оказать  помощь. Это немецкое торговое судно. Убедившись,
что  на  борту  «Эгара II» все в порядке, оно  отплывает.
Весь  день удерживается хорошая погода и везет с  уловом.
Экипаж  чувствует  себя хорошо. Лишь  к  вечеру  внезапно
падает барометр. Вскоре появляется сильный ветер, который
приносит  проливной  дождь. Потоки воды  попадают  внутрь
домика, промокший экипаж не может найти ни клочка  сухого
места.  Гаснут все фонари. В полной темноте, на промокшем
плоту,  который  треплют  огромные  волны,  мореплаватели
ожидают   рассвета.  Управление  становится   все   более
трудным.  Но  вера в плот, который выдержал  уже  столько
штормов, придает им силы.
 В  течение  всего  дня  океан все  более  неистовствует,
белые  гребни  обрушиваются на палубу,  швыряя  людей  на
стены   домика.   Плот   перестает   слушаться   руля   и
предоставлен  целиком  воле ветра  и  волн.  Люди  насилу
удерживают в руках рулевое весло. Безнадежный,  каторжный
труд...
 Шторм  длится  и  всю  следующую ночь,  волны  настолько
высоки, что экипаж опасается, как бы какая-нибудь из них,
переломившись в неподходящий момент, не снесла их  жилье.
Беспрерывно  раздаются  глухие  удары  —  это   громадные
зеленые  валы высотой до 12 метров, разбиваясь  о  борта,
прокатываются   под   палубой.  Чтобы   облегчить   плот,
мореплаватели  съедают давно отложенные  на  черный  день
запасы.
 11  июля, третий день бушует океан. После полуночи шторм
достигает  апогея. Поскольку домик может  быть  сметен  в
любую   минуту,   мореплаватели  привязывают   к   палубе
радиостанцию, ящик с котами, а сами привязываются тросами
к  бревнам.  Медленно тянутся страшные часы,  заполненные
ревом  моря, завыванием ветра и ожиданием рассвета. «Пока
мачта,  парус  и  руль будут целы, мы не  сдадимся...»  —
записывает Анри в бортовом журнале. Шторм продолжается  и
в течение следующих суток.
 Только  12  июля  океан  начинает успокаиваться.  Экипаж
настолько измучен, что засыпает, не обращая уже ни на что
внимания. Находясь посредине Атлантического океана, почти
на  уровне  Азорских островов, «Эгар II» и  на  этот  раз
выдержал  натиск  разбушевавшейся  стихии  —  одного   из
сильнейших штормов за все время рейса. Но ни сам  изрядно
потрепанный плот, ни выбившиеся из сил люди уже  не  были
способны продолжать плавание в таких условиях.
 13    июля.   Пятидесятый   день   путешествия.    Океан
безмятежен,  и  «Эгар  II»  медленно  плывет  на  восток.
Прошлой   ночью   были  замечены  огни  судна,   которое,
очевидно,  разыскивало  плот, получив  его  радиосигналы.
Экипаж  все  еще  не  пришел в себя  после  трехсуточного
шторма.
 14  июля.  Небольшое  торжество:  именины  командира   и
французский  национальный праздник  одновременно.  Экипаж
отмечает  это  хоть  и скромным, но  все  же  праздничным
обедом  и  несколькими партиями в шашки. Как  по  заказу,
появляется  стадо дельфинов и в течение нескольких  часов
эскортирует «Эгара II»— настоящий парад.
 Так  идут день за днем. Они никогда не поверили бы,  что
способны  столько перенести. После двух месяцев  плавания
плот  прошел  лишь 2000 миль пути. Когда  же  они  смогут
достичь  побережья  Англии, на котором,  очевидно,  будут
высаживаться?  Через  месяц, два, а  может,  и  три?  Они
пережили  уже  все, что ожидали изведать в  океане,  даже
больше.  Их уже ничто не удивляет, и если они  еще  чего-
нибудь   хотят,  то  только  быстрейшего  завершения   пу
тешествия. Тем не менее они решают плыть вперед, какие бы
трудности их ни ожидали.
 Новое  огорчение:  болен Гастон. Его  беспокоят  боли  в
грудной  клетке  и  удушье. Через  несколько  дней  после
шторма он потерял сознание. Что это — результат истощения
или серьезное заболевание?
 Опять  серые,  похожие один на другой,  незапоминающиеся
дни. Бортовой журнал все чаще светит пустыми местами. «Не
о чем писать. Абсолютно не о чем»,— констатирует Анри.
 Гастон  все  еще  чувствует себя плохо.  Но  он  намерен
плыть дальше так долго, как только это будет возможно.  В
день,  когда принято это решение, судьба, которая в  море
бывает   особенно  строптивой,  подвергает  его  тяжелому
испытанию.    «Эгар   II»   встречается   с   французским
трансатлантическим лайнером «Либертэ», на палубе его  сот
ни  пассажиров с фотоаппаратами, сотни рук подняты в знак
приветствия. Достаточно лишь крикнуть, чтобы оказаться на
его  борту,  сесть  за  уставленный едой  стол,  получить
врачебную   помощь.   Но  Гастон  отвергает   предложения
товарищей.   «Либертэ»   на  малых   оборотах,   медленно
опережает  плот, направляясь к Европе. Им осталось  около
800 миль. Выдержат.
 Запасы  продуктов кончаются. И, что еще хуже, не ловится
рыба.   Это  тем  более  обидно,  что  в  последние   дни
мореплаватели наблюдали проплывающих китов. Нет  и  воды:
приходит очередь неприкосновенного запаса — дюжины  банок
с  яблочным соком. Если они кончатся, а дождя  не  будет,
останется  лишь  пить морскую воду. Все  более  ощущается
влияние  североатлантического течения: в  начале  августа
«Эгар II» пересекает 20-й меридиан западной долготы.
 Семьдесят второй день рейса. Опять невезение.  Дующий  с
севера ветер сносит плот на юго-восток, а временами  даже
на  юг. «Эгар II», который был уже в 300 милях от берегов
Ирландии, начинает от них отдаляться. Если не удастся  их
достичь, плот снесет в направлении Бискайского залива,  и
окончание рейса может оказаться даже трагическим. Глубоко
осевший  плот  становится  все труднее  управляемым,  нет
продуктов,  воды, а экипаж сыт уже путешествием  со  всех
точек зрения. Если будет шторм, для этих трех человек  он
может стать последним.
 Воскресенье, 5 августа. Семьдесят третий день  плавания.
«Эгар  II», несмотря на все, приближается к Европе. Океан
снова  становится бурным. Волны растут по мере того,  как
плот  приближается к суше. «Самое время заканчивать  наше
путешествие,  мы  двигаемся,  как  автоматы,   постепенно
слабеет память. Давно уже готовим еду на морской воде».
 Через  два  дня  океан успокаивается, но,  к  сожалению,
затихает и ветер. «Эгар II» оказывается в плену штиля, на
расстоянии 250 миль от Ирландии.
 Последние  дни  рейса  являются тяжелым  испытанием  для
экипажа.  Бег-деятельность изводит людей. Они  перечитали
уже  все  книги и журналы, пересказали друг другу  всякие
случаи,  происшествия, все шутки, которые знали.  А  плот
почти  что  стоит  на  месте.  Единственное  разнообразие
вносят коты, которые стали настоящими мореплавателями.
 Семьдесят  девятый  день  путешествия.  На  борту  плота
великое  пиршество! Трое изголодавшихся людей с аппетитом
уплетают хлеб, рыбу, фрукты, запивая их вином,— буквально
как  с  неба упавший дар французского рыболовного катера,
плывущего из Бретани.
 После  захода  солнца  экипаж  «Эга-ра  II»  с  огромной
радостью  наблюдает на востоке ряд белых огней: очевидно,
это  побережье Европы. Какое облегчение — всему конец.  А
может, это всего лишь огни кораблей?..
 Опять  два  безветренных дня. На следующий день  Анри  с
уверенностью  заявляет, что путешествие закончено.  «Эгар
II»  пересек  Атлантический океан за 82 дня. Нужно  любой
ценой  найти судно, которое добуксирует плот в  ближайший
порт.  Суши, правда, еще не видно, но вычисления, а также
множество  судов на горизонте указывают на то,  что  плот
находится у входа в пролив Ла-Манш.
 Однако  проходит  еще  два дня, тем  не  менее  суши  не
видно. Они уже 85 дней находятся в океане.
 17  августа  внезапно  налетает сильный  ветер,  который
часто  меняет  направление.  Волны  перекатываются  через
палубу  плота,  появляется опасение, что  неблагоприятные
ветры могут вынести плот обратно в открытый океан.
 В  следующую  ночь  волна чуть  не  уносит  Гастона.  Он
счастливо отделывается ушибами. Вода врывается  в  сильно
потрепанный  домик,  заливая спальные  мешки,  давно  уже
поврежденную радиостанцию, мореплавателей и котов.
 Восемьдесят  седьмой день плавания. Воскресенье.  Экипаж
«Эгара  II»  готовит  плот к высадке  на  сушу:  за  борт
выбрасывают   все   лишнее,  убирают  в   домике,   чинят
повреждения. Невероятное стечение обстоятельств — десятки
судов  ежедневно  проходят мимо, но ни  одно  из  них  не
замечает плота.
 Еще   двое   суток   «Эгар   II»   дрейфует,   треплемый
oepelemm{lh ветрами, прежде чем 21 августа его наконец за
мечает   голландское  торговое  судно,  экипаж   которого
чрезвычайно  удивлен, увидев необычных  путешественников.
Вскоре вызванные по радио из Фолмауса две моторные  лодки
берут плот на буксир и отводят его в порт.
 Такова  ирония  судьбы:  «Эгар  II»,  не  замечаемый   в
течение многих дней, внезапно стал объектом всеобщего вни
мания   и  интереса.  До  того  как  его  ввели  в  порт,
сообщенная  радио  и  телевидением  весть  о  необычайной
экспедиции  привела к тому, что «Эгар  II»  на  последних
милях  эскортировало  множество  яхт,  моторных  и   даже
весельных  лодок.  Когда кавалькада  достигла  небольшого
порта  Фолмаус, мужественный экипаж приветствовали  гудки
сирен  на  всех  судах  и  громкое  «ура»  многочисленных
собравшихся там жителей города.
 87  дней  и  ночей, испытывая голод и холод, плыли  Анри
Боду  и  его товарищи через северную часть Атлантического
океана.
 Сойдя  на  сушу,  мореплаватели были условно  арестованы
местным  полицейским за въезд без английской визы,  после
чего  их  под  аплодисменты  проводили  в  гостиницу  для
заслуженного отдыха. Там они заснули в удобных  постелях,
о  которых  мечтали в бесконечные холодные,  сырые  ночи.
Коты согласно положению были отданы в карантин, откуда их
похитил кто-то из энтузиастов экспедиции, оставив  взамен
чек,  свидетельствовавший  о том,  что  это  был  богатый
человек.
 Так  закончилось почти трехмесячное путешествие  стойких
и  мужественных  людей,  которые  питались  тем,  что  им
предлагал  океан, а также любезно предоставляли  капитаны
встреченных кораблей.
 Плот размонтировали, перевезли в Канаду и поместили  там
в музей. Благополучно завершившийся рейс через безбрежные
просторы    Атлантического    океана,    проходивший    в
непосредственном поединке со слепыми силами природы,  был
воплощением  всего  того,  о  чем  мечтали  три  отважных
мореплавателя.  A  Map  Модена  много  лет  спустя  снова
отправился  в  океан,  на  этот  раз  Тихий  —  в   самое
длительное путешествие на плоту «Ла Бальса».
 
 
              «Таити-Нуи» против «Кон-Тики»
               «Таити-Нуи» — Эрик де Бишоп
 
 Ему  было  тогда 65 лет, и он не считал, что это  много.
65  лет,  пестрых,  как  кинолента цветного  фильма,  изо
билующего  необыкновенными приключениями. Он  сыграл  так
много ролей в спектакле, называемом жизнью, что и сам  не
был в состоянии все припомнить.
 Эрик  де  Бишоп родился в 1891 году в городке Эр-сюр-ле-
Ли  на  севере Франции. В ранней молодости его  отправили
учиться  в  духовную семинарию в надежде, что  он  станет
священнослужителем.  Но  буйному  темпераменту  Эрика  не
соответствовал образ жизни, при котором дни  похожи  друг
на  друга, как бусинки в четках. 14-летним мальчишкой  он
покидает  отцов-иезуитов и бежит на море. В тяжком  труде
во время многомесячных рейсов он познает его жестокость и
очарование.  Когда Эрик возвращается домой,  родители  на
ходят  разумное  решение — отправляют  его  в  мореходное
училище, чтобы он получил образование гидролога.
 Начало   первой   мировой  войны   предоставляет   Эрику
взлелеянную  в  мечтах  возможность  порвать  с   рутиной
будней.   Уйдя   добровольцем  во  флот,  он   становится
командиром тральщика; ему было тогда 24 года.
 Вскоре  тральщик  был  торпедирован  немецкой  подводной
лодкой,  а Эрика, который не умел плавать (и не  научился
до  конца  своих  дней),  спасло  французское  патрульное
судно.  Буйная  фантазия при первой  же  оказии  приводит
жаждущего   приключений  юношу  в  только  что  созданную
морскую  авиацию.  Эти удивительные перевоплощения  легче
понять,   если  учесть,  что  его  отец  был  фламандским
аристократом и имел титул барона, однако сам Эрик никогда
не  употреблял этот титул и вообще не вспоминал  о  своем
аристократическом происхождении. «Свой парень!»
 Молодой  пилот  по  крайней мере не  теряет  контакта  с
морем,  даже наоборот — делает его более тесным.  Однажды
его  самолет, напоминающий летающую этажерку и  наводящий
страх  не  только на армию неприятеля, но и на  с  трудом
удерживающего  его  в воздухе пилота, вынужден  совершить
посадку в волнах Средиземного моря — отказывает мотор.  И
в этот раз Эрика, родившегося под счастливой звездой, спа
сают  (в  общей сложности, он шесть раз спасался или  был
спасен  от  смерти в морских пучинах). В  бессознательном
состоянии  пилота доставили в госпиталь,  где  он  провел
много месяцев.
 В  это же время Эрик вступил в брак. Переживания военных
лет   и   другие,  видимо,  утолили  мучившую  его  жажду
приключений,  так  как послевоенные  годы  он  провел  на
французской Ривьере, занимаясь весьма прозаическим  делом
—  выращиванием  цветов.  Но цветочной  идиллии  приходит
конец:  как  и  некогда в юности, Бишоп внезапно  бросает
все.  Он  оставляет  жену, детей, садится  на  пароход  и
отправляется  в  Китай,  который в  то  время  лихорадила
гражданская война и чужеземная интервенция.
 В  течение  многих лет он скитается, ведя жизнь,  полную
приключений,  несколько раз отправляется  в  плавание  по
океану,  терпит  неудачи  и лишения.  Полинезия  —  край,
который становится особенно дорогим его сердцу и куда  он
возвращается    после   очередных   странствий,    чтобы,
набравшись сил, снова бросить вызов судьбе.
 Он  написал  большую, глубоко научную книгу о  навигации
полинезийцев.   В   течение   нескольких   лет   выполнял
обязанности  топографа  на  островах  Тубуаи,   Казалось,
шестидесятилетний искатель приключений  бросил,  наконец,
якорь  в последней гавани. Однако он отправился навстречу
самому  большому  и,  увы, финальному  приключению  своей
жизни.
 В  1956  году  он решил осуществить большой  переход  из
Полинезии в Южную Америку и обратно — первое кругосветное
путешествие на плоту.
 Сам Бишоп так говорил о своей экспедиции:
 «Мысль совершить плавание на плоту из Полинезии в  Южную
Америку  и  обратно впервые появилась у меня еще  лет  30
назад.   Это   случилось  тогда,  когда  увлекательнейшая
проблема  миграции народов Полинезии стала моей страстью.
Я  планировал  такое  путешествие  со  времени  рейса  из
Cnmnksks во Францию, вокруг мыса Доброй Надежды, на  моем
двойном  каноэ  «Кайми-лоа». И только теперь  рейс  «Кон-
Тики»  подстегнул  меня, и я решил на  65-м  году  жизни,
невзирая на возраст, взяться за дело».
 В  начале  1956 года начались приготовления в  небольшом
порту  живописного  острова Таити. Вскоре  на  территории
морской  базы было начато сооружение бамбукового  корпуса
плота  из  стволов  диаметром около  20  сантиметров.  Их
соединяли   деревянные  рамы,  скрепленные  клиньями   из
твердой  древесины  аито.  В носовой  части  стволы  были
отогнуты  кверху  под  мягким углом. Строительство  плота
длилось  почти четыре месяца, но при этом  не  жалели  ни
сил,  ни канатов, чтобы он был прочным и «выдержал  все»,
как говорил Бишоп. Это был массивный прямоугольник длиной
13,5  метра  и шириной 4,8 метра. На нем была установлена
каюта   размером   3X5   метров,  в  которой   находились
двухэтажные  койки для экипажа, кухня и  радиорубка.  Все
было  выполнено прочно и отделано в полинезийском  стиле.
Над  палубой высились две мачты из эвкалиптовых  стволов,
связанных в виде буквы «А», высота их составляла 13 и  11
метров,  что давало возможность ставить три паруса  общей
поверхностью  около 50 квадратных метров. Предполагалось,
что  осадка плота после спуска на воду составит около  40
сантиметров.  Система  килей —  quaras,  на  которые  так
рассчитывал Бишоп, должна была свести к минимуму дрейф  и
облегчить управление плотом.
 Тем  временем  Бишоп  комплектовал команду.  Его  правой
рукой стал Мишель Брэн, 25-летний профессиональный моряк,
хорошо  знающий  навигацию, метеорологию и  радиотехнику.
Вторым   членом   экипажа  стал  Фрэнсис  Коуэн,   рыбак-
спортсмен,  охотившийся  на побережье  Таити,  неутомимый
моряк  и  отзывчивый товарищ. Вскоре к ним  присоединился
брат  Мишеля,  Ален  Брэн,  тоже профессиональный  моряк,
бродяга и отважный мореплаватель.
 Несколько  позже  к  этому  обществу  добавился   чилиец
Хуанито Бугвено, который оказался на Таити случайно и  не
знал чем заняться. Как судовой механик Хуанито, по мнению
Бишопа,  мог  пригодиться,  поскольку  на  борту   имелся
двигатель   внутреннего  сгорания,  который  должен   был
приводить  в действие генератор радиостанции «Таити-Нуи».
Официально же Хуанито был зачислен поваром.
 
 
 «Таити-Нуи» в Тихом, океане
 
 В  начале  сентября  состоялся  торжественный  спуск  на
воду.  С  соблюдением всех ритуальных процедур состоялось
торжественное  крещение  плота, которому  было  дано  имя
«Таити-Нуи», что на языке полинезийцев означало  «Большой
Таити»—  название главного острова Таити. Почти все  было
готово  для  старта, но Бишоп не спешил начинать  великий
переход,  5000-мильная  трасса которого  пролегала  через
южную часть Тихого океана. Он предполагал, что экспедиция
продлится от трех до четырех месяцев.
 Любопытно,  что  среди тех, кто, осматривая  «Таити-Нуи»
перед  выходом  в океан, высказывался о нем  скептически,
был  и  Тур  Хейердал, который как раз возвращался  после
археологических  раскопок с острова Пасхи.  Однако  Бишоп
rncd` развеял беспокойство членов экипажа, объяснив им (в
общем  это  соответствовало  истине),  что  Хейердал   не
является  ни  моряком, ни мореплавателем,  следовательно,
его мнение не авторитетно.
 В  первые  дни  октября (бамбуковый корпус тем  временем
все  больше  пропитывался водой)  был  совершен  короткий
пробный  рейс, который показал, что плот хорошо  держится
на  воде. Вскоре он был снабжен дополнительным комплектом
парусов  (основной  был  выполнен  из  плетеных  мат   по
китайскому образцу), набором навигационных инструментов и
приборов,  радиостанцией, на которую Бишоп  поглядывал  с
иронией,  пневматическим спасательным плотом и рыболовным
снаряжением. Запасы продовольствия состояли в основном из
50  килограммов риса, 50 килограммов муки, 50 килограммов
сахара,  35 килограммов овощей и фруктов, преимущественно
бананов,  апельсинов и кокосов. Не было  забыто  и  вино.
Кроме  того,  сухари, пиво и прочее. Независимо  от  этих
запасов  перед самым отплытием друзья Бишопа  сложили  на
палубе  плота  дюжину живых кур, живого поросенка  и  200
кокосовых орехов...
 8   ноября   «Таити-Нуи»  покидает  Па-пеэте.  Благодаря
пестрому зверинцу на палубе, царящему на ней невероятному
хаосу  и  массе цветов плот очень напоминает Ноев ковчег.
Пять человек отправляются навстречу самому захватывающему
в жизни приключению.
 Корабль  военного  флота  под  аккомпанемент  прощальных
гудков и овации толпы выводит плот в океан.
 Итак,  плавание  началось. Курс — на юго-восток.  Теперь
они могут надеяться лишь на собственные силы.
 Увы,  через  два  дня оказывается, что  глубоко  осевший
плот  плывет  слишком  медленно, к тому  же  неуправляем.
Перед    экипажем    стоит   выбор:    выбросить    часть
продовольственных запасов, что наверняка рискованно и  мо
жет оказаться безрезультатным, или же возвратиться. Бишоп
решается  на  второе. И тут возникает первое  осложнение:
несмотря  на то что кили опущены, плот не может повернуть
против ветра. Вызванное по радио патрульное военное судно
—  то самое, что выводило их в открытый океан,— прибывает
через  12 часов и отбуксировывает плот к южному побережью
Таити.   Там   члены  экипажа  срезали  несколько   сотен
бамбуковых  стволов  и, связав их в пучки,  вдвинули  под
палубу  плота. Это