сия сопоставляет эти два определения внешним  образом  и
имеет в виду лишь их, а не [их] переход, который составляет суть и  содержит
противоречие. - Остроумная же рефлексия - скажем здесь и о ней -  состоит  в
схватывании и высказывании противоречия. Хотя  она  и  не  выражает  понятия
вещей  и  их  отношений,  а  имеет  своим  материалом  и  содержанием   лишь
определения представления, она все же приводит их  в  такое  соотношение,  в
котором содержится их противоречие, и тем самым дает их понятию просвечивать
сквозь это  противоречие.  -  Но  мыслящий  разум  заостряет,  так  сказать,
притупившееся  различие  разного,  простое  многообразие  представления,  до
существенного различия, до противоположности.  Лишь  доведенные  до  крайней
степени  противоречия,  многообразные  [моменты]  становятся  деятельными  и
жизненными по отношению друг к другу и приобретают в нем ту отрицательность,
которая есть имманентная пульсация самодвижения и жизненности.
   Касаясь онтологического  доказательства  бытия  Бога,  мы  отметили,  что
исходное его определение - это "совокупность (Inbegriff) всех  реальностей".
Относительно этого определения обычно указывают прежде  всего  то,  что  оно
возможно, так как оно, мол, не содержит никакого  противоречия,  потому  что
реальность берется [в этом доказательстве] лишь как безграничная реальность.
Мы отметили выше, что этим указанная  совокупность  превращается  в  простое
неопределенное бытие или, если реальности берутся действительно  как  многие
определенные [реальности],  -  в  совокупность  всех  отрицаний.  При  более
тщательном различении реальности различие  ее  превращается  из  разности  в
противоположность  и  тем  самым  в  противоречие,   а   совокупность   всех
реальностей вообще - в абсолютное внутреннее  противоречие.  Обычный  horror
[страх], который представляющее, неспекулятивное мышление  испытывает  перед
противоречием, как природа перед vacuuin [пустотой], отвергает  этот  вывод,
ибо такое мышление не идет  дальше  одностороннего  рассмотрения  разрешения
противоречия в ничто и не  познает  его  положительной  стороны,  с  которой
противоречие становится абсолютной деятельностью и абсолютным основанием.
   Из рассмотрения природы противоречия вообще следовало, что если в той или
иной сути (Sache) можно обнаружить противоречие, то это само по себе еще  не
есть, так сказать, изъян, недостаток или погрешность  этой  сути.  Наоборот,
каждое  определение,  каждое  конкретное,  каждое  понятие  есть  по  своему
существу единство  различенных  и  различимых  моментов,  которые  благодаря
определенному,  существенному  различию  становятся   противоречивыми.   Это
противоречивое действительно разрешается в ничто, оно  возвращается  в  свое
отрицательное  единство.  Вещь,  субъект,  понятие  есть  именно  само   это
отрицательное единство; оно нечто в себе самом противоречивое, но точно  так
же  и  разрешенное  противоречие;  оно  основание,  которое  содержит   свои
определения и есть их носитель. Вещь, субъект или понятие,  будучи  в  своей
сфере рефлектированы в себя, суть свои разрешенные противоречия, но  вся  их
сфера опять-таки есть определенная, разная сфера, а потому  она  конечна  и,
значит, противоречива. Не она сама  есть  разрешение  этого  более  высокого
противоречия, а она имеет своим отрицательным  единством,  своим  основанием
более высокую сферу. Поэтому конечные вещи в своем безразличном многообразии
вообще таковы, что они противоречивы в себе самих, надломлены внутри себя  и
возвращаются в свое основание.  -  Как  это  будет  выяснено  в  дальнейшем,
истинное заключение  от  конечного  и  случайного  к  абсолютно  необходимой
сущности состоит не в том, чтобы заключать от конечного и случайного как  от
бытия, лежащего и остающегося лежать в  основании,  а  в  том,  что  (и  это
непосредственно  присуще  случайности}  заключает  от   лишь   надломленного
(fallenden), противоречащего себе в себе самом  бытия  к  чему-то  абсолютно
необходимому, или состоит скорее в том, что показывают, что случайное  бытие
в себе самом возвращается в свое основание, в котором оно  снимает  себя,  и
что, далее, этим возвращением оно  полагает  основание  лишь  так,  что  оно
скорее делает само себя положенным. В обычном умозаключении бытие  конечного
являет себя как основание абсолютного; именно  потому,  что  есть  конечное,
есть и абсолютное. Но истина состоит  в  том,  что  абсолютное  есть  именно
потому, что конечное есть в  себе  самой  противоречивая  противоположность,
потому, что оно  не  есть.  В  первом  смысле  умозаключение  гласит:  бытие
конечного - это бытие абсолютного; в последнем же смысле оно гласит: небытие
конечного - это бытие абсолютного.

   Глава третья
   ОСНОВАНИЕ (DER GRUND)
   Сущность определяет самое себя как  основание.  Подобно  тому  как  ничто
сначала находится в простом непосредственном единстве с бытием, так и  здесь
простое тождество сущности сначала находится в непосредственном  единстве  с
ее   абсолютной   отрицательностью.   Сущность   есть   только   эта    своя
отрицательность,  которая  есть  чистая  рефлексия.  Она  есть  эта   чистая
отрицательность как возвращение бытия в себя; таким образом, она  определена
в себе или для нас как основание,  в  котором  растворяется  бытие.  Но  эта
определенность  не  положена  ею  самой;  иначе  говоря,  сущность  не  есть
основание, именно поскольку ею самой эта ее определенность не  положена.  Но
ее рефлексия состоит в том, чтобы положить себя как то, что она есть в себе,
положить как отрицательное и определить себя. Положительное и  отрицательное
составляют то существенное определение, в котором она исчезла  как  в  своем
отрицании. Эти самостоятельные  рефлективные  определения  снимают  себя,  и
исчезнувшее в основании определение есть истинное определение сущности.
   Поэтому основание само есть одно из  рефлективных  определений  сущности,
однако последнее из них, вернее, лишь определение  как  снятое  определение.
Рефлективное определение, исчезая в  основании,  приобретает  свое  истинное
значение - быть абсолютным самоотталкиванием (Gegenstoss) себя в само  себя,
а  именно,  положенность,  присущая   сущности,   дана   лишь   как   снятая
положенность,  и,  наоборот,   лишь   снимающая   себя   положенность   есть
положенность сущности. Сущность, определяя себя  как  основание,  определяет
себя как не-определенное, и лишь снятие ее определенности  есть  процесс  ее
определения. - В  этой  определенности  как  снимающей  самое  себя  она  не
сущность, происходящая из иного, а сущность, тождественная с собой  в  своей
отрицательности.
   Поскольку от определения как первого,  непосредственного  идут  дальше  к
основанию  (в  силу  природы  самого  определения,  которое  погружается   в
основание через себя), основание есть прежде всего нечто  определенное  этим
первым. Однако этот процесс  определения  как  снятие  процесса  определения
есть, с одной  стороны,  лишь  восстановленное,  очищенное  или  выявившееся
тождество сущности, которое рефлективное определение есть в себе;  с  другой
стороны, лишь это отрицающее движение как процесс определения есть полагание
той рефлективной определенности, которая являла  себя  непосредственной,  но
которая лишь положена исключающей самое себя рефлексией основания, и  притом
положена лишь как нечто положенное или снятое. -  Таким  образом,  определяя
себя как основание, сущность происходит лишь  из  себя.  Следовательно,  как
основание она полагает себя как сущность, и процесс  ее  определения  в  том
именно и состоит, что она полагает себя как  сущность.  Это  полагание  есть
рефлексия сущности, снимающая самое себя в процессе  своего  определения,  -
есть, с этой стороны, полагание, а со стороны процесса  определения  -  само
(das) полагание сущности, стало быть, и то и другое в одном действии.
   Рефлексия - это чистое опосредствование вообще, основание - это  реальное
опосредствование сущности с собой. Рефлексия,  движение  ничто  через  ничто
обратно к самому себе, просвечивает в ином (ist das Scheinen seiner in einem
Anderen) но так как противоположность  в  этой  рефлексии  еще  не  обладает
самостоятельностью, то ни первое - просвечивающее (das Scheinende) - не есть
положительное, ни иное - то, в чем оно просвечивает (in dein es scheint), не
есть отрицательное. Оба, собственно говоря, суть субстраты одной  лишь  силы
воображения: они еще не соотносятся с самими собой. Чистое  опосредствование
-  это  лишь  чистое  соотношение  без  соотносящихся  [определений].   Хотя
определяющая  рефлексия  и  полагает  такие  соотносящиеся  [определения  ],
которые тождественны с собой, однако они в то же время  только  определенные
соотношения. Основание  же  -  это  реальное  опосредствование,  потому  что
содержит рефлексию как снятую рефлексию; оно сущность, возвращающаяся в себя
через свое небытие и полагающая себя. В соответствии с этим моментом  снятой
рефлексии положенное  приобретает  определение  непосредственности,  чего-то
такого, что вне соотношения или своей видимости тождественно  с  собой.  Это
непосредственное  есть  восстановленное  через  сущность  бытие  -   небытие
рефлексии, которым сущность опосредствует себя. Сущность возвращается в себя
как отрицающая;  таким  образом,  возвращаясь  в  себя,  она  сообщает  себе
определенность,  которая  именно  поэтому   есть   тождественное   с   собой
отрицательное, снятая положенность, и тем самым  также  и  нечто  сущее  как
тождество сущности с собой в качестве основания.
   Основание есть,  во-первых,  абсолютное  основание,  в  котором  сущность
прежде всего дана как основа (Grundlage)  вообще  для  отношения  основания;
точнее говоря, основание определяет себя как форму и материю и сообщает себе
содержание.
   Во-вторых,  оно  определенное  основание  как   основание   определенного
содержания; поскольку отношение основания, реализуя себя, становится  вообще
внешним себе, оно переходит в обусловливающее опосредствование.
   В-третьих, основание предполагает условие; но условие в такой же  степени
предполагает основание; необусловленное - это их единство, суть в себе  (die
Sache an sich), которая через  опосредствование  обусловливающего  отношения
переходит в существование.

   Примечание
   [Положение об основании]
   Основание, подобно другим  рефлективным  определениям,  было  выражено  в
положении: все имеет свое достаточное основание.  -  Смысл  этого  положения
только в следующем: все, что есть, необходимо  рассматривать  не  как  сущее
непосредственное, а как положенное; нельзя  ограничиваться  непосредственным
наличным бытием или определенностью вообще, а следует возвращаться от  этого
наличного бытия к его основанию, в каковой рефлексии оно дано как снятое и в
своем  в-себе-и-для-себя-бытии.  Следовательно,  в  положении  об  основании
находит свое выражение существенность рефлексии в себя  в  противоположность
чистому бытию. -  Что  основание  достаточно  -  добавлять  это,  собственно
говоря, совершенно излишне, ибо это разумеется  само  собой;  то,  для  чего
основание было бы недостаточным, не имело бы никакого основания, а между тем
ведь все должно иметь свое основание. Но Лейбниц, которому особенно по  душе
был   принцип   достаточного   основания   и   который   даже   сделал   его
основоположением всей своей философии, связывал с ним более глубокий смысл и
более важное понятие, чем те, что обычно связывают с ним, довольствуясь лишь
непосредственным выражением, хотя положение следует признать важным уже и  в
этом смысле, а именно потому, что бытие,  как  таковое,  объявляется  в  его
непосредственности неистинным и по  существу  своему  чем-то  положенным,  а
основание  -  истинным   непосредственным.   Лейбниц   же   противопоставлял
достаточность основания главным образом причинности в строгом  смысле  этого
слова как механическому способу действия. Так как этот способ действия  есть
вообще  внешняя  деятельность,  по  своему  содержанию  ограниченная   одной
определенностью, то положенные им определения  вступают  в  связь  внешне  и
случайно;  частичные  определения  постигаются  через   свои   причины,   но
соотношение этих частичных определений, составляющее суть существования,  не
содержится в причинах механического. Это соотношение, целое как существенное
единство,  заключается  лишь  в  понятии,  в  цели.   Для   этого   единства
механические причины недостаточны, так как в основании их не лежит цель  как
единство определений. Поэтому Лейбниц  понимал  под  достаточным  основанием
такое основание, которое было бы достаточно также для этого единства  и  тем
самым охватывало бы собой не просто причины, а конечные причины. Однако  это
определение основания сюда еще не относится; телеологическое основание - это
достояние понятия и опосредствования понятием, а такое опосредствование есть
разум.


   А. АБСОЛЮТНОЕ ОСНОВАНИЕ (DER ABSOLUTE GRUND) а) Форма  и  сущность  (Form
und Wesen)
   Рефлективное определение, поскольку оно возвращается  в  основание,  есть
первое, непосредственное наличное бытие  вообще,  с  которого  начинают.  Но
наличное бытие еще имеет лишь значение положенности  и  по  своему  существу
предполагает основание в том смысле, что оно его скорее не полагает, что это
полагание есть снятие самого себя, а то, что  непосредственно,  есть  скорее
положенное, основание же - неположенное. Как  оказалось,  это  предполагание
есть полагание, возвращающееся (riickschlagende) к полагающему;  как  снятая
определенность (Bestimintsein) основание есть не то,  что  неопределенно,  а
определенная самой собой сущность, однако  определенная  как  неопределенная
или как снятая положенность. Основание - это сущность, тождественная с собой
в своей отрицательности.
   Определенность сущности как основания  становится  тем  самым  двоякой  -
определенностью основания и определенностью основанного  (des  Begrundeten).
Она,  во-первых,  сущность  как  основание,  определенная  быть   сущностью,
противостоящей положенности как неположенность. Во-вторых,  она  основанное,
непосредственное, сущее, однако не в себе и  для  себя  -  положенность  как
положенность. Тем самым положенность точно так же тождественна с  собой,  но
она тождество отрицательного с собой. Тождественное с собой отрицательное  и
тождественное с собой положительное есть теперь одно и то же тождество.  Ибо
основание - это тождество с  собой  положительного  или  даже  положенности;
основанное - это положенность как положенность, но эта его рефлексия в  себя
есть тождество основания. - Следовательно, само  это  простое  тождество  не
есть основание, ибо основание - это сущность, положенная  как  неположенное,
противостоящее положенности.  Как  единство  этого  определенного  тождества
(основания) и отрицательного тождества (основанного)  оно  сущность  вообще,
отличная от своего опосредствования.
   Это опосредствование сравнительно с предыдущими рефлексиями,  из  которых
оно происходит, не есть, во-первых, чистая рефлексия, каковая не  отличается
от сущности, и еще не заключает в себе отрицательного и тем самым  не  имеет
еще самостоятельности определений. В основании же как снятой  рефлексии  эти
определения удерживаются. - Это опосредствование не есть также  определяющая
рефлексия, определения которой имеют существенную самостоятельность; ибо эта
самостоятельность исчезла в основании, в единстве которого определения  лишь
положенные. - Вот почему опосредствование основания есть единство  чистой  и
определяющей рефлексии; определения этого  опосредствования  или  положенное
удерживаются,  и,  наоборот,  удерживание  этих   определений   есть   нечто
положенное. Так как это их удерживание себя само есть нечто  положенное  или
имеет определенность, то они тем самым отличны от своего простого  тождества
и составляют форму в противоположность сущности.
   Сущность имеет некоторую форму и определения формы.  Лишь  как  основание
сущность обладает прочной непосредственностью, иначе говоря, есть  субстрат.
Сущность, как таковая, едина со своей  рефлексией  и  неотличима  от  самого
движения рефлексии. Поэтому не сущность совершает  это  движение  рефлексии;
она также не  есть  то,  с  чего  рефлексия  начинает  как  с  первого.  Это
обстоятельство  затрудняет  вообще  изображение  рефлексии;   ведь   нельзя,
собственно, сказать, что сущность возвращается в самое  себя,  что  сущность
есть видимость внутри себя, так как ее нет до своего движения или в  нем,  и
это движение не имеет основы, на (an)  которой  оно  протекало  бы.  Лишь  в
основании нечто соотнесенное выступает  в  соответствии  с  моментом  снятой
рефлексии. Сущность же как соотнесенный субстрат есть определенная сущность;
в силу этой положенное(tm) она по своему существу имеет в самой себе  форму.
- Определения же формы - это, напротив, такие определения, которые находятся
в сущности; сущность лежит в их основании как неопределенное, безразличное к
ним в своем определении; они имеют в ней свою рефлексию в себя. Рефлективные
определения должны были удерживаться в самих себе и  быть  самостоятельными;
но их самостоятельность - это их распадение; таким образом,  они  имеют  эту
самостоятельность в ином; но это распадение само есть это тождество с  собой
или основание устойчивости (Bestehen), которое они себе сообщают.
   К форме принадлежит  вообще  все  определенное;  оно  определение  формы,
поскольку оно нечто положенное и тем самым отличное от того, форму чего  оно
составляет; определенность как качество едина со своим  субстратом,  бытием;
бытие  -  это  непосредственно  определенное,  еще  не  отличное  от   своей
определенности, иначе говоря, в ней еще не рефлектированное  в  себя,  равно
как определенность есть поэтому сущая, еще не положенная  определенность.  -
Далее,   свойственные   сущности   определения   формы   как    рефлективные
определенности суть - по своей более точной определенности  -  рассмотренные
выше моменты рефлексии -  тождество  и  различие;  различие  -  отчасти  как
разность, отчасти как противоположность. Но кроме того, к ним принадлежит  и
отношение основания, поскольку это отношение хотя и есть снятое рефлективное
определение, но благодаря  ему  сущность  дана  в  то  же  время  как  нечто
положенное. К форме же тождество, которое основание имеет  внутри  себя,  не
относится, а именно  [не  относится  то],  что  положенность  как  снятая  и
положенность, как таковая, - основание и основанное -  это  одна  рефлексия,
составляющая сущность как простую основу, которая есть удерживание формы. Но
это удерживание положено в основании; иначе говоря,  эта  сущность  сама  по
своему существу дана как  определенная;  тем  самым  она  опять-таки  момент
отношения основания  и  момент  формы.  -  В  том-то  и  состоит  абсолютное
взаимоотношение  формы  и  сущности,  что  сущность  есть  простое  единство
основания и основанного, но в этом единстве как раз сама она определенна или
есть отрицательное и отличает себя как основу от  формы,  но  таким  образом
сама становится	в то же время основанием и моментом формы.
   Поэтому  форма  есть  завершенное  целое  рефлексии;   она   содержит   и
определение рефлексии - быть снятой; поэтому форма, будучи  также  единством
своего процесса определения, равным образом соотнесена со своей снятостью, с
иным, которое  само  не  есть  форма,  но  к  которому  она  относится.  Как
существенная,  соотносящаяся  с  самой   собой   отрицательность   форма   в
противоположность этому простому отрицательному  есть  то,  что  полагает  и
определяет; простая же сущность - это неопределенная и недеятельная  основа,
в которой определения формы удерживаются  или  имеют  рефлексию  в  себя.  -
Внешняя рефлексия обычно довольствуется этим различением сущности  и  формы;
различение это необходимо, но само это различение есть  их  е