. Когда удалось заснять, как солдаты сурово избивают шкипера судна, Дэвида Мак Таггарда, Гринпису стало понятно, каким должен быть путь к сочувствию общественности. В 1974 г., когда этика окружающей среды становилась в центре всеобщего внимания, Гринпис, по словам одного из его основателей, Роберта Хантера, расширил свой интерес "с концепции святости человеческой жизни до святости всей жизни". По его мнению, особенно важны отношения не между человеком и человеком, а между человечеством и землей. "Мы должны начать серьезные исследования, касающиеся прав кроликов и свеклы, почвы и болот, атмосферы и, в конце концов, прав планеты". "Green peace Philosophy", регулярно появляющийся со своими призывами жертвовать на "святое дело", заявил о том, что "человечество не является центром жизни на планете. Экология учит нас тому, что вся земля - это часть нашего "тела" и что мы должны научиться уважать ее как самих себя".
Особое внимание Гринписа в середине 1970-х привлек вопрос о правах морских млекопитающих, особенно китов и морских котиков. Благо млекопитающих впервые оказалось в поле зрения экологов в конце 1960-х, когда монреальская студия Artek Films сняла для Canadion Broadcasting Corporation охоту на лабрадорских морских котиков. Целью фильма было изображение сильных охотников, продолжающих придерживаться древних охотничьих традиций. Но это были 1960-е годы, и что американо-канадский зритель увидел, являлось неслыханной жестокостью по отношению к милым, беззащитным существам. В печатном мире разгорелись бурные дебаты, и канадский гуманитарий Брайан Дэвис вместе с нью-йоркским журналистом Кливиэндом Эмори организовал массовый протест. Для Дэвиса, считавшего, что животным следует "дать право на жизнь", единственным этическим выводом было прекращение охоты. Заимствуя терминологию антирабовладельческого словаря прошлого века, он призвал к "аболиционизму" охоты на котиков. Действуя под покровительством Международного Фонда Блага животных, Дэвис стал организовывать бойкоты канадской морской продукции. К середине 1980-х ему удалось практически "заморозить" деятельность промышленности по обработке морской продукции. Гринпис, присоединившись к протесту против убийства морских млекопитающих, принял традиционный метод квакеров ненасильственного "созерцания" несправедливости. Целые команды отправлялись на лед Лабрадора и наблюдали за убийством котиков. В 1975 г. недалеко от Калифорнийского побережья Гринпис, используя быстроходные надувные лодки, воспрепятствовали "работе" русских китобоев. Решив остаться "бездеятельными" и не прибегнуть к насилию, гринписовцы просто наблюдали за тем, как погибают киты, давая тем самым русским представление о своей этической позиции. Фотографии рассказали членам Гринписа о происходившем. В 1981 г. произошел случай, когда один представитель Гринписа привязал себя к китобойному гарпуну. Общественность всегда реагировала на такие проявления самопожертвования, в данном случае, человек хотел пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти кита.
10 июня 1985 г. о Гринписе заговорила пресса и телевидение во всем мире, когда ее корабль "Rainbow Warrior" попал под обстрел и затонул у причала в Окланде, Новая Зеландия. Один член экипажа утонул. Введение этики явно подвело природоохранников к пропасти насилия. Хотя после затопления судна Гринпис и продолжал свою политику ненасилия, более радикальные защитники прав природы были готовы бить врага его же оружием. Например, в Зимбабве служащие парков стали стрелять в браконьеров, охотящихся на редкого черного носорога.
Карьера Поля Уатсона, известного некоторым, как "самый знаменитый экорадикал в мире", демонстрирует, как легко от ненасильственного наблюдения перейти к прямому и насильственному действию после приобщения к политике природных прав. Канадец Уатсон (род. 1951г.) в 1970 г. присоединился к движению за права индейцев и антиядерному движению. Он участвовал в создании Гринписа и середине 1970-х годов проводил акции протеста в открытом океане против русских китобоев. В 1976 и 1977 гг. Уатсон продолжал работу Кливленда Эмори и Брайана Дэвиса, обратив свое внимание на ежегодные убийства морских котиков с попустительства Канадского правительства у берегов Лабрадора. Используя вертолеты, Уатсон и гринписовская команда сфотографировала детенышей котиков, с которых люди живьем сдирали шкуры перед их обезумевшими от горя матерьми. Сперва гринписовцы хотели обрызгать детенышей краской, чтобы их шкуры потеряли свою ценность в глазах охотников. Но по мере продолжения бойни, Уатсон решил прикрыть детенышей от ударов дубинок свои телом. Также он приковал себя наручниками к тросу лебедки, с помощью которой шкуры животных поднимались на корабль-фабрику. Охотники ответили тем, что стали окунать Уатсона в ледяную воду, протаскивать через груды тушек и в конце концов полумертвого бросили на льду. Очнувшись в госпитале, он узнал, что его исключили из Гринписа за нарушение канадских законов об охоте на котиков и, якобы, за участие в насильственной деятельности. Уатсон отрицал обвинение в том, что он приобщился к политике "линчевания", ответив лишь, что "преступление можно остановить лишь с помощью преступления" Он сказал, что будет выступать против властей всегда, когда будет видеть их неправду и если их политика будет направлена против морских млекопитающих. Оказавшись слишком радикальным для Гринписа, Уатсон сформировал свои собственные организации "Earthforce" (1977) и "Sea Shepherd Conservation Society" (1979). Их философия действия отражала убеждение Уатсона в том, что хотя "насилие и является морально неверным... одно лишь ненасильственное действие редко приводило к положительным результатам в отношении планеты". Он нашел компромис, "позволяя себе насилие против собственности, но никогда против жизни человека или животного". Эта позиция обескураживала Гринпис, но была по душе более радикальным экологам в США и Англии. Благодаря финансовой помощи Фонда Животных (Кливленда Эмори) и Королевского Общества по предотвращению жестокости по отношению к животным, Уатсон в конце 1978 г. приобрел 206 футовый (в длину) корабль, который он назвал "Sea Shepherd". Его первым действием был поход к Лабрадору, где происходила весенняя бойня котиков. Впоследствии Уатсон был обвинен в сопротивлении при аресте и нарушении закона. При задержании он, как уже случалось, чуть не лишился жизни. Неустрашенный, он отправляется к берегам Португалии с целью таранить пиратское китобойное судно "Sierra". Свое слово он сдерживает. 16 июля 1979 г. "Sea Shеpherd" врезается в "Sierra", оставляя восьмифутовую пробоину в ее корме и обнажая контрабандное китовое мясо в ее трюме. Через несколько месяцев корабль природоохранника был затоплен бомбами, и Уатсон открыл в "Sea Shepherd" кингстоны, чтобы не допустить его захват португальскими властями. Разумеется, последовало разбирательство с законом, но Уатсон сохранил поддержку Sea Shepherd Conservatien Society и Кливленд Эмори предоставил ему другой корабль. Уатсон заявил, что будет продолжать "сражаться за китов до тех пор, пока не останется либо китобоев, либо китов".
Насчитывая в середине 1980-х годов 10000 членов во многих странах мира, Sea Shepherd Conservatien Society продолжало вести то, что многим казалось святой войной против убийц морских млекопитающих. "Sea Shepherd II" Уатсон назвал "флагманом китового флота Геи" и в 1983 г. он опять был в водах Лабрадора, чтобы помешать охоте на котиков. Но на этот раз протараненным оказалось уже судно Уатсона, сделала это канадская береговая охрана, а его самого оштрафовали и бросили за решетку. Однако эти действия не запугали радикальных экологов, которые усилили свою активность против русских китобоев в сибирских водах, против истребителей волков в Британской Колумбии и против японских рыбаков, убивавших дельфинов. 9 ноября 1986 г. "Sea Shepherg" вновь оказался в центре мирового внимания после саботирования исландской обрабатывающей станции и потопления двух пустых китобойных судов в Рейкьявике. Событие это было "подогнано" к американо-советскому саммиту в Исландии и являлось не просто символическим бахвальством, потери китобойной промышленности составили 4,6 мл. долларов. Люди, совершившие рейд, калифорниец Родни Коронадо и англичанин Дэвид Ховитт, ускользнули на аэроплане и были уверены в своей безопасности, так как исландские китобойные операции нарушали Международный Договор о китобойном промысле. Уатсон вообще свои действия не считал преступлением, полагая, что "преступлением является охота на китов". Также он утверждал, что уничтожение собственности не будет насильственным действием, если оно будет нацелено на выведение из строя орудий, с помощью которых совершают насилие по отношению к живым существам. Как и Торо, он говорил, что "природный закон надо всегда ставить выше закона национального". Другими словами, нельзя законно запретить право другого организма на существование.
В 1970-х годах наряду с Гринпис и "Морскими пастухами" появился и "Фонд Животных Кливленда Эмори", занявший также ведущее место в ряду американских природоохранных организаций. Известный историк, лично знавший многих богатых и влиятельных людей, Эмори использовал их силу в целях протеста против охоты на животных ради развлечения и моды. С этой точки зрения, убийство диких животных не ради применения их в пищу, является "неправильным". Отношение в стране к этому заметно изменилось после шумихи вокруг документального фильма CBS News "Пушки осени", в котором говорилось о варварском поведении американских охотников. Эмори одобрил и поддержал этот фильм, как протест против жестокости человека в духе традиционных гуманитариев, но постепенно он перешел к точке зрения сторонников прав животных. Его книга "Человеческий род?" появилась в 1974 г. в контексте хорошо известного призыва Питера Сингера к освобождению животных и аргументов Тома Ригана в пользу прав животных. В ней приводятся различные истории о жестокостях по отношению к животным, а также описывается, как Фонд Животных подготовил рекламу с участием наиболее привлекательных американских манекенщиц, одетых в синтетические меха. Текст рекламы выражал сильные чувства. Дорис Дэй заявила о том, что "убийство животного с целью сделать из него одежду - грех... у нас нет права на это". Джейн Мидоус добавила, что "нельзя носить настоящий мех, не чувствуя себя при этом как убийца". Энджи Дикинсон и Мэри Тайлер Мур сказали, что животные имеют право на жизнь. Эта идея в гуманитарной среде была новой, и она отражала "общественное появление " этики окружающей среды. Памфлет Фонда Животных совместил цитаты из Альберта Швейцера с ужасными фотографиями пойманных в капканы животных: "Нам нужна всеобъемлющая этика