лезной дороги Турья, некогда шумная и многолюдная, оказалась в стороне от промышленных магистралей. Это стало одной из причин резкого сокращения числа жителей (с 896 в 1926 году до 462 в 1979 году). По данным последней переписи (1989 г.), в Турье проживает 289 человек (3).
        И все же, даже пустующие дома, а их, к сожалению, в Турье достаточно, смотрятся крепко и основательно, в их облике угадывается былая стать. Как и прежде, всех выше - Воскресенская церковь, к сожалению, она уже не подлежит восстановлению, внутренний интерьер полностью утрачен. Рядом с храмом, над рекой, там, где стоял "Дом Панова", к юбилею Питирима Александровича будет установлен памятный знак.
        В средней школе с. Турья уже много лет существует музей, которым руководит Шлопова Ольга Степановна (1921 г. р.) - человек удивительный, увлеченный. С 1991 года в музее есть небольшой раздел, посвященный П. Сорокину (здесь хранятся копии документов, газетные статьи). До этого, по словам Ольги Степановны, и не знали турьинцы о том, что Сорокин родился у нас, только догадывались. Все началось с приезда ученых из С.-Петербурга в том же 1991 году.
        Еще одно наблюдение: старожилы села Турья - а нам удалось встретиться с Фрей Александрой Ивановной (1928 г. р.), Прохоровой Анной Константиновной (1948 г. р.) - прекрасно сохранили в памяти такие архаичные обряды, как похоронный, представления о шеве, порче и сглазе, старинный обряд проводов солдат на войну. Как по-писаному говорили бабушки.
        Уезжая из Турьи, все любовались пейзажем: на крутом берегу будто бы присела птичья стая: вожак - белокаменный храм, а за ним птицы - черные дома - строгими линиями по белому снежному покрывалу. Ловила себя на мысли: "А может и к лучшему, что Турья в стороне от дорог; не выхолощены, не "испорчены цивилизацией" самобытность, память, целостность, закваска старинного села".
        На всем пути следования самое пристальное наше внимание привлекали храмы. Конечно, не случайно: вместе с отцом и братом юный Питирим ремонтировал и реставрировал почти все церкви по Выми и Н. Вычегде. Многие из них еще стоят на высоких берегах. Участники экспедиции побывали в Онежье, где находится красивейшая, на наш взгляд, церковь Рождества Богородицы, построенная в 1856 г. Мы попали внутрь храма: сохранились деревянные ярусы иконостаса (без икон, конечно) и фрагменты росписи стен и сводов. Под сюжетными картинами еще читаются надписи. Одна из них - о кающемся грешнике. Вполне вероятно, что в реставрации этой церкви участвовал отец Питирима - Александр Прокопьевич, - ведь до Турьи - рукой подать.
        В своей автобиографии Сорокин высказывал страстные желания, любопытства ради, спустя много лет посмотреть на некоторые из своих риз и икон, однако сам же и сомневался, что они "сохранились во всепожирающем пламени революции". На этот счет интересным кажется предположение директора краеведческого музея средней школы № 2 г. Емвы Ворсиной Капитолины Васильевны о том, что риза одной из икон, сохранившейся в музее (попавшей туда из Турьи), вполне может быть выполнена кем-то из Сорокиных, это относится и к золоченому резному ангелу и фрагменту резьбы иконостаса из Онежской церкви Рождества Богородицы.
        По воспоминаниям самого Питирима Александровича, он особо любил золотить шпили, купола и крыши церквей: "Овеваемый ласковым ветром, я наслаждался бескрайним голубым небом надо мной и прекрасным сельским пейзажем" (4). С колокольни Онежской церкви нам открывался величественный вид на излучину реки Вымь, может быть, совсем такой же, каким любовался сам Питирим Александрович. Питирим с детства впитал в себя духовные ценности православия. Сельская церковь, как пишет Сорокин, служила и театром, и концертным залом. В ней прихожане активно участвовали в постановке бессмертной литургической трагедии божественного сотворения мира. Вместе с древними, дохристианскими культами, миром прекрасной природы православная религия с ее ритуалами, священной музыкой и мудрыми таинствами формировала ту эстетическую культуру, которая обогащала и облагораживала души коми людей (5). Так было при Сорокине. А что же осталось нам? Разрушены, поруганы храмы, сияют пустыми окнами и в Турье, и в Онежье, и в Гаме, и в Лялях. Но, даже поруганные, они манят нас к себе, заставляют от повседневной суеты обращаться к вечным истинам. Мы приходим к ним, как тот кающийся грешник на сводах Онежской церкви. Мы часто задаемся вопросом: "Ради чего такие разрушения? Ради чего поругана красота?". Вспоминаются страшные эпизоды расстрелов в Устюжской тюрьме, свидетелем которых (и чуть ли не жертвой) стал Питирим Александрович. Он вопрошал: "Кому понадобилось, в чьих интересах лишать жизни этих молодых людей? Их смерть необходима во имя счастья человечества и светлого будущего последующих поколений. Хотел бы я посмотреть новые поколения, которые построят свое счастье на крови и страданиях предыдущих генераций. Думаю, если у них будут хотя бы зачатки нравственности, они не посмеют быть счастливыми" (6). Пророческие слова: они - о нас. Разрушить храм - это тоже страшно, это все равно, что убить душу. 
        Приятным исключением для нас стали недавно отреставрированная деревянная часовня Стефана Пермского в деревне Ср. Отла и храмы "Владычного городка" - Усть-Выми. Во вновь воссозданной часовне над мощами усть-вымских чудотворцев Герасима, Питирима и Ионы мы еще раз вспомнили о том, что Сорокина назвали Питиримом именно в честь епископа Питирима, память которого празднуется в конце января. И тот, и другой оставили заметный след в духовной жизни народа: небесный заступник Питирим покровительством своим не дал предать забвению имя и дела Питирима земного.
        Следующая большая остановка - село Гам. Здесь с 1901 года по1903 год П.А. Сорокин учился во второклассной школе. Не будем подробно останавливаться на истории школы и этом периоде жизни Сорокина. Однако отметим, что и Михайловская церковь, и здание школы сохранились. Именно на школе появилась в 1990 году первая мемориальная доска, посвященная нашему великому земляку. Теперь в здании находится клуб, в одной из комнат второго этажа размещается музей истории Гамской школы. Есть в экспозиции и раздел, посвященный, пожалуй, самому известному ее выпускнику. Мы познакомились с экспозицией музея, сфотографировали храм, службы в котором регулярно посещал, будучи учеником Гамской школы, Сорокин. Но главное событие было еще впереди. В ходе этнографического опроса нам удалось записать произведения такого древнего и достаточно редкого в наше время фольклорного жанра, как "бордодчан кыв" (плач, причитания). Один из информантов, Отева Мария Васильевна, спела нам "Плач по Питириму Сорокину". Событие это стало одним из ключевых в нашей экспедиции.
        Эмоциональным пиком экспедиции, на мой взгляд, стало знакомство с деревней Римья. В нашем посещении Римьи было даже что-то мистическое. Если вы вспомните роман, то там описываются события, когда, отправившись на рождественских каникулах из Гама в Римью, Сорокин попал в сильную метель. Он заблудился из-за слепящего снега и пронизывающего ветра. Звон колоколов Жешартской церкви спас ему жизнь. Мы, конечно, не плутали, но Римья встретила нас, как когда-то Сорокина, пасмурной, промозглой погодой с мокрым снегом и дождем, слякотью и пронизывающим ветром. Но ни холод, ни дождь не смогли уничтожить атмосферу тепла и благодарности, что пропитывают воспоминания Сорокина о Римье и своих близких - тете Анисье и дяде Василии: "В бродячей жизни, какую мы вели с отцом, эта деревушка Римья стала для нас настоящим домом, а тетя и дядя - семьей. В Римье мы были не "пришлыми чужаками", мы были "парни из Римьи" (7).
        К сожалению, уже нет в живых старожила Римьи Коковкина Николая Васильевича, отец которого был другом Питирима, они вместе росли, учились. Николай Васильевич писал: "Питирим большим человеком стал, но и мой отец не лыком шит: всякое ремесло спорилось в его руках". Мы побывали в доме сестры Николая Васильевича - Галины Васильевны Коковкиной. Она вспоминала, как уже после войны, где-то в 1945, отец рассказывал ей, как хранил свои секреты приготовления краски для золочения отец Сорокина. Загонит всех на полати, а мы подсматриваем. В доме ее есть фотографии Василия Коковкина.
        Нам удалось побеседовать с Коковкиной Ольгой Андреевной (1915 г. р.), знавшей и помнившей "Лав Анисью". Ольга Андреевна вспоминает, что Анисья была маленького роста, толстовата, очень чистоплотная, добрая, умная была, ее уважали в селе, часто собирались в ее доме на "войпук". Домик Анисьи, по воспоминаниям Ольги Андреевны, - низенький, в 4 ступеньки крыльцо, с двумя маленькими окнами (9). После смерти т. Анисьи, в конце 40-х г., дом использовали как сарай и перенесли к колхозной конюшне. Галина Васильевна и Ольга Андреевна показали нам место, где раньше, на окраине, на самом берегу, стоял дом "Лав Вася" и маленький, сгнивший, покосившийся сруб (у стены конюшни) - это то, что осталось от "скромной бревенчатой избы", которая была домом Сорокина и когда он учился в школе, и в Психоневрологическом институте, и в Петроградском университете. У дома Анисьи - фотографируемся. Здесь, в этом доме, Питирим нашел по-настоящему "нежную, любящую и преданную мать" (10). 
        Последний пункт нашей экспедиции - с. Яренск. В былые времена этот уездный городок был центром культурной жизни, мостиком между Русским Севером и Коми краем. Здесь учились И.А. Куратов, часто бывали представители коми интеллигенции. Сорокин бывал здесь не раз. Сначала как мастер, бравший подряды на реставрационные работы на Спасском соборе (еще до учебы в Гамской школе), позднее его посещения будут связаны с политической деятельностью в партии эсеров. Он был выбран депутатом Учредительного собрания от Вологодской губернии. В Яренске в июне 1918 г. он блестяще выступил с публичной лекцией в поддержку Учредительного собрания.
        Сам Яренск произвел на нас умиротворяющее впечатление. Городской парк, посаженный политссыльными в 1905-1909 гг., три сохранившихся храма, улочки с деревянными двухэтажными особняками с мезонинчиками - все это создает ощущение "остановки" времени, будто это не конец, а только начало 20 века. Яренск, культурно, исторически более тяготевший к Коми краю, как бы испытывает ностальгию по прошлому, по крайней мере, мы уловили ее в беседах с сотрудниками районного краеведческого музея. Посещение краеведческого музея, располагающегося в здании Спасо-Преображенского собора и колокольни, стало последним, удивительным штрихом к образу той земли, которая воспитала будущего ученого с мировым именем. 
        В ходе экспедиции мы успели узнать и полюбить места, где провел детство и отрочество П. Сорокин, здесь он прожил тот период жизни, когда закладывается характер, формируется личность, мировоззрение и даже круг его будущих научных интересов. Нам удалось, на наш взгляд, не только разумом, но и сердцем прикоснуться к той земле, которую так ценил и любил сам Питирим Александрович Сорокин. В ходе путешествия собран интересный фольклорный и этнографический материал, подготовлена фотовыставка "По следам П. Сорокина".
        Хочется сказать сердечное спасибо Фонду И.П. Морозова и его председателю Николаю Васильевичу Гусятникову, благодаря поддержке которого состоялась экспедиция!
        Вместо эпилога: В год 110-й годовщины со дня рождения П.А. Сорокина необходимо поставить вопрос о сохранении и создании мемориальных мест, связанных с его жизнью, прежде всего, здания Гамской школы, которое находится в плачевном состоянии. Сохранение этих памятников - наш нравственный долг перед памятью П.А. Сорокина - удивительного человека, прожившего невероятно трудную жизнь, совершенно нетипичную для карьеры академического ученого.
ЛИТЕРАТУРА
1. Сорокин П.А. Долгий путь. Автобиографический роман: Пер. с англ. Сыктывкар: СЖ Коми ССР, МП "Шыпас", 1991. С. 10.
2. Указ. соч. С. 24.
3. Жеребцов И.Л. Где ты живешь? Сыктывкар: Коми книжное изд-во, 1994. С. 222-225.
4. Сорокин П.А. Долгий путь. 1994. С. 25.
5. Указ. соч. С. 14.
6. Указ. соч. С. 133.
7. Указ. соч. С. 19.
8. Коковкина Галина Васильевна, 1931 г. р., живет в д. Римья.
9. Коковкина Ольга Андреевна, 1915 г. р., живет в д. Римья.
10. Сорокин П.А. Долгий путь. Сыктывкар. 1994. С. 21.

        
        
Чугаева Валентина - ученица 10 кл.,
Преподаватель - Таскаева А.А.
        
ОБ ЭТНОГРАФИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ П.А. СОРОКИНА
        
   П.А.
Сорокин прожил в США более 40 лет, познал славу в научном мире, но по-прежнему горячо и трепетно любил маленький таежный уголок на севере России - Коми край. Подтверждение этому - тепло и любовь, которыми пронизаны первые главы романа "Долгий путь": "Я рад, что прожил детство в этой девственной стране и даже сейчас, если бы мог выбирать, я не променял бы ее на самую цивилизованную среду обитания в самом лучшем жилом районе самого прекрасного города в мире" (1).
        В конце жизни он сожалел о том, что, не имея практики общения на коми языке более 50 лет, основательно позабыл его (2).
        Путь до Гарвардского университета, где им был создан факультет социологии, пролегал через трудное детство, учебу, активную политическую деятельность, эмиграцию.
        Обширное научное наследие П.А. Сорокина включает и этнографические исследования, посвященные коми народу, которые написаны преимущественно в дореволюционный период. 
        Интерес молодого ученого к традиционной культуре, наверное, подогревался возможностью взглянуть на привычные установки как бы со стороны. Очевидно, впечатления детства, полученные в ходе общения с дядей Лав Васем, существенно повлияли как на круг его будущих научных интересов, так и в целом на формирование мировоззрения будущего ученого.
        Первым опубликованным этнографическим сочинением Сорокина стал очерк "Рыт пукалoм". Это рассказ из жизни северной деревни, повествующий о традиционных посиделках в коми деревне. За автором очерка угадывается, пожалуй, еще не столько будущий ученый, сколько певец сельской идиллии. Герой очерка Лав Вась рассказывает вот такие чудесные истории:
         - Не было тогда еще церквей и часовен... Верили наши прадеды еще по-старинному. Поклонялись они тогда многим богам, приносили им жертвы в кумирницах. А стояла кумирница в Шойнаты, посреди лесов густых да большущих... Приносил те жертвы их священник-пам... Вот нашло, раз, на деревню несчастье - нет ни белок, ни зверья в лесу... не родится трава на зеленых лугах, а хлеба-то все морозом заморозило. Стали деды наши беспокоиться... как избыть беду великую... И сказал им Пам - слуга богов:
         "Рассердились боги все на вас, на всех и послали вам несчастье. А избыть его вы можете: принесите жертву Ену превеликому, не простую жертву, не обычную, а девицу чистую, невинную"...
         Испужалися тут наши прадеды, не послушались сначала жреца богов... Но беда все лютей да страшнее становилася... И решили жертву принести они... Настрогали палочек одной длины, по числу девиц деревни своей, а одну длиннее изготовили, кто ее возьмет, той и жертвой быть... Собирали всех их к Шойнаты, вынимали тут девицы все по палочке. И попала палочка несчастная молодой девице Югыд-Шонды-Ныв... Разрыдалась девица несчастная, востосковалась горемычная, жаль ей было с жизнью расставаться, света белаго не видети...
        Дальше по сюжету, Пам убивает Югыд-Шонды-Ныв, ее жених Варыш мстит Паму, а сам погибает. Их кости бросают в озеро, которое впоследствии назвали Шойнаты (3).
        Статья Сорокина показывает, что народная традиция не напрасно связывала Шойнаты с древним сакральным центром. На западном берегу озера Шойнаты, в урочище "Шойнатыяг", было выявлено средневековое святилище, относящееся к культуре Перми Вычегодской.
        Наибольший научный интерес у Сорокина вызывали темы, связанные с анализом традиционного мировоззрения коми, восходящие к глубокой, явно дохристианской древности. П.А. Сорокин посвятил этой проблеме статью "Пережитки анимизма у зырян", фрагменты которой опубликованы в альманахе "Памятники Отечества" (4). В этой работе Сорокин сделал попытку реконструировать дохристианские идеологические представления коми, которые он склонен был связывать с анимизмом (анима - душа, анимизм - одушевление). П.А. Сорокин подробно излагает представление коми о душе "орт" - двойнике человека и душе "лов" - дыхании. Приводя обширные данные о народной медицине, колдовстве, о предписаниях относительно запрета в определенных ситуациях на шум и речь, автор отмечает, что источником одушевления различных предметов является предполагаемая способность души "лов" к всевозможным перевоплощениям. Эти наблюдения закономерно приводят к выводу, согласно которому в основе анимизма как древнейшей формы религии лежит комплекс представлений о культе предков (5).
        Очень интересна "Программа по изучению зырянского края" (6), составленная П. Сорокиным "для собирания сведений о быте зырян". Анализ вопросов программы позволяет нам выделить те аспекты традиционной культуры, которые особо интересовали Сорокина. На наш взгляд - это, прежде всего, семейные и общественные отношения (о степени свободы взаимоотношений между полами, о различиях между кровным и духовным родством, термины родства, стереотипы поведения молодежи на посиделках, свадьбах, играх). Особый блок вопросов касается древних, дохристианских верований коми народа, зафиксированных в похоронном обряде, о духах ("лов", "орт", "олыся", "вцрса", "пывсянайка", "рынышайка"), о колдунах и знахарях, порче, "шева", подмене детей. Ряд вопросов посвящен тотемистическим верованиям о происхождении людей от священных животных и растений, о запретах, связанных с этими верованиями. 
        Дополняет программу Сорокина приложение (вопросы о земледельческой общине у коми, о праве, местном суде, артельной организации работ), написанное А.С. Сидоровым. А.Сидоров подчеркивает необходимость сбора самого обширного этнографического материала, т.к. "без сомнения, со временем при обществах изучения северного края возникнут музеи, библиотеки и т.д."(7).
        Наиболее значительным этнографическим исследованием П.А. Сорокина является статья "Современные зыряне", которую сам П.А. Сорокин назвал "объективным очерком их современной жизни и быта"(8).
        С первых же строк автор опровергает распространенные представления широкой публики о том, что зыряне - народ отсталый и даже дикий. Источник такого мнения он видит в том, что авторы многих работ о зырянах - поверхностно и мало знакомы с зырянами, тогда как зыряне занимали на рубеже веков третье место по грамотности в России после немцев и евреев (9).
        Определение этнических границ расселения Коми, основные хозяйственные занятия, включая промыслы, архитектура и планировка традиционного крестьянского жилища (с чертежами), семейная и календарная обрядность - вот далеко не полный круг вопросов, обсуждающихся в этой работе.
        Очень интересен, на наш взгляд, отрывок из "Современных зырян", посвященный охоте и рыболовству. В частности, Сорокин исследует истоки зырянского мистицизма. Вот как он об этом пишет:
        "Охота отразилась на всей жизни и на всем мировоззрении зырянина. Большая часть сказок, легенд и преданий возникла почти исключительно на почве занятий охотой. Бесконечные, таинственные, вечно шумящие боры и мрачные еловые леса со всеми их жителями, кричащими на всевозможные лады, окутывали глубокой тайной и причудливым мистицизмом душу предка современного коми. Предок, еще темный, невежественный, не умевший ясно разбираться в окружавших его явлениях и объяснять их естественными причинами, тем легче поддавался влиянию мистицизма. Остатки его, еще иногда живые, сохранились и до сих пор. Единицей обмена в древности у народа-охотника не могло быть ничто, кроме шкурок добычи. Зырянский язык до сих пор сохранил для обозначения монеты слово "ур" (10).
        По обширности этнографических данных и глубине идей эта статья считается одним из лучших исследований своего времени.
        Примечательно, что формирование социологических идей П.А. Сорокина происходило на фоне неослабевающе