огулку в одиночестве.
Зараза!"

Но сначала он решил все-таки еще раз громко
постучать, чтобы быть совершенно уверенным... и когда он подождал и Поросенок
не ответил, он стал подпрыгивать вверх-вниз, чтобы согреться, и тут ему в
голову неожиданно пришел хмык, который показался Неплохим Хмыком, таким Хмыком,
ко­торый не стыдно Схмыкать Остальным.

Чем больше снегу (Тром-пом-пом),
Тем больше бегу (Тром-пом-пам),

169








Тем больше бегу (Трам-пам-пам),
И все по снегу.

И кто поверит (Трам-пам-пам), Что
лапы мерзнут (Трам-пам-пам), Так лапы мерзнут (Трам-пам-пам), Что
только бегай!

"Поэтому что я сделаю", сказал Пух, "так
это вот что я сделаю. Я просто пойду домой и посмот­рю, сколько времени, и,
возможно, обмотаю шею шарфом, а потом пойду повидаться с И-і и спою ему это".

Он поспешил назад к собственному дому, и его
голова по пути была так занята этим самым хмыком, что он уже достаточно
подготовил себя к вы­ступлению перед И-і, как вдруг он увидел Поро­сенка,
сидевшего в его лучшем кресле, и Пуху по­этому оставалось только стоять, хлопая
глазами и размышляя, чей это вообще дом.

"Хэлло", сказал он, "я думал, ты ушел".

"Нет, Пух", говорит Поросенок, "это ты ушел"54.

"Так и есть", говорит Пух, "наверняка один из нас
ушел".

Он посмотрел на свои часы, которые несколько
недель назад остановились на без пяти одиннадцать.

"Около одиннадцати", радостно сказал Пух. "Как раз
время для небольшого закусончика". И он запустил голову в буфет. "А потом мы
пойдем гу­лять, Поросенок, и я спою И-і свою песню".

170








"Какую песню, Пух?"

"Ту, которую мы собираемся спеть И-і", объяс­нил
Пух.

Часы все еще показывали без пяти одиннадцать,
когда Пух и Поросенок спустя полтора часа двину­лись в путь. Дул ветер, и валил
снег; устав мчаться по кругу и пытаясь поймать самого себя, он порхал мягко,
нежно и спокойно, пока не нашел местечка, где отдохнуть, а иногда этим
местечком был нос Пуха, а иногда нет, а Поросенок, хотя и носил бе­лый шарф
вокруг шеи, все-таки слегка чувствовал, что за ушами у него более снежно, чем
где бы то ни было.

"Пух", говорит он наконец несколько робко, по­тому
что ему не хотелось, чтобы Пух подумал, что он Сдается. "Просто удивительно.
Что бы ты ска­зал, если бы мы теперь пошли домой и отрепетиро­вали твою песню,
а потом спели бы ее И-і завтра -- или -- или на следующей неделе, когда нам
случит­ся его увидеть?"

"Это очень хорошая мысль, Поросенок", гово­рит
Пух. "Мы отрепетируем ее прямо сейчас, пока мы идем одни. Но идти репетировать
домой я бы не назвал хорошей мыслью, потому что это специаль­ная Уличная (Outdoor) Песня, которую Надо Петь, Когда Идет
Снег"55.

"Ты уверен?", с тревогой спросил Поросенок.

"Ладно, ты сам поймешь, Поросенок, когда по­слушаешь.
Потому что она ведь вот как начинается. Чем больше снегу, трам-пам-пам__"

"Трам-пам-что?"

171








"Пам", говорит Пух. "Я это
вставил, чтобы сде­лать ее более хмычной. Тем больше бегу, трам-пам-пам__"

"Разве ты не сказал "снегу", а не
"бегу"?"

"Да, но это было до".

"До трам-пам-пам?"

"Это было другое
трам-пам-пам", сказал Пух, чувствуя, что слегка запутался. "Я тебе ее спою це­ликом,
тогда ты поймешь.

Итак, он спел ее снова.

Чем больше

СНЕГУ-трам-пам-пам

Тем больше

БЕГУ-трам-пам-пам

Тем больше

БЕГУ-трам-пам-пам

И все

По снегу.

И кто

ПОВЕРИТ-трам-пам-пам

Да, кто

ПОВЕРИТ-трам-пам-пам

Так лапы

МЕРЗНУТ-трам-пам-пам

Что только

Бегать!

Вот он ее так и
спел, что, несомненно, является наилучшим способом ее исполнения. И когда он за­кончил,
то стал ждать, что скажет Поросенок, что-нибудь в том роде, что, мол, из Всех
Уличных Хмыков для Снежной Погоды, какие он когда-либо слы­шал, это самый
лучший. И Поросенок, тщательно

172








обдумав услышанное, говорит торжественно: "Пух,
лапы-то ладно, а вот уши!"

Тем временем они уже добрались до мрачного ме­ста,
в котором жил И-і, а так как в ушах Поросенка было еще очень снежно и он
начинал от этого уста­вать, они свернули к Маленькой Сосновой Роще и сели на
загородку, огораживающую ее. Теперь они были защищены от снега. Но все равно
было очень холодно, и, чтобы согреться, они спели Пухову пес­ню практически
шесть раз: Поросенок исполнял трам-пам-пам, а Пух -- остальное. И оба они посту­кивали
по загородке палками, которые они тут же и подобрали. Немного погодя они
почувствовали, что согрелись и вновь в состоянии продолжать беседу.

"Я думал", говорит Пух, "вот то, о чем я думал. Я
думал об И-і".

"Что об И-і?"

"Ну, что бедный И-і, ему негде жить".

"Да уж", сказал Поросенок.

"У тебя есть дом, Поросенок, и у меня есть дом, и
это все хорошие дома. И у Кристофера Робина есть дом, и у Сыча, и у Канги, и у
Кролика -- у всех у них есть дома, -- и даже у друзей-и-родственников Кролика
есть дома или что-то в таком роде, а у бедного И-і нет ничего. И вот о чем я
подумал: да­вай построим ему дом".

"Это Великая Мысль", говорит Поросенок. "Где будем
строить?"

"Мы построим его здесь", говорит Пух, "вот как раз
из этих деревяшек, с подветренной стороны, по­тому что здесь я подумал об этом.
И мы назовем это

173








место Медвежьим Углом, и мы построим для И-і
И-і-Хауз в Медвежьем Углу".

"Там вон этих деревяшек целая куча, на другой
стороне рощи", говорит Поросенок. "Я их видел. Просто уйма. Все нагромождены
друг на друга".

"Благодарю тебя, Поросенок", говорит Пух. "То, что
ты только что сказал, будет Великой Лептой в деле построения И-і-Хауза, и
вследствие этого я мог бы даже назвать это место Медвежье-Поросячьим Углом,
если бы Медвежий Угол не звучало бы лучше и больше соответствовало истине, так как
оно и короче, и больше похоже на угол56. Пойдем".

Итак, они слезли с загородки и побрели на дру­гой
конец рощи, чтобы принести оттуда деревяшки.

Кристофер Робин проводил утро дома, пропуте­шествовав
в Африку и обратно, и он как раз при­швартовал свой корабль к берегу и
раздумывал о том, как он выглядит снаружи, когда в дверь посту­чал -- кто бы вы
думали? -- И-і собственной пер­соной.

"Хэлло, И-і", сказал Кристофер Робин, откры­вая
дверь и выходя. "Ну как ты?"

"Все еще идет снег", сказал И-і мрачно.

"Д а уж".

"И довольно морозно".

"В самом деле".

"Да", говорит И-і. "Тем не менее", сказал он,
слегка вздохнув, "землетрясений, слава Богу, уже давно не было".

"В чем дело, И-і?"

"Ничего, Кристофер Робин. Ничего особенного.

174








Я полагаю, ты где-нибудь здесь не видел дома или
чего-нибудь в таком духе?"

"В каком смысле дома?"

"Просто дома".

"Кто в нем живет?"

"Я живу. По крайней мере, я так думал, что я там
живу. В конце концов, не всем же иметь дома".

"Но, И-і, я не знал -- я всегда думал__"

"Я не знаю, как это выходит, Кристофер Робин, но
со всем этим снегом, то-да-се, не говоря уже о со­сульках и тому подобном, в
общем, у меня в поле в три часа поутру не так жарко, как думают некото­рые. Оно
ведь ничем не Закрыто, если ты понима­ешь, что я имею в виду, -- не то чтобы
совсем там было неудобно. Нет. Вовсе не Тесно, есть где раз­вернуться. И от
Духоты страдать не приходится. И фактически, Кристофер Робин", он перешел на
громкий шепот, "строго-между-нами-только-не-говори-никому, там Холодно".

"О, И-і!"

"И я говорю себе: Другим будет жаль, если в од­ну
прекрасную ночь я окочурюсь от холода. У них ведь Мозгов нет, только серый
хлам, который напи­хали им в головы по ошибке, и они не привыкли Думать, но,
если снег будет продолжать идти после­дующие шесть недель или около того, один
из них начнет говорить себе: "Не может быть, чтоб И-і было бы уж так жарко часа
в три поутру". И тогда они придут посмотреть. И им будет Жаль".

"О, И-і!", говорит Кристофер Робин, чувствуя, что
ему уже очень жаль.

175








"Тебя я не имею в виду. Ты другой.
Но посколь­ку так все складывалось, я построил себе дом возле моей маленькой
рощицы".

"Ты что, правда, что ли? Ну и дела!"

"Наиболее волнующая часть
истории", в выс­шей степени меланхолически говорит И-і, "заклю­чается в том,
что, когда я вышел сегодня утром, он там был, а когда я вернулся обратно, его
там не бы­ло. Ничего особенного, конечно. Даже вполне есте­ственно. Это был
всего лишь дом И-і. Но я все же несколько удивлен".

Кристофер Робин, не тратя
времени на удивле­ния, уже вошел в дом, надел свой водозащитный шлем, свои
водонепроницаемые бутсы и свой водо-неприкосновенный макинтош так быстро, как
толь­ко мог.

"Мы пойдем и отыщем его", сказал он И-і.

"Иногда", говорит И-і, "когда
люди уже покон­чили с чьим-то домом, там остается один-два кусоч­ка, которые
они не захотели взять с собой и, может, даже рады отдать владельцу, если ты
понимаешь, что я имею в виду. Итак, я думаю, что если бы мы просто пошли__"

"Пошли", говорит Кристофер
Робин, и они по­спешили вперед. Очень скоро они достигли угла поля со стороны
сосновой рощи, где больше не бы­ло дома И-і.

"Вот тут!", говорит И-і. "Ни
бревна, ни доски не оставлено. Конечно, у меня еще остается весь этот снег, и я
могу с ним делать все, что угодно. Жа­ловаться не приходится".

176








Но Кристофер Робин не слушал
И-і, он слушал что-то другое.

"Ты слышишь?", спросил он.

"Что это? Кто-нибудь смеется?"

"Слушай".

Они оба прислушались и
услышали низкий сип­лый голос, говорящий, напевая, что чем больше снегу, тем
больше бегу, и тоненький визгливый го­лосок, который то и дело вставлял
трам-пам-пам.

"Это Пух", взволнованно
говорит Кристофер Ро­бин.

"Возможно", говорит И-і.

"И Поросенок!", взволнованно
говорит Кристо­фер Робин.

"Вероятно", говорит И-і. "В
чем мы нуждаемся, так это в тренированной Ищейке".

Неожиданно слова песни переменились.

"Мы построили наш ДОМ!", пел сиплый.

"Трам-пам-пам!", пел писклявый.

"Это отличнейший ДОМ..."

"Трам-пам-пам..."

"Хотел бы я иметь ТАКОЙ..."

"Трам-пам-пам..."

"Пух!", закричал Кристофер Робин.

Певцы за загородкой неожиданно смолкли.

"Это Кристофер Робин!",
нетерпеливо сказал Пух.

"Он как раз в том месте, где
мы брали деревяш­ки!", сказал Поросенок.

Они слезли с загородки и
поспешили вокруг ро­щи. Пух всю дорогу издавал приветственные звуки.

177








"Вот это да! Здесь И-і!",
сказал Пух, когда они закончили обниматься с Кристофером Робином, и он
подтолкнул Поросенка, а Поросенок подтолк­нул его, и он подумал про себя, какой
славный сюр­приз они приготовили. "Хэлло, И-і".

"Того же и тебе, Маленький
Поросенок, а по Четвергам дважды", мрачно сказал И-і.

Прежде чем Пуху удалось
сказать: "Почему по Четвергам?", Кристофер Робин начал объяснять печальную
историю Пропажи Дома И-і. А Пух и Поросенок слушали, и их глаза становились все
больше и больше.

"Где, ты говоришь, он был?", говорит Пух.

"Прямо здесь".

"Сделан из деревяшек?"

"Да".

"О!", сказал Поросенок.

"Что?", говорит И-і.

"Я просто сказал 'О'", нервно
говорит Поросе­нок. Чтобы казаться беззаботным, он пару раз хмыкнул трам-пам-пам
в том смысле, что что-мы-теперь-будем-делать.

"Ты уверен, что это был дом?",
говорит Пух. "Я имею в виду, ты уверен, что этот дом был здесь?"

"Конечно", сказал И-і и про
себя добавил: "Ну и бестолочь".

"Пух, в чем дело?", спросил Кристофер
Робин.

"Ну", говорит Пух...
"Собственно говоря", ска­зал Пух... "Видишь ли", говорит... "Это как если бы",
говорит, но что-то сказало ему, что он не смо­жет объяснить это достаточно
ясно, и он опять под­толкнул Поросенка.

178








"Это как если бы", быстро сказал Поросенок.
"Только еще теплее", добавил он после долгого об­думывания.

"Что теплее?"

"На другой стороне Леса, где стоит дом И-і".

"Мой дом?", говорит И-і. "Мой дом был здесь".

"Потому что там теплее", говорит Пух.

"Но я-то знаю__"

"Пойдем и посмотрим", просто говорит Пух. И он
повел их, показывая дорогу.

"Не может быть двух домов", сказал Пух, "что­бы
они были расположены так близко".

Они обошли Угол и обнаружили там И-і-Хауз, такой
же уютный, как и все вокруг.

"Вот он", говорит Пух.

"Снаружи и внутри", говорит Поросенок.

И-і вошел внутрь и вышел.

"Замечательно", говорит. "Это действительно мой
дом, и я построил его там, где сказал. Итак, должно быть, ветром его перенесло
сюда через ро­щу, и вот он здесь в целости и сохранности. Дейст­вительно, место
даже лучше".

"Гораздо лучше", говорят Пух и Поросенок в один
голос.

"Это только показывает, сколько можно сделать,
если немного повозиться", сказал И-і. "Ты пони­маешь, Поросенок? Сначала Мозги,
а затем Усерд­ный Труд. Посмотрите на него. Вот как надо стро­ить дома", сказал
гордо И-і.

Итак, они его оставили там, и Кристофер Робин
вернулся как раз к ланчу вместе со своими друзья-

179








ми Пухом и Поросенком, и по дороге они рассказа­ли
ему о той Ужасной Ошибке, которую они совер­шили. И когда он кончил смеяться,
они все спели Уличную Песню о Снежной Погоде и пели ее всю оставшуюся часть дороги
домой. Поросенок, кото­рый был все еще не в голосе, вновь аккомпанировал при
помощи трам-пам-пам-канья.

"И я понимаю, что это кажется легко", говорил себе
Поросенок, "но не каждый способен и на это".








Глава II.
ТИГГЕР

Пух
неожиданно проснулся среди ночи и при­слушался. Затем он встал с кровати, зажег
свечу и затопал через всю комнату посмотреть, не пытается ли Кто-бы-то-нибыло
залезть в его медовый буфет;

но никто не пытался, поэтому он зашлепал назад,
погасил свечу и лег в постель. Тогда он опять услы­шал шум.

"Это ты, что ли, Поросенок?", спросил Пух.

Но это был не он.

"Входи, Кристофер Робин".

Но это был не Кристофер Робин.

"Ты мне завтра расскажешь, И-і"37 сонно
сказал Пух.

Но шум не прекращался.

"Worraworraworraworraworraaworra", говорил Кто-бы-то-нибыл, и тогда Пух
окончательно понял, что заснуть ему не удастся.

"Что это может быть?", думал он. "Много шумов в
Лесу, но это другой шум. Это не рычанье, не мур­лыканье. Это не лай и не тот
звук, который вы изда­ете, прежде-чем-сочинить-кусочек-поэзии, это осо­бого
рода звук, издаваемый странным животным! И он издает его у меня под дверью.
Итак, я должен встать и попросить его, чтобы он этого не делал".

181








Он встал с кровати и открыл парадную дверь.

"Хэлло!", сказал Пух на тот
случай, если там кто-то был за дверью.

"Хэлло", говорит Кто-бы-то-нибыл.

"О!", говорит Пух. "Хэлло!"

"Хэлло!"

"О! Так вы тут!", говорит Пух. "Хэлло!"

"Хэлло!", сказало Странное
Животное, недоуме­вая, сколько же это может продолжаться.

Пух как раз хотел сказать в
четвертый раз "Хэл­ло!", но подумал, что лучше он этого делать не будет.

"Вы кто?", спросил он вместо этого.

"Я", сказал голос.

"О", говорит Пух. "Ладно, входи"58.

Итак, Кто-бы-он-нибыл вошел, и
при свете свечи они с Пухом разглядывали друг друга.

"Я Пух", сказал Пух.

"Я Тиггер", сказал Тиггер.

"О!", сказал Пух, ибо он
никогда не видел жи­вотных, подобных этому.

"Кристофер Робин знает насчет тебя?"59

"Конечно, знает", сказал Тиггер.

"Ладно", говорит Пух, "сейчас
середина ночи, а это подходящее время для того, чтобы лечь спать. Завтра поутру
мы будем завтракать, мед есть. Тиг­герам нравится мед?"

"Им все нравится", весело говорит Тиггер.

"Тогда, если им нравится
ложиться спать на по­лу60, то я лягу обратно в кровать", говорит
Пух, "а утром мы займемся делами". И он лег в кровать и крепко заснул.

182








Когда он утром проснулся,
первое, что он уви­дел, был Тиггер, сидящий напротив зеркала.

"Хэлло!", сказал Пух.

"Хэлло!", сказал Тиггер. "Я
обнаружил еще од­ного, в точности как я. Я думал, я у них один такой".

Пух встал с кровати и начал
объяснять, что такое зеркало. Как только он дошел до самого интересно­го места,
Тиггер говорит: "Извини меня, я тебя пре­рву на минутку, там что-то взобралось
на твой стол". И с криком "Worraworraworraworraworra" он бросился на скатерть, стащил ее на пол,
завернулся в нее три раза, перекатился с одного конца комнаты на другой и после
ужасной борьбы вынул голову на свет божий и весело говорит: "Правда, я
победил?"

"Это моя скатерть", сказал
Пух, разворачивая Тиггера.

"Да? Мне бы такое и в голову не пришло".

"Ее стелят на стол и кладут на нее вещи".

"Тогда почему она пыталась
меня поддеть, когда я не смотрел?"

"Не думаю, чтобы она пыталась", говорит Пух.

"Нет, она пыталась", сказал
Тиггер, "просто я ее опередил".

Пух постелил скатерть обратно
на стол, поставил на нее большую банку с медом, и они сели завтра­кать. Как
только они сели, Тиггер набрал полный рот меду... и посмотрел на потолок одним
глазом, и издал языком исследующий звук, -- что-это-там-та-кое-дали-звук. И
затем он сказал весьма решитель­ным тоном:

"Тиггерам не нравится мед".

183








"О!", сказал Пух, пытаясь придать этому
звуко-извлечению оттенок Печали и Сожаления. "Я ду­мал, им все нравится".

"Все, кроме меду", отрезал Тиггер.

Пуху это было скорее приятно, и тогда он гово­рит,
что поскольку он свой завтрак закончил, то он возьмет Тиггера в гости к
Поросенку и Тиггер смо­жет попробовать немного желудей.

"Спасибо, Пух", говорит Тиггер, "потому что желуди
-- это действительно то, что Тиггерам нра­вится больше всего".

Итак, после завтрака они пошли повидать Поро­сенка,
и Пух, пока они шли, по дороге объяснил, что Поросенок -- это Очень Маленькое
Животное, кото­рого испугают внезапные наскоки, и попросил Тиг­гера не быть
таким Прытким хотя бы поначалу. А Тиггер, который всю дорогу прятался в
деревьях и напрыгивал оттуда на Пухову тень, когда она не смо­трела, сказал,
что Тиггеры бывают Прыткими только до завтрака, а как только они поедят
чуть-чуть желу­дей, то они сразу становятся Уравновешенными и Утонченными.
Итак, мало-помалу они пришли и вскоре уже звонили в дверь дома Поросенка.

"Хэлло, Пух", сказал Поросенок.

"Хэлло, Поросенок. Это Тиггер".

"О! Серьезно?", говорит Поросенок и отодвига­ется
к другому концу стола. "Я думал, что Тиггеры бывают меньше, чем этот".

"Еще не такие большие бывают", сказал Тиггер.

"Им нравятся желуди", сказал Пух. "Вот пото­му-то
мы и пришли. Потому что бедный Тиггер еще не завтракал".

184








Поросенок подвинул Тиггеру вазу с желудями и
сказал "Угощайтесь", а потом придвинулся потеснее к Пуху и, почувствовав себя
немного храбрее, гово­рит: "Значит, вы Тиггер? Понятно-понятно" -- впол­не
беззаботным голосом. Но Тиггер на это ничего не сказал, потому что его рот был
полон желудями...

После продолжительного чавканья он говорит:

"И-- ые у а т о у ей".

А когда Пух и Поросенок сказали "Что?", он сказал
"А о ть а ая!" и вышел на минутку.

Вернувшись, он твердо сказал:

"Тиггерам не нравятся желуди".

"Но ты говорил, что им все нравится, кроме ме­ду",
говорит Пух.

"Кроме меду и желудей", объяснил Тиггер.

Услышав это, Пух сказал: "О, понимаю", а Поро­сенок,
который был скорее доволен, что Тиггерам не нравятся желуди, говорит: "А как
насчет черто­полоха?"

"Чертополох", говорит Тиггер, "это то, что нра­вится
Тиггерам больше всего".

"Тогда пошли к И-і", говорит Пух.

Итак, они все втроем пошли к И-і, и, после того
как они шли, и шли, и шли, они наконец пришли в ту часть леса, где жил И-і.

"Хэлло, И-і!", сказал Пух. "Это Тиггер".

"Что это?", говорит И-і.

"Вот это", объяснили одновременно Пух и По­росенок,
а Тиггер улыбнулся самым наиприятней­шим образом и ничего не сказал.

"Что вы, сказали, это было?", спросил И-і.

185








"Тиггер".

"А!", сказал И-і.

"Он только что пришел", объяснил Пух.

"А!", снова говорит И-і.

Он долго думал, а потом сказал: "И когда же он
уйдет?"

Пух объяснил И-і, что Тиггер -- большой друг
Кристофера Робина и что он останется жить в Лесу, а Поросенок объяснил Тиггеру,
что он не должен обраща