окупаю  ему
мотокоповские игрушки и комиксы, которые потом еще должна читать (Сет читать
не умеет), но для другого я не гожусь.
   В общем, большую часть недели я провела с Джэн.
   А сегодня, когда я хотела немного прибраться (в другие дни у меня на  это
не было сил), я разбила любимое мамино блюдо. Тэк тут ни при  чем.  Я  взяла
блюдо с маминой полки в столовой, где оно  всегда  стоит,  хотела  протереть
тряпкой, а оно выскользнуло у меня из пальцев, упало  на  пол  и  разбилось.
Поначалу я подумала, что вместе с ним разбилось и мое сердце. Конечно,  дело
не в блюде, хотя  я  очень  любила  его.  Блюдо  это  олицетворяло  всю  мою
несчастную жизнь. Дешевый символ, как сказал бы  наш  сосед  Питер  Джексон.
Дешевый и сентиментальный. Наверное, он прав, но, когда  нам  плохо,  откуда
взяться богатому воображению?
   Я принесла из кухни пластиковый мешок для мусора и, глотая слезы,  начала
собирать осколки. Я даже не слышала, как выключился  телевизор  (Тэк  и  Сет
смотрели очередную пленку с мотокопами), но потом  на  меня  легла  тень,  я
подняла голову и увидела его.
   Сначала я решила, что это Тэк  (на  этой  неделе  Сет  куда-то  ушел  или
затаился), но посмотрела ему в глаза и поняла, что передо мной Сет. Они  оба
используют одну пару глаз,  вроде  бы  глаза  меняться  не  должны,  но  они
меняются. У Сета глаза светлее, они полны чувств,  о  существовании  которых
Тэк даже не догадывается.
   - Я разбила мамино блюдо, - сказала я. - Это все, что оставалось  у  меня
от нее, и оно выскользнуло из моих пальцев.
   Тут уж мне стало совсем плохо, я подтянула колени к груди,  обхватила  их
руками, положила на них голову и зарыдала. Сет подошел ближе, обнял меня  за
шею своими ручонками, прижался ко мне.  И  тут  со  мной  что-то  случилось.
Что-то удивительное. Точно я объяснить не смогу, но я словно  перенеслась  в
Мохок к Джэн. Тэк может втоптать меня в грязь, показать, что  я  всего  лишь
червь в выгребной яме. Он счастлив, когда мне плохо. Когда  человеку  плохо,
тот выделяет какие-то флюиды, которые Тэк  слизывает  с  кожи,  как  ребенок
лижет мороженое. Я знаю, что слизывает.
   На этот раз произошло обратное... Слезы  прекратились,  на  место  грусти
пришла радость... не экстаз, но что-то вроде этого. Уверенность в завтрашнем
дне, оптимизм, я точно знала, что в конце концов все образуется. Более того,
уже все хорошо, только я не могу этого видеть в силу  ограниченности  своего
мозга. Радость возрастала и возрастала, переполняя  меня.  Так  хорошая  еда
заполняет желудок голодного человека, вызывая массу положительных эмоций.  Я
возрождалась.
   Это сделал Сэт. Сделал, когда обнимал меня. Сделал (я  думаю)  точно  так
же, как Тэк наполняет меня плохим настроением и  предчувствием  беды.  Когда
Тэк этого хочет, он втаптывает меня в грязь. Но сделать это он  может,  лишь
подпитываясь энергией Сета. И я думаю, Сет сегодня днем снял с  меня  грусть
только потому, что смог подпитаться энергией Тэка. Я  уверена,  что  Тэк  об
этом ничего не знал, иначе он бы остановил Сета.
   Вот тут меня и осенило: возможно, Сет сильнее, чем думает Тэк.
   Гораздо сильнее.

Глава 13

1

   Джонни не знал, как долго он просидел на стуле  в  кухне,  сотрясаясь  от
рыданий, прежде чем почувствовал, что чья-то мягкая рука коснулась его  шеи.
Он поднял голову и увидел продавщицу с двухцветными волосами. Стива рядом  с
ней не было. Джонни посмотрел в окно гостиной, с того места, где  он  сидел,
ему было видно это  окно.  Стив  стоял  на  лужайке  перед  домом  Уайлеров,
повернувшись в сторону магазина. Некоторые  сирены  стихли  (автомобили,  на
которых они были установлены, прибыли на Тополиную  улицу  и  остановились),
другие по-прежнему выли.
   - С вами все в порядке, мистер Маринвилл?
   - Да. - Он попытался сказать что-то еще,  но  с  губ  сорвалось  рыдание.
Джонни вытер нос тыльной стороной ладони и выдавил  из  себя  некое  подобие
улыбки. - Синтия, не так ли?
   - Да, Синтия.
   - А я Джонни. Просто Джонни.
   - Хорошо. - Она смотрела на обнявшиеся тела. Голова Одри откинута  назад,
глаза закрыты, лицо застыло, словно маска. Голенький мальчик был по-прежнему
похож на младенца, умершего при родах.
   - Посмотрите на них, - прошептала Синтия. - Как он  обнимает  ее.  Должно
быть, он очень ее любил.
   - Он ее убил, - возразил Джонни.
   - Этого не может быть!
   Джонни мог ей посочувствовать, это было  очередное  потрясение,  но  шок,
отразившийся на лице Синтии, не менял того, что он знал.
   - Тем не менее это так. Он приказал Кэмми выстрелить в нее.
   - Приказал выстрелить? Как он мог ей приказать?
   - Мог. Точно так же, как артиллерийский разведчик во Вьетнаме  приказывал
стрелять по определенному квадрату  джунглей.  Я  слышал  его.  -  И  Джонни
постучал себе по виску.
   - Вы говорите, что Сет приказал Кэмми убить их обоих?
   Джонни кивнул.
   - А может, это сделал тот, другой? Вы могли слышать его...
   Джонни покачал головой:
   - Нет. Это был Сет, не Тэк. Я узнал его голос. - Он  помолчал,  глядя  на
мертвого ребенка, потом поднял глаза на Синтию. - Даже у меня  в  голове  он
говорил в нос.

2

   К домам вернулся прежний вид, Стив это видел, однако это не означало, что
они стали такими же, как прежде. Всем крепко досталось. Дом Хобартов уже  не
горел, ливень сбил огонь, но над пожарищем поднимался дымок. Огонь поработал
и с бунгало Старины Дока. Языки копоти вырывались из окон и  пятнали  стены.
Стоявший между ними дом Питера и Мэри Джексон превратился в руины.
   На улицу уже прибыли две пожарные машины,  еще  несколько  машин  спешили
следом. По траве зазмеились коричневые шланги. Хватало и  патрульных  машин.
Три припарковались у дома Энтрегьяна, где  под  синей  пленкой  лежало  тело
разносчика газет (а неподалеку нашел свою смерть Ганнибал). На крышах  машин
вспыхивали и гасли "маячки". Еще две патрульные машины  застыли  на  вершине
холма, блокировав выезд на Медвежью улицу.
   Вряд ли полицейские смогут помешать, если  регуляторы  вернутся,  подумал
Стив. Они просто сметут полицейский кордон.
   Только вернуться регуляторы не могли. Об этом говорил солнечный свет,  на
это  указывали  далекие  раскаты  грома.  Они  тут  побывали,  это   правда,
доказательства Стив видел перед собой:  сожженные  и  разрушенные  дома,  но
случилось это в другом времени и  в  другом  пространстве,  о  которых  копы
ничего не знают и едва ли захотят  узнать.  Стив  посмотрел  на  часы  и  не
очень-то удивился, увидев, что они вновь ходят. На часах было 17.20. Похоже,
его "Таймекс" показывал реальное время.
   Стив перевел взгляд на полицейских. Некоторые достали  оружие,  другие  -
нет. Никто не представлял себе, что следует делать в такой ситуации. Стив их
вполне понимал. Они видели перед собой стрельбище, а в соседних кварталах не
слышали ни единого выстрела. Гром - да, но  ружейные  выстрелы,  по  грохоту
сравнимые с разрывами снарядов? Разумеется, нет.
   Полицейские увидели Стива, стоящего на лужайке, и  один  из  них  взмахом
руки позвал его к себе. Одновременно двое других замахали  руками,  указывая
на дом Уайлеров. Они ничего не понимали, и Стив их за это не  винил.  Что-то
здесь произошло, они это видели, но что?
   "Вам потребуется время, чтобы разобраться, что к чему. - думал Стив, - но
в конце концов вы найдете какое-нибудь удобоваримое  объяснение.  Вы  всегда
его находите. Авария летающей тарелки в Розуэлле, штат  Нью-Мексико,  пустой
корабль посреди Атлантического океана, улица  респектабельного  пригорода  в
Огайо, превращенная в тир, вы непременно находите что сказать. Вы никого  не
поймаете, готов спорить на последний доллар, что не поймаете, и не  поверите
ни единому слову из  того,  что  мы  вам  расскажем  (чем  меньше  мы  будем
рассказывать, тем лучше для нас), но в конце концов вы  что-нибудь  найдете,
что-то такое, что позволит вам зачехлить  оружие..,  и  спать  по  ночам.  И
знаете, что я на это скажу? НЕТ ПРОБЛЕМ.
   Вот что! НИКАКИХ... ГРЕБАНЫХ... ПРОБЛЕМ!"
   Один из копов нацелил  на  него  матюгальник.  Стив  не  возражал.  Лучше
матюгальник, чем ружье.
   - ВЫ ЗАЛОЖНИК? - полюбопытствовал мистер  Матюгальник.  -  ИЛИ  ВЫ  ВЗЯЛИ
КОГО-ТО В ЗАЛОЖНИКИ?
   Стив улыбнулся, сложил руки рупором и прокричал в ответ:
   - Я Весы! Дружелюбен с незнакомцами, люблю поболтать!
   Пауза.  Мистер  Матюгальник  посоветовался  с  коллегами.   Потом   вновь
повернулся к Стиву;
   - МЫ ВАС НЕ ПОНЯЛИ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОВТОРИТЕ!
   Стив не повторил. Большая часть его жизни прошла в  шоу-бизнесе,  поэтому
он знал, как легко запороть хорошую шутку. Копы все прибывали. Целые колонны
черно-белых  автомобилей  с  включенными  мигалками.  Пожарные  машины,  два
автомобиля "скорой помощи", броневик. Копы пропускали только пожарных. Стив,
правда, полагал, что благодаря грозе огню уже не разгуляться.
   На другой стороне улицы Дэйв Рид и Сюзи Геллер вышли  из  дома  Карверов.
Обнявшись. Они  осторожно  переступили  через  тело  девушки  на  крыльце  и
направились к тротуару. Следом за ними Белинда и Брэд Джозефсон вывели детей
Карверов, расположив их так, чтобы они не увидели мертвого отца, лежащего на
подъездной дорожке. Последним появился Том Биллингсли.  В  руках  он  держал
белую скатерть. Том развернул ее и накрыл тело девушки, не обращая  внимания
на мужчину у подножия холма, который что-то кричал ему в матюгальник.
   - Где моя мама? - крикнул Дэйв  Стиву.  В  глазах  его  застыли  страх  и
безмерная усталость. - Вы видели мою маму?
   И Стив Эмес, который строил жизнь по  принципу:  NULLO  IMPEDIMENTUM,  не
нашелся с ответом.

3

   Джонни на цыпочках вышел  в  гостиную,  осторожно  огибая  лужу  крови  и
ошметков мозга вокруг тела Кэмми. Миновав эту преграду, он прибавил шагу.  С
нервами Джонни уже совладал, слезы  прекратились,  и  он  полагал,  что  это
хорошо. Почему, Джонни не знал, но полагал, что хорошо. Он посмотрел на часы
над каминной полкой. 17.23. Похоже на правду.
   Синтия схватила  его  за  руку.  Джонни  повернулся  к  ней,  недовольный
задержкой. Через окно он видел, что остальные выжившие собираются в кучку на
мостовой. Пока они игнорировали обращения копов, которые  не  знали,  то  ли
подниматься по склону, то ли оставаться у подножия  холма.  И  Джонни  хотел
присоединиться к своим до того, как копы примут какое-то решение.
   - Он ушел? - спросила Синтия. - Тэк.., этот красный рой.., он ушел?
   Через раскрытую дверь Джонни посмотрел в кухню. С  большой  неохотой,  но
посмотрел. Красного там хватало: на стенах, даже на потолке, не  говоря  уже
про пол, но роя красных искр, который пытался найти тихую  гавань  в  голове
Кэмми Рид после того, как она  убила  его  предыдущего  хозяина,  Джонни  не
заметил.
   - Он умер, когда у Кэмми разорвалась голова? - Девушка с мольбой смотрела
на Джонни. - Скажите, что умер, а? Сделайте мне приятное, скажите, что умер.
   - Должно быть, умер. - кивнул Джонни. - В противном случае  он  попытался
бы влезть в голову кого-нибудь из нас.
   Синтия шумно выдохнула.
   - Да. Это логично.
   Логика логикой, но Джонни в это не верил. "Я знаю вас всех. - сказала эта
тварь. - Я вас всех найду. Я выслежу вас". Может, и выследит.  А  может,  ей
будет не до нас. В любом случае сейчас волноваться об этом не имело  смысла.
Тэк ах вон! Тэк ах лох! Ми хим, ен тоу!
   - Что такое? - спросила Синтия. - Что опять не так?
   - О чем вы?
   - Вы весь дрожите. Джонни улыбнулся.
   - Вспомнил, чего не следовало. - Он взял ее за руку. -  Пошли.  Поглядим,
как идут дела у остальных.

4

   Они уже вышли из дома и направились к мостовой, когда Синтия остановилась
как вкопанная.
   - Боже мой, - вырвалось у нее. - Господи, посмотрите!
   Джонни повернулся. Грозовой фронт уходил к западу, от него осталось  лишь
одно облако. Оно висело над центром Колумбуса,  связанное  с  Огайо  полосой
дождя, и по форме напоминало ковбоя,  мчащегося  на  сером  скакуне.  Голова
лошади была направлена на восток, к  Великим  озерам,  а  хвост  тянулся  на
запад, к прериям и пустыням. Шляпу ковбой держал в одной руке, возможно,  он
кому-то  хотел  ею  помахать.  Джонни  раскрыв  рот  наблюдал,  как   молнии
подсвечивают голову ковбоя.
   - Всадник-призрак, - воскликнул Брэд. - Святое дерьмо, призрак скачет  по
небу. Ты его видишь, Би?
   Синтия прижала руку ко рту, заглушая стон, ее  глаза  вылезли  из  орбит,
голова качалась из стороны в сторону, словно она отказывалась  верить  своим
глазам. Остальные тоже смотрели на небо, но не копы и не  пожарные,  которых
занимало другое,  а  те  из  жителей  Тополиной  улицы,  кто  пережил  набег
регуляторов.
   Стив взял Синтию за руки и привлек к себе.
   - Не бойся. Он не причинит нам вреда. Это всего лишь  облако,  и  бояться
его не стоит. Оно уже уходит. Видишь?
   Стив говорил правду. В боку  лошади  появились  прорехи,  сквозь  которые
пробивались солнечные лучи. Возвращалось лето, жаркое, солнечное, навевающее
мысли об арбузе и "кул-эйде". Стив посмотрел вниз. Одна патрульная машина на
самой малой  скорости  приближалась  к  ним,  перекатываясь  через  пожарные
шланги. Стив повернулся к Джонни:
   - Он того?
   - Что того?
   - Он покончил с собой, этот мальчик?
   - Я не знаю, можно ли назвать это по-другому, -  ответил  Джонни,  но  он
понимал, чем вызван вопрос хиппи: самоубийством тут не пахло.
   Патрульная машина остановилась. Из нее вылез мужчина в форме цвета  хаки,
в избытке расшитой золотом. Его ярко-синие глаза прятались в сетке морщин. В
руке мужчина держал  большой  револьвер.  Кого-то  он  Джонни  напоминал,  и
мгновение спустя Джонни понял, кого именно: Бена Джонсона, который одинаково
убедительно изображал как добропорядочных фермеров  (дочери  которых  обычно
тянули на победительниц конкурса красоты), так и злобных преступников.
   - Кто-нибудь, во имя Иисуса Христа, Спасителя нашего, может мне  сказать,
что здесь произошло? - спросил мужчина.
   Никто не ответил, и мгновение спустя Джонни понял,  что  все  смотрят  на
него. Он  выступил  вперед,  прочитал  надпись  на  маленькой  пластине  над
нагрудным карманом мужчины.
   - Преступники, капитан Ричардсон.
   - Простите?
   - Преступники. Регуляторы. Бандиты из прерий.
   - Мой друг, если вы находите что-то забавное...
   - Нет, сэр. Ни в коем разе. Вот там, к  примеру,  вы  не  увидите  ничего
забавного. - Джонни указал на дом  Уайлеров  и  внезапно  вспомнил  о  своей
гитаре. Вспомнил с удовольствием, как вспоминают  о  стакане  ледяного  чая,
когда жарко и хочется пить. Как хорошо, подумал  Джонни,  сидеть  сейчас  на
крыльце и наигрывать "Балладу о  Джесси  Джеймсе"  .  Ту,  что
начиналась со слов: "О Джесси, жена скорбит о тебе..." Джонни  подумал,  что
от его гитары могли остаться одни щепки, дом-то потрепало изрядно, вроде  бы
даже его сдвинуло с  фундамента,  но,  с  другой  стороны,  гитара  могла  и
уцелеть. Уцелели же некоторые из них. Не получили ни единой царапинки.
   Джонни смотрел на свой дом, а баллада уже звучала в его ушах:  "О  Роберт
Форд, о Роберт Форд, что у тебя на душе? Ты же спал в кровати Джесси, ел его
хлеб, а теперь отправил Джесси в могилу".
   - Эй! - воскликнул  коп  с  внешностью  Бена  Джонсона.  -  Куда  это  вы
направились?
   - Спеть песню о хороших и плохих парнях, - ответил Джонни и пошел дальше,
наклонив голову, чувствуя шеей жар летнего солнца.

   Письмо  миссис  Патриции  Аллен,   отправленное   Кэтрин   Энн   Гудлоув,
проживающей в Монтпилиере, штат Вермонт:
   МОХОК
   Маунтин Хауз
   Национальная историческая достопримечательность

   19 июня 1986 г.

   Дорогая Кэти!
   Мохок - самое прекрасное место в мире, я в этом убеждена. Медовый месяц -
девять лучших дней моей жизни. И ночей!!! Меня воспитывали в убеждении,  что
о некоторых вещах говорить неприлично, однако позволь сказать тебе, что  мои
страхи оказались абсолютно беспочвенными. Я-то боялась, что напрасно берегла
до свадьбы "самое дорогое". Не напрасно. Потому что теперь я  чувствую  себя
ребенком, которому подарили кондитерскую фабрику.
   Но хватит об этом.  Я  пишу  тебе  не  для  того,  чтобы  рассказывать  о
сексуальной жизни (пусть и превосходной) новоиспеченной миссис Аллен  или  о
красоте Кэтскиллз. Я пишу, потому что Том сейчас внизу, в тире,  а  я  знаю,
что ты обожаешь "истории с привидениями". Тем более что мы  живем  в  старом
отеле, а ты единственная из моих  знакомых,  кто  зачитал  до  дыр  не  один
экземпляр "Сияния", а два! Если бы  это  была  всего  лишь  история,  я  бы,
наверное, подождала до нашего возвращения, чтобы мы с  Томом  рассказали  ее
тебе при встрече. Но у меня есть шанс приобрести сувениры  этой  "сказки  из
прошлого", вот я и взялась  за  перо  в  этот  прекрасный  вечер,  когда  по
безоблачному небу плывет полная луна.
   "Мохок маунтин хауз" открылся в 1869 году, поэтому имеет право  считаться
старым отелем. И, хотя он  не  чета  "Высоте"  Стивена  Кинга,  тут  хватает
аномальных явлений и населенных привидениями  коридоров.  Естественно,  есть
тут и свои страшные истории, но в той, что я хочу тебе пересказать,  нет  ни
одиноких дам начала столетия, ни самоубийц, погоревших на бирже в 1929 году.
Эти два призрака, речь идет именно о двух, два  по  цене  одного,  появились
здесь только четыре года назад. В  этом  я  абсолютно  уверена,  потому  что
наводила справки у разных людей, а здешний персонал только поощряет подобные
разговоры, полагаю, "охота за  призраками"  -  дополнительная  приманка  для
потенциальных клиентов!
   Короче, на территории прилегающего к отелю парка разбросано  около  сотни
симпатичных беседок. Поставлены они  с  умом,  чтобы  из  каждой  открывался
красивый вид. Одна расположена на северной границе луга,  в  трех  милях  от
отеля. На карте у луга названия нет (сегодня утром я специально заглянула  в
нее), но персонал называет его Луг матери и сына.
   Призраки этих самых матери и сына впервые были  замечены  на  лугу  летом
1982 года. Появлялись они только в этой  самой  беседке,  которая  стоит  на
вершине холма. Луг от беседки сбегает к  каменной  стене,  увитой  плющом  и
заросшей шиповником. Пожалуй, в парке,  это  не  самое  красивое  место,  но
думаю, именно его я буду вспоминать в будущем, возвращаясь мыслями к  своему
медовому месяцу. Оно дышит удивительным покоем. Может,  все  дело  в  запахе
луговых цветов или мерном жужжании пчел. Не знаю. Но оставим цветы,  пчел  и
увитую плющом стену. Если я знаю свою Кэт, она ждет рассказа о призраках.  В
них нет ничего страшного, поэтому не питай на сей счет ложных надежд, но  по
крайней  мере  их  появление  задокументировано.  Адриан  Гивенс,  консьерж,
заверил меня, что их видели никак не меньше трех десятков  человек.  И  хотя
никто из свидетелей не знал друг друга, то есть о сговоре не  может  быть  и
речи, описания призраков на удивление совпадают. Женщине, судя по показаниям
свидетелей, тридцать с небольшим лет, она симпатичная, с длинными  ногами  и
каштановыми волосами. Ее сын  (некоторые  свидетели  отмечают  их  сходство)
маленький и худенький, лет шести. Волосы каштановые как  и  у  женщины.  Его
лицо описывалось как "интеллигентное", "живое" и даже "прекрасное". Хотя  их
видели разные люди и в разное время,  разночтений  в  описании  одежды  нет.
Женщина в блузе без рукавов, синих шортах для бега и кроссовках,  мальчик  в
боксерских трусах, футболке и ковбойских сапожках. Именно ковбойские сапожки
поразили меня больше всего. Кэт! С чего бы разным людям так странно  одевать
мальчика, если уж они все это выдумали? Защита безмолвствует.
   Несколько человек предложили,  что  это  реальные  люди,  возможно,  даже
сотрудница  "Мохока"  и  ее  сын,  потому  что  они  оставляют  материальные
доказательства своего присутствия (тогда как после призраков, насколько  мне
известно, остается разве что  дуновение  холодного  воздуха  или  неприятный
запах). Все сувениры о