я..."
("Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы"), которое входит в своеоб­разный
4-стопнохореический цикл стихов Пушкина, связанных этой экспрессивно-семантической
окраской ("Бесы", "Зорю бьют...", "Если жизнь тебя обманет...", "Зимний вечер"
("Буря мглою небо кроет...").

37. Счет
овец, кроме того, что он считается средством от бессонницы, соответствует
стремлению героев ВП все пересчитывать. См. также раздел 9 вступительной
статьи.

38.
Выражение "святая простота" приписывается то Яну Гусу, то Джордано Бруно,
произнесшим его якобы

298








на костре, когда какая-то старушка принесла
подбросить в костер хворосту, чтобы лучше горело.

39. Дело
обстоит так-то и так-то -- выражение са­мого общего вида высказывания {Витгенштейн
1958}. Совпадение с Витгенштейном, безусловно, случайное. Вряд ли Милну
было знакомо имя еще не слишком из­вестного австрийского философа, хотя
"Логико-фило­софский трактат" в это время был уже опубликован. Стремление к
абстрактному мышлению у Сыча выража­ется в использовании абстрактной лексики, у
И-і оно проявляется в абстрактной пропозициональности.

40. Загадка
трудна для Пуха до тех пор, пока она ос­тается абстрактной. Как только загадка
переходит из сферы семантики в сферу прагматики -- то есть не что это значит, а
как это можно применять в практической жизни, "с чем это едят". Поэтому из Пуха
плохой уте­шитель, но очень хороший спаситель. Он часто не пони­мает простых
вещей, но догадывается о сложных.

41. К. Милн
в своих воспоминаниях пишет: "Я обо­жал мастерить различные вещи (Коттлстонским
Пиро­гом, о котором однажды пел Пух, был чехол для яиц, сделанный мной)" [Milne 1976: 53}. Имеется в виду че­хол, "которым
накрывают сваренное яйцо в рюмке, что­бы оно не остывало на столе" [Milne 1983:402}.

42. Канга
осуществляет здесь достаточно сложный тип речевого поведения. Она разговаривает
с Поросен­ком так, как будто это Ру, который притворяется Поро­сенком. При
этом, чтобы дать Поросенку понять, как она к нему относится, она додумывает
речевые действия, ко­торые она якобы некогда производила по отношению к
настоящему Ру (ср. [Кларк-Карлсон 1986}).

299








43. Пример речевой агрессии И-і,
которая в данном случае строится на приписывании собеседнику семанти­ческих
пресуппозиций, которыми он на самом деле не располагает.

44. Фраза,
достойная английской философии, начи­ная с Беркли и Юма и кончая Брэдли и
Расселом. Мир теряет смысл, перестает существовать, если нет субъек­та, который
мог бы его воспринимать.

45. С точки
зрения ребенка существование Северного и Южного Полюсов закономерно
предполагает сущест­вование Западного и Восточного. Если не разбираться в
астрономии, то отрицание взрослыми этих последних двух полюсов естественно
воспринимается со стороны ребенка как замалчивание чего-то запретного (вроде то­го,
откуда родятся дети).

46. Сон
Пуха развертывается по классической фрей­довской схеме -- это исполнение желания
(завоевание Восточного Полюса как укрепления своей позиции культурного
героя-первооткрывателя). Характерен мо­тив леденящей воды, деструктивная роль
которой в ВП очевидна: наводнение, река, символизирующая время и
грядущее уничтожение детского мира (река находится на границе с Большим Миром).

47. В этой
главе присутствует элемент робинзонады -- бутылка, разрушительная стихия,
необитаемый остров, лодка.

48. В
оригинале missage вместо message. Перевод в свете того, что написано в разделе 5
вступительной ста­тьи, вполне оправданный.

300








49. В оригинале Floathing Bear, ассоциирующийся с "Летучим Голландцем".

50. Глава впервые публикуется на
русском языке. В перевод Б. Заходера стернианский метаописательный конец
предыдущей главы снят и к нему приставлено окончание данной главы примерно со
слов: "Все говори­ли: "Открой его, Пух".

Дом в
Медвежьем Углу

51. От contradiction -- противоречие. Обыгрывается паронимия introduction и contradiction, на основании которой
Сыч и делает свой вывод, что первое является производным от второго.

52. Здесь используется так
называемая инклюзивная конструкция -- второе лицо множественного числа в со­четании
с личным местоимением и (обычно) вопроси­тельной конструкцией {Гаспаров
1971}. Употребляется, как правило, при общении с маленькими детьми ("А кто
у нас такой большой!") или врача с пациентом ("Как мы сегодня себя чувствуем?").

53. Появление во сне коров, да
еще в сочетании с ци­фрой семь заставляет вспомнить знаменитый сон фара­она из
Книги Бытия, где семь худых коров пожирают семерых тучных. Эсхатологическая
интерпретация сно­видения фараона Иосифом Прекрасным накладывается на
прощальные мотивы, сопровождающие всю вторую книгу ВП.

54. Игра на прагмасемантике слова
"ушел". Прагма­тические пространства путаются. Объективно прав Пух:

301








Поросенок действительно ушел из своего дома, а Пух
только что вошел в свой.

55. Прагматизм Пуха носит
мифологический харак­тер. Песня имеет смысл, когда она соответствует ситуа­ции.
Поэзия тесно связана с ритуалом. Л. Н. Толстой счи­тал, что идеальная
литература, которую поют бабы, когда идут домой с поля. Вероятно, Пух бы с этим
согласился.

56. Тот факт, что слова
могут походить или не похо­дить на обозначаемые ими объекты, то есть быть чисто
иконическими или чисто конвенциональными знаками, для естественного языка
чрезвычайно важен. Р. О. Якоб­сон считал, что иконизация знака является
существен­ным процессом семиогенеза [Якобсон 1975].

57. И-і,
кроме одного раза (пожаловаться Кристофе­ру Робину на пропавший дом), никогда
не приходил ни к кому в гости. Пуху такое могло в голову прийти толь­ко в
измененном состоянии сознания.

58. Комизм
фразы в том, что Пух впускает неизвест­но кого только потому, что он сказал "Я"
(ср. Кролик: "Я бывают разные"). Возможно, простодушие Пуха объяс­няется тем,
что в детской речи личные местоимения ус­ваиваются поздно (маленькие дети
говорят о себе в тре­тьем лице). Поэтому говорящий "я" тем самым заслу­живает
доверия.

59.
Санкционированность появления Канги, Ру и Тиггера обеспечивает им автоматически
возможность натурализации в Лесу. Ср. как мучительно эта проблема ставится в
"Замке" Кафки, но какими сходными метода­ми. Землемер К. утверждает, что в
замке знают о нем. К его неописуемому удивлению, в замке о нем действи-

302








тельно знают и т. д. (подробнее см. [Руднев
1999]). Зна­ние Кристофером Робином чего-либо равнозначно при­знанию
остальными того, что это нечто существует. На­помним, что реально Канга с Ру и
Тиггером были пода­рены Кристоферу родителями, когда ВП уже писался
вовсю [Milne 1976].

60. Как всегда, Пух
понимает значение высказывания Тиггера слишком буквально: если все нравится,
стало быть, и спать на полу. Однако слово "всЈ" в разговорной речи не совпадает
с универсальным квантором: оно может означать, например, большую степень
жизнерадостности говорящего, как в данном случае, а может быть, и наобо­рот --
"Мне все наскучило" (ср. [Пятигорский 1965}).

61. Можно возразить:
откуда Пуху знать традицию написания стихов гексаметром? А откуда ему знать,
что такое шиллинги и фунты?

62. Эта глава по
непонятным причинам не вошла в за­ходеровский перевод ВП. Впервые она
опубликована на русском языке в 1990 г. [Milne 1990} в переводе Л. Бавриной и В. Руднева.

63. Комизм
ситуации состоит в том, что, с одной сто­роны, Пух подсчитывает банки с медом,
а с другой сторо­ны, не могут найти живого Малютку. Но друзей-и-родственников
Кролика в принципе невозможно подсчитать, хотя бы потому, что их время жизни
чрезвычайно корот­ко: сегодня он есть, а завтра, глядишь, и нету.

64. В этом
плане межмировое пространство Пуха зада­ется пропозициональной установкой
"выяснить". В ре­зультате при всей кажущейся глупости и бесполезности этой
таксономии она обнаруживает глубинную адекват-

303








ность тому положению дел, которое она описывает:
сна­чала надо выяснить, где находится ближайший партнер Поросенок, с помощью
него выяснить, что такое пред­ставляет собой Малютка, выяснить, где он находится,
и т. д. После всего этого должен установиться режим макси­мальной межмировой
пространственно-эпистемической комплементарности: все знают о всех, кто где
находится.

65. Несмотря на
прагматический дисбаланс и депер­сонализацию, Пух адекватно оценивает ситуацию
как тяжелый случай.

66. Сцена имеет
безусловно эротическую подоплеку. Подробнее см. вступительную статью.

67. Размер, которым
написан подлинник, -- 3-стопный пеон III -- имеет в русской
стихотворной тради­ции фольклорные ассоциации. Это размер имитации русской
протяжной песни ("Ах ты сукин сын, камарин­ский мужик..."), как он и переведен
у Б. Заходера ("Хо­рошо живет на свете Винни-Пух..."). Мы перевели это
стихотворение разностопным ямбом 4242442 строфой, близкой к оригиналу --
абабвввв. Любители современ­ной русской литературной песни услышат здесь
отзвуки поэзии В. Высоцкого.

68. Передвижение по
пространству, один из самых элементарных сюжетных мотивов в литературе [Пропп
1986, Лотман 1992, Руднев 1999}, здесь доведено до аб­сурда. Перепробовав
все возможные маршруты, Пух вновь возвращается домой, а потом идет к Поросенку,
который живет ближе всех.

69. и 70. Яркие примеры
характерного речевого пове­дения Поросенка, предваряющего всегда самый худший
из возможных вариантов.

304








71. По воспоминаниям Кристофера
Милна, его часто одевали в одежду для девочек [Milne 1976: 53].

72. Кристофер Робин вместо back soon (скоро вер­нусь) пишет слитно backson, что воспринимается как фамилия Бэксон.

73. Этот
диалог характерен тем, что предмет разгово­ра не называется. Сыч, не желая
признаться в своем не­умении читать, отделывается обтекаемыми формули­ровками,
с помощью которых он пытается выведать у Кролика, что тот имеет в виду. Фраза
"Если бы ты ко мне не пришел, то я сам бы пришел к тебе" является вдвойне
демагогической (ср. [Николаева 1988]) -- тем, что она, по сути, ничего не
значит, и тем, что она выра­жена в форме контрфактического суждения, которое в
принципе не является ни истинным, ни ложным (ср. [Даммит 1987}).

74. Тот
факт, что Поросенок видел Пуха, содержится уже в том факте, что Пух видел
Поросенка, поэтому реп­лика Пуха кажется прагматически бессмысленной. Од­нако
можно предположить, что здесь Пух в определен­ной степени "валяет Ваньку",
притворяясь тем безмозг­лым Пухом первой книги, которым он уже давно не
является. По-видимому, полное равнодушие, которое Пух проявляет к тревожным
поискам Кристофера Роби­на, показывает, что Пух в отличие от остальных совер­шенно
ясно понимает, что его-то Кристофер Робин не покинет никогда; так оно и
случилось.

75. И-і совершенно
не разбирается в прагматических законах Леса: если кто и приходит (Канга с Ру и
Тиггер), то, во всяком случае, никто никогда не уходит из Леса. В конце книги
уходит только Кристофер Робин.

305








76. Понятие Внешнего Мира недаром
возникает только к концу книги, незадолго перед уходом Кристо­фера Робина в
этот Мир. Экстериоризация и демарка­ция пространства Леса подготавливают
читателя к концу книги, как бы написал В. Б. Шкловский [Шклов­ский 1925}.

77. Река в
мифологическом пространстве имеет функцию границы между миром живых и мертвых.
Здесь она очерчивает границу между Лесом и большим миром обыденного поведения
(ср. функцию огненной реки в фольклоре [Пропп 1986]). Река также
является символом энтропийного времени (ср. "Река времен" у Державина), которая
недаром появляется в конце книги вместе с мотивом ухода Кристофера Робина и
актуали­зацией идеи линейного времени (см. последний раздел Вступительной
статьи).

78. Как ни
странно, И-і очень хорошо владеет праг­матической речевой демагогией, если она
имеет дест­руктивные цели: обидеть, унизить, показать отсутствие ума и
сообразительности у собеседников. Сложность и трагикомичность ситуации состоит
в том, что И-і изде­вается над Кроликом, сам находясь в весьма плачевном
положении, поэтому впервые симпатия читателя на сто­роне И-і, а не третируемых
им собеседников.

79.
Хладнокровие и остроумие И-і по контрасту с речевой беспомощностью остальных
участников сцены вызывает симпатию. Тот факт, что "одно из трех как раз будет
то самое", означает, что конъюнкция всех возможностей выражает их
бесполезность: нельзя од­новременно вытащить И-і из воды тремя разными
способами.

306








80. Глагол bounce и производные от него означают од­новременно 'прыгать' и
'хвастать'. Вводя в речевую ткань этой главы неологизм "бонсировать" по
аналогии с модными в XIX веке словами вроде
'манкировать', 'фраппировать', мы помимо эффекта отстраненности, о котором мы
писали в "Обосновании перевода", добива­емся эффекта комической абсурдности
самой ситуации. Бонсировать (аналогичное экспериментальному пред­ложению Л. В.
Щербы о глокой куздре) показывает, что значение слова может гнездиться не в
корне, а в аффик­сах и контексте употребления.

81. Фраза является
подтверждением нашей гипотезы об особой инициационной функции реки в данной
главе ("узнал все, что нужно было узнать").

82. Неразличение правой и
левой руки характерно для маленьких детей. К этому надо добавить, что Пух здесь
доказывает превосходство интуитивного, контину­ального знания-постижения (он
находит дорогу домой по зову горшков с медом), то есть превосходство правого
полушария, ведающего континуальным образным виде­нием мира, над левым
(дискретным, понятийным). Пре­обладание правого полушария у Пуха
(амбидекстризм; ср. разговоры о его безмозглости) могло привести к доминации
левой руки и, соответственно, к плохому раз­граничению левого и правого (ср. [Михайлова
1993]).

83. и 84. Пух не может
заблудиться в своем Лесу, по­тому что это его Лес, он является в нем главным
(ср. в русскоязычной деревенской среде обычное называние медведя хозяином
леса).

85. Стихотворение
переведено в форме танка -- 5+7+5+7+7 слогов, что соответствует его медитативной
окраске.

307








86. В который раз мы убеждаемся,
что логика Пуха безупречна и сознание его ясно, когда речь идет о кон­кретных
вещах: поскольку только что собирались пить чай, но еще не пили его, значит, мы
находимся в том же месте, где собирались пить чай.

87. Первый
и единственный раз Пух прибегает к со­знательному риторическому приему. Однако
отличие риторики Пуха от риторики И-і, Сыча и Кролика состо­ит в ее
конструктивности, искренности и оправданности Исключительными Обстоятельствами.

88. Пример
речевого акта, который сам себя зачерки­вает. 3. Вендлер называет сходные
явления ("Я клевещу на вас") иллокутивным самоубийством [Вендлер 1985}. Не
нужно вообще писать письмо, чтобы потом читать его адресату. Осмысленность
такой речевой акт приоб­ретает только в системе детского игрового поведения,
которое носит обучающий характер.

89.
Парадокс красноречивого умолчания, всем изве­стный в быту и в массовом
искусстве давно ставший ри­торическим клише ("О чем молчала тайга"). В данном
контексте молчание носит не демонстративный харак­тер (когда люди "не
разговаривают"), а психастеничес­кий. Поросенок молчит из вежливости, ему
неловко на­поминать об обещанном, но именно это ощущение не­ловкости в данном
случае наиболее красноречиво.

90.
Рассуждения Пуха о поэзии, как правило, нетри­виальны. В данном случае речь
идет о двух вещах. Пер­вое -- что не поэт выбирает стихи, а стихи выбирают по­эта.
Здесь Пух вновь перекликается с поздней Ахмато­вой ("Тайны ремесла"). Второе --
пространственная локализация поэтической инспирации. Пух приходит на

308








место события, которое должно вдохновить его, ибо
в этот раз он пишет оду на случай.

91. Рассуждение Пуха не
является наивным. Если для художественной прозы не важно, произошло ли на самом
деле изображенное в ней событие, то в поэзии, ко­торая работает не над
предложением, как проза, а над словом, достоверность события гораздо более
важна. Поэтический текст гораздо более тесно связан с дейст­вительностью, чем
прозаический, а не наоборот, как при­нято думать (подробнее см. [Руднев
1996]).

92. Стихотворение
переведено эквиметрически -- разностопным ямбом 44443 и соответственно
пятистишной строфой. В русской традиции 4-стопный ямб с муж­скими рифмами после
перевода В. А. Жуковским поэмы Байрона "Шильонский узник" прочно ассоциируется
с английской романтической поэмой ("Мцыри" Лермон­това, процитированное в
первой строке перевода, как на­иболее яркий пример). Более того, семантический
ореол этого размера очень четко очерчен -- это заточение и бегство из него.
Впервые семантические возможности этого размера в детской поэзии обыграл К.
Чуковский в "Крокодиле" [Гacnapoe-Паперно 1975, Руднев
1978}. Мотив
тюрьмы, бегства и освобождения присутствует и в стихотворении о подвиге
Поросенка.

93. Вероятно,
реминисценция к "Саге о Форсайтах", где старый Джеймс Форсайт все время
повторяет, что ему никто ничего не рассказывает. Интересно, что в ро­мане
"Собственник" так же, как и в главе "Ысчовник", идет речь о постройке нового
дома. Важно при этом, что ВП в критике называли сагой.

94. Здесь описывается
сложный речевой акт, харак­терный для рефлексирующего психастенического со-

309








знания Поросенка. Поросенок страдает комплексом не­полноценности,
и поэтому он хочет, чтобы другие виде­ли его храбрым и сильным. Если он будет
знать содер­жание песни, то он не станет удивляться при всех, ког­да Пух ее
исполнит, после чего все еще больше его зауважают. По схеме: А произносит р в
присутствии В и С, причем В полагает, что С неизвестно содержание р, а С
известно и содержание р, и мнение В о неосведомлен­ности С (где А -- Пух, В --
слушатели и С -- Поросенок) (ср. [Кларк-Карлсон 1986}).

95. Пух не
хочет этим сказать, что истина поэтичес­кая и истина бытовая противоречат друг
другу Скорее, они имеют разные источники. Это разные жанры рече­вого поведения.
Пух понимает, что "на самом деле" не­известно, что именно сделал Поросенок и
что лишь в контексте определенного речевого жанра его действия приобретают
осмысленность, а стало быть, истинность. При этом ясно, что Поросенок
сомневается не в том, действительно ли он пролез в щель почтового ящика, а в
том, действительно ли это такой геройский поступок, как о том написал в стихах
Пух. Но статус героических или значительных любым речевым действиям могут
придать только определенные речевые жанры (языко­вые игры) -- стихи, легенды,
награды, похвалы и т. п. "И люди это так и понимают".

96. В
мифологической традиции имя тождественно его носителю [Лотман-Успенский
1973}, и в этом смысле найти имя для дома -- это то же самое, что найти сам
дом. Но Кристофер Робин, находящийся на границе мифоло­гического и обыденного
миров, смотрит на эту идею слег­ка иронически. В ВП не раз обыгрывалась
важность идеи наречения и тем самым придания статуса существования (Генри Путль
и т. д.). Действительно, собственные имена

310








обладают особенностью, появившись один раз,
начинать сразу жить своей жизнью в одном из возможных миров, соотносимых с
действительным миром.

97. В этом
эпизоде И-і, с одной стороны, спровоци­рован Кроликом, который дал ему задание
искать дом. Никогда ни к кому не приходивший И-і поэтому берет на заметку
первый попавшийся дом, не подозревая, что это дом Поросенка. С другой стороны,
И-і бессозна­тельно осуществляет символическую месть Поросенку и Пуху за то,
что они ранее перенесли его дом с одной сто­роны Медвежьего Угла на другую (в
главе "Дом").

98.
Поросенок говорит так под воздействием стихов Пуха. После того как его публично
назвали храбрым, он не может позволить себе быть невеликодушным. Такова
прогностическая и провокативная особенности художе­ственного слова. С другой
стороны, фактически ни в ка­ком доме Поросенку больше жить не придется, так как
в следующе