бо  судну  подобных   размеров
удавалось  пробиться через него. Уиллис сделал  несколько
фотографий   и  заснял  на  кинопленку  эту  удивительную
эскападу. Он верил в ее счастливое завершение.
 Солнце опускалось за горизонт, когда Уиллис снова  вывел
«Беспредельный  возраст» в открытый  океан.  После  четы-
рехсуточного   поединка  между   плотом   и   коралловыми
массивами, закрывавшими доступ в Австралию, Большой риф в
конце концов остался за кормой.
 Ночью  ветер снова стал свежеть. Стоя у штурвала, Уиллис
старался превозмочь обессиливающую усталость, но в  конце
концов она взяла верх. Закрепив руль и предоставив  плоту
плыть самостоятельно, он опустился на палубу, чтобы, лежа
без движения, хоть немного отдохнуть. И вскоре уснул.
 Когда,  внезапно  проснувшись, он вскочил  на  ноги,  то
увидел,  что перед носом плота то появляется, то исчезает
какой-то  свет.  Через несколько  минут  у  него  уже  не
оставалось сомнений — это был свет маяка: четыре  вспышки
с восьмисекундным интервалом.
 Плот  шел вперед, и Уиллис все более укреплялся в мысли,
что  это  маяк  одного из островов Брук,  до  которых  он
надеялся добраться после перехода через рифы.
 Увы,  из-за отсутствия карты и списка маяков этой  части
побережья  он  не  мог точно определить  свое  местонахож
дение,  кроме того, трудно было принять решение, с  какой
стороны  лучше  обойти остров, чтобы не разбиться  о  его
скалы.  Уиллис до боли в глазах всматривался  в  темноту,
боясь  ошибиться. Но вот совершенно неожиданно  показался
остров:  чуть  ли  не под самым носом  плота  возник  его
крутой,  обрывистый  берег.  Уиллис  лихорадочно   вращал
штурвал, чтобы взять левее. Ситуация становилась опасной.
Темно  —  хоть глаз выколи. А вспышки маяка слепили,  еще
более  затрудняя ориентацию. Мореплавателю не  оставалось
ничего  другого,  как  дожидаться,  когда  после  четырех
вспышек  свет  погаснет,  и тогда  в  течение  нескольких
секунд   перерыва  пытаться  разглядеть  черные   контуры
острова.
 Если    бы   иметь   карту!   Внезапно   вспышки   света
прекратились,  это означало, что «Беспредельный  возраст»
вошел в мертвую зону маяка, и опасности не избежать.  Так
оно  и  оказалось. Плывя в совершенном мраке, плот  вдруг
ударился о подводную скалу с такой силой и грохотом, что,
казалось,  разлетится вдребезги. Под  напором  штормового
ветра и больших волн он обрушивался на скалистые выступы,
затем,   поднятый   очередным  водяным  валом,   совершал
отчаянный  прыжок, который заканчивался новым падением  и
страшным  ударом.  Наконец, застряв на  особенно  большом
уступе, плот перестал двигаться вперед. Теперь он  только
поднимался  вверх и снова ударял о него  с  методичностью
копера, забивающего сваю.
 Оглушенный  немыслимым  грохотом  разрушаемого   океаном
плота,  Уиллис  чувствовал, что последние  силы  покидают
его.  Руки слабели, он с трудом держался. Казалось, время
остановилось.   Он   уже   не   знал,   когда   произошло
столкновение: полчаса, час или три часа назад.
 Тем  временем  «Беспредельный  возраст»  начал  медленно
клониться на правый борт. Удары набегавших с юга  волн  в
левый понтон неуклонно увеличивали крен. Уиллис сознавал,
что должен как можно скорее покинуть плот, прежде чем тот
перевернется кверху дном, погребая его под собой. Но  где
же  искать  спасения, если вокруг сплошной ад, если  плот
окружен скалами, о которые разбиваются огромные океанские
волны? Он остался на палубе, привязанный к ней веревками,
беспрестанно  заливаемый  потоками  воды.  «Беспредельный
возраст»  кренился с боку на бок, вздымался на  скалистом
выступе под напором очередного водяного вала, чтобы через
мгновение  снова  опуститься в  бешеный  водоворот  волн.
Уиллису  было уже безразлично, чем закончится это ужасное
испытание, только бы оно скорее прекратилось. Однако хоть
разрушение плота в этой ситуации казалось неизбежным,  он
все  еще  был  цел. Одинокому, беспомощному  человеку  не
оставалось ничего другого, как ждать...
 Внезапно   Уиллис   ощутил,  что   палуба   выровнялась,
прекратился оглушительный грохот. Перегнувшись в  темноте
за  борт,  он увидел движущуюся к корме воду. Не  поверив
своим глазам, зажег фонарь: плот плыл. Ветер гнал его впе
ред,  и,  покачиваясь на волнах, он плыл,  как  в  давние
добрые времена!
 Старый  человек нашел в себе силы подняться и  добраться
до  штурвала. Увы, руль бездействовал: цепь,  соединявшая
обе  лопасти,  была  сорвана.  Уиллис  тотчас  же  взялся
исправлять его, опасно балансируя над самым бортом. В это
время  он  обнаружил, что нижняя часть рулей, выступавшая
ниже поплавков, помята, будто была сделана из фольги.
 Наконец  «Беспредельный возраст» стал в какой-то степени
управляемым. Только теперь Уиллис мог перевести  дыхание.
Первое,  что он сделал, это взглянул на часы: пятый  час.
Близился  рассвет. Мореплаватель держал  курс  по  ветру,
стараясь  как  можно дальше отойти от лежавших  сейчас  с
правого борта островов Брук, и без устали всматривался  в
расстилавшийся  перед ним океан, чтобы не  прозевать  еще
какой-нибудь подводной скалы.
 Наконец  лабиринт скал, окружавших острова Брук, остался
за  кормой. Уиллис брал теперь левее того курса, которого
придерживался  в  течение  последних  дней,  и  плыл   на
расстоянии  около трех миль от лежавшего  с  наветренного
борта  острова  Голд.  До побережья Австралии  оставалось
всего лишь около 10 миль.
 Сейчас,  когда  уже рассвело и все складывалось  хорошо,
Уиллису  просто трудно было поверить в реальность ужасных
перипетий  последней ночи. Ведь плот  и  он  сам  уцелели
только благодаря счастливому стечению обстоятельств.
 9  сентября  в 9.00 Уиллис заметил очертания суши  прямо
по  курсу.  Австралия!  Итак, этот  71-летний  человек  в
одиночку переплыл самый большой из океанов на примитивном
судне за 204 дня!
 Перед  плотом, едва различимый в серой мгле,  поднимался
из-за   горизонта  плоский  берег,  поросший   деревьями.
Onunfe,  рифов и скал не было, следовательно,  опасностей
при  высадке не предвиделось. Чуть позже Уиллис  уже  мог
различить  песчаный  и  совершенно  безлюдный  пляж.  Дул
легкий  ветерок. Мореплаватель приготовил  якорь,  сложил
под рукой и сигнальные ракеты — на случай, если возникнет
необходимость    привлечь   внимание.   Плот    осторожно
приближался к берегу.
 Вскоре  после  одиннадцати часов за  борт  пошел  якорь.
«Беспредельный возраст» повернул против ветра, паруса его
захлопали.  Теперь,  когда  он  прошел  11  000  миль  и,
преодолев Большой Барьерный риф, достиг берега Австралии,
ему полагался заслуженный отдых. Путешествие закончилось.
Высадка  произошла на 18° южной широты и 146°1' восточной
долготы.
 Уиллис  забыл  об усталости. Бредя по пояс  в  воде,  он
добрался  до  пляжа.  А когда ощутил под  ногами  твердую
землю, опустился на колени и припал к ней.
 Через   некоторое  время,  пробираясь  среди   деревьев,
Уиллис встретил первых людей. «Я — Уильям Уиллис,—  прел-
ставился мореплаватель,— прибыл сюда на плоту...»
 Весть  о  благополучном  завершении  огромного  перехода
через  океан молниеносно облетела всю Австралию, радио  и
телеграф  разнесли  ее  по другим континентам.  Австралия
приняла мореплавателя с большой сердечностью. Вскоре туда
прибыла  и  его  жена;  они вместе  осматривали  чудесную
страну,   везде   встречая  радушие   и   гостеприимство.
Благодаря   любезности   австралийских   властей    судно
«Боонаро» переправило «Беспредельный возраст» в Сидней, а
затем оттуда плот был доставлен в Соединенные Штаты.
 Так  закончилось самое долгое путешествие на  плоту,  во
время   которого  одинокий  мореплаватель,   неоднократно
рисковавший   жизнью,   проявил   невиданную   стойкость,
мужество и самоотверженность.
 В  двух одиночных рейсах на плоту, осуществленных в  60-
и  70-летнем возрасте, он прошел в общей сложности 18 000
морских  миль,  что почти равнозначно путешествию  вокруг
света.  При этом он находился в плавании 320 дней.  Один!
Пример, можно сказать, исключительный.
 «Беспредельный  возраст» экспонируется в  Морском  музее
американского города Ньюпорт-Ньюс. Вот уже несколько  лет
рядом  с  ним выставлена маленькая яхта «Малыш»  («Little
one»)   —  последнее  судно  Уиллиса:  в  1968  году   он
отправился  на  ней  в путешествие, из  которого  уже  не
возвратился.
 
 
                  В поисках приключений
              «Тангароа» — Карлос Караведо
 
 Ежегодно  много людей отправляется по горным, воздушным,
океанским дорогам навстречу риску и приключению.  Вступая
в  опасный  поединок с силами природы, люди ставят  перед
собой разные цели.
 Три  мореплавателя  — Карлос Кара-ведо  из  Перу,  Джейм
Толедо  (тоже  перуанец)  и чех  Йожеф  Матаус  —  решили
пересечь  Тихий океан. Установление спортивного  рекорда,
непосредственная схватка с океаном, встреча с необычным —
так они определили свои мотивы.
 Двое  из  них,  Карлос  Караведо и  Джейм  Толедо,  были
опытными моряками. В 1959 году они прошли немалую  трассу
—  5000  миль — из Кальяо до архипелага Туамоту на широко
известном  плоту «Кантута II». Собственно, ее экипаж  был
тот же, что и на «Кан-туте». Перед нами снова пример стра
стного  увлечения плаванием на плоту, увлечения,  которое
не  способно удовлетвориться одним путешествием (так было
и в Эпопеях с двумя «Таити-Нуи», потом двумя «Ра» и двумя
«Ла Вальса»).
 В  начале 1965 года три мореплавателя решительно взялись
за  сооружение  бальсового плота «Тангароа».  После  двух
месяцев  тяжелого,  упорного труда плот  был  готов.  Его
конструкция  напоминала  «Кон-Тики»,  размеры  составляли
13X15 метров, парусность — около 30 квадратных метров.
 16  апреля  1965  года  сотни людей  собрались  в  порту
Кальяо, чтобы быть свидетелями отплытия «Тангароа»  в  да
лекий  океанский  рейс.  На борту его  находились  Карлос
Караведо, Джейм Толедо и Йожеф Матаус.
 После  экспедиции  «Кон-Тики» это был восьмой  по  счету
плот,  покидающий  берега Южной  Америки,  чтобы  достичь
островов   Полинезии.  Только  две  экспедиции  потерпели
неудачу, остальные закончились благополучно.
 Запасы  продуктов питания, воды, навигационное и  другое
снаряжение,  радиостанция  — все  было  на  «Тангароа»  в
полном  комплекте. Перед самым выходом из порта  командир
экспедиции,  отвечая на вопросы журналистов, заявил,  что
он  и  его товарищи намерены пересечь Тихий океан  за  90
дней  и,  завернув на Таити, отправиться затем к  берегам
Австралии.  Обратно они собирались возвратиться  тоже  на
плоту.
 Однако   телеграфные   агентства  несколько   поспешили,
сообщив  всему миру о старте «Тангароа». С  оснасткой  не
все  было  в  порядке,  из-за чего возникли  трудности  в
управлении плотом, и экипажу пришлось повернуть обратно.
 На  протяжении более чем трех месяцев выход  в  море  по
разным причинам откладывался со дня на день. Лишь 25 июля
плот  был  отбуксирован в океан, на 20 миль от берега.  В
конце дня паруса «Тангароа» наполнились ветром, и он взял
курс на северо-запад.
 Капитан  Караведо  регулярно  поддерживал  радиосвязь  с
Перу.  Радиостанция плота, работавшая  на  частоте  14125
килоциклов, почти ежедневно сообщала, что на борту все  в
совершенном порядке.
 2  августа,  после  недели плавания, плот  находился  на
расстоянии 260 миль от Кальяо и так же, как в свое  время
«Кон-Тики»,  плыл  с  течением  Гумбольдта  на  север,  к
островам Гала-пагос. Существовала опасность разбиться  на
скалах  этого архипелага. Однако «Тангароа»,  как  и  его
предшественники, удачно вырвался из сносящего его потока.
Благодаря  сноровке мореплавателей и  некоторой  доле  ве
зения  плот  миновал Галапагосские острова на  безопасном
расстоянии  и вышел в открытый океан. Теперь перед  тремя
мореплавателями  лежали тысячи миль  Тихого  океана.  Они
могли ллыть месяцами без риска наткнуться на сушу.
 Благоприятные ветры подталкивали «Тангароа» на запад,  в
сторону  экваториального течения, идущего  в  направлении
островов Полинезии.
 Экипаж   быстро  приспособился  к  трудностям,  которыми
bqecd` сопровождаются подобные странствия. Тем более  что
это была не первая и, как они надеялись, не последняя  их
экспедиция.  Они ловили акул, собирали с палубы  летающих
рыб,  боролись  с плохой погодой и холодом,  который,  не
смотря на приближение к экватору, особенно досаждал им во
время ночных вахт.
 Плот  плыл хорошо. По-прежнему поддерживался контакт  со
все  более отдалявшимся материком: их радиостанция  стала
весьма популярной среди коротковолновиков Перу, Эквадора,
Венесуэлы, Никарагуа, а позднее Мексики и США.
 «Тангароа»  пересекал пустынные просторы  Тихого  океана
вдали  от судоходных линий. Трем мореплавателям казалось,
что  весь мир с его заботами и переживаниями остался там,
далеко  за  линией горизонта. Рыбы, изредка встречающиеся
птицы, навигация и наблюдения за погодой — это был сейчас
мир их интересов, источник их радостей и печалей.
 Медленно  тянулись  недели: «Тангароа»  прошел  половину
пути   к   разбросанным  поперек  его  трассы  Маркизским
островам.    Все   складывалось   удачно;   здоровье    и
самочувствие мореплавателей было прекрасным.
 Но  вот  однажды поиски сигналов плота в эфире оказались
напрасными.   Не  было  их  слышно  и  в   течение   двух
последующих дней.
 По  прошествии  недели  было решено  выслать  на  поиски
самолет. Но как найти точку в безграничном океане? Поиски
не  дали результатов. Одни, как это обычно бывает в таких
случаях,  начали причитать, другие не видели  причин  для
беспокойства: «Только без паники. Плот значительно  надеж
нее любой самой лучшей радиостанции».
 Связи  с  мореплавателями не было долгое  время.  Начали
думать, что «Тангароа» погиб вместе с экипажем.
 Только ночью 6 октября две любительские радиостанции  на
территории
 Уругвая  обнаружили сигналы с «Тангароа».  Из  принятого
радиолюбителями   сообщения  стало  известно,   что   три
смельчака проплыли уже 3000 морских миль, чувствуют  себя
хорошо и вообще путешествие проходит нормально.
 Радостную  весть  распространила  пресса  обеих  Америк.
Половина пути была позади, и не оставалось сомнений,  что
«Тангароа», который, хоть и пропитывался водой,  но  пока
хорошо    держался   на   волне,   достигнет   Полинезии.
Мореплаватели  должны  были  снова  выйти  на   связь   с
радиостанциями континента в ближайшее воскресенье. Но  ни
в  этот день, ни в последующие сигналов в эфире не  было.
Лишь   по  прошествии  почти  месяца  голос  радиостанции
«Тангароа»   услышали  по  другую   сторону   океана,   в
Раротонге. Плавание благополучно продолжалось!
 Однако  прошло еще много недель, прежде чем плот  с  его
экипажем  из трех человек после четырех месяцев  плавания
достиг Полинезии.
 Разумеется,  не  обошлось  без  драматических  моментов.
Например,  во время шторма, который настиг их  на  втором
месяце  плавания, огромные волны в течение трех  суток  с
ужасающей регулярностью обрушивались на плот, который все
более  погружался в бурлящие воды океана. Люди  изо  всех
сил  цеплялись  за  плот.  Часто достаточно  было  только
наклониться  над водой, как из глубин океана показывалась
зубастая   пасть   акулы.  Выпасть   за   борт   означало
onchamsr|...
 Под  конец  рейса, когда плот приближался  к  архипелагу
островов  Товарищества,  его  палуба  находилась  уже  на
уровне  поверхности  океана. От  того,  насколько  быстро
мореплаватели доберутся до суши, зависела жизнь.  Не  раз
людям  казалось, что минуты их сочтены. И  действительно,
ситуации   были   чрезвычайно  опасные.   Однако   всегда
пресловутое  везение  сопутствовало  отважному   экипажу.
Наконец  23  ноября 1965 года, через четыре месяца  после
отплытия  из  Перу, «Тангароа» появился на  рейде  Таити,
прибуксированный  судном, поскольку  на  последнем  этапе
рейса его снесло в сторону от запланированной трассы.
 Жители  острова встречали мореплавателей, как  настоящих
героев — гирляндами цветов и музыкой.
 На  вопрос одного из журналистов, не мечтают  ли  они  о
возвращении на плоту в Перу, мужественные путешественники
заявили,  что вполне удовлетворены тем, как  прошел  этот
рейс,  и  что  наверняка продолжат его либо  на  запад  к
Австралии,   либо  —  что,  впрочем,  все  еще   остается
нереализованным намерением, — обратно к порту Кальяо.
 За  121  день своего рейса «Тангароа» прошел почти  5000
морских  миль,  преодолев  при  этом  три  шторма.   Это,
конечно, немалый подвиг.
 
 
            На тростниковом плоту через океан
                   «Pa» — Тур Хейердал
 
 Прошло  около  20 лет со времени экспедиции  «Кон-Тики».
Слава  Хейердала облетела мир. Не было человека,  который
бы о нем не слышал. Он стал самым популярным норвежцем со
времен  Амундсена; кавалером многих орденов  и  лауреатом
различных  научных  премий,  в  том  числе  международной
премии   за   популяризацию  науки,  членом  Нью-Йоркской
академии  наук,  автором  двух  всемирно  известных  бест
селлеров — «Путешествие на «Кон-Тики» и «Аку-Аку».
 С   другой   стороны,   у  этого  столь   прославленного
исследователя и путешественника, пожалуй, прибавилось кри
тиков  и  недоброжелателей, которые  порой  не  гнушались
прибегать  и  к  весьма нечестным уловкам, чтобы  бросить
тень на своего противника.
 Что  же  касается научных изысканий Хейердала,  которыми
он  настойчиво и скрупулезно занимался все эти  годы,  то
они  если  и  не  завоевали столь  бесспорного  всеобщего
признания,  то  во всяком случае пролили свет  на  многие
вопросы  связи  между  древнейшими  культурами  мира,   в
частности, на возможности миграции жителей Южной  Америки
на острова Океании.
 Сам  Хейердал,  когда  его  однажды  спросили,  как   он
оценивает ситуацию, ответил так: «Двадцать лет назад  ник
то   не  верил  в  мою  теорию  миграции,  сегодня  таких
сомневающихся  стало намного меньше.  Это  что-нибудь  да
значит!»
 В  50-летнем  возрасте,  имея  полную  возможность  жить
спокойно и в достатке, Тур Хейердал еще раз доказал,  что
достоин  удивления и восхищения. Он рискнул  всем,  чтобы
предпринять новую экспедицию, не менее захватывающую, чем
рейс  «Кон-Тики», и пересечь Атлантический океан на плоту
hg  папирусного  тростника. На этот раз  его  целью  было
раскрыть  еще  одну  загадку:  ответить  на  вопрос,  кто
«открыл» Америку.
 Издавна   традиционно  ставили  знак   равенства   между
открытием  Америки  и  такой  исторической  фигурой,  как
Христофор   Колумб.   Этот   факт   достаточно    освещен
литературой, наукой и историей.
 Вместе  с  тем  известно, что древняя  культура  Америки
(Нового  Света) и культура Старого Света имеют  некоторые
черты  сходства.  Ступенчатые  пирамиды  Древнего  Египта
похожи  на мексиканские; одинаково высокоразвитой была  в
этих странах техника трепанации черепа, мумификации.
 Историков  культуры  давно уже изумляет  тождественность
пирамид  майя,  инков,  ацтеков,  а  также  удивительный,
широко  распространенный  культ смерти,  сохранившийся  в
Мексике  до  наших дней, эквивалент которому  известен  в
Древнем Египте.
 Быть  может,  между Египтом времен фараонов  и  Америкой
существовала какая-то таинственная связь за тысячи лет до
Колумба?
 Одни   объясняют  сходство  привнесением   культуры   из
Старого Света через океан много тысячелетий назад. Другие
считают,  что не было и не могло быть никаких  контактов:
культуры   развивались  независимо,  а   черты   сходства
объясняются  лишь  тем, что это были  цивилизации  одного
уровня,    сформировавшиеся   в   относительно    сходных
географических условиях.
 Какова   же   была,  если  говорить  коротко,  концепция
Хейердала?  Он  считал,  что важнейшим  связующим  звеном
являлись  тростниковые суда. Идею осуществить  экспедицию
на  тростниковом плоту подсказал рисунок на инкской вазе,
изображающий странную «серповидную» лодку. Хейердал видел
такую  лодку  н