ил он изнут­ри
банки, а также "Ох, на помощь!", а чаще просто "Оу!" Он пытался разбить ее обо
что-нибудь, но так как он не видел того, обо что бился, то и это не помо­гало.
Он попытался выбраться из Западни, но, так как он ничего не видел, кроме банки,
и то совсем не­много, он не мог найти дороги... Наконец он задрал голову, банку
и все прочее и издал громкий рычащий вопль Печали и Отчаянья... и это было как
раз в тот момент, когда Поросенок заглянул в Западню.

"На помощь, на помощь!", кричал Поросенок. "Heffalump! Отвратительный Heffalump!" И он пу­стился наутек тяжелым галопом,
продолжая вы­крикивать: "На помощь, на помощь, ажусный Heffalump! Мощь, мощь! Лумпасный Horralump! Хвощь, хвощь, атасный Hellerump!" И он, не пере­ставая кричать,
галопировал, пока не добрался до Кристофер-Робинова дома.

"Что за дела, Поросенок?", говорит Кристофер
Робин, который как раз только что встал.

"Щоп!", говорит Поросенок, тяжело дыша. "Heff-а
Heffalump".

101








"Где?"

"Там", сказал Поросенок, махнув рукой.

"Как он выглядит?"

"Как -- у него -- у него Огромная голова, такая
огромная, какую только можно представить, Крис­тофер Робин. Огромная
ненормальная вещь, как -- как -- ничто. Гигатское -- как я не знаю что, как не­нормальное
ничто. Как банка".

"Ладно", говорит Кристофер Робин, надевая бо­тинки.
"Я пойду и посмотрю. Пошли".

Когда с ним был Кристофер Робин, Поросенок не
боялся. Итак, они пошли...

"Я слышу его, а ты?", говорит Поросенок тре­вожно,
когда они подошли ближе.

"Я что-то слышу", говорит Кристофер Робин.

Это был Пух, бьющийся головой об корень дере­ва,
на который он наткнулся.

"Вон!", говорит Поросенок. "Ужас какой!"

Он теснее прижался к Кристоферу Робину.

Вдруг Кристофер Робин начал смеяться... и он
смеялся и смеялся... и смеялся. И пока он смеялся -- Crack! -- с грохотом голова Heffalump'a удари­лась об корень, банка разлетелась вдребезги, и на свет Божий
появилась голова Пуха...

Тогда Поросенок понял, каким Глупым Поросен­ком он
был; ему было так стыдно за себя, что он прибежал домой и тут же слег с
головной болью. А Кристофер Робин и Пух вместе пошли завтракать.

"О, Медведь", сказал Кристофер Робин, "как я люблю
тебя!"

"Так же, как и я тебя", говорит Пух.

102








Глава VI.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

И-і, старый Осел, сидел на
берегу ручья и смот­рел на себя в воду.

"Душераздирающе", говорит, "вот как это вы­глядит.
Душераздирающе". Он повернулся отошел от воды, медленно спустился на двенадцать
ярдов вниз по ручью, бултыхнулся в него, переплыл на другую сторону и медленно
пошел назад по друго­му берегу. Затем он опять посмотрел на себя в воду.

"Как я и думал", говорит, "никаких улучшений с этой
стороны. Но никто не берет в голову. Душе­раздирающе. Вот как это выглядит".

Позади него из-за папоротника раздался хруст, и на
сцене явился Пух.

"Доброе утро", сказал Пух.

"Доброе утро, Пух-Медведь", сказал И-і мрач­но.
"Если это действительно доброе утро", говорит. "В чем я", говорит,
"сомневаюсь".

"Почему? Что за дела?"

"Ничего, Пух-Медведь, ничего. Мы все не мо­жем, а
некоторые из нас просто не хотят. Вот, собст­венно, и все".

"Чего все не могут?", сказал Пух, потерев нос.

"Развлечения. Песни-пляски. Танцы-шманцы. Широка
страна моя родная".

103








"О!", сказал Пух. Он долго думал, а затем спро­сил:
"Какую страну ты имеешь в виду?"

"Святая простота", продолжал И-і мрачно. "Это
выражение такое есть "Святая простота"", объяснил он38. "Я
не жалуюсь, но Дело Обстоит Именно Так"39.

Пух уселся на здоровенный камень и попытался
обдумать все это хорошенько. Для него это звучало как загадка, а он был не
силен в загадках, будучи Медведем Весьма Умеренных Умственных Способ­ностей40.
Итак, вместо этого он спел "Коттлстонский Пирог":

Коттлстонский, Коттлстонский.
Коттлстонский Пирог,

Летай не станет птичкать, а
птичка наутек. Загадай загадку, и я отвечу в срок:

"Коттлстонский, Коттлстонский, Коттлстонский Пирог".

Это был первый куплет. Когда он его
закончил, И-і вслух не сказал, что ему это совсем не по душе, поэтому Пух
по-доброму спел ему второй куплет:

Коттлстонский, Коттлстонский,
Коттлстонский Пирог. Рыбка не свистнет, да и я молчок. Загадай загадку, и я
отвечу в срок:

"Коттлстонский, Коттлстонский, Коттлстонский Пирог".

И-і все-таки
продолжал упорно молчать, поэто­му Пух нахмыкал третий куплет скорее уже просто
для себя:

104








Коттлстонский, Коттлстонский,
Коттлстонский Пирог. Почему цыпленок, а не носорог? Загадай загадку, и я отвечу
в срок:

"Коттлстонский, Коттлстонский,
Коттлстонский Пирог".

"Вот-вот", говорит тогда И-і. "Пойте.
Амти-тидли, ампти-ту! Трали-вали. Много в ней лесов, полей и рек. Тешьте себя".

"Я и тешу", сказал Пух.

"Некоторые могут", говорит И-і.

"Да что такое?"

"А что-нибудь такое?"

"Ты что-то выглядишь как-то печально, И-і".

"Печально? Отчего бы мне печалиться? Сего­дня мой
день рожденья. Самый счастливый день в году".

"Твой день рожденья?", говорит Пух, несказан­но
удивленный.

"Конечно. Ты что, не видишь? Посмотри на по­дарки,
которые я получил". Он показал копытом вокруг. "Посмотри на праздничный торт,
на свечи и розовый сахар".

Пух посмотрел -- сначала направо, а потом нале­во.

"Подарки", говорит Пух, "праздничный торт?",
говорит. "Где?"

"Ты что, не видишь?"

"Нет", сказал Пух.

"И я не вижу", говорит И-і. "Шутка", объяснил он.
"Ха-ха!"

105








Пух поскреб в затылке, слегка озадаченный всем
этим.

"Но это действительно твой день рожденья?",
спросил он.

"Ну да!"

"О! Ладно, самые лучшие пожелания в этот день,
И-і".

"И тебе, Пух-Медведь, самые лучшие пожела­ния".

"Но ведь это же не мой день рождения".

"Нет, это мой".

"Но ты сказал "Самые счастливые пожелания"".

"Почему бы и нет. Ты же не хочешь быть несча­стным
на моем дне рождения?"

"О, понимаю", говорит Пух.

"Хуже всего", сказал И-і, почти падая, "что я сам
несчастен, ни подарков у меня нет, ни торта, ни свеч, и вообще никто на меня не
обращает внима­ния, но если кому-нибудь захочется тоже побыть несчастным__"

Но для Пуха это уже был перебор. "Стой здесь",
сказал он И-і, повернулся и поспешил до­мой так быстро, как только мог. Ибо он
чувство­вал, что должен подарить бедному И-і хоть ка­кой-то подарок, а какой
именно, можно было при­думать потом.

Возле своего дома он обнаружил Поросенка,
подпрыгивавшего, пытаясь нажать на звонок.

"Хэлло, Поросенок", сказал он.

"Хэлло, Пух", сказал Поросенок.

"Что это ты пытаешься сделать?"

106








"Это я пытаюсь нажать на звонок", сказал Поро­сенок.
"Я как раз проходил мимо".

"Дай-ка я попробую", добродушно говорит Пух. Итак,
он приподнялся и позвонил в дверь. "Я толь­ко что видел И-і", начал он
рассказывать, "и бед­ный И-і В ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛОМ СОСТОЯНИИ. Потому что у него
сегодня день рожденья. И никто не принял этого в расчет, и он весьма мрачно
наст­роен -- ну, ты знаешь, как И-і это делает -- и -- что-то никто не отвечает".
И он снова стал звонить.

"Но Пух", говорит Поросенок, "это же твой соб­ственный
дом!"

"О!", сказал Пух. "Так и есть", говорит. "Ладно,
тогда давай войдем".

Итак, они вошли внутрь. Первое, что сделал Пух,
это пошел к буфету посмотреть, не осталось ли там достаточно маленькой банки
меду. Увидев, что ос­талось, он забрал ее.

"Я дам ее И-і в качестве подарка", объяснил он. "А
ты что ему подаришь?"

"Я бы ее тоже подарил", говорит Поросенок. "От нас
двоих".

"Нет", говорит Пух, "так не пойдет".

"Ладно, тогда я ему подарю воздушный шар, я взял
один с вечеринки. Я пойду и захвачу его с со­бой".

"Это тень хорошая мысль, Поросенок. Это как
раз то, что приведет И-і в хорошее настроение. Ни­кого нельзя расстроить
воздушным шаром".

Поросенок потрусил к себе, а Пух пошел со сво­ей
банкой меду в другом направлении.

107








Было жарко, а идти было далеко. Он не прошел и
половины, когда им овладело забавное чувство. Оно начало свой путь с кончика
носа и просочи­лось через весь его организм до кончиков ног. Оно было в
точности таким, как если бы кто-то внутри него говорил: "Теперь-то, Пух, как
раз самое бы время немножко чего-нибудь того".

"Боже мой", сказал Пух, "я и не знал, что так
поздно".

Итак, он сел и снял крышку с банки. "Хорошо, что я
захватил с собой это", подумал он. "Много Медведей разгуливает в жаркие дни, но
никто из них и не подумает взять с собой немножко того-сего". И он начал есть,

"Теперь надо понять", подумал он, облизав дно
банки, "куда это я направлялся? Ах да, И-і". Он медленно поднялся.

И тогда он вдруг вспомнил. Он съел подарок,
приготовленный для И-і.

"Черт!", сказал он. "Что мне делать? Я должен подарить
ему что-то".

Сначала он ничего не мог придумать. Потом он
подумал: "Ладно, это очень красивый горшок, даже если там нет меда. И если я
хорошенько его помою и кто-нибудь напишет на нем "Счастливого Дня Рожденья", то
И-і сможет держать в нем вещи, что может оказаться полезным". Итак, поскольку
он уже дошел до Сто-Акрового Леса, он углубился в него, чтобы зайти к Сычу,
который там жил.

"Доброе утро, Сыч", сказал он.

"Доброе утро, Пух", сказал Сыч.

108








"Сердечные пожелания ко дню рождения И-і", сказал
Пух.

"О, вот даже как?"

"Что ты ему подаришь, Сыч?"

"А ты что ему подаришь, Пух?"

"Я подарю ему Полезный Горшок для Хранения Вещей,
и я хочу попросить тебя__"

"Этот, что ли?", говорит Сыч, взяв его из Пухо­вых
лап.

"Да, и я хочу попросить тебя__"

"Кто-то хранил в нем мед", говорит Сыч.

"В нем все что угодно можно хранить",
серьезно говорит Пух. "Это очень Полезно. И я хочу попро­сить тебя__"

"Ты должен написать на нем "A Happy Birth­day!"

"Именно об этом я и хочу попросить тебя", гово­рит
Пух. "Потому что у меня правописание шаткое. Оно хорошее, но шаткое, и буквы
становятся куда хотят. Можешь ты написать "A Happy Birthday!" для меня?"

"Славный горшочек", сказал Сыч, рассматривая его
со всех сторон. "Может быть, я его тоже пода­рю? От нас двоих?"

"Нет", говорит Пух. "Так не пойдет! Сейчас я его
сначала вымою, а потом ты на нем напишешь".

Ладно, он вымыл горшок и вытер его, в то время как
Сыч грыз кончик карандаша, припоминая, как пишется Birthday.

"Пух, ты умеешь читать?", спросил он с некото­рой
тревогой. "Там на моей двери объявления на-

109








счет звонков и подергиваний, которые написал
Кристофер Робин. Ты их можешь прочитать?"

"Мне Кристофер Робин сказал, что там написа­но, и тогда
я смог".

"Ну вот, и я скажу тебе, что здесь говорится, и
тогда ты сможешь прочесть".

Итак, Сыч написал... И вот что он написал:

HIPY PAPY
BTHUTHDTH THUTHDA BTHUTHDY.

Пух следил за ним с восторгом.

"Я просто пишу "A Happy Birthday"", небрежно говорит Сыч.

"Довольно длинно получилось", сказал Пух, на
которого все это произвело большое впечатление.

"Ну, на самом-то деле я пишу "A Very Happy Birthday с любовью от Пуха". Естественно, чтобы написать такую длинную
вещь, карандаша пошло порядочно".

"О, понимаю", сказал Пух.

Пока все
это происходило, Поросенок сбегал к себе домой за шаром для И-і. Он прижимал
его к себе, чтобы не уронить, и бежал так быстро, как только мог, чтобы попасть
к И-і раньше Пуха, так как он думал, что он как будто окажется первым, кто
подарил подарок и как будто он подумал об этом сам, без всякой подсказки. И
устремляясь впе­ред и думая, как будет приятно удивлен И-і, он со­вершенно
перестал смотреть под ноги, и вдруг его нога попала в кроличью нору, и он упал
прямо вниз пятачком.

110








BANG!!!???!!!

Поросенок лежал, соображая, что произошло. Сначала
он подумал, что это весь мир взорвался, за­тем он подумал, что взорвался только
Лес, и затем он подумал, что, возможно, взорвался только он сам и что он сейчас
оказался совсем один на Луне или где-нибудь еще и никогда больше не увидит ни
Кристофера Робина, ни Пуха, ни И-і. А затем он подумал: "Ладно, даже если я на
Луне, вряд ли име­ет смысл все время лежать, уткнувшись пятачком в землю".
Итак, он осторожно поднялся и огляделся вокруг.

Он был все еще в Лесу!

"Забавно", подумал он. "Откуда же тогда взялся
звук взрыва? Я не мог издать такой звук, падая. И где же мой шар? И что делает
там этот клочок сы­рой тряпки?"

Это был воздушный шар!

"Боже мой!", сказал Поросенок, "Боже, божень­ка
милостивый! Ладно, чего уж теперь. Вернуться назад я не могу, у меня нет
другого воздушного шара. А может быть, И-і не так любит воздушные шары".

Итак, он потрусил дальше с довольно печальным
видом, спустился к берегу ручья в том месте, где об­ретался И-і, и позвал его.

"Доброе утро, И-і", закричал Поросенок.

"Доброе утро, Маленький Поросенок", говорит И-і.
"Если это утро можно назвать добрым. В чем лично я сомневаюсь", говорит. "Но не
в этом дело", говорит.

111








"Много счастливых пожеланий ко дню рождения",
сказал Поросенок, подойдя поближе.

И-і перестал рассматривать себя в ручье и уста­вился
на Поросенка.

"Что ты сказал, повтори", говорит.

"Много сча..."

"Подожди минутку".

Балансируя на трех копытах, он начал осторож­но
прилаживать четвертое к уху. "Я научился этому вчера", объяснил он, упав три
раза подряд. "Это до­вольно легко. Так я лучше слышу. Ну вот, получи­лось. Так
что ты сказал?" Он копытом повернул ухо вперед.

"Много счастливых пожеланий ко дню рожде­ния!",
снова сказал Поросенок.

"Имеется в виду я?"

"Конечно, И-і".

"Мой день рожденья?"

"Да".

"У меня что, настоящий день рожденья?"

"Да, И-і, я принес тебе подарок".

И-і отнял правое копыто от правого уха, повер­нулся
кругом и с большим трудом поднял левое ко­пыто.

"Я должен услышать это другим ухом", говорит.
"Итак".

"Подарок", сказал Поросенок очень громко.

"Опять имеется в виду я?"

"Да".

"Все еще мой день рожденья?"

"Конечно, И-і".

112








"У меня, выходит, настоящий день рожденья?"

"Да, И-і, и я принес тебе воздушный шар".

"Воздушный гиар?", говорит И-і. "Ты сказал,
воздушный шар? Одна из тех больших цветных ве­щей, которые летают? Веселье,
танцы-шманцы, бояре-а-мы-к-вам-пришли?"

"Да, но, боюсь, -- мне очень неловко, И-і, но,
когда я бежал, чтобы принести его тебе, я упал".

"Боже-боже, как не повезло! Вероятно, ты слиш­ком
быстро бежал. Ты не ушибся, Маленький По­росенок?"

"Нет, но я -- я -- ох, И-і, я разорвал шар".

Последовало долгое молчание.

"Мой воздушный шар?", говорит И-і наконец.

Поросенок кивнул.

"Мой день-рожденный воздушный шар?"

"Да, И-і", говорит Поросенок, потихоньку
всхлипывая. "Вот он. С многими счастливыми по­желаниями ко дню рождения!" И он
вручил И-і маленький клочок мокрой тряпки.

"Это?", говорит И-і, несколько удивленный.

Поросенок кивнул.

"Мой подарок?"

Поросенок снова кинул.

"Воздушный шар?"

"Да".

"Спасибо тебе, Поросенок", сказал И-і. "Ты мо­жешь
не отвечать, если не хочешь", продолжал он, "но какого цвета был этот
воздушный шар, когда он, ну -- когда это был воздушный шар?"

"Красного".

113








"Подумать только. Красного",
пробормотал И-і. "Мой любимый цвет. А как велик он был?"

"Примерно как я".

"Подумать только... Примерно
как ты", говорит И-і печально. "Мой любимый размер. Ну-ну. Лад­но-ладно".

Поросенок чувствовал себя в
высшей степени несчастным и совершенно не знал, что сказать. Он было открыл
рот, чтобы начать что-то говорить, но тут же решил, что говорить нечего, как
вдруг он ус­лышал крик с другого берега ручья, и это был Пух.

"Всего лучшего ко дню
рождения", завопил Пух, забыв, что он это уже сегодня говорил.

"Спасибо тебе, Пух, я уже
получил все лучшее", мрачно сказал И-і.

"Я принес тебе маленький
подарок", взволно­ванно сказал Пух.

"У меня уже есть один", сказал И-і.

Пух перебрался через ручей к
И-і, а Поросенок сидит несколько поодаль, закрыв пятачок лапами и потихоньку
всхлипывая.

"Это Полезный Горшок", говорит
Пух. "Вот он. И на нем написано "Л Happy Birthday, с любовью от Пуха". Вот все, что на нем написано. Он для
того, чтобы держать в нем вещи. Смотри".

Когда И-і увидел горшок, он
неожиданно очень воодушевился.

"Вот это да!", говорит. "Я
полагаю, что Шар как раз войдет в мой Горшок".

"Ох, нет, И-і", говорит Пух.
"Шары слишком велики, чтобы входить в горшки. Что ты можешь делать с воздушным
шаром, так это нести__"

114








"Не с моим", сказал И-і гордо. "Смотри, Пух". И не
успел Поросенок, убитый горем, оглянуться, И-і схватил шар в зубы и осторожно
поместил его в гор­шок; потом вынул и положил на землю; затем опять схватил его
и положил осторожно назад в горшок.

"Ну точно!", говорит Пух. "Входит!"

"Точно, ну и дела", говорит Поросенок. "И выхо­дит".

"Что я говорил?", сказал И-і. "Он входит и вы­ходит
туда и сюда равным образом".

"Я очень рад", говорит Пух, "что мне пришла мысль
подарить тебе Полезный Горшок для держа­ния вещей".

"Я очень рад", говорит Поросенок, что мне при­шла
в голову мысль подарить тебе то, что бы можно было положить в Полезный Горшок".

Но И-і не слышал. Он брал шар и клал его сно­ва в
горшок и тут же вынимал оттуда, по уши счаст­ливый.

"А разве я не подарил ему ничего?", печально го­ворит
Кристофер Робин.

"Конечно, подарил", говорю, "ты подарил ему -- разве
ты не помнишь -- маленькую -- малень­кую__"

"Я подарил ему коробку с красками для рисова­ния".

"Так оно и было".

"Почему же я не подарил ему ее в то утро?"

"Ты был занят приготовлением вечера. Там был торт
с мороженым и три свечи и его имя на розовой глазури и__".

"Да, я помню", говорит Кристофер Робин.

115








Глава VII.
КАНГА

Никто, казалось, не понимал, откуда они яви­лись,
но они были в Лесу: Канга и Бэби Ру. Когда Пух спросил Кристофера Робина, как
они здесь оказались, Кристофер Робин сказал: "Обычным способом, если ты
понимаешь, что я имею в виду, Пух"38. Пух, который совершенно не
понимал, гово­рит "О!". Затем он дважды кивнул головой и гово­рит: "Обычным
способом. О!" Потом он пошел рас­спросить своего приятеля Поросенка, что он
дума­ет обо всем этом. А около дома Поросенка он обнаружил Кролика. Итак, они
все вместе посиде­ли и потолковали об этом хорошенько.

"Что мне не нравится во всем этом, так это вот
что", сказал Кролик. "Вот мы -- ты, Пух, и ты, По­росенок, и Я -- и вдруг__"

"И И-і", говорит Пух.

"И И-і" -- когда вдруг__"

"И Сыч", говорит Пух.

"И Сыч -- и тогда все вдруг__"

"О, еще И-і", говорит Пух. "Я забыл его".

"Вот -- мы -- тут", сказал Кролик весьма громко и
отчетливо, "все мы -- и затем вдруг мы просыпа­емся однажды утром, и что мы
обнаруживаем? Мы обнаруживаем среди нас Странное Животное, о ко-

116








тором мы раньше вообще и слыхом не слыхали!
Животное, которое носит членов своей семьи с со­бой в кармане! Предположим, я
носил бы свою се­мью с собой в кармане, это сколько же мне нужно было бы иметь
карманов?"

"Шестнадцать", сказал Пух.

"А по-моему, семнадцать", сказал Кролик. "И еще
один для носового платка. Итого восемнадцать. Восемнадцать карманов на одном
пиджаке. С ног собьешься".

Последовало долгое молчание, заполненное
размышлениями, и затем Пух, который тяжело хмурил брови на протяжении
нескольких минут, говорит:

"Я насчитал пятнадцать".

"Что?", говорит Кролик.

"Пятнадцать".

"Что пятнадцать?"

"Членов твоей семьи".

"А при чем тут они?"

Пух потянул носом и сказал, что, мол, ему каза­лось,
что Кролик говорил о своей семье.

"Неужели?", небрежно сказал Кролик.

"Да, ты говорил".

"Не бери в голову, Пух", говорит Поросенок.

"Вопрос в том, что мы будем делать с Кангой",
нетерпеливо сказал Кролик.

"О, понимаю", говорит Пух.

"Лучше всего", сказал Кролик, "было бы вы­красть
Бэби Ру и скрыт