уки
своих врагов. Судно было нагружено  съестными  припасами,  что  было  весьма
кстати, потому что в крепости запасы провианта были уже на исходе.
   Это дало возможность Моргану остаться в Панаме,  обшарить  всю  страну  и
разграбить ее. В то время как  часть  пиратов  грабила  на  море,  остальные
грабили на суше: каждый день из города выходил отряд человек  в  двести,  и,
когда эта партия возвращалась, ей на смену выходила новая; все они приносили
большую добычу  и  приводили  много  пленников.  Эти  походы  сопровождались
невероятными жестокостями и всевозможными пытками; чего только не  приходило
в голову пиратам, когда они допытывались у всех  без  исключения  пленников,
где спрятано золото. Пиратам  удалось  отыскать  где-то  за  городом  одного
старика. На бедняге было отличное платье и шелковые штаны, и на поясе у него
висел ключ из чистого серебра. Пираты спросили у него, где  тот  сундук,  от
которого этот ключ. Он ответил, что у него нет никакого сундука и что вообще
нет у него ничего, что можно было бы открыть этим ключом.  Пираты  не  могли
добиться от него никакого признания и избили так, что  вывихнули  обе  руки,
его глаза вылезли наружу, словно яйца. Поскольку  он  продолжал  отпираться,
его привязали за половой орган и стали снова бить; один из  пиратов  отрезал
ему нос, другой ухо, третий подпалил кожу; вряд ли можно было  обращаться  с
человеком более жестоко. В конце концов, когда он уже  потерял  дар  речи  и
пиратам надоело его мучить, беднягу отдали на растерзание негру, который его
пронзил копьем. Подобных жестокостей они натворили очень  много.  Пираты  не
давали пощады даже монахам, хотя и не рассчитывали получить  с  них  деньги;
они просто убивали всех подряд. Женщин тоже не щадили, кроме тех, с  кем  им
хотелось позабавиться; разумеется, если те упирались, их заставляли.  Пираты
вытаскивали женщин из церкви,  где  они  находились,  чтобы  якобы  дать  им
возможность умыться, а потом делали, что хотели: их истязали,  били,  морили
голодом, подвергали различным пыткам. Морган, как генерал, должен,  казалось
бы, дать пример достойного обращения с пленницами,  однако  он  сам  был  не
лучше других, и, если привозили хорошенькую женщину, он сразу  же  творил  с
ней всяческие бесчинства. Весьма  кстати  поведать  здесь  читателю  историю
одной женщины, стойкость которой вошла в легенду.
   Пираты, возвращавшиеся с моря, привезли  с  собой  с  островов  Товаго  и
Тавагилья группу пленных, и среди  них  была  жена  одного  богатого  купца,
молодая и красивая. Я не стану описывать ее красоту, а только скажу, что и в
Европе краше не было и нет никого. Ее муж отправился в Перу с  товарами,.  и
она скрывалась от пиратов со  своими  родственниками,  пытаясь  утаить  свое
добро. Как только ее привезли к Моргану, он тотчас же приказал  отделить  ее
от ближних и поместить вместе с рабыней в особые покои, хотя эта женщина  со
слезами на глазах молила оставить ее вместе со всеми. Он  приказал  дать  ей
все, что нужно, и послал ей к ужину блюда с собственного стола, хотя пищу ей
и  готовила  рабыня.  Сперва  эта  женщина  сочла  все  эти  знаки  внимания
проявлением благородного нрава Моргана, и она была  очень  удивлена  этим  и
решила было, что пираты вовсе не такие злодеи, как о том ей говорили  другие
испанские женщины. Когда испанцы вышли из  города  навстречу  пиратам,  одна
женщина попросила принести ей что-нибудь на память об этих ладронах[88] (так
испанцы называли пиратов). Более  любопытные  просили,  чтобы  им  дозволили
полюбоваться хотя бы издали битвой, однако мужья сказали им,  что  предстоит
не бой, а резня, на которую противно  смотреть,  поскольку,  добавляли  они,
разбойники эти не люди, как мы,  а  звери.  Они  обещали  своим  женам,  что
принесут им головы пиратов. Поэтому многие женщины, увидев позднее  пиратов,
были очень удивлены и кричали: "Jesus, los Ladrones son como los Espanoles!"
(Господи, разбойники такие же люди,  как  и  испанцы!)  Морган  каждый  день
заходил в церковь, где содержались пленники, и проходил мимо помещения,  где
находилась эта женщина, здоровался с ней и иногда  даже  занимал  разговором
(он довольно хорошо говорил по-испански); Морган обещал дать  ее  друзьям  и
родственникам свободу, - словом, все шло, казалось  бы,  как  подобает.  Так
продолжалось три дня, а затем он попытался ее  обесчестить  и  предложил  ей
стать его наложницей, за что посулил разные драгоценности. Женщина эта  была
весьма добродетельна, она его поблагодарила и сказала, что находится  в  его
власти; но сперва она думала, что он человек порядочный, и не  предполагала,
будто его благородству скоро придет конец; она сказала, что представить себе
не может, как это у него появилась такая  мысль,  тем  более  что  командиру
столь сильного войска не следует подобные требования предъявлять к человеку,
жизнь которого полностью в его руках. Эти слова не могли угасить все более и
более распалявшегося вожделения Моргана, он еще настойчивее стал  добиваться
своего,  обещая  ей  возвратить   все   потерянное   богатство,   причем   в
драгоценностях, которые ей было бы легко сохранить. Но она отклоняла все его
предложения со всей учтивостью, на  которую  только  была  способна.  Однако
Морган, не добившись  ничего  по-хорошему,  решил  применить  силу,  но  она
сказала, что достанется ему только мертвой.  После  этого  она  окончательно
умолкла. В конце концов сопротивление этой женщины  так  разозлило  Моргана,
что он приказал перевести ее в другое помещение и запретил  кому  бы  то  ни
было приходить к ней. Он приказал также отнять у нее платье  и  давать  лишь
столько пищи, чтобы она не умерла с голоду. Но она  нисколько  от  этого  не
опечалилась и проявляла такую же стойкость, моля бога, чтобы он дал ей  силы
выдержать издевательства Моргана.  Но  Морган  обращался  с  ней  невероятно
жестоко под тем предлогом,  что  она  якобы  переписывается  с  испанцами  и
однажды будто бы послала к ним раба с письмом. Я никогда не предполагал, что
женщина может вести себя с  такой  стойкостью;  сам  я  ее  не  видел  и  не
беседовал с ней, хотя изредка тайно приносил ей немного еды. Скажу еще,  что
она испытала затем много бед не только от врагов, но и от своих друзей.
   Морган, пробыв в Панаме недели три и  добросовестно  разграбив  все,  что
попадалось ему под руку на  воде  и  на  суше,  отдал  приказ  готовиться  к
отъезду.
   Каждый отряд должен был достать мулов, чтобы  перевезти  добычу  к  реке,
протекавшей примерно в восьми  милях  от  города.  Тем  временем  около  ста
пиратов Моргана стали готовить к отплытию корабль, который стоял  в  гавани;
пиратам хотелось еще кого-нибудь ограбить в этих водах, и, кроме  того,  они
рассчитывали захватить большой корабль и на нем возвратиться через Восточные
Индии в Европу. Для этого они  запаслись  всевозможным  боевым  снаряжением,
порохом и пулями, мукой и хлебом, взяв даже бронзовые пушки на  тот  случай,
если под руку подвернется  какой-нибудь  остров,  где  можно  будет  сделать
роздых. Их приготовления увенчались бы успехом, если бы об этом не узнал сам
Морган. Он приказал срубить на этом корабле мачты и сжечь их,  то  же  самое
сделать и с барками, которые стояли неподалеку;  таким  образом,  все  планы
этих пиратов были сорваны. Тем  временем  привели  мулов,  и  Морган  послал
одного пленного испанца, чтобы тот доставил выкуп за женщин, детей и  рабов,
а также за монахов, которые были оставлены в качестве заложников за всех  их
собратьев. Одновременно Морган приказал заклепать все орудия и сжечь лафеты.
За два дня до выхода он послал  особый  отряд,  который  должен  был  добыть
сведения о губернаторе Панамы; он узнал от пленных,  что  губернатор  собрал
большие силы и устроил много засад, с тем  чтобы  отрезать  пиратам  путь  к
отступлению. Однако пираты, возвратившись,  сообщили  Моргану,  что  они  не
обнаружили никаких укреплений; несколько пленников, которых они прихватили с
собой, сказали, что губернатор  хотел  собрать  большой  отряд,  однако  все
разбежались и его замысел не осуществился из-за нехватки людей.
   24 февраля 1670 года Морган вышел из Панамы со всеми  своими  силами,  он
вел за  собой  сто  пятьдесят  семь  мулов,  груженных  ломаным  и  чеканным
серебром, пятьдесят или шестьдесят мужчин, женщин, детей и рабов. В  тот  же
день разбойники достигли прекрасной равнины на берегу реки, примерно в  миле
пути от города; они расположились по кругу, а пленных поместили в  середину.
Всю ночь только и слышались вопли и стоны женщин, младенцев;  одни  поминали
отца, другие - своих друзей, третьи - своих сородичей.  В  довершение  всего
эти бедные люди страдали от жажды и голода. Печальнее всего было смотреть на
бедных женщин, прижимавших к груди детей, которых им нечем было кормить. Они
просили Моргана на  коленях,  чтобы  он  отпустил  их,  однако  жалобы  этих
несчастных не вызывали у него никакого отклика. Он отвечал,  что  не  желает
слушать их стенания: ему нужны деньги и без денег и не подумает кого  бы  то
ни было выпустить из своих рук. Муки этих горемык доставляли Моргану великое
наслаждение.
   На следующий день он приказал своим людям выступить в путь,  прихватив  с
собой всех пленных; снова поднялся  всеобщий  стон.  Один  отряд  пиратов  с
пленниками в середине выступил вперед, другие следовали за ними.  Красавице,
о которой мы уже говорили выше, Морган приказал идти  с  двумя  пиратами,  и
бедняжка испытывала те же страдания от палящего солнца  и  трудностей  пути,
как и остальные женщины. Морган не запрещал оказывать женщинам услуги, но на
эту несчастную (я не без основания называю ее именно так,  поскольку  судьба
подстерегала ее повсюду) дозволение его  не  распространялось.  У  нее  были
друзья-монахи, и она попросила их заплатить за нее выкуп; однако  монахи  за
деньги этой несчастной  женщины  выкупили  своего  собрата;  ей  не  удалось
отправить и рабов с письмом: Морган перехватил письмо и рабов увез  с  собой
на Ямайку. Но пираты все же узнали, что деньги на выкуп дала эта женщина,  и
отпустили ее, а монаха схватили.
   Когда Морган вошел в поселение на берегу  реки  Чагре,  он  сообщил  всем
пленным, что они должны внести свой  выкуп  в  трехдневный  срок,  иначе  он
заберет их с собой. Тем временем он принялся заготавливать рис и маис. Часть
пленных была выкуплена.
   5 марта Морган вышел из селения Крус со  всей  своей  добычей  и  еще  не
выкупленными пленниками,  в  том  числе  и  с  тем  монахом,  который  хотел
откупиться чужими деньгами. Однако не успели пираты пройти и половины  пути,
как подоспели деньги, и этого монаха тут же освободили. Вскоре Морган созвал
своих людей и потребовал от них, по старому обычаю, дать клятву (о чем я уже
упоминал во второй части повествования), что никто  не  утаит  ни  шиллинга,
будь то серебро, золото, серая амбра, алмазы, жемчуг или какие-нибудь другие
драгоценные камни. Правда, бывали случаи, когда люди давали  ложную  клятву;
чтобы предупредить подобные происшествия,  он  после  того,  как  дана  была
клятва, обыскивал  пиратов,  причем  обыску  подвергались  все  до  единого.
Товарищи Моргана, и  в  частности  капитаны,  которым  он  сообщил  о  своем
намерении, нашли, что обыск необходим. В каждом отряде был  выделен  человек
для этой цели.  Морган  приказал  обыскать  и  себя  самого,  а  также  всех
капитанов,  и  чаша  эта  никого  не  миновала.  Французские   пираты   были
недовольны, однако их было меньше, и им пришлось смириться с  обыском,  хотя
им было ведомо, что Морган именно французов подозревал в  утайке  ценностей.
После того как все были  обысканы,  пираты  сели  на  каноэ  и  на  корабль,
стоявшие на реке, и 9 числа того же месяца прибыли в крепость Чагре, где все
в общем было в порядке, плохо приходилось лишь  раненым,  которые  вернулись
туда после боя. Большая  часть  из  них  умерла  от  голода;  здоровые  тоже
чувствовали себя довольно плохо;  они  пробавлялись  лишь  птицами,  которых
испанцы называют  гальинакос[89].  Эти  птицы  обычно  питаются  падалью,  и
поэтому они стаями слетались к трупам испанцев. По величине и внешнему  виду
они напоминают индеек, и когда я впервые увидел их, то принял  за  индеек  и
парочку подстрелил. Эти птицы пожирают мясо с необыкновенной  жадностью;  за
день четыре птицы могут съесть целого быка или лошадь. Они переваривают пищу
очень быстро. Птицы эти невероятно трусливы и поэтому никогда не нападают на
живую добычу, даже если иной пищи у них нет на  примете.  Содрать  шкуру  со
своей жертвы они не могут, поэтому сначала выкалывают глаза  и  проклевывают
дыру,  потом  с  большим  трудом  вспарывают  у  туши   живот   и   пожирают
внутренности, и в конце концов от туши остаются лишь кожа  да  кости  -  все
мясо они выедают.
   Птицы приносят большой вред скотоводам: у  только  народившихся  телят  и
жеребят они выклевывают  глаза.  Эти  птицы  всегда  сопровождают  охотников
целыми стаями; они летели и за пиратами на всем их  пути  к  Панаме:  всякие
скопления людей или зверей сулят им добычу. Испанцы  научились  распознавать
по  ним  приближение  пиратов  и,  если  замечали  в  воздухе   этих   птиц,
предупреждали друг друга о появлении врага. Об этом они  рассказывали  сами.
Такие птицы встречаются по всему побережью,  а  также  на  многих  островах,
например на Кубе и на Ямайке. Некоторые говорят, что они прежде во множестве
водились и на Эспаньоле, однако там внезапно, словно по волшебству, исчезли.
Чаще всего они встречаются близ городов и даже в  самих  городах  и  очищают
улицы от всех нечистот, которые выбрасывают жители: они постоянно  сидят  на
домах и церковных шпилях и ждут, не перепадет  ли  им  что-нибудь,  и,  если
почему-либо из жилищ долго не выбрасывают объедков, они облетают дома раз по
десять или двадцать. Эти птицы могут довольно долго поститься.  Те,  кто  за
ними наблюдал, говорили, что  они  порой  не  едят  целый  месяц.  Пираты  в
крепости Чагре рассказывали, что вначале, когда они хоронили мертвых,  птицы
были так худы, что мяса в  них  было  едва  ли  на  две  унции.  Дней  через
четырнадцать они отяжелели и уподобились индейкам. Обо всем этом я упоминаю,
потому что в Европе таких птиц нет.
   Когда Морган со своим отрядом прибыл в Чагре, он решил, что  лучше  всего
здесь и  разделить  награбленную  добычу;  провиант  уже  кончился.  Поэтому
сделали так: по совету  Моргана  отправили  корабль  в  Пуэрто-Бельо,  чтобы
высадить пленных на острове Санта-Каталина и потребовать выкуп  за  крепость
Чагре. Спустя два дня люди с этого корабля привезли известие, что испанцы не
помышляют ни о каком выкупе. На следующий день  каждый  отряд  получил  свою
часть добычи, чуть побольше или чуть  поменьше  той  доли,  которую  выделил
Морган; каждому досталось по двести реалов.
   Слитки серебра оценивали в десять реалов за  штуку,  драгоценности  пошли
буквально за бесценок, и много их пропало, о чем Морган предупредил пиратов.
Заметив,  что  дележ  этот  вызвал  у  пиратов  недовольство,  Морган   стал
готовиться к возвращению на Ямайку. Он приказал разрушить крепость  и  сжечь
ее, а бронзовые пушки доставить на борт своего корабля;  затем  он  поставил
паруса и без обычных сигналов вышел в море; кто хотел, мог следовать за ним.
За Морганом пошли лишь три, а может быть, четыре корабля,  на  которых  были
его единомышленники, те,  кто  был  согласен  с  дележом  добычи,  учиненным
Морганом. Французские пираты погнались за ним на трех или четырех  кораблях,
рассчитывая, если догонят, совершить на них нападение. Однако у Моргана были
изрядные запасы всего съестного и он мог идти без стоянок,  что  его  врагам
было не под силу: один остановился здесь, другой -  там  ради  поисков  себе
пропитания, иначе они не могли бы добраться до Ямайки.
 
   Глава седьмая
 
   Автор повествования отправляется вдоль берегов Коста-Рики и  рассказывает
обо всем, что там произошло и что ему удалось увидеть самому.
 
   Когда Морган покинул нас, мы взяли курс вдоль берегов  Коста-Рики,  чтобы
найти места, где бы мы  смогли  запастись  продовольствием  и  проконопатить
корабль, который дал течь  и  требовал  ремонта.  Вскоре  мы  достигли  мыса
Бока-дель-Торо, где нам представился удобный  случай  нарезать  тростника  и
запастись черепаховым мясом. Мыс этот достигает в окружности десяти  миль  и
со всех сторон окружен островками, так что защищен от  всех  ветров.  В  его
окрестностях обитают различные племена индейцев, которых  испанцы  никак  не
могут подчинить себе и поэтому называют их индиос  бравос.  На  столь  малой
земле помещается столь много различных народностей, что друг друга они  даже
не понимают и постоянно воюют между собой. На восточном побережье этого мыса
живут индейцы, которые раньше вели торговлю с пиратами; они поставляли  все,
в чем те нуждались, - маис, касаву и различные овощи, а также кур, свиней  и
прочих животных, встречающихся в этих местах. Пираты давали им за это старые
железные вещи, кораллы и прочие  предметы;  эти  люди  использовали  их  как
украшение. Если было нужно, пираты всегда могли найти среди  них  прибежище;
однако впоследствии с этими индейцами произошла ссора, и ни один из  пиратов
больше не появлялся в этих местах; а все качалось  из-за  того,  что  пираты
как-то выкрали у них одну женщину и убили одного мужчину; с тех пор  индейцы
и не желают торговать с ними.
   Добравшись до этого мыса, мы немедленно отправились  к  тому  месту,  где
надеялись поправить свои дела, однако никого не встретили и  были  вынуждены
довольствоваться крокодилами, зарывшимися в прибрежный песок. Мы отправились
к восточной части мыса, где стояло  три  наших  корабля,  также  ходивших  с
Морганом; у этих пиратов дела были настолько  плохи,  что  команды  сели  на
строгий рацион, то есть ели один раз в день, и так длилось все  время,  пока
корабли чинились в этом месте. Увидев, в  сколь  бедственном  положении  эти
люди, мы ушли оттуда и направились к западной части  мыса;  там  мы  успешно
наловили черепах, и жизнь у нас стала довольно роскошной. Однако со временем
у нас иссякли запасы воды, но мы ничего не  могли  сделать,  потому  что  на
берегу были индейцы. В конце концов без воды  нам  стало  невыносимо,  и  мы
отправились к реке; одна партия людей проникла в лес, другая несла  порожние
сосуды к воде. Не успели наши люди пройти и часу,  как  один  из  наших  дал
сигнал тревоги. "Aux armes!"[*К оружию (франц.)] - крикнул он. Мы тотчас  же
нырнули в лес, и нас никто не заметил.  Вскоре  среди  деревьев  мы  увидели
бегущих индейцев и помчались за ними, открыв на ходу огонь. Они убежали,  но
двое остались на месте. Один был явно важной персоной; у него  был  пояс  из
коры дерева, который закрывал бедра. Эту кору растягивают между двух  камней
и бьют, пока она не станет мягкой и тонкой, как шелк. У  него  была  золотая
бородка, вернее, золотая пластинка примерно в три пальца  шириной  и  в  три
дюйма длиной, весом около трех лотов; она была  подвешена  на  шнурке  через
прорезы в нижней губе. Другой индеец был совсем голый; у  него  не  было  ни
золотой бородки, ни повязки. Все вооружение индейцев состояло из дротиков из
дерева пальмисте, примерно семи футов в длину, заостренных с  обоих  концов;
на одном конце был крюк из этого дерева, обе стороны дротика были  обожжены.
Мы стали искать обиталище индейцев, но нигде его не нашли и решили, что  они
живут где-нибудь в глубине леса. Нам очень хотелось обнаружить  этих  людей,
чтобы завязать с ними дружбу и купить чего-нибудь съестного; однако это вряд
ли удалось бы: ведь они были дикарями. В конце концов  мы  набрали  воды,  в
которой так нуждались, и ушли. Ночью мы слышали громкие  крики  и  подумали,
что индейцы  призывают  своих  собратьев  на  помощь  и  одновременно  своих
погибших товарищей. Мы ничего не смогли рассмотреть и вышли в море.
   Когда мы убедились, что ничего съестног