такой Капи­танский день, когда все
говорят: "Да, Кролик" или "Нет, Кролик" и ждут дальнейших распоряжений.

Он вышел из дома и окунулся в теплое весеннее
утро, размышляя о том, что бы предпринять. Бли­же всего был дом Канги, а там
Бэби Ру умел гово­рить "Да, Кролик" или "Нет, Кролик", пожалуй, лучше, чем кто
бы то ни было в Лесу; но теперь там находилось другое животное, этот
непредсказуе­мый и Прыткий Тиггер, а это был еще тот Тиггер, который всегда
опережал тебя, как только ты собе­решься показать ему дорогу, и был вне поля
зрения

219








во все время пути, но приходил раньше всех и гово­рил:
"А вот и мы!"

"Нет, только не Канга", сказал
задумчиво Кро­лик, грея усы на солнце; и чтобы совершенно убе­дить себя в том,
что он туда не собирается, он повер­нул налево и потрусил в другом направлении,
кото­рое оказалось дорогой к дому Кристофера Робина.

"В конце концов", говорил себе
Кролик, "Крис­тофер Робин зависит только от меня. Он обожает Пуха и Поросенка,
так же как и я, но ведь у них со­вершенно нет Мозгов, просто ни чуточки. И он
уважает Сыча, потому что, конечно же, нельзя не уважать кого бы то ни было,
если он может написать В Т О Р Н Е К, даже если он пишет это слово непра­вильно;
но правописание -- это еще не все. Бывают дни, когда написать вторнек совершенно
не считает­ся. А Канга слишком занята воспитанием Ру, а Ру слишком юн, а Тиггер
слишком Прыток, чтобы от них был какой-нибудь толк. Итак, на самом деле, кроме
меня, никого нет, если приглядеться хоро­шенько. Я пойду и погляжу, не
собирается ли он что-нибудь сделать, и я сделаю это для него. Это как раз такой
день сегодня, чтобы проворачивать дела".

Он радостно затрусил дальше и
мало-помалу пе­ресек Ручей и попал в то место, где жили его
друзья-и-родственники. Казалось, в это утро их было даже больше, чем обычно, и
он кивнул парочке-другой ежей, так как для долгих приветствий и рукопожа­тий он
был слишком занят, сказал важно "Привет", некоторым другим и -- милостиво -- "А,
это вы", -- самой Мелкоте. Он похлопал их лапой по плечу и

220








ушел, оставив такую атмосферу возбуждения и
я-не-знаю-что-там-еще-такое, что некоторые члены семейства Жук, включая Анри
Пти, тут же отправи­лись в Сто-Акровый Лес и начали взбираться на де­ревья в
надежде, что им удастся забраться на самую верхотуру, прежде чем это, что бы
оно ни было, про­изойдет, так, чтобы увидеть его воочию.

Кролик спешил, каждую минуту
все больше раз­дуваясь от важности; вскоре он добрался до того де­рева, где жил
Кристофер Робин. Он постучал в дверь и пару раз крикнул, затем он отошел
немного назад и поднял лапу, загораживая глаза от солнца, и крикнул по
направлению к верхушке дерева. Потом он повер­нулся и заорал: "Хэлло! Слышишь,
что ли? Это Кро­лик", но ничего не произошло. Тогда он перестал орать и
прислушался. И все остановились и прислу­шались вместе с ним, и Лес был такой
одинокий, ти­хий и мирный в солнечном блеске, и тогда вдруг в ста милях, где-то
высоко над ним, запел жаворонок.

"Черт!", сказал Кролик. "Он ушел".

Он вернулся к парадной двери,
просто чтобы убедиться, и уже было двинулся прочь, чувствуя, что все утро
испорчено, как вдруг увидел на земле листок бумаги. А на нем была кнопка, так
что было ясно, что она откнопилась от двери.

"Ха!", сказал Кролик, вновь
чувствуя прилив энергии. "Еще записка!"

Вот что там говорилось:

УШОЛ БЭКСОН72 ЗАНЯТ
БЭКСОН К. Р.

221








"Ха!", говорит Кролик. "Надо
сказать другим". И он с важностью пустился прочь.

Ближайшим был дома Сыча,
поэтому именно ту­да направил Кролик свои стопы.

Он подошел к двери Сычова дома
и стучал и звонил, и звонил и стучал, пока наконец Сыч не высунулся наружу и
сказал: "Пошел отсюда, то есть я хотел сказать -- о, это ты" -- в своей обычной
манере.

"Сыч", коротко сказал Кролик.
"И у тебя и у ме­ня -- мозги. У остальных -- мякина. И если кто мо­жет в этом
Лесу думать, а когда я говорю 'думать', то я имею в виду думать, то это
мы с тобой".

"Да", говорит Сыч. "Что верно, то верно".

"Прочти вот это".

Сыч взял у Кролика записку
Кристофера Роби­на и мельком взглянул на нее. Он умел написать свое собственное
имя ЫСЧ, и он умел написать Вторнек так, чтобы было понятно, что это не Среда,
и он мог читать вполне приемлемо, если только ему не заглядывали через плечо и
не говорили все вре­мя "Ну", и он также умел__

"Ну", сказал Кролик.

"Да", сказал Сыч, стараясь
произнести это как можно более Мудро и Многозначительно. "Я пони­маю, что ты
имеешь в виду. Несомненно".

"Ну?"

"Вот именно", говорит Сыч.
"Безусловно". И после недолгого размышления он добавил: "Если бы ты ко мне не
пришел, то я сам пришел бы к те­бе!"73

222








"Почему это?", спросил Кролик.

"Вот по этой самой причине",
сказал Сыч, на­деясь, что вскоре что-нибудь придет ему на по­мощь.

"Вчера утром", торжественно
говорит Кролик, "я пошел навестить Кристофера Робина. Его не бы­ло дома. К
двери была прикноплена записка!"

"Вот эта записка?"

"Нет, другая. Но по содержанию
та же самая. Это очень странно".

"Удивительное дело", сказал
Сыч, вновь взгля­нув на записку. "Что же ты предпринял?"

"Ничего".

"Это самое лучшее", мудро сказал Сыч.

"Ну так что?", говорит опять
Кролик, когда Сыч подумал, что он уже собирается уходить.

"Безусловно", сказал Сыч.

Некоторое время в голову ему
не лезли никакие мысли, а затем вдруг одна пришла.

"Скажи мне, Кролик", говорит
Сыч, "точные слова первой записки. Это очень важно. От этого зависит
все. Точные слова первой записки".

"Она была точно такая же, как эта".

Сыч посмотрел на него,
размышляя, как бы по­лучше столкнуть его с дерева, но потом почувство­вал, что
это он всегда успеет сделать. И он предпри­нял еще одну попытку понять, о чем
идет речь.

"Точные слова, пожалуйста",
сказал он так, как будто Кролик вообще не умел говорить.

"Там сказано: 'Ушол. Бэксон'.
Как здесь. Только здесь сказано еще 'Занятый Бэксон'".

223








Сыч издал вздох облегчения.

"А!", сказал Сыч. ^Теперь-то мы знаем, на
каком мы свете".

"Да, но на каком свете Кристофер Робин?", ска­зал
Кролик. "Вот в чем вопрос".

Сыч снова посмотрел на записку. Человеку с его
образованием прочитать ее было раз плюнуть. "Ушол Бэксон. Занятый Бэксон" --
именно нечто в таком роде он и ожидал там увидеть.

"Совершенно ясно, что произошло, мой дорогой
Кролик", сказал Сыч. "Кристофер Робин куда-то пошел с этим Бэксоном. Они с
Бэксоном чем-то вместе заняты. Ты когда последний раз видел где-нибудь тут в
Лесу Бэксона?"

"Не знаю", говорит Кролик. "Об этом я как раз тебя
хотел спросить. Как он выглядит?"

"Ладно", сказал Сыч, "Крапчатый Травянистый Бэксон
это просто -- по меньшей мере, -- он на са­мом деле больше всего напоминает --
конечно, это зависит от, -- ладно", говорит, "честно говоря", го­ворит, "я не
знаю, как они выглядят", сказал Сыч откровенно.

"Спасибо", сказал Кролик и поспешил к Пуху.

Подойдя, он услышал шум. Итак, он остановил­ся и
прислушался. Вот какой это был шум:

ШУМ, СОЧ. ПУХА

Вот и бабочки летают, И сосулечки
все тают, Первоцветы зацветают, Просто страх!

224








Вот и горлицы воркуют, И деревья
зеленуют, И фиалки голубуют В зеленях!

Пчелки в небе лихо пляшут, Своими
крылышками машут, "Ах, какое лето", скажут, "на носу!"

И коровушки воркуют, Горлицы
мычат втихую, Только Пух один пухует На осу.

И весны живей весненье,
Колокольчиков цветенье, Звонче жаворонка пенье В вышине.

А кукушечка не куст, Но кукует и
уует, Только Пух себе пухует При луне.

"Хэлло, Пух", говорит
Кролик.

"Хэлло, Кролик", говорит мечтательно Пух.

"Это ты сам песню сочинил?"

"Ладно, в некотором роде
сочинил", говорит Пух. "Но мозги тут ни при чем", скромно добавил он, "потому
что Неизвестно Почему, Кролик, но иногда это само приходит".

"А!", сказал Кролик, который
никогда не позво­лял вещам приходить самим, но всегда сам шел и брал их.
"Ладно, суть в том, что видел ли ты когда-

225








нибудь в Лесу Крапчатого или Травянистого
Бэксона?"

"Нет", говорит Пух. "Я Тиггера только что ви­дел".

"Он тут ни при чем. Он не поможет".

"Нет", сказал Пух, "не поможет".

"А Поросенка видел?"

"Да", сказал Пух. "Но ведь и от него тоже ника­кого
толку?"

"Ладно, это зависит от того, видел ли он кого-ни­будь".

"Он меня видел", сказал Пух.74

Кролик сел на землю рядом с Пухом, но, чувст­вуя
себя в этом положении гораздо менее важным, тут же встал.

"Все сводится к следующему вопросу", сказал он. "Чем
теперь занимается по утрам Кристофер Робин?"

"То есть как это?"

"Ладно, ты мне можешь сказать, что кто-нибудь его
видел утром? Последние дни?"

"Да", говорит Пух. "Мы вчера с ним завтракали
вместе. У Шести Деревьев. Я сделал маленькую корзиночку, довольно вместительную
корзиночку, обычную довольно-таки здоровенную корзиночку, полную__"

"Да-да", говорит Кролик, "но я имею в виду поз­же.
Видел ли ты его между одиннадцатью и двенад­цатью?"

"Ладно", сказал Пух, "в одиннадцать часов -- в
одиннадцать часов, -- ладно, в одиннадцать часов,

226








видишь ли, я обыкновенно бываю дома. Потому что я
должен сделать одну или две вещи..."

"Ну тогда в четверть двенадцатого?"

"Ладно", говорит Пух.

"В полдвенадцатого",

"Да", говорит Пух, "в половине или, возможно,
позже я мог его видеть".

И теперь, когда он об этом подумал, он начал
припоминать, что на самом деле не видел Кристофе­ра Робина довольно-таки
давно. Именно не утром. Днем -- да; по вечерам -- да; до завтрака -- да; сразу
после завтрака -- да, а потом 'Увидимся, Пух', -- и его и след простыл.

"Вот именно", говорит Кролик. "Куда?"

"Может, он что-нибудь ищет?"

"Что?", спросил Кролик.

"Это как раз о чем я хотел сказать", говорит Пух.
"Может, он ищет -- этого -- как его__"

"Крапчатого или Травянистого..."

"Да", сказал Пух. "Одного из них. Если он про­пал".

Кролик посмотрел на него снисходительно.

"Проку от тебя -- никакого", сказал он.

"Нет", говорит Пух, "но я стараюсь", сказал он
скромно.

Кролик поблагодарил его за старание и сказал, что
лучше он пойдет повидает И-і, а если Пух хо­чет, пожалуйста, пусть идет с ним.
Но Пух, который чувствовал приближение другого куплета, сказал, что лучше он
здесь подождет Поросенка, до свида­нья, Кролик. И Кролик ушел.

227








Но случилось так, что первым Поросенка встре­тил
именно Кролик. Поросенок в это утро встал по­раньше, чтобы сорвать букет
фиалок; и когда он их собрал и поставил в горшок посреди дома, ему вдруг пришло
в голову, что никто еще никогда не собирал букета фиалок для И-і, и чем больше
он думал об этом, тем больше он думал, как печально это было -- быть Животным,
для которого никто никогда не собрал букета фиалок. Итак, он вновь поспешил из
дома, повторяя про себя "И-і, фиал­ки", а потом "фиалки, И-і" на тот случай,
если он забудет о цели своего визита, потому что это был тот еще день, и он
собрал большой букет и потру­сил к И-і, поминутно нюхая их и чувствуя себя со­вершенно
счастливым до тех пор, пока он не при­шел к тому месту, где находился И-і.

"О, И-і", начал Поросенок слегка нервно, пото­му
что И-і был занят.

И-і поднял копыто и замахал в сторону Поро­сенка.

"Завтра", сказал он, "или еще когда-нибудь".

Поросенок подошел немного поближе, чтобы по­смотреть.
что это было. На земле перед И-і лежало три палки, и он смотрел на них. Две из
них были со­единены одним концом, а третья пересекала первые две. Поросенок
подумал, что, возможно, это своего рода Капкан.

"О, И-і", начал он опять. "Я толь__"

"Это Маленький Поросенок?", говорит И-і, все еще
не поднимая тяжелого взгляда от своих палок.

"Да, И-і, и я__"

228








"Ты знаешь, что это такое?"

"Нет", сказал Поросенок.

"Это А".

"О!", сказал Поросенок.

"Да не О, а А", строго сказал И-і. "Ты что, не
слышишь, или, может, ты думаешь, у тебя образова­ния больше, чем у Кристофера
Робина?"

"Да", сказал Поросенок. "Нет", очень быстро сказал
Поросенок и пододвинулся еще ближе.

"Кристофер Робин сказал, что это А, и действи­тельно,
это А, пока кто-нибудь на него не насту­пил", добавил И-і сурово.

Поросенок слегка отпрыгнул назад и понюхал свои
фиалки.

"Знаешь ли ты, что значит А, маленький поросе­нок?"

"Нет, И-і, не знаю".

"Это значит Обучение, это значит Образование, это
значит все, чего лишены ты и Пух. Вот что та­кое А".

"О", сказал опять Поросенок. "То есть я хотел
сказать, неужели?", объяснил он.

"Я тебе так скажу. Люди в этом Лесу приходят и
уходят,75 и они говорят: "Это только И-і, он не в счет". Они ходят
туда-сюда и говорят "Ха-ха". Но знают ли они что-нибудь про А? Нет, не знают.
Для них это просто три палки. Но для Образованных -- заметь это, маленький
поросенок, -- для Образо­ванных -- я не имею в виду пухов и поросят -- это великое
и славное А, а не просто что-нибудь, на что каждый, кому не лень, может подойти
и плюнуть".

229








Поросенок нервно скакнул назад и посмотрел вокруг
в ожидании помощи.

"А вот и Кролик", радостно сказал он. "Хэлло,
Кролик".

Кролик подошел, важно кивнул Поросенку и сказал:
"А, И-і!" таким голосом, что было ясно, что через пару минут он скажет
"до-свиданья".

"Только об одном хотел я спросить тебя, И-і. Что
происходит с Кристофером Робином по ут­рам?"

"Что это такое, на что я смотрю?", сказал И-і, все
еще продолжая смотреть.

"Три палки", проворно сказал Кролик.

"Ты видишь?", говорит И-і Поросенку. Он по­вернулся
к Кролику. "Теперь я отвечу на твой во­прос", говорит он торжественно.

"Спасибо", сказал Кролик.

"Что делает Кристофер Робин по утрам? Он учится.
Он получает Образование. Он инстижируется -- я думаю, это именно то слово,
которое он имел в виду, но, возможно, я ошибаюсь, -- он инстижируется в Знании.
Я тоже по мере сил, это, как его, ладно, я тоже делаю то, что он делает. Вот
это, на­пример, это__"

"А", сказал Кролик, "только не очень хорошее.
Ладно, я должен идти и сказать остальным".

И-і посмотрел на свои дощечки, а затем на По­росенка.

"Что сказал Кролик это такое?", спросил он.

"А", говорит Поросенок.

"Это ты ему сказал?"

230








"Нет, И-і, я не говорил. Я
полагаю, он просто знал".

"Он знал? Ты хочешь
сказать, что это А -- вещь, которую знают Кролики?"

"Да, И-і. Он умный, Кролик-то".

"Умный", сказал И-і
презрительно, тяжело ста­вя ногу на три дощечки.

"Образование!", сказал И-і
горько, подпрыги­вая на своих шести палках. "Что такое Наука?", спросил И-і,
разбрасывая копытом по воздуху свои двенадцать деревяшек.

"Вещь, которую знает Кролик! Ха!"

"Мне кажется", нервно начал Поросенок.

"А мне не кажется", отрезал И-і.

"Мне кажется, что фиалки,
скорее, симпатич­ные".

Он положил свой букет перед
И-і и пустился галопом наутек.

На следующее утро записка на
двери Кристофе­ра Робина гласила:

УШЕЛ. СКОРО БУДУ. К. Р.

Вот почему все
животные в Лесу -- за исключе­нием, конечно, Крапчатого или Травянистого Бэксона
-- теперь знают, что делает Кристофер Робин по утрам.








Глава VI.
ИГРА В ПУХАЛКИ

Время от времени ручей на краю
Леса становил­ся таким большим, как будто это была река, и, сде­лавшись таким
большим, он не бежал и не прыгал, не искрился, как раньше, когда он был
помоложе, но тек медленно, ибо теперь он знал, куда шел, и как будто говорил
себе: "Спешить некуда. Когда-ни­будь все там будем". Но все остальные маленькие
ручейки в Лесу шли именно этой быстрой нетерпе­ливой дорогой, потому что они
надеялись еще так много найти, прежде чем будет слишком поздно.

Из Леса во внешний мир вела широкая тропин­ка76,
почти такая же широкая, как дорога, но, прежде чем попасть в Лес, она должна
была пересечь эту ре­ку77. И вот там, где она ее пересекала, был
деревян­ный мост, почти такой же широкий, как дорога, с де­ревянными перилами с
каждой стороны. Кристофер Робин всегда мог дотянуться подбородком до края
перил, если хотел, но гораздо более забавно было стоять на нижней перекладине,
так чтобы можно бы­ло перегнуться через мост и наблюдать, как река медленно
проплывает мимо. Пух же мог достать подбородком до нижней перекладины, если
хотел, но гораздо более забавно было лежать и наблюдать, как река медленно
проплывает мимо. А для Ру и По-

232








росенка это был вообще единственный способ на­блюдать
за рекой, так как им было слабо дотянуться хотя бы даже и до нижней
перекладины. Итак, они могли лежать и наблюдать... а она очень медленно
проплывала мимо, зная, что торопиться уже некуда.

Однажды, когда Пух гулял по
этому мосту, он по­пытался сочинить небольшой стишок про шишки, потому что они
там валялись вокруг него со всех сторон, а у него было поэтическое настроение.
Итак, он взял шишку, посмотрел на нее и сказал себе: "Это очень хорошая шишка,
и с ней что-то должно риф­моваться". Но он ничего не мог придумать. И тогда ему
в голову неожиданно пришло следующее:

Поссорились весною Под этой вот
сосною. Сыч со сна: "Моя сосна!" Канга: "SOS! Моя сосна!"

"Что не имеет никакого смысла", говорит
Пух, "потому что Канга не живет в дереве".

Он как раз ступил лапой на мост и, не глядя под
ноги, споткнулся; шишка выпала у него из лапы и упала в реку.

"Зараза", сказал Пух, когда она медленно про­плывала
под мостом, а он вернулся, чтобы взять другую шишку, к которой надо было придумывать
рифму. Но тогда он решил, что лучше вместо этого он просто понаблюдает за
рекой, потому что это был день такого умиротворенного типа, поэтому он лег и
смотрел на нее, а она медленно скользила мимо не­го, и вдруг он увидел, что
вместе с рекой скользит его шишка.

233








"Забавно", сказал Пух. "Я бросил ее на другой
стороне, а она выплыла с этой! Интересно, полу­чится ли, если попробовать еще?"
И он вернулся, чтобы набрать побольше шишек.

Получилось. Он попробовал еще. На этот раз он
бросил сразу две и перегнулся через мост, чтобы по­смотреть, которая из них
выплывет первой; и одна из них выплыла первой. Но так как обе были одина­ковые
по размеру, он не знал, была ли это та шишка, на которую он поставил, или
другая. Итак, в следу­ющий раз он бросил одну большую и одну малень­кую, и
большая выплыла первой, как он и предви­дел, а маленькая -- последней, как он
тоже предви­дел. Итак, он выиграл дважды... К тому времени, когда он пошел
домой выпить чаю, он уже выиграл 36 раз и проиграл 29, что означало, что он --
он дол­жен был, -- ладно, возьмите и вычтите 29 из 36, и это будет, сколько раз
он выиграл.

Так было положено начало игре, названной Пухо­вы
Палки (Пухалки), и изобрел ее Пух. Обычно он и его друзья частенько играли в
нее на краю Леса. Но вместо шишек они играли с палками, потому что их легче
было помечать. И вот как-то днем Пух, Поросе­нок, Кролик и Ру вместе играли в
Пухалки. Они бро­сали свои палки в тот момент, когда Кролик командо­вал
"Пошел!", и тотчас они все спешили на другую сторону моста и переваливались
через край, чтобы увидеть, чья палка придет первой. Но времени прохо­дило
довольно много, потому что река в этот день текла очень лениво, и трудно было
вообще предста­вить, что она когда-нибудь доберется до этого места.

234








"Я могу видеть мою!", говорил Ру. "Нет, не могу,
это чья-то еще. Ты можешь видеть свою, Поросе­нок? Я думал, я могу видеть мою,
а я не могу. Вот она! Нет, это не она. Ты свою можешь видеть, Пух?"

"Нет", сказал Пух.

"Я полагаю, что это моя палка торчит. Кролик, твоя
палка торчит?"

"Они всегда плывут дольше, чем думаешь", ска­зал
Кролик.

"Как долго, ты думаешь, они будут плыть?", спросил
Ру.

"Я могу видеть твою, Поросенок", вдруг говорит
Пух.

"Моя такая сероватая", сказал Поросенок, не ри­скуя
перегибаться слишком далеко на тот случай, чтобы не упасть.

"Да, это как раз такая, какую я вижу, она выплы­вает
с м