им. На  крыше  мерно  вращается  сердечко-антенна.  Как  вывеска  на  крыше
публичного дома, сказал бы Джонни Маринвилл, если б  увидел  ее.  Но  он  не
видит, потому что лежит лицом вниз рядом со Стариной Доком на полу  в  кухне
Карверов. Биллингсли накрыл голову руками и зажмурился, а выражение его лица
не оставляет сомнений  в  том,  что  с  минуты  на  минуту  он  ждет  начала
Армагеддона.
   "Парус мечты" не сворачивает на пыльную Главную улицу с Гиацинтовой,  так
как последней просто нет. Ее место занято уходящей вдаль ровной,  как  стол,
пустыней.., а в  небе  над  этой  пустыней  практически  нет  звезд.  Словно
Создатель, нарисовав звезды над кучкой домов, удалился на покой.
   Из бортов  "Паруса  мечты"  торчат  короткие  крылья,  колеса  наполовину
утоплены в корпусе, космофургон плывет в трех футах  над  разбитой  колесами
телег улицей.  Мерно  гудит  двигатель.  Когда  космофургон  приближается  к
расположенному на углу салуну "Леди Дэй", в борту его  открывается  бойница,
из которой выглядывает Лаура Демотт из "Регуляторов". Ее  белоснежные  ручки
сжимают  не  "дерринджер",  а  ружье.  Двустволку.  Однако   выстрелы   этой
двустволки гремят, как разрывы снарядов. А в следующее мгновение  с  фасадом
салуна приключается беда.  Дверцы  взлетают  в  воздух,  деревянная  обшивка
вспыхивает. На мгновение - правда, увидеть это  некому  -  на  месте  салуна
возникает полуразрушенный магазин "Е-зет стоп". Вскоре пылает все здание,  и
воображаемый салун, и вполне реальный магазин "Е-зет стоп".
   За  "Парусом  мечты"  следует  "Стрела   следопыта",   замыкает   колонну
"Свобода". Тонированное ветровое стекло опущено вниз.  Майор  Пайк,  хороший
инопланетянин, ставший плохим, за штурвалом космофургона  Баунти,  но  не  в
форме конфедератов и  без  широкополой  шляпы  (шляпа  теперь  на  Кэнди,  у
регуляторов  приняты  такие  обмены).  Майор  вновь  одет  в  переливающийся
комбинезон мотокопов, на голове его отлично  виден  гребень  светлых  волос.
Рядом с майором диковатого  вида  траппер,  сержант  Матис,  ставший  первым
помощником Джеба Мердока после избиения и ареста капитана Кэнделла.
   Дом Колли Энтрегьяна заменил магазин дамской  одежды  "Две  сестры",  где
можно найти  самые  модные  модели.  Сержант  высовывается  наружу,  упирает
двустволку в плечо и нажимает  на  спусковые  крючки.  Грохот,  вой  летящих
снарядов.
   - Прекратите это! - кричит Сюзи. - Пусть кто-нибудь это прекратит!
   Верхняя половина магазина "Две  сестры"  разлетается  фейерверком  досок,
гвоздей, осколков стекла, кусков штукатурки. Вновь не более чем на мгновение
возникает дом Колли Энтрегьяна,  даже  велосипед  Кэри  Риптона  и  накрытое
пленкой тело. Потом дом пропадает и остается  только  магазин  "Две  сестры"
(именно в этом магазине в  "Регуляторах"  мы  впервые  видим  Лауру  Демотт,
танцовщицу и певичку с золотым сердцем, покупающую отрез материи на платье).
Полкрыши снесено, все окна разбиты.
   С противоположной стороны Главной улицы (Медвежьей  уже  нет)  появляется
серебристый космофургон "Рути-Тути". Руги за штурвалом, его глаза вспыхивают
и гаснут, как огни светофора. Маленький Джо Картрайт рядом с  ним,  по  лицу
его блуждает улыбка, в руках он сжимает отделанное хромированными пластинами
ружье.  В  затылок  ему  движется  "Рука  справедливости",  сзади  -  черная
"Мясовозка". За штурвалом Безлицый, рядом с ним графиня Лили, ее глаза  ярко
блестят. Джеб Мердок над ними, на турели.
   Потому что он самый жестокий из всех.
   Космофургоны идут в последнюю атаку,  три  из  них  врываются  в  Силовой
коридор с севера, три -  с  юга.  Многократно  усиленные  ружейные  выстрелы
сотрясают  воздух,  пули  летят  со  свистом,  словно  стая  баньши.   Отель
"Скотовод" (прежде дом Содерсонов) буквально  срывает  с  фундамента.  Левая
часть рушится, превращаясь в груду досок. Соседний дом (в нем Брэд Джозефсон
никогда бы не узнал свое жилище, в которое  он  и  Белинда  вложили  столько
труда) взрывается изнутри,  доски,  стекла,  штукатурка,  кровельное  железо
летят во все стороны.
   На другой стороне улицы продуктовый магазин Уоррелла (им  стал  дом  Тома
Биллингсли) рушится под выстрелами с "Руки справедливости", тела  Содерсонов
остаются под обломками. Каждый выстрел по  громкости  не  уступает  выстрелу
мортиры. Полковник Генри за штурвалом, стреляет Чак Коннорс,  который  более
известен под кличкой Стрелок. Его сын, широко улыбаясь, сидит рядом с ним.
   -  Отличный  выстрел,  папа!  -  восклицает  он,  когда  груду   обломков
охватывает пламя.
   - Спасибо, сынок, - отвечает Лукас Маккейн и нацеливает  свой  стреляющий
снарядами "винчестер" на китайскую прачечную  Лушана.  Прачечная,  в  другой
реальности дом Питера и Мэри Джексон, уже  изрядно  потрепана  выстрелами  с
"Рути-Тути", но Стрелка  это  не  останавливает.  К  нему  присоединяется  и
сынишка, паля из маленького револьвера, по грохоту не уступающего базуке.
   Над Главной улицей повисает облако порохового  дыма.  Гасиенда  Геллеров,
бревенчатый дом Ридов, жилище  Джозефсонов  полностью  разрушены.  От  отеля
осталась половина, так же  как  и  от  магазина  "Две  сестры".  Продуктовый
магазин Уоррелла в огне, как и окружная  лавка  Оула,  занявшая  место  дома
Хобартов.
   На восточной стороне улицы только на одном доме еще никак  не  отразилось
новое появление регуляторов - доме Карверов.  В  обшивке  остались  дыры  от
пуль, стекла выбиты (следы прошлого рейда), но в этот раз по дому не сделано
ни одного залпа.
   "Парус мечты", "Стрела следопыта", "Свобода" достигают вершины холма, где
Тополиная улица пересекалась с Медвежьей. "Рути-Тути". "Рука справедливости"
и "Мясовозка" выезжают на пересечение Тополиной и Гиацинтовой улиц. Стрельба
стихает, а затем прекращается вовсе. Люди в доме Карверов слышат, как  горит
соседний дом, "Продуктовый магазин Уоррелла" (они-то думают, что это бунгало
Старины Дока), а в остальном  так  тихо,  что  болят  барабанные  перепонки.
Пережившие рейд осторожно поднимают головы.
   - Все закончилось, как  по-твоему?  -  спрашивает  Стив  тоном  человека,
который не хочет напрямую сказать, что все обернулось  не  так  уж  плохо  в
сравнении с тем, чего он ожидал.., но думает об этом.
   - Мы должны... - начинает Джонни.
   - Я снова их слышу! - слышится визг Ким Геллер из гостиной.  У  остальных
нет оснований ей не верить, она ближе всех к улице. - Это  ужасное  гудение!
Его надо остановить! - С выпученными глазами Ким вбегает на  кухню.  -  Надо
остановить!
   - Сядь, мама! - говорит ей Сюзи, но сама не двигается с места, она  лежит
рядом с Дэйвом Ридом. Одной рукой он обнимает девушку, и  его  пальцы  (мать
Дэйва, естественно, этого не видит) обхватывают грудь Сюзи. Та не возражает.
Наоборот, она бы не  хотела,  чтобы  Дэйв  убирал  руку.  Ее  ужас  и  почти
материнская забота об оставшемся в живых близнеце  в  сочетании  приводят  к
тому, что впервые в жизни в девушке просыпается похоть. И  ей  больше  всего
хочется оказаться с Дэйвом в таком месте, где они  смогут  без  помех  снять
штаны.
   Ким пропускает слова дочери мимо ушей. Она идет к Одри и  хватает  ее  за
волосы, отрывая ее голову от пола.
   - Заставь его это прекратить! - кричит она в побледневшее  лицо  Одри.  -
Это твой родственник, ты  привезла  его  сюда!  А  ТЕПЕРЬ  ЗАСТАВЬ  ЕГО  ЭТО
ПРЕКРАТИТЬ!
   Белинда Джозефсон действует быстро. Не успевает Брэд и  глазом  моргнуть,
как она вскакивает, пересекает кухню и заламывает свободную руку Ким  ей  за
спину.
   - Ой! - вскрикивает Ким, тут же разжимая  пальцы,  вцепившиеся  в  волосы
Одри. - Отпусти меня! Отпусти меня, черная су...
   Белинда  считает,  что  уже  достаточно  наелась  расистского  дерьма,  и
заламывает руку Ким еще выше.  Мать  Сюзи,  которая  поддерживает  скаутские
организации девочек и постоянно посылает пожертвования Обществу по борьбе  с
раком, кричит от боли. А Белинда разворачивает ее к двери и дает ей под  зад
коленом. Ким вылетает в гостиную и врезается  в  противоположную  стену.  Те
гюммельские статуэтки, что еще стояли на полочках, падают на пол.
   - Она сама на это напросилась, - будничным тоном поясняет Белинда. - Я не
должна терпеть...
   - Все правильно, - обрывает ее Джонни. Гудение все громче,  словно  рядом
заработал мощный трансформатор.  -  Ложись,  Белинда.  Все  ложитесь.  Стив,
Синтия, прикройте детей. - Он поворачивается к тете Сета Гейрина.  В  голосе
Джонни слышны извиняющиеся нотки. - Ты можешь его остановить. Од?
   Она качает головой:
   - Это не он. Сейчас это не он. Это Тэк. - Не успев опустить  голову,  она
перехватывает взгляд Кэмми Рид, и взгляд этот пугает  ее  куда  больше,  чем
крики  Ким  Геллер.  Суровый  взгляд.  Никакого  намека  на  истерику,  лишь
неприкрытое желание убить.
   Но кого намерена убить Кэмми? Ее? Сета? Обоих? Одри не знает.  Знает  она
другое: она не имеет права рассказать другим о том, что сделала  перед  тем,
как сбежать из дома, о том  пустячке,  который  может  так  много  решить..,
если... Если откроется временное окно, на что она очень  рассчитывает.  Если
она сделает все, что нужно, в нужный момент. Она не может сказать остальным,
что надежда есть. Ведь если Тэк проникнет в чьи-нибудь  мысли,  надежда  эта
рухнет.
   Гудение нарастает. На Главной улице космофургоны вновь в движении. "Парус
мечты", "Стрела следопыта" и "Свобода" ближе к  дому  Карверов,  чем  другая
тройка,  поэтому  они  подкатывают  первыми  и  застывают  рядком.   Красный
космофургон "Стрела следопыта" с Охотником Снейком  за  штурвалом  блокирует
подъездную дорожку, на которой еще  лежит  тело  хозяина  дома.  Подкатывают
"Рути-Тути", "Рука справедливости" и "Мясовозка". Ряд из шести космофургонов
полностью отсекает дом Карверов от остальной улицы.
   Дом этот по иронии судьбы из тех, что ставят на ранчо. Из бойницы "Паруса
мечты" Лаура Демотт берет  на  мушку  разбитое  окно  гостиной.  Со  "Стрелы
следопыта" целятся в дом Хосс Картрайт и очень молодой Клинт Иствуд  , в этой реальности  Роуди  Йетс  из
"Кнута". Джеб Мердок стоит на турели "Мясовозки" с двумя ружьями.  На  обоих
стволы обрезаны в четырех дюймах от спусковых крючков. Он  широко  улыбается
знакомой многим улыбкой Рори Колхауна.
   Откидываются люки на крышах. Ковбои и инопланетяне берут дом на прицел.
   - Пап, видно, у нас тут стрельба по мишеням! - пронзительно  кричит  Марк
Маккейн, потом он визгливо смеется.
   - Рут-рут-рут!
   - ЗАТКНИСЬ, РУГИ! - вопят все хором и смеются.
   Вот этого-то  смеха  Ким  Геллер,  психика  которой  уже  дала  сбой,  не
выдерживает. Она поднимается с пола и широким шагом идет к  сетчатой  двери,
за которой все еще лежит тело Дебби Росс. По пути кроссовки Ким  отбрасывают
в стороны фарфоровые осколки гюммельских статуэток, которые с такой  любовью
собирала Кирсти Карвер. Мерное гудение электрических двигателей сводит Ким с
ума. И все же проще думать об этом, чем о наглой негритоске, которая чуть не
сломала ей руку и вышвырнула  в  другую  комнату,  словно  мешок  с  грязным
бельем.
   Остальные даже не подозревают о том, что Ким вышла из дома, пока  до  них
не доносится ее голос:  "Убирайтесь  отсюда!  Прекратите  это  безобразие  и
убирайтесь! Полиция уже едет сюда!"
   При звуке этого голоса Сюзи напрочь забывает о том, как хорошо ощущать на
своей груди пальцы Дэйва Рида и как ей хочется увести его наверх и затрахать
до беспамятства, чтобы он забыл о смерти брата.
   - Мама! - вскрикивает Сюзи и начинает подниматься.
   Но рука Дэйва возвращает ее на  пол  и  обвивается  вокруг  талии,  чтобы
больше не дать Сюзи подняться. Он уже потерял  брата  и  полагает,  что  для
одного дня этого более чем достаточно.
   Давай же, давай, давай, мысленно твердит Одри..,  скорее  не  твердит,  а
молится. Глаза ее закрыты, руки сжаты в кулаки, остатки ногтей  впиваются  в
ладони. Давай, сработай, сделай то, что надо, уже пора...
   - Действуй. - Она даже не замечает того, что  уже  шепчет  вслух  Джонни,
который поднял голову, услышав голос  Ким,  и  теперь  смотрит  на  Одри.  -
Действуй же. Ради Бога, действуй!
   - О чем это вы? - спрашивает Джонни, но Одри не отвечает.
   А Ким уже идет по  дорожке  к  космофургонам,  которые  припарковались  у
бордюрного камня. Это единственное место на всей бывшей Тополиной улице, где
сохранился бордюрный камень.
   - Я даю вам последний шанс. -  Взгляд  Ким  переходит  с  одной  странной
личности на другую. Некоторые в идиотских масках, а один, тот, что за  рулем
фургона, в костюме робота.  Выглядит  как  увеличенная  копия  из  "Звездных
войн". Другие обрядились в  ковбоев,  надели  форму  участников  Гражданской
войны. Некоторые лица выглядят очень знакомыми.., но сейчас не время  думать
о таких глупостях.
   - Я даю вам последний шанс, - повторяет Ким, останавливаясь как раз в том
месте, где бетонная дорожка, проложенная по лужайке  Карверов,  смыкается  с
оставшимся куском тротуара. - Убирайтесь отсюда. А не то...
   Боковая дверь  "Свободы"  соскальзывает  в  сторону,  и  из  космофургона
выходит шериф  Стритер.  В  лунном  свете  поблескивает  серебряная  звезда,
пришпиленная к его жилетке. Он смотрит  на  Джеба  Мердока,  своего  давнего
врага и нового союзника, стоящего на крыше "Мясовозки".
   - Ну, Стритер, - обращается к нему Мер-док, - что скажешь?
   - Я думаю, тебе надо прикончить эту крикливую сучку, - с улыбкой отвечает
шериф, и оба обрезанных ствола ружья Мердока изрыгают  белое  пламя.  Гремят
выстрелы. Мгновением раньше Ким Геллер стояла у тротуара, а теперь  ее  нет.
Вернее, остались кроссовки и в них ступни ног,  но  вот  ни  самих  ног,  ни
корпуса, ни головы нет.
   А долю секунды спустя что-то шмякается об  стену  дома  Карверов.  Словно
кто-то выплескивает на нее  ведро  красной  жидкости.  Еще  не  стих  грохот
выстрелов, а шериф Стритер уже орет:
   - Стреляйте! Стреляйте, черт побери! Сотрите их с лица земли!
   - Ложитесь! - вновь командует Джонни, зная, что пользы от этого не будет,
дом Карверов просто исчезнет, как исчезает под приливной волной  выстроенный
ребенком песчаный замок.
   Регуляторы начинают стрелять. Такого грохота Джонни  не  слышал  даже  во
Вьетнаме. Должно быть, думает он, так же гремело  в  окопах  под  Ипром  или
когда-то в Дрездене. Шум стоит невероятный, и,  хотя  Джонни  полагает,  что
должен оглохнуть, он слышит, как рушится дом: ломаются доски, вылетают окна,
бьется посуда. Слышит он и крики людей,  пусть  и  очень  тихие.  Нос  забит
пороховым дымом. Что-то невидимое, но большое пролетает через кухню  над  их
головами, и тут же большая часть стены обрушивается на землю.
   До, думает Джонни, это конец. Может, оно и к лучшему.
   Однако события принимают неожиданный оборот. Стрельба не прекращается, но
грохот выстрелов начинает  стихать,  словно  кто-то  поворачивает  регулятор
громкости. Это относится не только к выстрелам,  но  и  к  свисту  снарядов,
которые проносятся над головами людей. И происходит все очень быстро. Меньше
чем через десять секунд (а может, и  через  пять)  после  того,  как  Джонни
уловил изменение уровня шума, наступает тишина. Не слышно и мерного  гудения
двигателей космофургонов.
   Лежащие на кухне люди  поднимают  головы  и  смотрят  друг  на  друга.  В
кладовой Синтия видит,  что  они  со  Стивом  стали  совсем  белыми.  Синтия
подносит руку ко рту и дует. С кожи поднимается белая пыль.
   - Мука, - говорит она.
   Стив проводит рукой по своим длинным волосам и протягивает ее  к  Синтии.
На его ладони лежат блестящие черные кругляшки.
   - Мука - не самое плохое. Мне достались оливки.
   Синтия думает, что сейчас засмеется, но не успевает этого сделать. Потому
что мгновение спустя ей уже не до смеха.

Место Сета/Время Сета

   Из всех тоннелей, которые он прорыл для себя  за  время  правления  Тэка,
Тэка-Вора, Тэка Жестокого, Тэка-Деспота, этот самый длинный. В  определенном
смысле Сет воссоздал свой вариант  Рэттлснейк  номер  один.  Штольня  уходит
глубоко в черную землю, которой, как он считает, является его подсознание, а
потом поднимается наверх, к самой поверхности, как надежда. В конце  штольни
окованная железом дверь. Сет не пытается открыть ее, и  не  из  боязни,  что
дверь заперта. Как раз наоборот.  Этой  двери  он  не  должен  касаться,  не
завершив подготовку. Выйдя через нее, он не сможет вернуться назад.
   Сет догадывается, куда она ведет, и  молится  о  том,  чтобы  в  этом  не
ошибиться.
   Сквозь щели между железными полосами проникает  достаточно  света,  чтобы
было видно то место, где он стоит. На стенах фотографии. На одной из  них  -
групповой портрет его семьи. Сет сидит между братом и сестрой. На другой  он
стоит между тетей Одри и дядей Хербом на лужайке перед домом. Все улыбаются.
У Сета, как всегда, отсутствующий вид. Есть еще фотография Аллена  Саймса  у
гусеницы Мисс Мо. Мистер Саймс в каске с надписью "Дип  эс",  он  улыбается.
Такой фотографии не существует, но это не важно. Это место Сета, время Сета,
мозг Сета, он украшает его чем хочет. Не так давно здесь  висели  фотографии
мотокопов и персонажей  "Регуляторов",  не  только  здесь,  но  и  по  всему
тоннелю. Теперь не висят. Они ему больше не нравятся.
   "Я их перерос, - думает Сет, - в этом все  дело.  В  свои  восемь  лет  я
перерос вестерны и субботние мультсериалы".  Вот  главная  причина,  которой
никогда не понять Тэку: в своем развитии Сет поднялся еще на одну ступеньку.
Игрушечная Косей Стайлз у него в кармане (когда ему  нужен  карман,  он  его
себе представляет, это очень удобно), потому что он ее еще немного любит.  А
остальных - нет. Вопрос в том, сможет ли  он  вырваться  из  этих  фантазий,
которые так щедро сдобрены ядом?
   Наступил момент, когда Сету предстоит это выяснить.
   Рядом с фотографией Аллена Саймса на стене висит полочка. Такие Сет видел
в прихожей Карверов, и они ему очень понравились. Каждая полочка  для  одной
фарфоровой статуэтки. Такую вот полочку  Сет  создал  в  своем  подсознании.
Света достаточно, чтобы увидеть, что на ней стоит: не  гюммельские  пастушок
или пастушка, а игрушечный телефон.
   Сет снимает трубку и набирает на пластмассовом диске цифры  два,  четыре,
восемь. Телефон дома Карверов. В ухе раздается гудок.., второй..,  третий...
Но слышны ли звонки на другом конце провода? Слышит ли их она? Слышит ли  их
вообще кто-нибудь?
   - Давай, - шепчет Сет. Нетерпение переполняет его. Здесь, в  подсознании,
аутизма у него не больше, чем у Стива  Эмеса,  или  Белинды  Джозефсон,  или
Джонни Маринвилла... Здесь он гений.
   Правда, испуганный гений.
   - Давай..,  пожалуйста,  тетя  Одри,  пожалуйста,  услышь..,  пожалуйста,
ответь...
   Потому что времени у него очень мало, а его отсчет уже пошел.

Безнадега,
Главная улица/Время регуляторов.

   В гостиной Карверов звонит телефон, и Джонни Маринвилл  впервые  в  жизни
утрачивает уникальную  свою  способность  видеть  и  расставлять  события  в
хронологической последовательности, словно этот звонок вырубает в его  мозгу
нервные центры, отличающие Джонни от  остальных  людей.  Все  смешивается  в
кучу,  как  в  калейдоскопе,  когда  начинаешь  вращать  трубку,   а   потом
разлетается разноцветными призмами и яркими  осколками.  Собственно,  именно
так в момент стресса воспринимают происходящее вокруг обычные  люди,  думает
Джонни,  поэтому  не  приходится  удивляться,  что  в  таких  ситуациях  они
принимают наихудшие решения. Ему это не  нравится.  Похоже  на  то,  что  ты
лежишь в кровати с высокой температурой и  видишь  стоящих  вокруг  шестерых
человек. Ты знаешь, что на самом деле их четверо.., но кто настоящие, а  кто
фантомы?  Сюзи  Геллер  плачет,  громко  зовет  свою  мать.  Дети   Карверов
проснулись. С Эллен истерика, она кричит во  весь  голос  и  бьет  по  спине
Стива, который пытается прижать  девочку  к  себе  и  успокоить.  Неожиданно
Ральфи пытается наброситься на сестру.