т,  как  это  тоже  сказано  выше,  что  положения
Бертоллэ  не  противоречат  теории  определенных  пропорций;   он,   правда,
добавляет,  что  они  не  противоречат  также  и   взглядам   корпускулярной
философии, т. е. указанным  выше  представлениям  об  атомах,  о  наполнении
промежутков растворяющей жидкости атомами  твердых  тел  и  т.  д.,  но  эта
лишенная всякого обоснования метафизика не имеет по своему  существу  ничего
общего с самими пропорциями насыщения.
   То специфическое, что выражено в законах насыщения, касается, стало быть,
лишь множества самих количественных единиц (не атомов)  некоторого  тела,  с
каковым множеством нейтрализуется количественная  единица  (также  не  атом)
другого тела, химически отличного от первого;  разница  между  ними  состоит
единственно лишь в этих разных пропорциях. Если Берцелиус, несмотря  на  то,
что его учение о пропорциях есть не более как определение множеств,  все  же
говорит (например, на  стр.  86)  также  и  о  степенях  сродства,  объясняя
химическую массу Бертоллэ как сумму степени сродства из наличного количества
действующего тела, вместо чего Бертоллэ  более  последовательно  употребляет
выражение  capacite  de  saturation,  то  этим  он  сам  прибегает  к  форме
интенсивной  величины.  Но  это  форма,  характерная  для   так   называемой
динамической  философии,  которую  он   раньше,   на   стр.   29,   называет
"спекулятивной философией некоторых немецких школ" и категорически отвергает
в  пользу  превосходной   "корпускулярной   философии".   Эта   динамическая
философия, по его словам, принимает, что  при  своем  химическом  соединении
элементы проникают друг в друга и что нейтрализация состоит в таком взаимном
проникновении; но это означает только то, что химически  различные  частицы,
противостоящие друг другу  как  множество,  сводятся  в  простоту  некоторой
интенсивной величины, чтб проявляется также как уменьшение объема. Напротив,
согласно  корпускулярной  теории,  атомы   и   при   химическом   соединении
сохраняются в указанных выше промежутках, т.  е.  остаются  вне  друг  друга
(рядоположность); при таком отношении химических тел как  лишь  экстенсивных
величин, как долговечного множества,  степень  сродства  не  имеет  никакого
смысла.  Если  там  же  указывается,  что  явления  определенных   пропорций
оказались совершенно неожиданными для динамического воззрения, то  это  лишь
внешнее  историческое   обстоятельство,   не   говоря   уже   о   том,   что
стихиометрические ряды Рихтера в изложении Фишера уже были известны Бертоллэ
и  приведены  в  первом  издании  настоящей   "Логики",   где   показывается
ничтожность категорий, на которых зиждется как старая, так и притязающая  на
новизну корпускулярная теория. Но Берцелиус ошибается, утверждая, будто  при
господстве "динамического воззрения" явления определенных пропорций остались
бы неизвестными "навсегда", - в том смысле, что  указанное  воззрение  якобы
несовместимо с определенностью пропорций. Последняя есть  во  всяком  случае
лишь  определенность  величины,  причем  безразлично,  имеет  ли  она  форму
экстенсивной или интенсивной величины, так что даже сам Берцелиус, хотя он и
рьяный сторонник первой формы - множества, все же пользуется  представлением
о степенях сродства.

   Так как сродство тем самым сведено к количественному различию, то от него
отказались как от избирательного сродства; а  свойственное  ему  исключающее
сведено к условиям, т. е. к  определениям,  выступающим  как  нечто  внешнее
сродству, - к сцеплению, нерастворимости получившихся соединений и т.  д.  С
этим представлением можно отчасти сравнить способ  рассуждения,  применяемый
при рассмотрении действия тяжести,  когда  то,  что  в  себе  присуще  самой
тяжести, а  именно  то,  что  движущийся  маятник  благодаря  ей  необходимо
переходит в состояние покоя, принимается лишь за  одновременно  существующее
условие внешнего сопротивления воздуха, нити и т. д. и,  вместо  того  чтобы
остановку маятника приписывать тяжести, ее приписывают исключительно  только
трению. Здесь, для природы качественного, присущего избирательному сродству,
безразлично, выступает ли оно и понимается ли в форме  этих  обусловливающих
его обстоятельств. Вместе с качественным, как таковым, начинается  некоторый
новый порядок, спецификация  которого  уже  не  есть  только  количественное
различие.
   Если, таким образом, различие химического сродства точно  устанавливается
в некотором ряде количественных отношений в противоположность избирательному
сродству как появляющейся  качественной  определенности,  поведение  которой
отнюдь не совпадает с указанным порядком, то это  различие  снова  полностью
запутывают  тем  способом,  каким  в  новейшее  время  приводятся  в   связь
электрическое отношение с химическим, и совершенно теряется надежда  на  то,
что, исходя из этого якобы более глубокого принципа, удастся  выяснить  себе
самое главное - отношение меры. Здесь не место рассматривать  подробнее  эту
теорию,  в  которой  полностью  отождествляются  электрические   явления   с
явлениями химизма, поскольку она касается физической стороны,  а  не  только
отношений  меры,  и  нужно  коснуться  ее  лишь  постольку,  поскольку   она
запутывает различение определений меры. Взятая сама по себе, она должна быть
названа поверхностной, ибо поверхностность состоит в том,  что,  упуская  из
виду различие, принимают различное за тождественное. Что касается  сродства,
то, поскольку эта теория отождествляет, таким образом, химические процессы с
электрическими, равно как и с явлениями огня и  света,  то  его  сводили  "к
нейтрализации  противоположных  электричеств".  Можно  найти   такое   почти
комическое изображение тождества электричества и химизма (там же, стр. 63):
   "Электрические  явления  служат,  правда,  объяснением  действия  тел  на
большем или меньшем расстоянии, их притяжения еще до соединения  (т.  е.  их
еще не химического действия) и возникающего через это соединение  огня  (?),
но не разъясняют нам причины того,  почему  продолжается  с  такой  огромной
силой  соединение  тел  после   того,   как   уничтожается   противоположное
электрическое состояние", т. е. эта теория разъясняет нам, что электричество
есть причина химического действия тел, но электричество не разъясняет, что в
химическом процессе есть химического.
   Тем,  что  химическое  различие  сводится  вообще   к   противоположности
положительного и отрицательного электричества,  различие  в  сродстве  между
агентами, стоящими по ту и другую сторону,  определяется  как  порядок  двух
родов электроположительных и электроотрицательных  тел.  При  отождествлении
электричества и химизма, исходящем из общего их определения,  упускается  из
виду уже то  обстоятельство,  что  первое  вообще  и  его  нейтрализация  не
постоянны и остаются внешними качеству тел, химизм же в своем действии  и  в
особенности при нейтрализации затрагивает и меняет всю качественную  природу
тел.  Точно  так  же  в  пределах  самого  электричества   непостоянна   его
противоположность   как   положительного   и   отрицательного;   она   столь
непостоянна, что находится в зависимости  от  самых  незначительных  внешних
условий и не может идти ни в какое сравнение с определенностью и  прочностью
противоположности, например кислот и металлов и т. д. Изменчивость,  которая
может иметь  место  в  химическом  процессе  благодаря  чрезвычайно  сильным
воздействиям, например повышенной температуре и т. д., не идет  ни  в  какое
сравнение  с  поверхностным  характером   электрической   противоположности.
Дальнейшее же различие внутри самого ряда каждой из обеих сторон между более
или менее электроположительным  или  более  или  менее  электроотрицательным
свойством есть уже нечто совершенно недостоверное и неустановленное.  Но  из
этих рядов тел  (Берцелиус  в  указанном  месте,  стр.  84  и  ел.)  "должна
возникнуть  в  соответствии  с  их   электрическими   расположениями   такая
электрохимическая система, которая лучше всех других способна дать нам  идею
о химии". Он затем указывает эти ряды; а каковы они на самом деле,  об  этом
он добавляет на стр. 67 следующее: "Таков приблизительно порядок  этих  тел;
но этот предмет так мало исследован, что нельзя еще утверждать ничего вполне
достоверного об этом относительном порядке". - И  относительные  числа  этих
(впервые установленных Рихтером) рядов сродства,  и  чрезвычайно  интересное
сведение Берцелиусом соединений двух тел к немногим  простым  количественным
отношениям совершенно независимы от этого, якобы электрохимического, варева.
Если в установлении этих  пропорций  и  в  достигнутом  со  времени  Рихтера
всестороннем   их   расширении   правильной   путеводной   звездой    служил
экспериментальный путь, то тем более разительный контраст с  этими  успехами
представляет смешение этих великих открытий  с  лежащей  не  на  пути  опыта
скудостью (Oede) так называемой  корпускулярной  теории.  Лишь  эта  попытка
покинуть  принцип  опыта  могла  послужить  мотивом  к  тому,  чтобы   снова
подхватить идущую главным образом от  Риттера  затею  -  установить  прочные
порядки  электроположительных  и  электроотрицательных  тел,  долженствующие
иметь также и химическое значение.
   Неверность  предположения,  что  в  основе  химического  сродства   лежит
противоположность электроположительных и электроотрицательных тел, даже если
бы взятая сама по себе эта противоположность была фактически правильнее, чем
она  есть  на  самом  деле,  -   неверность   этого   предположения   вскоре
обнаруживается даже экспериментальным путем, что,  однако,  в  свою  очередь
приводит  к  дальнейшей  непоследовательности.  Берцелиус  на  стр.  73   (в
указанном сочинении) признает, что два так  называемых  электроотрицательных
тела, такие, как сера и кислород, образуют между собой гораздо более  тесное
соединение, чем, например, кислород и медь, хотя  медь  электроположительна.
Стало быть, основа сродства, которая зиждется на всеобщей  противоположности
отрицательного и положительного электричеств, должна быть  здесь  отстранена
простым "более" или "менее" в пределах одного и того же  ряда  электрической
определенности. Из этого делают вывод, что степень сродства тел  зависит  не
только  от  их  специфической  однополярности  (с  какой  гипотезой  связано
последнее определение, этот вопрос не имеет  здесь  никакого  значения;  оно
здесь имеет лишь смысл указания: либо  положительное,  либо  отрицательное);
что  степень  сродства  вообще   следует   выводить   главным   образом   из
интенсивности их полярности. Тем самым исследование сродства переходит более
определенно к отношению избирательного сродства, которое нас главным образом
интересует; посмотрим же, какие выводы получаются  относительно  последнего.
Так как сразу же  (там  же,  стр.  73)  признается,  что  степень  указанной
полярности, если она существует не только в нашем  представлении,  не  есть,
по-видимому, постоянная величина,  но  и  в  значительной  мере  зависит  от
температуры, то нам, согласно всему этому, сообщают как вывод, что не только
всякое химическое действие есть в своей основе явление электричества,  но  и
то,  что  кажется  действием  так   называемого   избирательного   сродства,
производится единственно лишь более сильной в одних  телах,  чем  в  других,
электрической полярностью. Следовательно, в итоге  всего  этого  вращения  в
гипотетических   представлениях   мы   остаемся   при   категории    большей
интенсивности, которая есть такая же формальная  категория  (das  Formelle),
как избирательное сродство вообще, и тем, что  последнее  сводят  к  большей
интенсивности  электрической  полярности,  мы  нисколько   не   приближаемся
сравнительно с прежним к какой-нибудь физической основе. Но и то, что здесь,
как утверждает Берцелиус, должно быть определено как  большая  специфическая
интенсивность, в дальнейшем сводится им лишь к указанным выше, установленным
Бертоллэ видоизменениям.

   Заслуга Берцелиуса и слава, которую он приобрел благодаря распространению
учения  о  пропорциях  на  все  химические  отношения,  не  должны   служить
основанием для того, чтобы удержать нас от разъяснения слабой  стороны  этой
теории; но  более  определенным  основанием  для  этого  должно  служить  то
обстоятельство, что такая заслуга в одной  области  науки  обычно,  как  это
показывает  пример  Ньютона,  придает  вес  поставленному  в  связь  с   ней
необоснованному построению из плохих категорий и что именно такая метафизика
провозглашается с величайшей претенциозностью и таким же образом повторяется
[другими].
   Кроме тех форм отношений меры, которые связаны с химическим  сродством  и
избирательным сродством, могут быть рассмотрены и другие  формы,  касающиеся
количеств, окачествующихся в некоторую  систему.  Насыщение  химических  тел
образует систему отношений; само насыщение основывается на той  определенной
пропорции, в которой соединяются два количества,  каждое  из  которых  имеет
отдельное материальное существование. Но имеются  и  такие  отношения  меры,
моменты которых нераздельны  и  не  могут  быть  изображены  в  собственном,
отличном друг от друга существовании. Эти отношения суть  то,  что  мы  выше
назвали  непосредственными  самостоятельными  мерами,  которые  представлены
удельными весами тел. - Удельный вес тела - это  отношение  веса  к  объему;
показатель отношения, выражающий  определенность  одного  удельного  веса  в
отличие от других, есть определенный квант, получающийся лишь  в  сравнении,
внешнее  им  отношение  во  внешней  же  рефлексии,  не  основывающееся   на
собственном качественном отношении к  противостоящему  существованию.  Здесь
следовало  бы   поставить   себе   задачу   познать   показатели   отношений
определенного ряда  удельных  весов  как  некоторую  систему,  исходящую  из
правила, которое специфицировало бы чисто арифметическую  множественность  в
некий ряд гармонических узлов. - Такое же требование  должно  было  бы  быть
предъявлено и познанию указанных выше рядов химических средств. Но наука еще
далека от того, чтобы достигнуть этого, равно как и от того, чтобы  получить
в системе мер числа, показывающие расстояния планет Солнечной системы.
   Хотя сначала кажется, что удельные веса не имеют  никакого  качественного
отношения друг к другу, они, однако, вступают и в качественное  соотношение.
Когда  тела  химически  соединяются  или  даже  только  амальгамируются  или
смешиваются, то появляется  также  нейтрализация  удельных  весов.  Выше  мы
указали на то явление, что объем даже смеси остающихся,  собственно  говоря,
химически безразличных друг к другу материй не равен  сумме  их  объемов  до
смешения. В этой смеси они взаимно видоизменяют определенное количество этой
определенности, с которым  они  вступают  в  соотношение,  и  таким  образом
проявляют  себя  относящимися  друг  к   другу   качественно.   Определенное
количество  удельного  веса  проявляется  здесь  не  только  как  постоянное
сравнительное число, но и как относительное число, которое может изменяться;
и  показатели  смесей  дают  ряды  мер,  продвижение  которых   определяется
принципом,  отличным  от  относительных  чисел  соединяемых  друг  с  другом
удельных весов. Показатели этих отношении - это не  исключающие  определения
мер; их продвижение непрерывно, но содержит в  себе  специфицирующий  закон,
отличный  от  формально  продвигающихся  отношений,  в  которых  соединяются
множества, и делающий продвижение тех и других несоизмеримым.

   В. УЗЛОВАЯ ЛИНИЯ ОТНОШЕНИЙ МЕРЫ

   Последним определением отношения меры было  то,  что  это  отношение  как
специфическое есть исключающее отношение;
   исключение присуще нейтральности как отрицательному единству  различенных
моментов. Для этого для-себя-сущего единства, для  избирательного  сродства,
касательно его соотношения с другими нейтральностями не  оказалось  никакого
дальнейшего  принципа  спецификации,   -   последняя   остается   лишь   при
количественном определении сродства вообще, согласно которому нейтрализуются
именно определенные множества, противостоящие тем самым другим относительным
избирательным  средствам  своих  моментов.  Но,  далее,  в  силу   основного
количественного определения исключающее избирательное сродство  продолжается
также и в других для него  нейтральностях,  и  эта  продолжаемость  есть  не
только внешнее соотнесение  разных  отношений  нейтральности  как  некоторое
сравнение,  а  нейтральность,  как   таковая,   имеет   в   себе   некоторую
разделимость, так как те, от объединения которых она произошла,  вступают  в
соотношение как самостоятельные нечто, каждое как безразлично соединяющееся,
хотя и в разных специфически определенных количествах (Mengen),  с  тем  или
другим членом противостоящего ряда. Тем самым эта  мера,  основывающаяся  на
такого рода отношении в самой себе, обременена собственной  безразличностью;
она есть  нечто  в  самом  себе  внешнее  и  в  своем  соотношении  с  собой
изменчивое.
   Это  соотношение  относительной  меры  (des  Verhaltnismaasses)  с  собой
отлично от ее внешности и изменчивости как ее количественной  стороны;  мера
эта как соотношение с собой, в противоположность ее количественной  стороне,
есть некоторая сущая, качественная  основа,  -  сохраняющийся,  материальный
субстрат, который, как продолжаемость меры в своей внешности с самой  собой,
должен  в  то  же  время  содержать  в  своем  качестве  указанный   принцип
спецификации этой внешности.
   Исключающая мера  по  этому  своему  более  точному  определению,  будучи
внешней себе  в  своем  для-себя-бытии,  отталкивает  себя  от  самой  себя,
полагает себя и как некоторое другое, чисто количественное отношение, и  как
такое другое отношение,  которое  в  то  же  время  есть  другая  мера;  она
определена как в себе самом специфицирующее единство, которое в  самом  себе
продуцирует отношения меры. Эти отношения отличны от  указанного  выше  вида
сродства,  в   котором   одно   самостоятельное   [нечто   ]   относится   к
самостоятельным [нечто] другого качества и к некоему ряду таковых. Они имеют
место в одном и том же  субстрате,  в  пределах  одних  и  тех  же  моментов
нейтральности; мера, отталкиваясь от себя, определяет себя к  другим,  чисто
количественно разным отношениям, которые также  образуют  сродства  и  меры,
перемежаясь с такими, которые остаются чисто количественными разностями. Так
они образуют некоторую узловую линию мер на шкале "большего" и "меньшего".
   Дано отношение меры, некоторая  самостоятельная  реальность,  качественно
отличная от других. Такое для-себя-бытие, ввиду того, что оно в то же  время
по существу своему есть некоторое отношение определенных количеств,  открыто
для внешности и для количественного изменения; оно имеет простор, в пределах
которого оно остается безразличным к этому изменению и  не  изменяет  своего
качества. Но  возникает  такая  точка  этого  изменения  количественного,  в
которой   изменяется   качество,   определенное    количество    оказывается
специфицирующим, так что измененное количественное отношение превращается  в
некоторую меру и тем самым в  новое  качество,  в  новое  нечто.  Отношение,
заменившее  первое,  определено  им  отчасти  в  том  смысле,  что  моменты,
находящиеся в сродстве, качественно те же,  отчасти  же  в  том,  что  здесь
имеется количественная непрерывность. Но так  как  различие  касается  этого
количественного,  то  новое  нечто  относится  безразлично  к   предыдущему;
различие между ними есть  внешнее  различие  определенного  количества.  Оно
появилось, таким образом, не из предыдущего, а непосредственно из  себя,  т.
е. из внутреннего, еще не  вступившего  в  наличное  бытие  специфицирующего
единства. - Новое качество или новое нечто подвергнуто  такому  же  процессу