ому
здесь вкратце сопоставлены:
   Субстанция есть абсолютное, есть в-себе-и-для-себя-сущее  действительное:
в себе - как простое тождество возможности  и  действительности,  абсолютная
сущность, содержащая внутри себя всякую действительность и возможность;  для
себя - это тождество как абсолютная мощь или просто  соотносящаяся  с  собой
отрицательность. - Движение субстанциальности, положенное  этими  моментами,
состоит в том, что:
   1.  Субстанция  как   абсолютная   мощь   или   соотносящаяся   с   собой
отрицательность  различается  так,  что  становится  отношением,  в  котором
моменты суть сперва лишь простые моменты как субстанции и как первоначальные
предпосылки. -  Определенное  отношение  между  ними  есть  отношение  между
пассивной  и  активной  субстанцией  -  между   первоначальностью   простого
в-себе-бытия, которое, лишенное мощи, не полагает само  себя,  а  есть  лишь
первоначальная  положенность,  и  соотносящейся  с  собой  отрицательностью,
которая, как таковая, положена собой как иное и соотносится с этим иным. Это
иное и есть та пассивная  субстанция,  которую  она  предположила  себе  как
условие в первоначальности своей мощи . Это предполагание  следует  понимать
так, что движение самой субстанции совершается прежде всего в  форме  одного
из моментов ее понятия, в форме в-себе-бытия6, что определенность  одной  из
находящихся между собой в отношении  субстанций  есть  также  определенность
самого этого отношения.
   2. Второй момент  -  это  для-себя-бытие,  иначе  говоря,  то,  что  мощь
полагает себя как отрицательность, соотносящую себя с самой собой, благодаря
чему она вновь снимает предположенное. - Активная субстанция - это  причини;
она действует, т. е. она есть теперь полагание, подобно тому как раньше  она
была  предполаганием,  полаганием  того,  что:  а)  мощи  сообщается   также
видимость мощи, положенное(tm) - также видимость положенное(tm). То,  что  в
предполагании  было  первоначальным,  в  причинности  становится   благодаря
соотношению с иным тем, что оно есть в себе; причина производит  действие  и
притом в некоторой другой субстанции; она теперь мощь по отношению к чему-то
иному, поэтому она являет себя как причина, но есть таковая  лишь  благодаря
этому процессу выявления. - Ь) К пассивной субстанции  добавляется  действие
(Wirkung), благодаря чему она теперь являет себя и как положенность,  однако
она пассивная субстанция лишь в этом процессе.
   3. Но здесь имеется еще нечто большее, чем только это явление, а  именно:
а) причина действует на пассивную субстанцию, изменяет  ее  определение;  но
это определение есть положенность, в ней нет ничего иного, что можно было бы
изменять; другое же определение, которое она получает,  -  это  причинность;
пассивная  субстанция   становится,   следовательно,   причиной,   силой   и
деятельностью; Ь) действие полагается в ней причиной; но положенное причиной
есть сама причина, тождественная с собой в действовании; именно эта  причина
и полагает себя вместо пассивной субстанции. - Точно так же  и  в  отношении
активной  субстанции  а)  действование  есть  превращение  (das  Obersetzen)
причины в действие, в ее иное, в  положенность,  и  в)  в  действии  причина
проявляет себя как то, что она есть; действие тождественно с причиной, а  не
есть  нечто  иное;  причина,  следовательно,  обнаруживает  в   действовании
положенность как то, что она есть  по  существу  своему.  -  Таким  образом,
каждый из этих моментов становится противоположностью самого  себя  с  обеих
сторон - со стороны тождественного и со стороны  отрицательного  соотнесения
другого с ним; но каждый становится  этой  противоположностью  [так  ],  что
другой, следовательно и каждый, остается тождественным с самим собой. - Но и
то и другое, и тождественное и отрицательное соотнесение, есть одно и то же;
   субстанция тождественна с самой собой лишь в своей  противоположности,  и
это  составляет  абсолютное  тождество  субстанций,   положенных   как   две
субстанции.  Активная  субстанция  обнаруживает   себя   как   причина   или
первоначальная субстанциальность через действование, т. е. полагая себя  как
противоположность  самой  себя,  что  есть  в  то   же   время   снятие   ее
предположенного инобытия, пассивной субстанции. Наоборот, через  воздействие
положенность  обнаруживает  себя  как  положенность,  отрицательное  -   как
отрицательное и, стало быть, пассивная  субстанция  -  как  соотносящаяся  с
собой отрицательность; и причина в этом ином самой  себя  всецело  сливается
лишь с собой. Следовательно, через это полагание предположенная или сущая  в
себе первоначальность становится для себя;  но  это  в-себе-и-для-себя-бытие
имеется  лишь  благодаря  тому,  что  это  полагание   есть   также   снятие
предположенного, иначе говоря, благодаря  тому,  что  абсолютная  субстанция
возвратилась к самой себе лишь из своей положенности и в своей  положенности
и потому  абсолютна.  Это  взаимодействие  есть  тем  самым  явление,  вновь
снимающее себя, раскрытие (Offenbarung)  видимости  причинности,  в  которой
причина дана как причина, [выявление того],  что  она  есть  видимость.  Эта
бесконечная   рефлексия   в   само   себя,   [состоящая   в   том   ],   что
в-себе-и-для-себя-бытие есть лишь благодаря тому, что оно положенность, есть
завершение субстанции. Но это завершение есть  уже  не  сама  субстанция,  а
нечто  высшее  -  понятие,  субъект.  Переход  отношения   субстанциальности
совершается по его собственной имманентной необходимости и есть не что иное,
как обнаружение самой этой субстанциальности, обнаружение того, что  понятие
есть ее истина и что свобода есть истина необходимости.
   Уже ранее, во второй книге  "Объективной  логики",  было  упомянуто,  что
философия, которая становится на позицию субстанции и остается на ней,  есть
система Спинозы. Там же указано и на неудовлетворительность этой системы как
по форме, так и по содержанию. Но иное дело  -  опровержение  этой  системы.
Относительно опровержения какой-либо философской системы было также  сделано
в другом месте общее замечание, что при этом следует  отвергнуть  превратное
представление, будто система должна быть изображена как совершенно ложная, а
истинная система, напротив, как лишь противоположная ложной. Из той связи, в
которой здесь выступает  система  Спинозы,  само  собой  вытекает  подлинный
взгляд на нее и на вопрос  о  том,  истинна  ли  она  или  ложна.  Отношение
субстанциальности возникло благодаря природе сущности; это отношение,  равно
как изложение его, развернутое до целостности в той или иной  системе,  есть
поэтому необходимая позиция, на которую становится абсолютное. Такую позицию
не следует поэтому рассматривать как мнение, как субъективный,  произвольный
способ представления и мышления того или  иного  индивида,  как  заблуждение
спекуляции; скорее спекуляция на своем  пути  необходимо  переходит  на  эту
позицию, и в этом случае система совершенно истинна.  -  Но  это  не  высшая
позиция. Тем не менее система в этом случае  не  может  рассматриваться  как
ложная, как требующая опровержения и могущая быть  опровергнутой,  а  в  ней
следует рассматривать как ложное лишь признание  ее  позиции  за  наивысшую.
Истинная система не может поэтому  и  находиться  к  ней  лишь  в  отношении
противоположности, ибо в таком случае это  противоположенное  само  было  бы
чем-то одно сторонним. Как высшее она должна скорее  содержать  внутри  себя
низшее.
   Далее, опровержение не должно идти извне, т. е.  не  должно  исходить  из
допущений, которые находятся вне опровергаемой  системы  и  которым  она  не
соответствует. Этой системе следует только  не  признавать  этих  допущений;
недостаток есть недостаток лишь для тех, кто исходит из  основанных  на  них
потребностей и требований. Тем самым было признано,  что  для  тех,  кто  не
предполагает   для   себя   как   безусловное   (entschieden)   свободу    и
самостоятельность сознающего себя субъекта и не исходит из этой предпосылки,
непосильно какое-либо опровержение  спинозизма.  Да  и,  кроме  того,  столь
высокая и внутри  себя  уже  столь  развитая  (reicher)  точка  зрения,  как
отношение субстанциальности, не игнорирует эти  допущения,  а  содержит  их:
мышление - один из атрибутов  спинозовской  субстанции.  Эта  точка  зрения,
наоборот,  умеет  растворить  определения,   при   которых   эти   допущения
противоречат ей, и поглотить их, так что они выступают в этой же системе, но
в  соответствующих  ей  модификациях.  Суть  (Nerv)  внешнего   опровержения
сводится в таком случае лишь к тому, чтобы со  своей  стороны  решительно  и
твердо придерживаться противоположных форм  указанных  допущений,  например,
абсолютного самодовления мыслящего индивида - в противоположность той форме,
в  какой  мышление  полагается  тождественным  с  протяжением  в  абсолютной
субстанции. Истинное опровержение  должно  вникнуть  в  то,  что  составляет
сильную сторону противника, и поставить себя в  сферу  действия  этой  силы;
нападать же на него и одерживать над ним верх там, где его нет, не  помогает
сути  дела  (Sache).  Поэтому  единственное  опровержение  спинозизма  может
состоять  лишь  в  том,  что  его  точка   зрения   признается,   во-первых,
существенной и необходимой, но что, во-вторых, эту точку зрения поднимают до
более   высокой   точки   зрения,   исходя   из   нее    самой.    Отношение
субстанциальности, рассматриваемое всецело лишь в себе самом  и  для  самого
себя,  переводит  себя  в  свою  противоположность,   в   понятие.   Поэтому
содержащаяся в предыдущей книге экспозиция субстанции, приводящая к понятию,
есть единственное и истинное опровержение  спинозизма.  Она  есть  раскрытие
субстанции, а это раскрытие есть генезис понятия, главные  моменты  которого
сопоставлены выше. - Единство субстанции есть ее отношение необходимости; но
как такое оно лишь  внутренняя  необходимость;  полагая  себя  через  момент
абсолютной отрицательности, оно становится обнаружившим себя или  положенным
тождеством и тем самым свободой, которая есть тождество понятия.  Понятие  -
результирующая  из  взаимодействия  тотальность  -   есть   единство   обеих
взаимодействующих субстанций, но так, что они  отныне  принадлежат  свободе,
поскольку они теперь уже обладают тождеством не как  чем-то  слепым,  т.  е.
внутренним, а имеют по существу своему определение  -  быть  видимостью  или
моментами рефлексии, вследствие чего каждая столь же непосредственно слилась
со своим иным или со своей положенностью и каждая содержит свою положенность
внутри себя самой и, стало быть, положена в  своем  ином  всецело  лишь  как
тождественная с собой.
   В понятии открылось поэтому царство свободы. Понятие  свободно  (ist  das
freie), потому что в себе и для себя  сущее  тождество,  которое  составляет
необходимость  субстанции,  дано  в  то  же  время  как   снятое   или   как
положенность, а эта положенность, как соотносящаяся с самой  собой,  и  есть
указанное  тождество.  Взаимная  непроницаемость  (Dunkelheit)   субстанций,
находящихся в причинном отношении,  исчезла,  так  как  первоначальность  их
са-модовления перешла в положенность и благодаря этому стала прозрачной  для
самой себя ясностью; первоначальная суть первоначальна, лишь  поскольку  она
причина самой себя, а это  и  есть  субстанция,  высвобожденная  в  качестве
понятия.
   Отсюда для понятия сразу же вытекает следующее более точное  определение.
Так как в-себе-и-для-себя-бытие непосредственно дано  как  положенность,  то
понятие  в  своем  простом  соотношении  с  самим  собой   есть   абсолютная
определенность, которая, однако, как соотносящаяся лишь с собой  есть  точно
так же непосредственно простое тождество. Но это соотношение  определенности
с самой собой как ее слияние (Zusammengehen) с собой  есть  также  отрицание
определенности, и понятие как это равенство с самим собой есть всеобщее.  Но
это  тождество  имеет  точно  так  же  и  определение  отрицательности:  оно
отрицание, или определенность,  которая  соотносится  с  собой;  как  такое,
понятие есть единичное. Каждое из  них  есть  тотальность,  каждое  содержит
внутри себя определение другого, и потому эти тотальности суть  в  такой  же
мере просто лишь одна тотальность, в какой  это  единство  есть  расщепление
самого себя, превращение себя  в  свободную  видимость  этой  раздвоенности,
раздвоенности, выступающей в различии между единичным и всеобщим как  полная
противоположность, которая, однако,  настолько  есть  видимость,  что  когда
постигается и высказывается одно, при  этом  непосредственно  постигается  и
высказывается другое.
   Только что изложенное следует рассматривать как  понятие  понятия.  Может
показаться, что это понятие не согласуется с тем, чтб  обычно  понимают  под
понятием, и можно было бы потребовать, чтобы было указано, каким образом то,
чтб  здесь  оказалось  понятием,  содержится  в  других  представлениях  или
объяснениях.  Однако,  с  одной  стороны,  здесь  не  может  идти   речь   о
подтверждении, основанном на авторитете  обыденного  понимания;  в  науке  о
понятии  его  содержание  и  определение  может  быть  подтверждено   только
посредством имманентной дедукции, содержащей его генезис, и эта дедукция уже
находится  позади  нас.  С  другой  стороны,  дедуцированное  здесь  понятие
необходимо распознать в том  самом,  что  обычно  предлагается  как  понятие
понятия. Но не так-то легко выяснить  то,  чтб  другие  говорили  о  природе
понятия. Ведь большей частью  они  вовсе  не  занимаются  отыскиванием  этой
природы и предполагают, что когда говорят о понятии, каждому уже само  собой
понятно, о чем идет речь. В последнее время можно  было  тем  более  считать
себя избавленными от возни с понятием, что, подобно тому как одно время было
модой всячески поносить воображение, а затем и память, так и в философии уже
с давних пор  сделалось  привычкой,  сохранившейся  отчасти  еще  и  поныне,
по-всякому порочить  понятие,  делать  его  -  высшую  форму  (das  Hochste)
мышления - предметом презрения и,  напротив,  считать  вершиной  в  науке  и
морали непостижимое я отказ от постижения " (Nichtbegreifen).
   Я ограничусь здесь  одним  замечанием,  которое  может  помочь  пониманию
разбираемых здесь  понятий  и  облегчить  ориентироваться  в  них.  Понятие,
достигшее такого существования (Existenz), которое само  свободно,  есть  не
что иное, как Я, или чистое самосознание. Правда, я обладаю понятиями, т. е.
определенными понятиями, но Я есть само чистое понятие, которое как  понятие
достигло наличного бытия. Поэтому, если напомнить об основных  определениях,
составляющих природу Я, то  можно  предположить,  что  напоминают  о  чем-то
известном, т. е. привычном для представления. Но Я, во-первых,  это  чистое,
соотносящееся с собой единство, и оно таково не  непосредственно,  а  только
тогда,  когда  оно  абстрагируется  от  всякой  определенности   и   всякого
содержания и возвращается к свободе беспредельного равенства с самим  собой.
Как такое, оно всеобщность, - единство, которое лишь через то  отрицательное
отношение, которое выступает как абстрагирование, есть единство  с  собой  и
потому   содержит   внутри   себя   растворенной    всякую    определенность
(Bestimmtsein). Во-вторых, Я как соотносящаяся с самой собой отрицательность
есть  столь  же  непосредственно  единичность,  абсолютная   определенность,
противопоставляющая себя иному и  исключающая  это  иное,  -  индивидуальная
личность (Personlichkeit). Эта  абсолютная  всеобщность,  которая  столь  же
непосредственно есть  абсолютная  разъединенность  (Vereinzelung),  и  такое
в-себе-и-для-себя-бытие,  которое  всецело  есть  положенность  и  есть  это
в-себе-и-для-себя-бытие лишь благодаря единству с положенностью,  составляют
и природу Я, и природу понятия; о том и другом ничего нельзя понять, если не
воспринимать оба указанных момента одновременно и в их абстрактности, и в их
полном единстве.
   Когда, как это обычно принято, говорят о рассудке, которым я обладаю, под
этим понимают  некоторую  способность  или  свойство,  находящееся  в  таком
отношении  к  Я,  в  каком  свойство  вещи  находится  к  самой  вещи,  -  к
неопределенному  субстрату,  который  не  есть  истинное  основание   своего
свойства и не определяет  его.  'Согласно  этому  представлению,  я  обладаю
понятиями и понятием точно так же, как я обладаю сюртуком, цветом и  другими
внешними свойствами. - Кант возвысился над  этим  внешним  отношением  между
рассудком как способностью обладать понятиями (des Vennogens der Begriffe) и
самим понятием  до  [точки  зрении]  Я.  Один  из  самых  глубоких  и  самых
правильных взглядов, имеющихся в "Критике [чистого] разума", -  это  взгляд,
согласно   которому   единство,   составляющее   сущность   понятия,    есть
первоначально-синтетическое единство апперцепции, единство "я  мыслю"  (des:
Ich denke), или самосознания. -  Это  положение  составляет  так  называемую
трансцендентальную дедукцию категорий; но  эта  дедукция  издавна  считалась
одной из самых трудных частей кантовской философии, - пожалуй, только по той
причине,  что  она  требует  возвыситься  над  простым   представлением   об
отношении, в котором Я  и  рассудок  или  понятия  находятся  к  вещи  и  ее
свойствам или акциденциям,  и  перейти  к  мысли.  -  Объект,  говорит  Кант
("Критика чистого разума", стр. 137, 2-е изд.),  есть  то,  в  понятии  чего
объединено  многообразное  охватываемое  данным  созерцанием  14.  А  всякое
объединение  представлений  требует  единства   сознания   в   их   синтезе.
Следовательно, это единство сознания есть то, чтб одно только  и  составляет
отношение представлений к предмету, стало быть, их объективную значимость, и
то, на чем основывается сама возможность рассудка. От  этого  единства  Кант
отличает субъективное единство сознания, единство представления, [а именно]:
сознаю ли я многообразное как одновременное или  как  последовательное,  чтб
как полагает он, зависит от эмпирических условий. Принципы же  'объективного
определения представлений должны быть [по Канту] выведены  единственно  лишь
из  основоположения  трансцендентального  единства  апперцепции.  Категории,
которые  суть  эти   объективные   определения,   определяют   многообразное
[содержание ] данных представлений  таким  образом,  что  оно  приводится  к
единству сознания. - Согласно этому взгляду (Oarstellung), единство  понятия
есть то, благодаря чему нечто есть не просто определение чувства, созерцание
или просто  представление,  а  объект,  каковое  объективное  единство  есть
единство Я с самим собой. - Постижение того или  иного  предмета  состоит  в
самом деле единственно лишь в том, что Я делает его своим, проникает  его  и
придает  ему  свою  собственную  форму,  т.  е.  всеобщность,  которая  есть
непосредственно   определенность,   или   определенность,    которая    есть
непосредственно всеобщность. В созерцании или даже в  представлении  предмет
есть еще нечто внешнее, чуждое. В-себе-и-для-себя-бытие, которым он обладает
в процессе созерцания  и  представления,  превращается  через  постижение  в
положенность;
   Я проникает его мысленно. Но лишь каков предмет в мышлении,  таков  он  в
себе и для себя; каков он в созерцании или в представлении, он есть явление;
мышление снимает его непосредственность, с какой он сначала предстает  перед
нами, и таким образом делает его положенностью; но эта его положенность есть
его  в-се-бе-и-для-себя-бытие  или  его  объективность.  Стало   быть,   эту
объективность предмет имеет в понятии, и понятие есть единство самосознания,
в которое он был принят; поэтому его объективность или понятие само есть  не
что иное, как природа самосознания, и не имеет никаких других  моментов  или
определений, кроме самого Я.
   В соответствии с этим одно  из  главных  п