его  моменты  поэтому
распадаются и соотносятся с противостоящей им рефлексией  в  себя  тоже  как
внешние друг другу.
   В отчужденной от себя рефлексии одинаковость и неодинаковость появляются,
стало быть, как определения, которые сами не соотнесены друг с другом, и она
разделяет их, соотнося  их  с  одним  и  тем  же  посредством  [выражений  ]
"постольку", "с той или другой  стороны"  и  "в  том  или  ином  отношении".
Следовательно, разные, которые суть одно и то  же,  с  чем  соотносятся  оба
определения - одинаковость и неодинаковость,  в  одном  отношении  одинаковы
между собой, а в другом - неодинаковы, и, поскольку они одинаковы, постольку
неодинаковы. Одинаковость соотносится лишь с собой,  и  неодинаковость  есть
также лишь неодинаковость.
   Но этим своим отделением друг от друга они только снимаются. Как раз  то,
что должно  было  удержать  их  от  противоречия  и  распада,  а  именно  то
обстоятельство, что нечто в одном  отношении  одинаково  с  чем-то  иным,  в
другом  же  отношении  неодинаково  с  ним,  -  как  раз   это   обособление
одинаковости и неодинаковости друг от друга есть их разрушение. Ибо оба  они
определения различия; они соотношения друг с другом, соотношения,  состоящие
в  том,  что  одно  есть  то,  что  другое  не  есть;  одинаковое  не   есть
неодинаковое, и неодинаковое не есть одинаковое; это соотношение принадлежит
к сущности обоих, и вне его они не имеют никакого значения; как  определения
различия каждое из них есть то, что оно  есть,  как  различенное  от  своего
иного. Но в силу их безразличия друг к другу одинаковость соотнесена лишь  с
собой и неодинаковость точно так же есть сама по себе  свое  собственное  "в
том или ином отношении" (eigene Riicksicht) и рефлексия  для  себя;  каждая,
стало быть, одинакова с самой собой; различие исчезло, так как они не  имеют
никакой определенности по отношению друг к другу; иначе говоря, каждая  есть
тем самым только одинаковость.
   Это безразличное "в том или  ином  отношении"  (Riicksicht)  или  внешнее
различие снимает, стало быть, само себя и есть своя отрицательность  в  себе
самом. Внешнее различие есть та  отрицательность,  которая  при  сравнивании
присуща   сравнивающему.   Сравнивающее   переходит   от   одинаковости    к
неодинаковости и  от  неодинаковости  обратно  к  одинаковости,  заставляет,
следовательно, одну исчезать в другой и есть на деле отрицательное  единство
обеих. Это единство с самого начала находится по ту  сторону  сравниваемого,
равно  как  и  по  ту  сторону   моментов   сравнения,   как   субъективное,
совершающееся вне их действие. Но это отрицательное единство, как оказалось,
есть на самом деле природа самих одинаковости и неодинаковости. Как  раз  то
самостоятельное "в том или ином отношении", каким оказывается каждая из них,
и есть скорее их соотношение с собой, снимающее их  различенность  и,  стало
быть, их самих.
   С  этой  стороны  одинаковость  и  неодинаковость,  как  моменты  внешней
рефлексии и как внешние самим себе, исчезают вместе в своей одинаковости. Но
это их отрицательное единство, далее, также и положено в них; а именно,  они
имеют в себе сущую рефлексию  вне  их,  иначе  говоря,  они  одинаковость  и
неодинаковость чего-то третьего,  чего-то  иного,  нежели  они  сами.  Таким
образом, одинаковое не есть одинаковое с самим  собой,  и  неодинаковое  как
неодинаковое не с самим собой, а с чем-то  неодинаковым  с  ним,  само  есть
одинаковое. Следовательно, одинаковое и  неодинаковое  есть  неодинаковое  с
самим собой. Каждое из них есть, стало быть, такая  рефлексия:  одинаковость
есть  она  сама  и  неодинаковость,  а  неодинаковость  есть  она   сама   и
одинаковость.
   Одинаковость  и  неодинаковость  составляли   сторону   положенности   по
отношению к сравниваемому или разному, которое определилось по  отношению  к
ним как в себе сущая рефлексия. Но это разное тем самым также утратило  свою
определенность по отношению к ним. Как раз  одинаковость  и  неодинаковость,
определения внешней рефлексии, суть та лишь в себе сущая рефлексия,  которой
должно было быть разное, как таковое, лишь неопределенное различие  разного.
В себе сущая рефлексия есть соотношение с собой без  отрицания,  абстрактное
тождество с собой, стало быть, как раз сама положенность. - То,  что  только
разно,  вследствие  положенности  переходит,  стало  быть,  в  отрицательную
рефлексию.  Разное   есть   такое   различие,   которое   только   положено,
следовательно, различие, которое не есть различие, следовательно,  отрицание
себя в самом  себе.  Таким  образом,  сами  одинаковость  и  неодинаковость,
положенность, возвращаются через безразличие  или  в  себе  сущую  рефлексию
обратно в отрицательное единство с собой, в рефлексию, которая в себе  самой
есть различие одинаковости и неодинаковости. Разность, безразличные  стороны
которой  точно  так  же  суть  всецело  лишь  моменты  как  моменты   одного
отрицательного единства, есть противоположность.
   Примечание
   [Положение о разности]
   Разность, подобно тождеству, выражают в особом  положении.  Впрочем,  эти
два положения оставляют в безразличной разности по отношению друг  к  другу,
так что каждое положение признается верным само по себе,  безотносительно  к
другому.
   Все вещи разны или нет двух вещей,  которые  были  бы  одинаковы.  -  Это
положение на самом  деле  противоположно  положению  о  тождестве,  ибо  оно
утверждает: А есть разное, следовательно, А есть также не Л; иначе говоря: А
неодинаково с некоторым другим [А ]; таким  образом,  оно  не  А  вообще,  а
скорее определенное А. В положении о  тождестве  вместо  А  можно  поставить
любой другой субстрат, но А  как  неодинаковое  уже  нельзя  заменить  любым
другим. А, правда, должно быть чем-то разнящимся  не  от  себя,  а  лишь  от
иного; но эта разность есть его собственное определение. Как тождественное с
собой А оно неопределенно; а как определенное оно противоположность этому;
   оно уже имеет в самом себе не только тождество с собой, но  и  отрицание,
тем самым и разность самого себя от себя.
   [Положение о том], что все вещи разнятся  между  собой,-  это  совершенно
излишнее  положение,  ибо  во   множественном   числе   слова   "вещи"   уже
непосредственно  заключается  множественность  и  совершенно  неопределенная
разность. - Но  положение:  нет  двух  вещей,  которые  были  бы  совершенно
одинаковы, выражает нечто большее, а именно определенную разность. Две  вещи
- это не только две (числовая множественность есть только  единообразие),  а
они разны благодаря некоторому определению. Положение о том,  что  нет  двух
одинаковых вещей,  кажется  представлению  странным  и,  согласно  анекдоту,
вызвало недоумение также при одном дворе, где Лейбниц  высказал  его  и  тем
побудил [придворных ] дам искать среди листьев на дереве, не найдут  ли  они
два одинаковых. - Блаженные времена для метафизики, когда ею занимались  при
дворе и когда не требовалось  никаких  других  усилий  для  исследования  ее
положений, кроме сравнивания  листьев  на  дереве!  -  Причина,  почему  это
положение кажется странным, кроется в сказанном выше, а именно  в  том,  что
два или числовая  множественность  еще  не  заключает  в  себе  определенной
разности и что разность, как таковая, в  своей  абстрактности  прежде  всего
безразлична  к  одинаковости  и   неодинаковости.   Представление,   начиная
заниматься также и определениями, берет самые эти моменты  как  безразличные
друг к другу, полагая, что для определения достаточно  одного  или  другого,
достаточно простой одинаковости вещей без [их] неодинаковости или  что  вещи
разны, хотя бы они были только численно множественными, разными вообще, а не
неодинаковыми. Положение же о разности гласит, что вещи разнятся между собой
вследствие  неодинаковости,  что  им  в  той  же  мере  присуще  определение
неодинаковости, в какой  и  определение  одинаковости,  ибо  лишь  оба  этих
определения вместе составляют определенное различие.
   Это положение о том, что всем вещам присуще  определение  неодинаковости,
нуждалось  бы  в  доказательстве;  оно   не   может   быть   выдвинуто   как
непосредственное положение, ибо даже обычный  способ  познания  требует  для
соединения разных определений в одном синтетическом положении, чтобы привели
доказательство или показали нечто третье, в  чем  они  опосредствованы.  Это
доказательство должно было бы показать переход тождества в разность, а затем
переход разности в определенную разность, в неодинаковость. Но это обычно не
делается;  оказалось,   что   разность   или   внешнее   различие   есть   в
действительности рефлектированное в себе различие, различие  в  самом  себе,
что безразличное удерживание разного есть чистая положенность и тем самым не
внешнее, безразличное различие, а одно соотношение обоих моментов.
   В этом заключается также распад и ничтожность положения о  разности.  Две
вещи одинаковы не полностью, поэтому они в одно и то же  время  одинаковы  и
неодинаковы: одинаковы уже тем, что они вещи или вообще две, ибо каждая есть
вещь и нечто одно, точно так же как и другая, каждая, следовательно, есть то
же, что и другая; неодинаковы же они по  предположению.  Тем  самым  имеется
определение, что оба момента, одинаковость и неодинаковость, разны в одном и
том же, иначе говоря, что распадающееся различие есть вместе с тем одно и то
же соотношение. Тем самым это определение перешло в противоположение.
   Правда, это "вместе с тем" в  обоих  предикатах  не  сливает  их  в  одно
[прибавлением слова] "поскольку", [утверждением], что  две  вещи,  поскольку
они одинаковы, постольку не неодинаковы, или  с  одной  стороны  и  в  одном
отношении одинаковы, а с другой стороны и в  другом  отношении  неодинаковы.
Этим из вещи устраняют единство одинаковости и  неодинаковости,  и  то,  что
было бы ее собственной рефлексией и рефлексией одинаковости и неодинаковости
в себе, фиксируется как рефлексия, внешняя самой вещи. Но ведь это означает,
что именно рефлексия различает в одной и той же деятельности эти две стороны
- одинаковость и  неодинаковость,  стало  быть,  содержит  их  обе  в  одной
деятельности, позволяет одной просвечивать сквозь другую (die  eine  in  die
andere scheinen lasst) и рефлектирует одну в другую. - Обычное же нежничанье
с вещами, заботящееся лишь о том, чтобы они не противоречили себе,  забывает
здесь, как и в других случаях, что таким путем противоречие не  разрешается,
а лишь переносится в другое место,  в  субъективную  или  внешнюю  рефлексию
вообще, и что последняя действительно содержит в одном единстве, как  снятые
и соотнесенные друг с  другом,  оба  момента,  которые  этим  устранением  и
перемещением провозглашаются чистой положенностью.

   3. Противоположность (Der Gegensatz)
   В  противоположности   определенная   рефлексия,   различие,   завершена.
Противоположность есть единство тождества и разности;  ее  моменты  в  одном
тождестве разные; в этом смысле они противоположны.
   Тождество и различие  суть  моменты  различия,  заключенные  внутри  него
самого;  они  рефлектированные  моменты  его  единства.  Одинаковость  же  и
неодинаковость - это ставшая внешней (entausserte) рефлексия; тождество этих
моментов с собой - это безразличие каждого из них не только к различающемуся
от него, но и к в-себе-и-для-себя-бытию, как таковому,  это  -  тождество  с
собой, противостоящее рефлектированному в себя тождеству; следовательно, оно
не рефлектированная в себя непосредственность. Положенность  сторон  внешней
рефлексии есть поэтому бытие, так же как их неположенность - небытие.
   При   более   внимательном   рассмотрении   моментов    противоположности
оказывается, что они рефлектированная в себя  положенность  или  определение
вообще.  Положенность  -  это  одинаковость  и  неодинаковость;   обе   они,
рефлектированные  в  себя,  составляют  определения  противоположности.   Их
рефлексия в себя состоит в том, что каждый из них есть в самом себе единство
одинаковости  и  неодинаковости.  Одинаковость  имеется  лишь  в  рефлексии,
которая сравнивает со  стороны  неодинаковости,  и  тем  самым  одинаковость
опосредствована своим  другим  -  безразличным  -  моментом;  точно  так  же
неодинаковость имеется лишь в том же рефлектирующем соотношении,  в  котором
имеется одинаковость. - Следовательно, каждый из этих моментов есть в  своей
определенности целое. Он  есть  целое,  поскольку  содержит  и  свой  другой
момент; но этот его  другой  момент  есть  нечто  безразлично  сущее;  таким
образом, каждый момент содержит соотношение со своим небытием  и  есть  лишь
рефлексия в себя или целое как соотносящееся по  своему  существу  со  своим
небытием.
   Эта рефлектированная в себя одинаковость с собой, содержащая в самой себе
соотношение  с   неодинаковостью,   есть   положительное;   равным   образом
неодинаковость, содержащая в самой себе соотношение  со  своим  небытием,  с
одинаковостью, есть отрицательное. - Иначе говоря, оба [этих момента ]  суть
положенность;  поскольку   же   различенная   определенность   берется   как
различенное определенное соотношение положенности с собой, противоположность
есть, с одной стороны, положенность, рефлектированная в свою одинаковость  с
собой, а с другой - положенность, рефлектированная в свою  неодинаковость  с
собой, - положительное и отрицательное. - Положительное -  это  положенность
как рефлектированная  в  одинаковость  с  собой;  но  рефлектированное  есть
положенность, т. е. отрицание как отрицание; таким образом, эта рефлексия  в
себя имеет своим  определением  соотношение  с  иным.  Отрицательное  -  это
положенность как рефлектированная в  неодинаковость.  Но  положенность  есть
сама  же  неодинаковость.  Стало  быть,   эта   рефлексия   есть   тождество
неодинаковости с самой собой и абсолютное  соотношение  с  собой.  -  Обеим,
следовательно, присущи: положенное, рефлектированной в одинаковость с собой,
- неодинаковость, а положенности, рефлектированной в неодинаковость с собой,
- одинаковость.
   Таким   образом,   положительное   и   отрицательное   -   это    стороны
противоположности,  ставшие  самостоятельными.  Они  самостоятельны,  будучи
рефлексией целого в  себя,  и  принадлежат  к  противоположности,  поскольку
именно  определенность  рефлектирована  в  себя  как  целое.  В  силу  своей
самостоятельности они  составляют  определенную  в  себе  противоположность.
Каждое из них есть оно же само и свое  иное,  и  потому  каждое  имеет  свою
определенность не в чем-то ином, а в себе  самом.  -  Каждое  соотносится  с
самим собой, лишь соотносясь со своим иным. Это имеет  две  стороны:  каждое
есть соотношение со своим небытием как снятие внутри  себя  этого  инобытия;
таким образом, его небытие есть лишь момент внутри его. Но с другой стороны,
положенность стала здесь бытием, безразличным удерживанием;  содержащееся  в
каждом из них его иное есть поэтому также  небытие  того,  в  чем  оно,  как
считают, содержится лишь как момент. Поэтому  каждое  из  них  имеется  лишь
постольку,  поскольку  имеется  его  небытие,  и  притом   в   тождественном
соотношении.
   Определения,   образующие   положительное   и   отрицательное,   состоят,
следовательно, в том, что положительное и отрицательное  -  это,  во-первых,
абсолютные моменты противоположности;
   их удерживание -  это  нераздельно  единая  рефлексия;  именно  в  едином
опосредствовании  каждое  из  них   есть   через   небытие   своего   иного,
следовательно, через свое иное или через свое собственное небытие.  -  Таким
образом, они противоположные  вообще;  иначе  говоря,  каждое  из  них  лишь
противоположно  другому;  одно  еще  не  положительно,  а  другое   еще   не
отрицательно, оба они отрицательны друг относительно  друга.  Каждое,  таким
образом, есть вообще, во-первых, постольку, поскольку есть иное; то, что оно
есть, оно  есть  через  иное,  через  свое  собственное  небытие;  оно  лишь
положенность; во-вторых, оно есть постольку, поскольку иного  нет;  то,  что
оно есть, оно есть через небытие иного; оно рефлексия в себя. - Но  и  то  и
другое,  [положительное  и  отрицательное],  суть  единое   опосредствование
противоположности вообще, в котором они суть вообще лишь положенные.
   Но  далее  эта  чистая  положенность  вообще   рефлектирована   в   себя;
положительное  и  отрицательное  в  соответствии  с  этим  моментом  внешней
рефлексии безразличны к тому первому тождеству, в котором они лишь  моменты;
иначе говоря, так  как  эта  первая  рефлексия  есть  собственная  рефлексия
положительного и отрицательного в самое себя и каждое есть своя положенность
в самом себе, то каждое из них безразлично к этой  своей  рефлексии  в  свое
небытие, к своей собственной положенности. Обе стороны суть, таким  образом,
только  разные,  и  поскольку  их  определенность  -  быть  положительным  и
отрицательным - составляет их положенность друг относительно  друга,  каждая
[из этих сторон] так не определена в самой себе, а есть лишь  определенность
вообще; поэтому хотя  каждой  стороне  присуща  одна  из  определенностей  -
положительное или отрицательное, но они могут быть заменены друг  другом,  и
каждая сторона такова, что ее можно одинаково брать и как  положительную,  и
как отрицательную.
   Но положительное  и  отрицательное  не  есть,  в-третьих,  ни  одно  лишь
положенное, ни просто безразличное; нет, их положенность или  соотношение  с
иным в единстве, которого они сами не составляют, принято обратно  в  каждое
из  них.  Каждое  из  них  в  самом  себе   положительно   и   отрицательно;
положительное и отрицательное - это рефлективное определение в  себе  и  для
себя; лишь в этой рефлексии  противоположного  в  себя  оно  положительно  и
отрицательно. Положительное имеет  в  самом  себе  то  соотношение  с  иным,
которое  составляет  определенность   положительного;   равным   образом   и
отрицательное не есть отрицательное по отношению к иному, а  также  имеет  в
самом себе ту определенность, в силу которой оно отрицательно.
   Таким образом,  каждое  из  них  есть  самостоятельное,  для  себя  сущее
единство с собой. Правда,  положительное  есть  положенность,  но  так,  что
положенность   есть   для   него   лишь   положенность   как   снятая.   Оно
непротивоположное,  снятая   противоположность,   но   как   сторона   самой
противоположности.  -  Правда,  как  положительное,   нечто   определено   в
соотношении с некоторым инобытием, но так, что его природа  состоит  в  том,
чтобы не быть положенным; положительное - это рефлексия в  себя,  отрицающая
инобытие. Но и его иное, отрицательное, само уже не положенность или момент,
а  есть  самостоятельное  бытие;   таким   образом,   отрицающая   рефлексия
положительного в себя определена как исключающая из себя это свое небытие.
   Точно  так  же  и  отрицательное  как  абсолютная   рефлексия   есть   не
непосредственное отрицательное, а отрицательное как снятая положенность; оно
отрицательное в себе и для себя, положительно основывающееся на самом  себе.
Как рефлексия в себя оно отрицает свое соотношение с  иным;  его  иное  есть
положительное, есть самостоятельное бытие; его отрицательное  соотношение  с
последним  состоит  поэтому  в  том,  что  оно  исключает   его   из   себя.
Отрицательное  -  это  самостоятельно   удерживающееся   противоположное   в
противоположность   положительному,   которое   есть   определение    снятой
противоположности.  Отрицательное  -  это   основывающаяся   на   себе   вся
противоположность, противоположная тождественной с собой положенное.
   Положительное и отрицательное, стало быть, положительно и отрицательно не
только в себе, но в себе и для себя. Таково каждое из них а себе,  поскольку
абстрагируются от их исключающего соотношения  с  иным,  и  берут  их,  лишь
исходя из их определения. Нечто положительно или от