настолько увеличило плавучесть «Таити-
Нуи»,  что, не расставаясь с продовольственными запасами,
на этот раз он мог уже по-настоящему отправиться в путь.
 К  радости  мореплавателей, с первого дня  дул  попутный
ветер.  День  начинался на плоту в 6  часов  утра,  когда
Хуанито,   исполнявший  обязанности  повара,  брался   за
приготовление еды для экипажа, котов и поросенка. Мишель,
официальный  помощник  капитана,  проводил  навигационные
измерения  и обучал искусству навигации остальных  членов
команды;  на  нем  лежала также обязанность  поддерживать
радиосвязь с Таити.
 Сам   Бишоп,   доверяя  способностям  своих   товарищей,
предоставлял  им  полную свободу действий,  ограничиваясь
принятием принципиальных решений. Он часами просиживал за
чтением книг, которых у него было множество, и вел записи
в  дневнике  путешествия. Эрик любил выходить  на  палубу
ночью,  садился на скамеечку и, глядя на небо, предавался
lewr`l. Лишь утренний холод возвращал его в каюту.
 Фрэнсис,  следуя своим увлечениям, ловил рыб,  накалывая
их  на гарпун, как только они приближались к плоту. Кроме
того, он взял на себя обязанности парикмахера, заботясь о
том,  чтобы  члены  экипажа были всегда  выбриты.  А  еще
Фрэнсис играл на гитаре. Но он всегда был готов прийти на
помощь своим товарищам.
 Ален   в   свободное  время  целиком  отдавался   чтению
журналов  и  книг,  немалый запас  которых  он  предусмот
рительно захватил в дорогу. Много времени он проводил и с
Хуанито, обучая его французскому языку.
 Неделю  они плыли при попутных ветрах, а затем  ситуация
несколько  ухудшилась,  так  как  задул  сильный  северо-
восточный ветер. Курс «Таити-Нуи» еще более отклонился на
юг, что было полезно, хоть и не вело прямо к цели. Дело в
том,   что  на  40°  южной  широты  господствуют  сильные
западные  ветры, из-за чего этот район вполне  заслуженно
получил название «ревущих сороковых». Приближение к  этой
зоне бесспорно означало ускорение плавания.
 Увы,   когда  в  начале  декабря  плот  оказался  вблизи
острова Тубуаи, который миновали 2 декабря, счастье  изме
нило  «Таити-Нуи». В течение многих дней плот  пятился  к
острову  Раиваваэ — тому самому, на котором Бишоп некогда
два  года  проработал геодезистом. Этот  дрейф  не  сулил
ничего хорошего.
 С  самого  начала  рейса похоже было, что  хоть  плот  и
обладает  хорошими мореходными качествами, но чрезвычайно
неблагоприятные  в  этой  части  Тихого  океана  ветры  и
течения представляют собой труднопреодолимое препятствие.
 Когда   встречный   ветер  наконец   утих,   «Таити-Нуи»
находился севернее Раи-ваваэ и вскоре замкнул круг у  его
западного  побережья.  Бишоп, который  несмотря  на  свое
стоическое  терпение начал мучительно переживать  неудачи
рейса,  часами не отрывал взгляда от клочка суши, который
был  когда-то его домом, пока вершины острова не скрылись
за горизонтом.
 11  декабря  произошла  встреча со  шхуной  «Тамара»,  с
которой  уже  несколько  дней поддерживалась  радиосвязь.
Капитан  судна  получил распоряжение от  местных  властей
отбуксировать  плот на Таити, если экипаж  выразит  такое
желание.  Бишоп  поблагодарил, попросил пополнить  запасы
воды  и вина, так как было уже совершенно ясно, что  рейс
продлится  значительно дольше. Капитан исполнил  просьбу,
после    чего   судно   отплыло.   Фрэнсис    и    Мишель
воспользовались  встречей, чтобы с  борта  шхуны  заснять
несколько кадров для будущего фильма о «Таити-Нуи».
 Несколькими  днями позже плот прошел мимо острова  Рапа,
покидая  архипелаг  Тубуаи и прощаясь  с  Полинезией.  Он
находился тогда в 800 милях на юго-запад от Таити, пройдя
около  1000  миль  зигзагообразного  пути.  Начало   было
малообещающим.  К  счастью,  как  показал  первый  месяц,
подбор  команды был очень удачным. Каждый ее член обладал
чувством  товарищества  и  трудолюбием.  Бишоп,  за  свою
долгую  жизнь  встречавшийся во время плавания  с  самыми
разными  людьми, был удовлетворен и без усилий  переносил
невзгоды путешествия.
 15  декабря,  суббота.  Ровно  месяц  со  дня  отплытия.
Положение плота в полдень — 25°40' южной широты и 149°15'
g`o`dmni      долготы.      Видимо,      неблагоприятные,
преимущественно восточные ветры так отнесли назад «Таи-ти-
Нуи», что он находился на том же меридиане, что и Таити,—
таков был результат месячных усилий. Проложенный на карте
путь, который прошел плот, представлял собой зигзагообраз
ную  кривую,  отдельные отрезки которой заламывались  под
неожиданными углами.
 В  этой  ситуации самым разумным было бы решение  пройти
на юг, на сороковые широты, в поисках постоянных западных
ветров.  Они  сделали бы возможным ускорение  плавания  в
направлении   Южной  Америки.  Этот  вопрос  неоднократно
дискутировался, однако Бишоп из соображений  безопасности
плота,  которому могли угрожать штормовые ветры и высокие
волны, противился принятию такого решения. Поэтому «Таити-
Нуи» продолжал неторопливо плыть в запланированном направ
лении,   хоть  и  не  всегда  самой  кратчайшей  дорогой.
Временами   ветер  совершенно  затихал,  и   тогда   плот
останавливался, сонно покачиваясь на мертвой  зыби.  Так,
собственно, они встретили новый — 1957 год.
 Постепенно  мореплаватели начали  испытывать  усталость;
единственное,  что вносило разнообразие  в  их  будни,  —
разговоры  по  радио  с  сушей.  Голоса  близких,   слова
ободрения  секретаря экспедиции Карлоса Гарсия Паласиоса,
а также просто вести из внешнего мира — все это поднимало
их настроение.
 Только  тогда, когда плот отошел еще больше  на  юг,  на
33°  широты,  появились постоянные западные ветры,  и  он
поплыл  на  восток.  Если  бы  это  было  сделано  сразу,
вероятно,  они сэкономили бы несколько недель безнадежных
блужданий,   что   несомненно  имело  бы   значение   для
дальнейшей судьбы экспедиции.
 31  января.  Стоит  чудесная погода,  когда  «Таити-Нуи»
пересекает  127-й  меридиан,  двигаясь  вдоль  34°  южной
широты. Океан безмятежен, тепло. Экипаж надеется, что  за
неделю  плоту  удастся  благополучно  миновать  восточный
форпост  архипелага  Туамоту.  Затем  они  пройдут   мимо
острова  Пасхи.  Все  это, по их  предположениям,  займет
около месяца. Экипаж недоволен плаванием, которое хоть  и
ускорилось по сравнению с началом путешествия, но все еще
не  обещает скорого окончания экспедиции. Бишоп,  однако,
категорически  не  согласен с дальнейшим  курсом  на  юг,
опасаясь,  что ураганные ветры «ревущих сороковых»  могут
уничтожить плот.
 С  того  времени  начинаются  первые  разногласия  среди
членов экипажа.
 Хоть  южная  трасса и дает шансы быстрейшего продвижения
вперед, однако на той широте, на которой согласился плыть
Бишоп, преимущество западных ветров относительно, в то же
время  из-за  дополнительного влияния  встречных  течений
плот неоднократно не только сходил с трассы, но и пятился
назад, делая петли.
 Только  23 февраля, после ста дней плавания, «Таити-Нуи»
пересек  117°  западной долготы. Если считать  весь  прой
денный  путь, то им оставалось проплыть еще  столько  же,
чтобы достичь берегов Южной Америки, разумеется, при усло
вии, что вторая половина путешествия будет осуществляться
не зигзагами, а по прямой.
 Итак,  впереди  лежало  еще 2500 миль.  Бишоп  терпеливо
p`gzqmk  экипажу,  что «Таити-Нуи»,  проходивший  на  про
тяжении последних двух недель до
 50  миль  в  сутки, будет плыть с еще большей скоростью,
когда  ветры по мере приближения зимы станут усиливаться.
Как бы в подтверждение справедливости предвидений Бишопа,
вскоре   так   задуло  с  запада,  что   плот,   тревожно
поскрипывая   всеми  креплениями,  понесся   на   восток,
подгоняемый завывающим в снастях ветром.
 Но  вскоре,  как  на зло, ветер исчез и наступил  штиль.
Поверхность  океана  разутюжилась, и  «Таити-Нуи»  остано
вился.  Незаметно  для глаза, но весьма  значительно  его
сносило  назад океанским течением, которое в этом  районе
направлялось  на  запад. Будучи опытными мореплавателями,
члены  экипажа отлично знали, чем закончится  затишье,  и
потому   воспользовались  этим  периодом,  чтобы   спешно
укрепить  расшатанные  крепления,  исправить,  к  счастью
незначительные, повреждения плота и отдохнуть.
 Ветра не пришлось долго ждать. Он задул со скоростью  40
миль  в  час, как раз с востока, поднимая высокую  волну,
которая внезапно атаковала плот. Бишоп, продолжая  верить
в  возможности «Таити-Нуи», посоветовал опустить  кили  и
попробовать закладывать галсы против ветра. Увы, из этого
опять-таки  ничего  не вышло — плот  сносило  обратно  на
запад.  Единственное, что оставалось, — сбросить  паруса.
Для  того  чтобы уменьшить снос, из нескольких брусьев  и
куска парусного полотна соорудили плавучий якорь Движение
назад значительно уменьшилось.
 8  марта  ветер,  который наконец сменил направление  на
северное,  позволил плоту, после поднятия  всех  парусов,
двинуться на юг, и через три дня «Таити-Нуи» оказался  нь
том  же  самом  месте, которое пересек  шестнадцать  дней
назад, 23 февраля, замкнув большую петлю. То была восьмая
петля,  сделанная плотом со времени отплытия с  Таити.  И
опять перед мореплавателями лежали 2500 миль испытаний.
 На   следующий  день  —  снова  затишье.  Без  сомнения,
готовилась  новая  неожиданность. С наступлением  сумерек
налетели  первые  порывы  ветра,  который  внезапно  стал
крепчать. «А дует-то ведь на восток», — произнес Бишоп  с
торжествующей   улыбкой,   в   которой,   предназначенная
экипажу, промелькнула тень иронии.
 Опять  настали спокойные дни — с точки зрения  атмосферы
на  плоту. Ежедневно он проходил по меньшей мере 50  миль
вперед.  Хоть  отклонения ветра были причиной  того,  что
курс   плоча  колебался  от  северо-восточного   к   юго-
восточному, тем не менее плот с каждым днем на  несколько
десятков  миль  приближался к Южной  Америке.  Пе  путный
ветер   продержался  целую  неделю.  Прекратились  споры.
Экипаж уверовал, что неудачи наконец-то позади.
 Увы,  через  восемь  дней, 21 марта,  на  этот  раз  без
предостерегающего  периода  затишья,  ветер,   дувший   с
запада,  перешел вдруг в южный, а затем в  юго-восточный.
Это  был крах. Они предприняли несколько попыток идти как
можно   круче  к  ветру,  но  оказались  не  в  состоянии
воспрепятствовать дрейфу плота не север к лежащему в 1000
миль от них острову Пасхи. И снова люди па ли духом.
 «Таити-Нуи»  плыл почти прямо на север» как будто  Южная
Америка  была тем единственным местом, к которому  он  не
желал двигаться с самого начала путешествия.
 Бишоп,   терпение  и  спокойствие  которого,   казалось,
превышали  человеческие  возможности,  углубился  в   раз
мышления о навигации, результатом которых было ничуть  не
удивительное в той ситуации заключение, что остров  Пасхи
открыли   случайно   к  затем  засе-лилг   мореплаватели-
полинезийцы, сбившиеся с курса не пути к Южной Америке.
 Дрейф   плота  в  направлении  острова  Пасхи  подсказал
мореплавателям  новое решение. Поскольку состояние  плота
после  четырех  месяцев  плавания  в  океане,  в  течение
которых  пройдена  едва половина пути, все  более  ухудша
лось,  было бы разумнее плыть к этому острову, который  в
данный  момент был ближайшей сушей, чтобы отремонтировать
или  даже  перестроить плот, а быть  может,  и  переждать
период зимней непогоды.
 Однако   «Таити-Нуи»  не  суждено  было   вырваться   из
круговорота непредвиденных ситуаций. 3 апреля,  когда  до
острова  оставалось около 300 миль, снова задул  попутный
ветер  и,  хочешь не хочешь, пришлось плыть на восток,  к
Вальпараисо. После 140 дней плавания и нескольких  недель
блужданий  в  океане единственным выходом  в  тот  момент
оставалось  плыть  на восток. Даже те,  кто  до  сих  пор
настаивал  на  том, чтобы, как вначале планировал  Бишоп,
плыть  трудным,  но  быстрым путем  «ревущих  сороковых»,
понимали, что сейчас это было бы безумием.
 Как  бы в утешение с началом апреля (то же самое было  в
начале  января) настал благоприятный период плавания.  На
протяжении  нескольких  недель, почти  до  середины  мая,
продержались  ветры, дующие с запада. «Таити-Нуи»  тяжело
продвигался на восток.
 Постепенно  мореплаватели начали все глубже  осознавать,
что  являются участниками рискованного состязания, ставка
которого  — жизнь. Ежедневно плот проходил от  30  до  50
миль,  в  то  же  время из его корпуса убывало  несколько
бесценных стволов бамбука. Таяли и запасы продовольствия.
Какой  процесс  будет более быстрым, тот и  решит  судьбу
экспедиции.
 Во   всяком  случае,  ситуация  становилась  все   более
серьезной...
 26  апреля  ознаменовано одной из тех немногих радостей,
которые  скрашивают серость будней, — командир  флота  из
Папеэте  присылает  радиограмму: «Сердечно  поздравляю  с
пересечением  100  меридиана. Так  держать.  Еще  немного
усилий, и вы будете на месте. Привет всем».
 Воды  все  меньше.  Последний дневной рацион  составляет
литр  на  душу;  в  основном  он  используется  для   при
готовления   на   завтрак   сока   из   концентратов    и
послеполуденного чая. Оставшихся 100 литров может хватить
на 20 дней.
 Однажды  в конце апреля, когда члены экипажа с  тревогой
обсуждали  проблему  все  более ощутимой  нехватки  воды,
Бишоп  проговорил с этакой типичной для него  насмешливой
улыбкой:  «Почему вам так не хватает веры,  разве  вы  не
знаете,  что она способна творить чудеса? Выставляйте  на
палубу все кастрюли и бутылки. Расстилайте брезент».
 Можно  ли  не отнестись скептически к такому  заявлению,
если над головой — чистая лазурь небес? Но из уважения  к
командиру  экипаж последовал его совету.  В  ту  же  ночь
среди  молний и грома с неба лились потоки дождя, который
m`  долгое время обеспечил экипаж водой. Скорее  всего  —
случайное  совпадение, но Бишоп верил, что  это  один  из
целого  ряда доводов в пользу его убежденности в главном:
не  следует  бояться  никакой  опасности.  И  нет  ничего
удивительного  в  том, что он шел напролом  с  не  всегда
понятной членам его экипажа беспечностью.
 С   6  мая  держалась  плохая  погода,  требовавшая   от
мореплавателей  максимальных усилий. В  первый  же  день,
когда,  оправдав  все  предзнаменования,  налетел  шторм,
океан продемонстрировал, что он способен сделать с дающим
все  большую  осадку  плотом. Ночью  на  плот  обрушилась
налетевшая  с  кормы необычайно высокая  волна.  Фрэнсис,
находившийся в этот момент на палубе, успел  в  последнюю
минуту  взобраться на мачту. В мгновение ока  волна  пере
ломилась,  накрыв  плот  по самую крышу  каюты.  Внезапно
разбуженные,  остальные члены экипажа увидели  при  свете
электрического  фонарика  (подвесная  керосиновая   лампа
погасла),  что  вода  достигает  уровня  коек.   «Похоже,
тонем»,  —  спокойно произнес Бишоп. В  это  трудно  было
сразу  поверить.  К  счастью, через минуту  они  услышали
радостные восклицания Фрэнсиса, который сообщил, что плот
вынырнул  из-под огромных масс воды, не получив серьезных
повреждений.
 Этот  случай  свидетельствовал о том, что  плот  уже  не
настолько хорошо держится на воде, как в минувшие месяцы,
и,  хоть  он  постепенно приближался к  берегам  Америки,
трудная ситуация на его борту была в общем непоправимой.
 Вдобавок   ко  всему  заболел  Бишоп,  который  насквозь
промок  на своей койке, когда волна залила весь плот.  Вы
сокая   температура,   затрудненное   дыхание,   слабость
вынудили  его внять настойчивым просьбам экипажа  и  отка
заться  от вахт, которые этот 66-летний человек регулярно
нес  на  протяжении почти шести месяцев путешествия.  Все
средства,  почерпнутые из имеющихся медицинских  пособий,
не   давали  результатов,  состояние  Бишопа   никак   не
улучшалось.
 Тем  временем западный ветер, достигший штормовой  силы,
продолжал  крепчать.  Давно уже  были  убраны  не  только
дополнительные, но и основные паруса. Начиная  с  7  мая,
когда  был  спущен небольшой фок, «Таити-Нуи» шел  вперед
без  парусов, и его мачты вибрировали под напором  ветра.
Барометр   по-прежнему  падал.  Невзирая  на   отсутствие
парусов,  из-за  огромного натиска ветра  плот,  теряющий
устойчивость,  переваливался с боку на бок,  причем  крен
доходил до 40°. Временами плот зарывался носом в воду так
неожиданно и глубоко, что мореплаватели побаивались,  как
бы очередная огромная волна не перевернула его.
 Все   это   с  невиданным  терпением  переносил   старый
капитан.  Хоть  экипаж из четырех человек  часто  не  был
согласен с решениями Бишопа (особенно это касалось Мишеля
Брэна, который был дипломированным капитаном), но, как  и
пристало  хорошему коллективу, исполнял все его  приказы,
понимая,  что  любой раскол может быть  губителен.  Шторм
повредил  палубу  вдоль левого борта и  поломал  одну  из
поперечных балок рамы, которая скрепляла плот. Когда буря
несколько поутихла, экипажу удалось исправить повреждения
и  укрепить  бамбуковые стволы, чтобы  они  не  выпадали.
Подгоняемый  сильным попутным ветром, «Таити-Нуи»  мчался
boeped.
 После  полудня ветер неожиданно вновь стал  усиливаться.
При  этом резко упала температура. Опыт подсказывал,  что
при  существующем положении вещей самый разумный выход  —
убрать  паруса  и спрятаться в домике. Часом  позже  плот
оказался  во власти страшнейшего шторма; как впоследствии
вспоминал Ален Брэн, то был самый грозный шторм из  всех,
которые  ему  довелось пережить за всю  свою  многолетнюю
жизнь моряка.
 18   мая   Бишоп  записывает:  «Идем  сквозь  сильнейшие
штормы,  с  катящимися на нас водяными горами и  бешеными
ветрами.  «Таити-Нуи» переносит удары  хорошо  или  почти
хорошо.  Несколько крупных бамбуковых стволов — некоторые
из  них  были проложены во всю длину плота, придавая  ему
соответствующую продольную устойчивость, — были вырваны и
исчезли  в пучине. При таком волнении в океане невозможно
установить  размеры повреждений; впоследствии  это  можно
будет осуществить, осмотрев низ плота при нырянии. Штормы
не  могут  длиться  вечно.  Разрушения  тревожны,  но   в
настоящий  момент еще не означают поражение;  однако  они
станут   угрожающими,  если  плохая  погода   продержится
дольше.   Ночью  ветер  утих  и  океан  стал   безмятежно
спокойным;  какое-то времл мы думали, что  боги  в  конце
концов  смилостивились над нами. Но  с  наступлением  дня
снова поднялся вете|,. С востока. Ха! Мы успокаивали друг
друга  тем, что это последняя атака ~ил природы,  —  будь
они  прокляты.  Похоже,  нам от них  не  избавиться  и  в
дальнейшем; быть может, их удары будут еще более тяжкими.
Мы храбримся друг перед другом, но когда остаемся одни  и
знаем, что нас никто не видит, лица вытягиваются и  насту
пает апатия...
 Ночью  чилийское радио проинформировало нас,  что  вдоль
побережья  Чили  бушует  шторм  такой  силы,  которая  не
отмечалась на протяжении 50 лет. Порты на островах  Хуан-
Фернандес  закрыты, судоходство прекращено. Мы находились
в центре этого шторма на бамбуковом плоту...»
 В  тот  же  день  с плота была передана  радиограмма,  в
которой Бишоп, в частности, сообщал: «...В данный  момент
наше   положение  позволяет  достичь  острова   благодаря
преобладающим  тут  ветрам. Необходимо присутствие  побли
зости судна, которое бы нас прибуксировало. Постарайся  в
кратчайший  срок  сориентироваться, что  могут  раздобыть
твои и наши друзья. Не может ли чилийский флот установить
с   нами   постоянную  радиосвязь?  Наша  частота  сейчас
составляет 14.103, или 14.333 килоцикла, наши часы приема
02.00,  20.00  и 23.00 ГМТ . В остальном все  в  порядке.
Сердечный привет. Эрик.» [ГМТ (GMT Greenwich mean time) —
среднее   время   по   гринвичскому   меридиану.    прим.
переводчика].
 
 То  были особенно трудные для Бишопа минуты: капитуляция
у  самых  ворот  победы, угроза потери  плота,  торжество
презираемого им радио.
 Так  они  шли  к островам Хуан-Фернандес,  под  порывами
ветра,