вом. Насколько похожи эти  дружелюбные  жесты  на
древнюю мимику угрозы - несмотря на коренное различие мотиваций, - видно
из того, что их можно перепутать. Незначительное отклонение "угрозы" хо-
рошо видно адресату спереди; но сбоку - в профиль - это  отклонение  со-
вершенно незаметно, и не только наблюдателю-человеку, но и другому дико-
му гусю. По весне, когда семейные узы постепенно слабеют и молодые гуса-
ки начинают искать себе невест, - часто случается, что один  из  братьев
еще связан с другим семейным триумфальным криком, но уже  стремится  де-
лать брачные предложения какой-нибудь чужой юной гусыне. Выражаются  они
отнюдь не в приглашении к спариванию, а в том, что он нападает на  чужих
гусей и затем, с приветствием, торопится к своей  избраннице.  Если  его
верный брат видит это сбоку - он, как правило, принимает  сватовство  за
начало атаки на чужую гусыню; а поскольку  все  самцы  в  группе  триум-
фального крика мужественно стоят друг за друга в борьбе, он яростно бро-
сается на будущую невесту своего брата и начинает ее колотить. Сам он не
испытывает к ней никаких чувств, и такое избиение вполне соответствовало
бы выразительному движению брата-жениха, если бы то несло в себе не при-
ветствие, а угрозу. Когда самка в испуге удирает, ее жених оказывается в
величайшем смущении. Я отнюдь не приписываю гусям человеческих  качеств:
объективной физиологической основой любого  смущения  является  конфликт
противоречащих друг другу побуждений, а именно в таком состоянии  -  вне
всяких сомнений - и находится наш молодой гусак. У молодого серого  гуся
невероятно сильно стремление защищать избранную самку, но столь же силен
и запрет напасть на брата, который в это время еще является его  сотова-
рищем по братскому триумфальному крику. Насколько непреодолим этот  зап-
рет, мы еще увидим в дальнейшем на впечатляющих примерах.
   Если триумфальный крик и содержит сколь-нибудь существенный заряд аг-
рессии по отношению к партнеру, то лишь в первой фазе с раскатом; в  го-
гочущем приветствии она уже наверняка отсутствует. Поэтому  -  и  Хельга
Фишер того же мнения - приветствие уже не имеет  функции  умиротворения.
Хотя оно "еще" в точности копирует символическую форму переориентирован-
ной угрозы, - между партнерами, совершенно  определенно,  не  существует
настолько сильной агрессивности, чтобы она нуждалась в отведении.
   Лишь в одной, совершенно особой и быстро проходящей стадии  индивиду-
ального развития первоначальные побуждения, лежащие в основе  переориен-
тирования, отчетливо видны и  в  приветствии.  (Впрочем,  индивидуальное
развитие триумфального крика у серых гусей  -  тоже  детально  изученное
Хельгой Фишер - вовсе не является репродукцией его эволюционного станов-
ления; нельзя переоценивать пределы применимости закона повторений.) Но-
ворожденный гусь - еще до того как он может ходить, стоять  или  есть  -
способен вытягивать шейку вперед,  что  сопровождается  "гоготаньем"  на
тончайшей фистульной ноте. С самого начала этот звук двухслоговый, точно
как "рэбрэб" или соответствующий писк утят.  Уже  через  пару  часов  он
превращается в многослоговое "пипипи", которое по ритму в точности  сов-
падает с приветственным гоготаньем взрослых  гусей.  Вытягивание  шеи  и
этот писк, несомненно, являются первой ступенью, из которой при взросле-
нии гуся развиваются и выразительное движение угрозы, и вторая фаза три-
умфального крика. Из сравнительного исследования происхождения этих  ви-
дов мы знаем наверняка, что в ходе эволюции приветствие произошло из уг-
розы за счет ее переориентирования и ритуализации.  Однако  в  индивиду-
альном развитии тот же по форме жест сначала означает приветствие. Когда
гусенок только что совершил тяжелую и небезопасную работу  появления  на
свет и лежит мокрым комочком горя, с бессильно вытянутой  шейкой,  -  из
него можно вытянуть только одну-единственную реакцию.  Если  наклониться
над ним и издать пару звуков, подражая голосу гусей, - он с трудом  под-
нимает качающуюся головку, вытягивает шейку  и  приветствует.  Крошечный
дикий гусь ничего другого еще не может, но уже приветствует  свое  соци-
альное окружение!
   Как по смыслу выразительного движения, так и в отношении  провоцирую-
щей ситуации вытягивание шейки и писк у серых гусят соответствуют именно
приветствию, а не угрожающему жесту взрослых. Примечательно, однако, что
по своей форме это движение аналогично как раз угрозе, так как характер-
ное отклонение вытянутой шеи в сторону от партнера  у  совсем  маленьких
гусят отсутствует. Только когда им исполняется несколько недель, - среди
пуха видны уже настоящие перья, - тогда это меняется.  К  этому  времени
птенцы становятся заметно агрессивнее по отношению  к  гусятам  того  же
возраста из других семей: наступают на них с писком, вытянув шеи, и  пы-
таются щипать. Но поскольку при таких потасовках детских семейных команд
жесты угрозы и приветствия еще совершенно одинаковы, - понятно, что час-
то происходят недоразумения и кто-то из братцев и сестриц щиплет своего.
В этой особой ситуации, впервые в онтогенезе, видно ритуализованное  пе-
реориентирование приветственного движения: гусенок, обиженный кем-то  из
своих, не щиплется в ответ, а интенсивно пищит и вытягивает шею, которая
совершенно отчетливо направлена мимо обидчика, хотя и под меньшим углом,
чем это будет впоследствии, при полностью освоенной церемонии.  Тормозя-
щее агрессию действие этого жеста необычайно отчетливо: только что напа-
давшие братец или сестрица тотчас же отстают и в свою очередь  переходят
к приветствию, направленному мимо. Фаза развития, за время которой  три-
умфальный крик приобретает столь заметное умиротворяющее действие, длит-
ся лишь несколько дней. Ритуализованное переориентирование  быстро  зак-
репляется и предотвращает впредь - за редкими исключениями - любые недо-
разумения. Кроме того, с окончательным усвоением ритуализованной церемо-
нии приветствие подпадает под власть автономного социального инстинкта и
уже вовсе не содержит агрессии к партнеру; либо содержит такую  мизерную
ее долю, что нет нужды в специальном механизме, который затормаживал  бы
нападение на него. В дальнейшем триумфальный крик функционирует исключи-
тельно в качестве уз, объединяющих членов семьи.
   Бросается в глаза, что группа, объединенная триумфальным криком,  яв-
ляется закрытой. Только что вылупившийся птенец приобретает  членство  в
группе по праву рождения и принимается "не глядя", даже если он вовсе не
гусь, а подкидыш, подсунутый ради эксперимента, например мускусная утка.
Уже через несколько дней родители знают своих детей;  дети  тоже  узнают
родителей и с этих пор уже не проявляют готовности к триумфальному крику
с другими гусями.
   Если поставить довольно жестокий эксперимент с  переносом  гусенка  в
чужую семью, то бедный ребенок принимается  в  новое  сообщество  триум-
фального крика тем труднее, чем позже его вырвали из  родного  семейного
союза. Дитя боится чужих; и чем больше оно выказывает  этот  страх,  тем
более они расположены набрасываться на него.
   Трогательна детская доверчивость, с которой совсем неопытный,  только
что вылупившийся гусенок вышептывает предложение дружбы - свой крошечный
триумфальный писк - первому существу,  какое  приближается  к  нему,  "в
предположении", что это должен быть кто-то из его родителей.
   Но совершенно чужому - серый гусь  предлагает  триумфальный  крик  (а
вместе с ним и вечную любовь и дружбу) лишь в одном-единственном случае:
когда темпераментный юноша вдруг влюбляется в чужую  девушку.  Это  безо
всяких кавычек! Эти первые предложения совпадают по времени с  моментом,
когда почти годовалая молодежь должна уходить от родителей, которые  со-
бираются выводить новое потомство. Семейные узы при этом по необходимос-
ти ослабляются, но никогда не рвутся окончательно.
   У гусей триумфальный  крик  еще  более  связан  с  персональным  зна-
комством, чем у описанных выше уток. Утки тоже "болтают" лишь с  опреде-
ленными, знакомыми товарищами;  однако  у  них  узы,  возникающие  между
участниками церемонии, не так прочны, и добиться принадлежности к группе
у них не так трудно, как у гусей. У этих случается, что гусю, вновь при-
летевшему в колонию, - или купленному, если речь идет о домашних, - тре-
буются буквально годы, чтобы быть принятым в группу  совместного  триум-
фального крика.
   Чужаку  легче  приобрести  членство  в  группе  триумфального   крика
окольным путем, если кто-то из партнеров этой группы влюбляется в него и
они образуют семью.
   За исключением специальных случаев влюбленности  и  принадлежности  к
семье по праву рождения - триумфальный крик бывает  тем  интенсивнее,  а
узы, возникающие из него, тем прочнее, чем дольше  животные  знают  друг
друга. При прочих равных условиях можно утверждать, что прочность связей
триумфального крика пропорциональна степени знакомства  партнеров.  Нес-
колько утрируя, можно сказать, что узы триумфального крика  между  двумя
или несколькими гусями возникают всегда, когда степень знакомства и  до-
верия становятся для этого достаточной.
   Когда ранней весной старые гуси предаются заботам о потомстве, а  мо-
лодые, однолетки и двухлетки, любовным помыслам -  всегда  остается  ка-
кое-то количество неспарившихся  гусей  разного  возраста,  которые  как
"третьи лишние" эротически  не  заняты;  и  они  всегда  объединяются  в
большие или меньшие группы. Обычно мы кратко называем их бездетными. Это
выражение неточно, так как многие молодые новобрачные, уже  образовавшие
прочные пары, тоже еще не высиживают птенцов. В таких бездетных  группах
могут возникать по-настоящему прочные триумфальные крики, не имеющие  ни
малейшей связи с сексуальностью. Обстоятельства  принуждают  каждого  из
двух одиноких гусей к общению с другим, и случайно может возникнуть без-
детное содружество самца и самки. Именно это произошло в нынешнем  году,
когда старая овдовевшая гусыня вернулась из нашей дочерней колонии серых
гусей на Аммерзее и объединилась с вдовцом, жившим на Зеевизен,  супруга
которого скончалась незадолго перед тем по неизвестной причине. Я думал,
что здесь начинается образование новой пары, но Хельга  Фишер  с  самого
начала была убеждена, что речь идет о  типичном  бездетном  триумфальном
крике, который может еще раз связать взрослого самца с такой же  самкой.
Так что - вопреки иному мнению - между мужчинами и  женщинами  бывают  и
отношения подлинной дружбы, не имеющие ничего  общего  с  влюбленностью.
Впрочем, из такой дружбы легко может возникнуть любовь, и у гусей  тоже.
Существует давно известный трюк в разведении диких  гусей:  двух  гусей,
которых хотят спаровать, вместе пересаживают в другой зоопарк или в дру-
гую компанию водоплавающих птиц. Там их обоих  не  любят,  как  "гадкого
утенка", и им приходится искать общества друг друга. Таким образом доби-
ваются, как минимум, возникновения бездетного триумфального  крика  -  и
можно надеяться, что из него получится пара. Однако в моей практике было
очень много случаев, когда такие вынужденные связи тотчас же разрушались
при возвращении птиц в прежнее окружение.
   Связь между триумфальным криком  и  сексуальностью,  т.е.  собственно
инстинктом копуляции, не так легко понять. Во всяком случае,  эта  связь
слаба, и все непосредственно половое играет в жизни диких  гусей  сугубо
подчиненную роль. Что объединяет пару гусей на всю жизнь  -  это  трицм-
фальный крик, а не половые отношения супругов. Наличие прочных уз триум-
фального крика между двумя индивидами "прокладывает путь", т.е.  до  ка-
кой-то степени способствует появлению половой связи. Если два гуся - это
могут быть и два гусака - очень долго связаны союзом этой церемонии,  то
в конце концов они, как правило, пробуют совокупляться. Напротив,  поло-
вые связи, которые часто возникают уже у годовалых птиц,  -  задолго  до
наступления половой зрелости, - по-видимому  никак  не  благоприятствуют
развитию уз триумфального крика. Если две молодые птицы многократно  со-
вокупляются, из этого нельзя делать каких-либо выводов  о  возникновении
будущей пары.
   Напротив, достаточно лишь самого малого намека на предложение  триум-
фального крика со стороны молодого гусака, - если только он находит  от-
вет у самки, - чтобы со значительной вероятностью  предсказать,  что  из
этих двух сложится прочная пара. Эти нежные отношения, в которых  сексу-
альные реакции вообще не играют никакой роли, к концу лета или к  началу
осени кажутся уже совершенно исчезнувшими; однако, когда по второй весне
своей жизни молодые гуси начинают серьезное  ухаживание  -  они  порази-
тельно часто находят свою прошлогоднюю первую любовь. Слабая и в некото-
ром смысле односторонняя связь, существующая между триумфальным криком и
копуляцией у гусей, в значительной степени аналогична той, какая  бывает
и у людей, - связи между влюбленностью и грубо-сексуальными реакциями.
   "Чистая" любовь через нежность ведет к физическому сближению, которое
при этом отнюдь не рассматривается как нечто существенное в данной  свя-
зи; в то же время, возбуждающие ситуации и партнеры, вызывающие сильней-
шее сексуальное влечение, далеко не всегда приводят к пылкой влюбленнос-
ти. У серых гусей эти две функциональные сферы могут быть так же оторва-
ны и независимы одна от другой, как и у людей, хотя, разумеется, "в нор-
мальном случае", для выполнения своей задачи  по  сохранению  вида,  они
должны совпадать и относиться к одному и тому же индивиду.
   Понятие "нормального" является одним из  самых  труднеопределимых  во
всей биологии; но в то же время, к сожалению, оно столь  же  необходимо,
как и обратное ему понятие патологического. Мой друг  Бернхард  Холлман,
когда ему попадалось что-нибудь особенно причудливое или необъяснимое  в
строении или поведении какого-либо животного, обычно задавал  наивный  с
виду вопрос: "Конструктор этого хотел?" И  в  самом  деле,  единственная
возможность определить "нормальную" структуру или функцию состоит в том,
что мы утверждаем: они являются как раз такими, какие под давлением  от-
бора должны были развиться именно в данной форме - и ни в какой  иной  -
ради выполнения задачи сохранения вида, К несчастью, это определение ос-
тавляет в стороне все то, что развилось именно так, а не иначе, по  чис-
той случайности - но вовсе не должно подпадать  под  определение  ненор-
мального, патологического. Однако мы понимаем под "нормальным" отнюдь не
какое-то среднее, полученное из всех наблюдавшихся случаев;  скорее  это
выработанный эволюционный тип, который - по понятным причинам - в чистом
виде осуществляется крайне редко или вообще никогда. Тем не  менее,  эта
сугубо идеальная конструкция нам необходима, чтобы было с чем сравнивать
реальные случаи. В учебнике зоологии поневоле приходится описывать  -  в
качестве представителя вида -  какого-то  совершенного,  идеального  мо-
тылька; мотылька, который именно в этой форме не встречается нигде и ни-
когда, потому что все экземпляры, какие можно найти в коллекциях,  отли-
чаются от него, каждый чем-то своим. Точно так же мы не  можем  обойтись
без "идеальной" конструкции нормального поведения серых гусей или  како-
го-либо другого вида животных; такого поведения, которое  осуществлялось
бы без влияния каких-либо помех и которое встречается не чаще,  чем  бе-
зупречный тип мотылька. Люди, одаренные хорошей способностью к образному
восприятию, видят идеальный тип структуры или. поведения совершенно  не-
посредственно, т.е. они в состоянии вычленить сущность типичного из фона
случайных мелких несообразностей. Когда мой учитель Оскар Хейнрот в сво-
ей, ставшей классической, работе о семействе утиных (1910) описал пожиз-
ненную и безусловную супружескую верность серых гусей в  качестве  "нор-
мы", - он совершенно правильно абстрагировал свободный от нарушений иде-
альный тип; хотя он и не мог наблюдать его в действительности уже  пото-
му, что гуси живут иногда более полувека, а их супружеская  жизнь  всего
на два года короче. Тем не менее его высказывание верно, и  определенный
им тип настолько же необходим для описания  и  анализа  поведения,  нас-
колько бесполезна была бы средняя норма, выведенная из множества единич-
ных случаев. Когда я недавно, уже работая над этой главой,  просматривал
вместе с Хельгой Фишер все ее гусиные протоколы, то -  несмотря  на  все
вышеуказанные соображения - был как-то разочарован  тем,  что  описанный
моим учителем нормальный случай абсолютной "верности до гроба" среди ве-
ликого множества наших гусей оказался сравнительно  редок.  Возмутившись
моим разочарованием, Хельга сказала бессмертные слова:
   "Чего ты от них хочешь? Ведь гуси тоже всего лишь люди!" У диких  гу-
сей, в том числе - это доказано - и у живущих на воле, бывают очень  су-
щественные отклонения от нормы брачного и социального поведения. Одно из
них, очень частое, особенно интересно потому, что у  гусей  оно  порази-
тельным образом способствует, а не вредит сохранению вида, хотя у  людей
во многих культурах сурово осуждается; я имею в виду связь  между  двумя
мужчинами. Ни во внешнем облике, ни в определении обоих  полов  у  гусей
нет резких, качественных различий. Единственный ритуал  при  образовании
пары, - так называемый изгиб шеи, - который у разных  полов  существенно
отличается, выполняется лишь в том случае,  когда  будущие  партнеры  не
знают друг друга и потому несколько побаиваются. Если этот ритуал пропу-
щен, то ничто не мешает гусаку адресовать свое предложение триумфального
крика не самке, а другому самцу.
   Такое происходит особенно часто, хотя не только в тех случаях,  когда
все гуси слишком хорошо знают друг друга изза тесного содержания в нево-
ле. Пока мое отделение Планковского Института физиологии поведения  рас-
полагалось в Бульдерне, в Вестфалии, и нам приходилось держать всех  на-
ших водоплавающих птиц на одном, сравнительно  небольшом  пруду,  -  это
случалось настолько часто, что мы долгое время ошибочно  считали,  будто
нахождение разнополых партнеров происходит у серых  гусей  лишь  методом
проб и ошибок. Лишь много позже мы обнаружили функцию  церемонии  изгиба
шеи, в подробности которой не станем здесь вдаваться.
   Когда молодой гусак предлагает триумфальный крик другому самцу и  тот
соглашается, то каждый из них приобретает гораздо лучшего партнера и то-
варища, - насколько это касается именно данной функциональной  сферы,  -
чем мог бы найти в самке. Так как внутривидовая агрессия у  гусаков  го-
раздо сильнее, чем у гусынь, то и сильнее предрасположенность  к  триум-
фальному крику, и они вдохновляют друг друга на великие дела.  Поскольку
ни одна разнополая пара не в состоянии им противостоять, такая пара  гу-
саков приобретает очень высокое, если не наивысшее положение в  иерархии
своей колонии. Они хранят пожизненную верность друг  другу,  по  крайней
мере не меньшую, чем в разнополых парах. Когда мы разлучили нашу старей-
шую пару гусаков. Макса и Копфшлица, сослав Макса в дочернюю колонию се-
рых гусей на Ампер-Штаузее у Фюрстенфельдбрюка, то через год траура  оба
они спаровались с самками, и обе пары вырастили птенцов. Но когда  Макса
вернули на Эсс-зее, - без супруги и без детей, которых мы не смогли пой-
мать, - Копфшлиц моментально бросил свою семью и вернулся к нему. Супру-
га Копфшлица и его сыновья,  по-видимому,  оценили  ситуацию  совершенно
точно и пытались прогнать Макса яростными атаками, но им это не удалось.
Сегодня два гусака держатся вместе,  как  всегда,  а  покинутая  супруга
Копфшлица уныло ковыляет за ними следом, соблюдая  определенную  дистан-
цию.
   Понятие, которое обычно связывается  со  словом  "гомосексуальность",
определено и очень плохо, и очень широко.
   "Гомосексуалист" - это и одетый в женское платье, подкрасившийся юно-
ша в притоне, и герой греческих мифов; хотя первый из них в своем  пове-
дении приближается к