.  Я  повторяю,  что  люблю
его, и, если Питер хочет убить его, он должен сначала убить меня.
   - Сэр Питер Брум, - сказал король, - решение в ваших руках. Мы отдаем
вам жизнь этого человека - вы можете подарить ее ему  или  поступить  по
своему усмотрению.
   Питер немного подумал и затем произнес:
   - Я дарую ему жизнь, если он признает эту даму своей законной женой и
будет всегда жить с ней, прекратив против нее все судебные дела.
   - Дурак, как он может это сделать, - воскликнула Бетти,  -  когда  ты
своим здоровенным мечом выбил из него всякое соображение!
   - Тогда, - смиренно предложил Питер, - может быть, кто-нибудь сделает
это за него?
   - Я, - сказала Изабелла, в первый раз нарушив молчание. - Я это  сде-
лаю. От имени маркиза Морелла я обещаю вам это, дон  Питер  Брум,  перед
лицом всех собравшихся здесь. Я еще добавлю: если он выживет и  если  он
захочет нарушить это обязательство, данное от его имени для того,  чтобы
спасти его от смерти, имя его будет предано позору.  Объявите  об  этом,
герольды!
   Герольды затрубили в трубы, и один из них объявил громогласно решение
королевы. Толпа громко приветствовала это решение.
   После этого оруженосцы унесли Морелла, все еще остававшегося без соз-
нания; Бетти в перепачканном кровью платье шла рядом с ним. Питеру  под-
вели его коня, и он, невзирая на раны, сел на него и объехал арену.  Его
встречали такими овациями, каких эта площадь никогда не слышала. Отсалю-
товав мечом, Питер и его оруженосцы исчезли в воротах, через которые они
выехали.
   Так необычно закончился этот поединок, который  впоследствии  получил
название "Боя испанского орла с английским соколом".


   ГЛАВА XXV
   "МАРГАРЕТ" УХОДИТ В МОРЕ

   Наступила ночь. Питер, ослабевший от потери крови и с трудом  двигав-
шийся из-за полученных ран, попрощался с королем  и  королевой  Испании,
которые наговорили ему массу приятных слов. Они назвали  его  украшением
рыцарства и предлагали ему высокое положение и звание, если он согласит-
ся поступить к ним на службу. Однако Питер поблагодарил их и  отказался,
сказав, что он слишком много перестрадал в Испании,  чтобы  жить  здесь.
Король и королева поцеловали  его  жену,  прекрасную  Маргарет,  которая
прильнула к своему раненому мужу, как плющ обвивает дуб, и  не  отходила
от него ни на шаг. Ведь еще недавно она почти не  надеялась  обнять  его
живого. Итак, король и королева поцеловали ее, а Изабелла, сняв  с  себя
драгоценную цепь, повесила ее на шею Маргарет в качестве прощального по-
дарка и пожелала ей счастья с таким мужем.
   - Увы, ваше величество, - ответила Маргарет, и ее темные глаза напол-
нились слезами, - как я могу быть счастливой, думая о завтрашнем дне?
   Изабелла покраснела и ответила:
   - Донна Маргарет Брум, будьте благодарны за то, что вам принес сегод-
няшний день, и забудьте о завтрашнем и о том, что он должен унести. Иди-
те, и пусть бог будет с вами обоими!
   Они удалились, и маленькая кучка английских матросов в испанских пла-
щах, которые сидели в амфитеатре и ахали, когда наносил удары  орел,  но
ликовали, когда побеждал сокол, повели или, скорее, понесли  Питера  под
покровом темноты к лодке, стоявшей неподалеку  от  места  поединка.  Они
отплыли, никем не замеченные, ни толпой, ни  даже  оруженосцами  Питера,
уверенными, что он, как и предупредил их, вернулся  со  своей  женой  во
дворец. Так они доплыли до "Маргарет", судно снялось с якоря и, спустив-
шись вниз по течению, стало за излучиной реки.
   Это была тяжелая ночь - в ней не было места  для  любви  и  нежности.
Разве могли думать об этом Маргарет и  Питер,  измученные  сомнениями  и
страхом, пережившие сегодня такой ужас и такую радость! Рана Питера была
глубокой и тяжелой, хотя его щит и умерил силу удара меча Морелла и ост-
рие меча пришлось, по счастливой случайности, по плечу так, что не заде-
ло артерии и не тронуло кости. Однако он потерял много крови, и  капитан
Смит, который был гораздо более умелым  хирургом,  чем  это  можно  было
предполагать, счел необходимым промыть рану спиртом, причинившим  Питеру
сильную боль, и зашить ее шелковой ниткой. На руках и на бедрах у Питера
были страшные кровоподтеки, а спина была разбита во время падения с коня
вместе с Морелла.
   Большую часть ночи Питер пролежал в  полузабытье.  И  когда  наступил
рассвет, он смог только подняться со своей койки, чтобы вместе с  Марга-
рет опуститься на колени и молиться о спасении ее отца из  рук  жестоких
испанских священников.
   Ночью Смит, воспользовавшись приливом, повел судно опять вверх по те-
чению и бросил якорь под прикрытием старых, разбитых кораблей, о которых
говорил ему Питер. Перед этим он закрасил старое название судна и на его
месте написал "Санта Мария" - название корабля такой же постройки и тон-
нажа, как и "Маргарет", который, по слухам, ожидался  в  порту.  Поэтому
ли, или потому, что на реке было в то время много  судов,  но  случилось
так, что никто из властей не обратил внимания на их возвращение, а  если
и заметил, то не стал сообщать, не придав  этому  особого  значения.  Во
всяком случае, пока все шло хорошо.
   По сведениям отца Энрике, подтвержденным другими источниками, процес-
сия "Акта веры" должна была выйти  на  набережную  около  восьми  часов,
пройти но ней всего ярдов сто и свернуть на улицу,  ведущую  к  площади,
где было все приготовлено для совершения мессы. "Очищенные" должны будут
здесь быть посажены в клетки и отвезены на Квемадеро.
   В шесть часов утра Смит собрал в каюте двенадцать  матросов,  которых
он выбрал в помощь себе для предстоящего предприятия. Питер, стоя  рядом
с Маргарет, сообщил им весь план в подробностях и умолял их  во  имя  их
хозяина и ради его дочери сделать все, что возможно, чтобы спасти хозяи-
на от страшной смерти.
   Матросы поклялись; у них кипела кровь, не говоря уже о  том,  что  им
была обещана большая награда, а тем, кто погибнет, -  вознаграждение  их
семьям. Затем они позавтракали, разобрали мечи и ножи и укутались в  ис-
панские плащи, хотя, говоря по правде, этих парней из Эссекса и  Лондона
с трудом можно было принять за испанцев. Лодка была готова, и тут Питер,
хотя он едва мог стоять, заявил, что поедет с ними. Однако капитан Смит,
с которым, вероятно, уже раньше переговорила Маргарет, топнул  ногой  по
палубе и заявил, что здесь командует он и он не допустит этого.  Раненый
человек, заявил Смит, будет им только обузой, он займет лишь место в ма-
ленькой шлюпке, а помочь им не сможет ни на суше, ни на воде. Кроме  то-
го, Питера узнают в лицо тысячи людей, видевшие его вчера,  и  наверняка
узнают, тогда как никто не обратит внимания на дюжину матросов, высадив-
шихся с какого-то судна, чтобы покутить и посмотреть  на  представление.
И, наконец, ему лучше остаться на борту "Маргарет", ибо, если дело обер-
нется плохо, здесь будет слишком мало людей, чтобы  быстро  вывести  ко-
рабль в открытое море и доплыть до Англии.
   Питер все-таки настаивал на своем, пока Маргарет, обняв его, не спро-
сила, не думает ли он, что ей будет лучше, если она потеряет сразу и от-
ца и мужа. А ведь если они потерпят неудачу, это может случиться. Только
тогда Питер, страдающий от боли и очень слабый, уступил, и капитан Смит,
отдав последние распоряжения своему помощнику и пожав руки Питеру и Мар-
гарет, спустился со своими двенадцатью матросами в шлюпку. Укрываясь  за
старыми судами, шлюпка направилась к берегу.
   "Маргарет" находилась на расстоянии выстрела из лука от берега,  и  с
палубы между кормой одного старого судна и носом другого открывался  вид
на набережную. Здесь и расположились Питер и Маргарет. Один из  матросов
взобрался на мачту, откуда был виден почти весь город и даже старый мав-
ританский замок, где теперь помещалась инквизиция. Наконец  этот  матрос
крикнул, что процессия вышла - он увидел знамена, людей у окон и на кры-
шах; к тому же колокол собора медленным звоном возвестил о том же. Затем
потянулось длительное ожидание. Они видели, как группа  матросов  в  ис-
панских плащах показалась на набережной и смешалась  с  немногочисленной
толпой, собравшейся там, - основная масса народа толпилась на площади  и
на прилегающих улицах.
   В конце концов, как раз когда часы на соборе пробили восемь,  "триум-
фальное" шествие, как оно именовалось, вступило  на  набережную.  Первым
появился отряд солдат, вооруженных копьями, затем  распятие,  задрапиро-
ванное черным крепом, которое нес священник,  за  ним  следовали  другие
служители церкви, в белоснежных одеждах, символизировавших чистоту.  За-
тем появились люди, тащившие деревянные или сделанные из кожи  изображе-
ния каких-то мужчин и женщин, которые благодаря бегству в другие  страны
или в царство смерти избежали лап инквизиции. Следом за ними несли  гро-
бы, по четыре человека каждый, - в этих гробах были тела или кости умер-
ших еретиков, которые ввиду смерти тех, кому  они  принадлежали,  должны
были быть тоже сожжены в знак того, что сделала бы  с  ними  инквизиция,
если бы могла, - это давало ей право конфисковать оставшееся от человека
имущество.
   Затем шли раскаявшиеся. Головы их были обриты, ноги босы,  одни  были
одеты в темные одежды, другие - в желтые балахоны с красным крестом, на-
зываемые санбенито. После них появилась группа еретиков,  осужденных  на
сожжение. Они были облачены в замарры  из  овечьих  шкур,  разрисованные
дьявольскими рожами, их собственными портретами,  окруженными  пламенем.
На этих несчастных были также высокие, похожие на епископские митры шап-
ки, так называемые "короза", разрисованные изображениями пламени. Рты  у
них были заткнуты кусками дерева, иначе они могли бы осквернять и  зара-
жать окружающих еретическими речами, в руках они несли  свечки,  которые
сопровождающие их монахи время от времени зажигали, если те гасли.
   Сердца Питера и Маргарет дрогнули, когда в конце этой ужасной процес-
сии появился человек верхом на осле, одетый в замарру  и  корозу,  но  с
петлей на шее. Отец Энрике сказал правду - это, без сомнения,  был  Джон
Кастелл. Как во сне, смотрели Питер и Маргарет на его позорный наряд.
   Следом за ним шли роскошно одетые чиновники, инквизиторы, знатные лю-
ди, члены Совета инквизиции; впереди них  развевалось  знамя,  именуемое
Святым знаменем веры.
   Кастелл поравнялся с маленькой группой моряков,  и  казалось,  что-то
произошло с упряжью осла, на котором он сидел, потому что тот остановил-
ся и человек в одежде секретаря подошел к нему,  по-видимому  для  того,
чтобы поправить упряжь, заставив тем самым остановиться  всю  процессию,
следующую за ним. Идущие впереди уже миновали набережную и завернули  за
угол. Непонятно, что там случилось, но еретика потребовалось снять с ос-
ла; его грубо стащили с ослиной спины, а животное, словно  обрадовавшись
освобождению от ноши, задрало голову вверх и громко стало орать.
   Люди из немногочисленной толпы, стоявшей вдоль набережной,  двинулись
к ним, как будто для того, чтобы помочь, и среди них - несколько человек
в таких накидках, какие были на матросах с "Маргарет".
   Офицеры и гранды позади начали кричать: "Вперед! Вперед! ", но  люди,
окружившие осла, вместо этого начали подталкивать его вместе  с  седоком
ближе к воде. В это время прискакала стража узнать, что случилось.
   И тут неожиданно возникло замешательство, причину которого  было  не-
возможно разгадать, - в следующее мгновение Маргарет и Питер, схватившие
друг друга за руки, увидели, что человека, который до этого ехал на  ос-
ле, быстро тащат вниз по  ступенькам  набережной  туда,  где  находилась
шлюпка с "Маргарет".
   Помощник капитана, стоявший у штурвала, тоже видел все это. Он свист-
нул, и по этому сигналу якорный канат был обрублен - времени для подъема
якоря не было, - а матросы, стоявшие на реях, распустили паруса, и судно
тут же начало двигаться.
   Между тем на набережной шла битва. Еретик был уже в шлюпке  вместе  с
частью матросов, но остальные сдерживали толпу священников и вооруженных
служителей, пытавшихся схватить его. Один из священников с мечом в  руке
проскользнул между матросами и тоже свалился в шлюпку. Наконец  все  уже
были в шлюпке, за исключением одного человека -  капитана  Джона  Смита,
которого атаковали трое противников. Весла были подняты, но матросы жда-
ли. Капитан взмахнул мечом, и один из нападающих рухнул. Остальные  двое
бросились на капитана, один прыгнул ему на спину, другой повис на шее. С
отчаянным усилием капитан бросился в воду, увлекая за собой обоих  напа-
дающих. Одного из них больше уже не увидели, так как Смит заколол его, а
второй вынырнул рядом с шлюпкой, которая была  уже  на  расстоянии  нес-
кольких ярдов от набережной; один из матросов ударил его веслом по голо-
ве, и тот пошел ко дну.
   Однако Смита не было видно, и Питер и Маргарет решили, что он утонул.
Матросы тоже, по-видимому, решили так, потому что они начали грести,  но
неожиданно большая загорелая рука появилась над водой  и  схватилась  за
корму шлюпки, а гулкий голос пророкотал:
   - Гребите, ребята, я здесь!
   Матросы налегли с такой силой, что ясеневые весла гнулись, как  луки.
В это время двое моряков схватили священника, прыгнувшего  в  шлюпку,  и
выбросили его за борт; он некоторое время барахтался, не умея плавать  и
хватаясь за воздух руками, а потом исчез.  Шлюпку  подхватило  течением,
вот она уже обогнула нос первого из старых кораблей, за  которым  видне-
лась "Маргарет". Ветер посвежел, и судно набирало скорость.
   - Спустите трап и приготовьте канаты! - закричал Питер.
   Это было сделано, но недостаточно быстро, потому что в следующий  мо-
мент шлюпка ударилась о борт корабля. Матросы успели ухватиться за кана-
ты и удерживали шлюпку, в то время как капитан Смит, наполовину  захлеб-
нувшийся, цеплялся за кормовую доску; вода почти покрывала его  с  голо-
вой.
   - Спасайте сначала его! - закричал Питер.
   Один из матросов сбежал по трапу и бросил капитану петлю. Смит поймал
ее одной рукой и постепенно надел на себя. Тогда матросы  схватились  за
веревку и вытащили его на палубу, где он лег, тяжело дыша  и  выплевывая
воду. Судно двигалось все быстрее, настолько быстро, что Маргарет умира-
ла от страха, как бы шлюпку не затянуло под корпус и не утопило.
   Но матросы знали свое дело. Они постепенно отвели шлюпку назад,  пока
ее нос не оказался на уровне трапа. Первым они помогли вылезти Кастеллу.
Он схватился за перекладину трапа, и сильные  руки  подхватили  его.  Он
полз, шаг за шагом, пока наконец его ужасная,  дьявольски  разукрашенная
шапка, лицо с белым пятном там, где была сбрита борода, раскрытый рот, в
котором до сих пор торчал деревянный кляп, не показал не над бортом, как
сказал потом помощник капитана, подобно лику сатаны, бежавшего  из  ада.
Матросы подняли его, и он без чувств упал на руки дочери. Один за другим
поднимались вслед за ним матросы - все были живы, хотя двое были  ранены
и покрыты кровью. Да, никто не погиб - все до одного были в безопасности
на палубе "Маргарет".
   Капитан Смит выплюнул последние остатки речной воды, приказал принес-
ти ему чарку вина и тут же выпил ее. Питер и Маргарет в это время  выта-
щили проклятый кляп изо рта Кастелла и дали  ему  глоток  спирта.  Смит,
словно большая собака, стряхнул с себя воду и, ни слова не говоря, подо-
шел к штурвалу и взял его из рук помощника. Плыть  по  реке  было  делом
трудным, и никто не знал реку так хорошо, как капитан  Смит.  "Маргарет"
как раз поравнялась со знаменитой Золотой башней, и вдруг по ним выстре-
лила пушка, но ядро пролетело далеко от судна.
   - Смотрите! - воскликнула Маргарет, указывая на  всадников,  скачущих
на юг вдоль берега реки.
   - Они хотят предупредить форты, - отозвался Питер, - Бог  послал  нам
этот ветер, мы должны успеть прорваться к морю.
   Ветер крепчал, он дул с севера, но какой это был  длинный  и  тяжелый
день! Час за часом плыли они вниз по реке, которая становилась все шире.
Они плыли то мимо деревень, где кучки  людей,  завидев  их,  размахивали
оружием, то мимо пустынных болот и равнин, покрытых соснами.
   Когда они были уже у Бонанцы, солнце стояло довольно низко,  а  когда
миновали Сан-Лукар, оно уже садилось. В широком устье  реки,  где  белые
волны бились об узкий мол, к ним спешили на веслах две  большие  галеры,
чтобы захватить их. Галеры были очень ходкими, и спастись, казалось,  не
было никакой возможности.
   Маргарет и Кастелла отправили вниз, матросы заняли свои места.  Питер
решительно направился на корму, где упорный капитан Смит стоял у штурва-
ла, не разрешая никому дотронуться до него. Смит посмотрел на  небо,  на
берег и на спасительное открытое море впереди. Затем он приказал поднять
все паруса и мрачно посмотрел на галеры, подстерегавшие их, подобно бор-
зым, у выхода в море. Галеры держались на веслах посередине  канала.  По
обе стороны кипели буруны, через которые не мог пройти ни один корабль.
   - Что вы хотите делать? - спросил Питер.
   - Мастер Питер, - сквозь зубы процедил Смит, - когда вы вчера дрались
с испанцем, я не спрашивал вас, что вы  собираетесь  делать.  Придержите
ваш язык и предоставьте все мне.
   "Маргарет" была быстроходным судном, но никогда еще она не  развивала
такой скорости. Позади нее свистел ветер. Ее  крепкие  мачты  согнулись,
как удочки, а спасти скрипели и стонали под тяжестью наполненных  ветром
парусов, ее левый борт лежал почти на уровне воды, так что Питер  должен
был лежать на палубе - стоять было невозможно - и видел, как вода бежала
в трех футах от него.
   Галеры выстроились, преграждая путь "Маргарет". В полумиле от нее они
встали нос к носу, отлично  зная,  что  никакое  судно  не  может  прос-
кользнуть по пенящемуся мелководью. Они ждали, что "Маргарет" должна бу-
дет замедлить ход - это было неизбежно, - и  тогда  они  возьмут  ее  на
абордаж и перебьют малочисленную команду. Смит что-то приказал  помощни-
ку, и неожиданно в лучах заходящего солнца на  грот-мачте  взвился  анг-
лийский флаг, при виде которого матросы разразились восторженными крика-
ми. Смит отдал новый приказ, и был поднят последний кливер. Теперь время
от времени левый борт погружался в воду, и Питер чувствовал, как соленая
вода обжигает его израненную спину.
   Испанские капитаны держали галеры на прежнем месте. Они не могли  по-
нять, что этот иностранец - сумасшедший или не знает речного  фарватера?
Ведь он пойдет ко дну со всеми, кто у него на борту. Они стояли, ожидая,
когда этот леопардовый флаг и надувшиеся паруса будут спущены, но  "Мар-
гарет" прямо, словно бык, мчалась на них. Она была на расстоянии не  бо-
лее четверти мили и шла прямо по курсу, когда наконец на галерах поняли,
что она пойдет ко дну не одна.
   На испанских судах началось смятение, заливались свистки, кричали лю-
ди, надсмотрщики бросились вниз подстегивать рабов, поднятые весла каза-
лись красными в свете заходящего солнца, когда они с силой били по воде.
Бушприты галер стали раздвигаться -  пять  футов,  десять  футов,  может
быть, двенадцать футов. И прямо в эту полоску открытой воды, словно  ка-
мень, пущенный из пращи, словно стрела из лука,  ринулась  несущаяся  по
ветру "Маргарет".
   Что же случилось? Спросите об этом у рыбаков Сан-Лукара и  у  пиратов
Бонанцы, где история эта передается из поколения в  поколение.  Огромные
весла треснули, как тростник, верхняя палуба левой галеры была  разорва-
на, словно бумага, крепкими реями летящей "Маргарет", борт правой галеры
завернулся, как стружка под рубанком, и "Маргарет" прорвалась.
   Капитан Смит оглянулся - два больших испанских судна  тонули.  Словно
раненые лебеди, они кружились и трепетали у пенящегося  мола.  Затем  он
повернул судно на другой галс, крикнул плотника и спросил у него, дал ли
корабль течь.
   - Никакой, сэр, - ответил тот, - но его потребуется  заново  смолить.
Это был дуб против яичной скорлупы, и у нас была скорость!
   - Хорошо, - с