сколько раз производится каждое
из упомянутых частичных действий, пока не исчерпается. Полученные  числа
находятся в очевидной связи со средней нормальной потребностью. Само со-
бой разумеется, что кошке приходится очень часто ждать в засаде и  подк-
радываться, прежде чем она вообще сможет подобраться к своей добыче нас-
только, что попытка поймать ее будет иметь хоть какой-то шанс на  успех.
Лишь после многих таких попыток добыча попадает в когти, и ее можно заг-
рызть, но это тоже не всегда получается с первого раза, так  что  должно
быть предусмотрено несколько смертельных укусов на каждую мышь,  которую
предстоит съесть.
   Таким образом, производится ли какое-то из частичных действий  только
по его собственному побуждению или по какому-либо  еще  -  и  по  какому
именно, - в сложном поведении подобного рода зависит от внешних условий,
определяющих "спрос" на каждое отдельное  действие.  Насколько  я  знаю,
впервые эту мысль четко высказал детский психиатр Рене Шпиц.  Он  наблю-
дал, что у грудных детей, получавших молоко в бутылочках, из которых оно
слишком легко высасывалось, после полного насыщения и отказа от этих бу-
тылочек оставался нерастраченный запас сосательных движений; им приходи-
лось отрабатывать его на какомнибудь замещающем  объекте.  Очень  похоже
обстоит дело с едой и добыванием пищи у гусей, когда их держат в  пруду,
где нет такого корма, который можно было бы доставать со дна. Если  кор-
мить гусей только на берегу, то рано или поздно можно будет увидеть, что
они ныряют "вхолостую". Если же кормить их на берегу каким-нибудь зерном
до полного насыщения - пока не перестанут есть, - а затем бросить то  же
зерно в воду, птицы тотчас же начнут нырять и поедать поднятую  из  воды
пищу. Здесь можно сказать, что они "едят, чтобы нырять". Можно  провести
и обратный эксперимент: долгое время давать гусям корм  только  на  пре-
дельной доступной им глубине, чтобы им приходилось доставать его, ныряя,
с большим трудом. Если кормить их таким образом до тех пор, пока они  не
перестанут есть, а затем дать им ту же пищу на берегу - они  съедят  еще
порядочное количество, и тем самым докажут, что и перед тем они "ныряли,
чтобы есть".
   В результате, совершенно невозможно какое-либо обобщенное утверждение
по поводу того, какая из двух спонтанных мотивирующих инстанций побужда-
ет другую или доминирует над нею.
   До сих пор мы говорили о взаимодействии лишь таких частичных побужде-
ний, которые вместе выполняют какую-то общую функцию, в нашем примере  -
питание организма. Несколько иначе складываются отношения между источни-
ками побуждений, которые выполняют разные функции и потому принадлежат к
системам разных инстинктов. В этом случае правилом является не  взаимное
усиление или поддержка, а как бы  соперничество:  каждое  из  побуждений
"хочет оказаться правым". Как впервые показал Эрих фон  Хольст,  уже  на
уровне мельчайших мышечных сокращений несколько стимулирующих  элементов
могут не только соперничать друг с другом, но - что важнее - за счет за-
кономерного взаимного влияния могут создавать разумный компромисс. Такое
влияние состоит - в самых общих чертах - в том, что каждый их двух эндо-
генных ритмов стремится навязать  другому  свою  собственную  частоту  и
удерживать его в постоянном фазовом сдвиге. То, что все нервные  клетки,
иннервирующие волокна какойлибо мышцы, всегда рациональным образом выст-
реливают свои импульсы в один и тот же момент, -  это  результат  такого
взаимного влияния. Если оно нарушается, то начинаются  фибриллярные  мы-
шечные спазмы, какие часто можно наблюдать при крайнем  нервном  утомле-
нии. На более высоком уровне интеграции при движении конечности - напри-
мер, рыбьего плавника - те же процессы приводят к рациональному  взаимо-
действию мьшц - антагонистов", которые попеременно двигают соответствую-
щие части тела в противоположных направлениях. Каждое  ритмичное  цикли-
ческое движение плавника, ноги или крыла, какие мы встречаем  при  любом
движении животных, - это работа "антагонистов"; не  только  мышц,  но  и
возбуждающих нервных центров. Эти движения всегда  являются  следствиями
"конфликтов" между независимыми и соперничающими источниками  импульсов,
энергии которых упорядочиваются и направляются к общему благу закономер-
ностями "относительной координации", как назвал фон Хольст процесс  вза-
имного влияния, о котором идет речь.
   Итак, не "война - всему начало", а, скорее, такой конфликт между  не-
зависимыми друг от друга источниками импульсов, который  создает  внутри
целостной структуры напряжения, работающие буквально как напряженная ар-
матура, придавая целому  прочность  и  устойчивость.  Это  относится  не
только к такой простой функции, как движение плавника,  на  которой  фон
Хольст открыл закономерности относительной координации; испытанные  пар-
ламентские правила вынуждают великое множество  источников  всевозможных
побуждений присоединять свои голоса к гармонии, служащей общему благу.
   В качестве простого примера нам могут здесь послужить движения  лице-
вой мускулатуры, которые можно наблюдать у собаки в конфликте между  по-
буждениями нападения и бегства. Эта мимика, которую принято называть уг-
рожающей, вообще появляется лишь в том случае, если тенденция к  нападе-
нию тормозится страхом, хотя бы малейшим.
   Если страха нет, то собака кусает безо всякой угрозы, с такой же спо-
койной физиономией, какая изображена в левом верхнем  углу  иллюстрации;
она выдает лишь небольшое напряжение, примерно такое же, с каким  собака
смотрит на только что принесенную миску с  едой.  Если  читатель  хорошо
знает собак, он может попытаться самостоятельно проинтерпретировать  вы-
ражения собачьей морды, изображенные на иллюстрации, прежде  чем  читать
дальше. Попробуйте представить себе  ситуацию,  в  которой  ваша  собака
состроит такую мину. А потом - второе упражнение - попытайтесь  предска-
зать, что она станет делать дальше.
 
 
 
 
   Для некоторых картинок я приведу решение сам. Я предположил  бы,  что
пес в середине верхнего ряда противостоит  примерно  равному  сопернику,
которого всерьез уважает, но не слишком боится; тот, как и он сам,  вряд
ли отважится напасть. В отношении их последующего поведения я бы сказал,
что они оба с минуту останутся в той же позе, затем медленно разойдутся,
"сохраняя лицо", и наконец, на некотором расстоянии друг от  друга,  од-
новременно задерут заднюю лапу. Пес вверху справа  тоже  не  боится,  но
злее; встреча может протекать, как описано выше,  но  может  внезапно  и
шумно перейти в серьезную драку, особенно если второй проявит  хоть  ка-
кую-то неуверенность. Вдумчивый читатель - а  таков,  вероятно,  каждый,
кто дочитал книгу до этого места, - давно уже заметил, что собачьи порт-
реты размещены на иллюстрации в определенном  порядке:  агрессия  растет
слева направо, а страх - сверху вниз.
   Истолкование поведения и его предсказание легче всего в крайних  слу-
чаях; и конечно же, выражение, изображенное в правом нижнем углу, совер-
шенно однозначно. Такая ярость и такой страх могут одновременно  возник-
нуть в одном-единственном случае: собака противостоит ненавистному  вра-
гу, вызывающему у нее панический страх, и находящемуся совсем  рядом,  -
но по какой-то причине не может бежать. Я могу себе представить лишь две
ситуации, в которых это возможно: либо собака  механически  привязана  к
определенному месту - скажем, загнана в угол, попала в западню и т.п., -
либо это сука, которая защищает свой выводок от  приближающегося  врага.
Пожалуй, возможен еще такой романтический случай,  что  особенно  верный
пес защищает своего лежащего, тяжелобольного или раненого хозяина.
   Столь же ясно, что произойдет дальше: если враг, как бы он ни был по-
давляюще силен, приблизится еще хоть на шаг - последует отчаянное  напа-
дение, "критическая реакция" (Хедигер).
   Мой понимающий собак читатель сейчас проделал в точности то, что это-
логи - вслед за Н. Тинбергеном и Я. ван Йерселем - называют  мотивацион-
ным анализом. Этот процесс в принципе состоит из трех этапов, где инфор-
мация получается из трех источников. Во-первых, стараются по возможности
обнаружить всевозможные стимулы, заключенные в некоторой ситуации. Боит-
ся ли мой пес другого, а если да - как сильно? Ненавидит он его или  по-
читает как старого друга и "вожака стаи"?.. И так далее, и так далее.
   Во-вторых, стремятся разложить движение на составные части. На  нашей
иллюстрации с собаками видно, как тенденция бегства оттягивает  назад  и
книзу уши и углы рта, в то время как при агрессии приподнимается верхняя
губа и приоткрывается пасть - оба эти "движения замысла" являются подго-
товкой к укусу. Такие движения - и соответственно позы - хорошо поддают-
ся количественному анализу. Можно измерить их  амплитуду  и  утверждать,
что такая-то собака на столько-то миллиметров напугана и  на  столько-то
рассержена. После этого анализа движений следует третий этап:  подсчиты-
ваются те действия, которые следуют за выявленными движениями. Если вер-
но наше заключение, выведенное из анализа ситуаций и движений, что, ска-
жем, верхний правый пес только разъярен и вряд ли напуган, - за этим вы-
разительным движением почти всегда должно следовать нападение, а бегство
почти никогда.
   Если верно, что у собаки, помещенной в  центре  (рис.  е),  ярость  и
страх смешаны примерно поровну, то за такой мимикой примерно в  половине
случаев должно следовать нападение, а в половине - бегство. Тинберген  и
его сотрудники провели огромное количество таких мотивационных  анализов
на подходящих объектах, прежде всего на угрожающих движениях чаек; соот-
ветствие утверждений, полученных из трех названных выше источников,  до-
казало правильность выводов на обширнейшем статистическом материале.
 
 
   Когда молодым студентам, хорошо знающим животных,  начинают  препода-
вать технику мотивационного анализа, они часто бывают разочарованы: тру-
доемкая работа, долгие статистические расчеты в итоге  приводят  лишь  к
тому, что и так давно уже знает каждый разумный человек, умеющий  видеть
и знающий своих животных.
   Однако видение и доказанное знание - это разные  вещи;  именно  здесь
проходит граница между искусством и  наукой.  Ученого,  ищущего  доказа-
тельств, великий  ясновидец  слишком  легко  считает  "несчастнейшим  из
смертных" - и наоборот, использование непосредственного восприятия в ка-
честве источника познания кажется ученому-аналитику в высшей степени по-
дозрительным. В исследовании поведения существует даже школа -  ортодок-
сальный американский бихевиоризм, - которая всерьез  пытается  исключить
из своей методики непосредственное наблюдение животных. Право же,  стоит
потрудиться ради того, чтобы доказать "незрячим", но разумным людям  все
то, что мы увидели; доказать так, чтобы им пришлось поверить, чтобы каж-
дый поверил!
   С другой стороны, статистический анализ может обратить наше  внимание
на несоответствия, до сих пор ускользавшие от нашего образного  восприя-
тия. Оно устроено так, что раскрывает закономерности и потому всегда все
видит более красивым и правильным, чем на самом деле.
   Решение проблемы, предлагаемое нам восприятием, часто носит  характер
хотя и очень "элегантной", но слишком уж  упрощенной  рабочей  гипотезы.
Как раз в случае исследования мотиваций  рациональному  анализу  нередко
удается придраться к образному восприятию и уличить его в ошибках.
   В большей части всех проведенных до сих  пор  мотивационных  анализов
исследовались поведенческие акты, в которых принимают участие  лишь  два
взаимно соперничающих инстинкта, причем, как правило,  два  из  "большой
четверки" (голод, любовь, бегство и агрессия). При  изучении  конфликтов
между побуждениями, сознательный выбор простейших по возможности случаев
вполне оправдывается нынешним скромным уровнем наших знаний.  Точно  так
же правы были классики этологии, когда ограничивались лишь теми  случая-
ми, в которых животное находится под влиянием  одного-единственного  по-
буждения. Но мы должны ясно понимать, что поведение, определяемое только
двумя компонентами побуждений, - это поистине редкость; оно  встречается
лишь немногим чаще, чем такое, которое вызывается только одним  инстинк-
том, действующим без всяких помех.
   Поэтому, при поисках подходящего объекта для образцово точного  моти-
вационного анализа правильно поступает тот, кто  выбирает  поведение,  о
котором с некоторой достоверностью известно, что в нем принимают участие
только два инстинкта одинакового веса. Иногда для этого можно  использо-
вать технический трюк, как это сделала моя сотрудница Хельга Фишер, про-
водя мотивационный анализ угрозы у серых гусей. Оказалось, что на родном
озере наших гусей, Эсс-зее, взаимодействие агрессии и бегства  в  чистом
виде изучать невозможно, так как  в  выразительных  движениях  птиц  там
"высказывается" слишком много  других  мотиваций,  прежде  всего  сексу-
альных. Но несколько случайных наблюдений  показали,  что  голос  сексу-
альности почти совсем замолкает, если гуси находятся в незнакомом месте.
Тогда они ведут себя примерно так же, как перелетная стая в  пути:  дер-
жатся гораздо теснее, становятся гораздо пугливее, и в своих  социальных
конфликтах позволяют наблюдать проявления обоих исследуемых инстинктов в
более чистых формах. Учитывая все это, Фишер с помощью дрессировки  кор-
мом сумела научить наших гусей "по приказу" выходить на  чужую  для  них
местность, которую она выбирала за оградой Института, и пастись там. За-
тем из гусей, каждый из которых, разумеется, известен по сочетанию  раз-
ноцветных колец, выбирался какой-то один - как правило, гусак, - и в те-
чение долгого времени наблюдались его агрессивные столкновения с товари-
щами по стаду, причем регистрировались все замеченные выразительные дви-
жения угрозы. А поскольку из предыдущих многолетних наблюдений  за  этим
стадом были во всех подробностях  известны  отношения  между  отдельными
птицами в смысле иерархии и силы - особенно среди старых гусаков высоких
рангов, - здесь представлялась особенно хорошая возможность точного ана-
лиза ситуаций. Анализ движений и регистрация последующего поведения про-
исходили следующим образом. Хельга Фишер постоянно имела при себе приве-
денную здесь "таблицу образцов", которую составил художник нашего Инсти-
тута Герман Кахер на основании точно запротоколированных случаев угрозы,
так что в каждом конкретном случае  ей  приходилось  лишь  продиктовать:
"Макс сделал D Гермесу, который пасся и  медленно  приближался  к  нему;
Гермес ответил Е, на что Макс ответил F''". Серия  иллюстраций  приводит
настолько тонкие различия угрожающих жестов, что лишь  в  исключительных
случаях приходилось обозначать замеченную позу как  D-Е  или  К-L,  если
нужно было описать промежуточную форму.
 
 
 
   Даже при этих условиях, почти идеальных для  "чистой  культуры"  двух
мотиваций, иногда появлялись движения,  которые  нельзя  было  объяснить
только взаимодействием этих двух побуждений. Про угрожающие движения А и
В, когда шея вытянута вперед и вверх, мы знаем, что  на  оба  побуждения
накладывается независимое третье - стремление к охранному  наблюдению  с
поднятой головой. Различия между рядами А - С и D - F, в каждом из кото-
рых представлено возрастание слева направо социального  страха  на  фоне
примерно равной агрессивности, состоит, по-видимому, лишь в  разной  ин-
тенсивности обоих побуждений.
   Напротив, в отношении форм М-О совершенно ясно, что в  них  принимает
участие еще какая-то мотивация, природа которой пока не выяснена.
   Как уже сказано, отыскивать в качестве объектов мотивационного анали-
за такие случаи, ще принимают участие только два источника побуждений, -
это, безусловно, правильная стратегия исследований. Однако даже при  та-
ких благоприятных условиях необходимо внимательно и постоянно  высматри-
вать элементы движений, которые  нельзя  объяснить  лишь  соперничеством
этих двух побуждений.
   Перед началом любого такого анализа нужно ответить на первый и основ-
ной вопрос: сколько мотиваций принимают участие в данном действии и  ка-
кие именно. Для решения этой задачи многие ученые, как например П.  Вип-
кема, в последнее время с успехом  применяли  точные  методы  факторного
анализа.
 
 
   Изящный пример мотивационного анализа, в котором с самого начала нуж-
но было принимать в расчет три главных компонента, представила  в  своей
докторской диссертации моя ученица Беатриса Элерт. Предметом  исследова-
ния было поведение некоторых цихлид при встрече двух незнакомых  особей.
Выбирались такие виды, у которых самцы и самки почти не отличаются внеш-
не, и именно поэтому два  незнакомца  всегда  реагируют  друг  на  друга
действиями, которые мотивируются одновременно бегством, агрессией и сек-
суальностью. У этих рыб движения, обусловленные каждым отдельным  источ-
ником мотивации, различаются особенно легко, потому что даже  при  самой
малой интенсивности их характеризует разная ориентация  в  пространстве.
Все сексуально мотивированные действия - копание ямки под гнездо, очист-
ка гнезда, само выметывание икры и ее осеменение - направлены в  сторону
дна; все движения бегства, даже малейшие намеки на них, направлены прочь
от противника и, большей частью, одновременно к поверхности воды, а  все
движения агрессии - за исключением некоторых угрожающих движений, в  ка-
кой-то степени "отягощенных бегством", - ориентированы в  обратном  нап-
равлении. Если знать эти общие правила и вдобавок специальную  мотивацию
некоторых ритуализованных выразительных движений, то у  этих  рыб  можно
очень точно установить соотношение, в котором находятся  названные  инс-
тинкты, определяя их поведение в данный момент. Здесь помогает еще и то,
что многие из них в сексуальном, агрессивном  или  боязливом  настроении
наряжаются в разные характерные цвета.
   Этот мотивационный анализ дал неожиданный побочный результат -  Беат-
риса Элерт открыла механизм взаимного распознавания полов, который  име-
ется, конечно, не только у этих рыб, но и у очень многих  других  позво-
ночных. У исследованных рыб самка и самец не только внешне  похожи  друг
на друга; их движения, даже при половом акте - при выметывании икры и ее
осеменении - совпадают до мельчайших деталей. Поэтому до  сих  пор  было
совершенно загадочно, что же в поведении этих  животных  препятствует  у
них возникновению однополых пар. К важнейшим требованиям, какие предъяв-
ляются наблюдательности этолога, относится и то, что он должен заметить,
если какое-либо широко распространенное действие у определенного  живот-
ного, или группы животных, не встречается.
   Например, у птиц и у рептилий отсутствует координация широкого откры-
вания пасти с одновременным глубоким вдохом - то, что мы называем  зево-
той, - и это таксономически важный факт, которого никто до  Хейнрота  не
заметил. Можно привести и другие подобные примеры.
 
 
   Поэтому открытие, что разнополые пары у  цихлид  возникают  благодаря
отсутствию одних элементов поведения у самцов и других у самок - это по-
истине шедевр точного наблюдения. У рыб, о которых идет  речь,  сочетае-
мость трех главных инстинктов - агрессии, бегства и  сексуальности  -  у
самцов и у самок различна: у самцов не бывает смеси мотиваций бегства  и
сексуальности. Если самец хоть чуточку боится своего  партнера,  то  его
сексуальность выключается полностью. У самок  то  же  соотношение  между
сексуальностью и агрессивностью: если дама не настолько "уважает" своего
партнера, чтобы ее агрессивность была полностью подавлена, она  попросту
не в состоянии проявить по отношению к  нему  сексуальную  реакцию.  Она
превращается в Брунгильду и нападает на него тем яростнее, чем более го-
това была бы к сексуальной реакции, т.е. чем ближе она к  икрометанию  в
смысле состояния овариев и уровня выделения гормонов. У самц