ка  предыдущей неудачной экспедиции вспоминали  ее
как кошмарный сон...
 Имея  совершенно сухую палубу, «Кантута II»  делала  при
благоприятных  ветрах  по  60  миль  в  сутки.  Когда  же
налетали  сильные ветры и океан становился  бурным,  плот
свободно взбирался на набегавшие волны, уверенно  вознося
мореплавателей над океанскими глубинами. Экипаж  пополнял
запасы  продовольствия уловами золотой макрели и бонитов,
а   летающие  рыбы  сами  падали  на  палубу  плота.  Так
проходили дни, недели, месяцы...
 Постепенно  «Кантута II» пропитывался водой,  все  более
погружаясь  в океан. Но за кормой оставалось  все  больше
миль,  и это настраивало людей оптимистически. Через  три
месяца  без  особых  приключений, поддерживая  постоянную
qbg|  с  сушей,  «Кантута II» достиг архипелага  Туамоту,
где экипаж плота благополучно высадился на риф.
 В  общей сложности «Кантута II» прошел около 5000  миль.
Настойчивость  Ингриса  была  вполне  вознаграждена.  Его
экспедиция  доказала,  что важнейшим  условием  успешного
завершения  рейса  является  правильный  выбор  маршрута,
времени года и, разумеется, экипажа.
 
                На плоту через Атлантику
              «Пот-о-нуар II» — Ренэ Лекомб
 
 [По-французски дословно означает - «баночка для  ваксы»;
в  переносном смысле — опасное, затруднительное положение
или темное дело. (Прим. перев.)]
 
 Жизнь  редко позволяет реализовать мечты. Но встречаются
иногда такие люди, которые умеют сделать реальностью свои
заветные  мечты,  даже  если  это  достается  им  дорогой
ценой...  Имя Лекомба даже среди мореплавателей  известно
лишь  немногим.  Жизненный путь этого отважного  человека
был  необычайно трудным. Его детство прошло в  уединенной
сельской  местности французского департамента Доргон.  Он
закончил  школу  одним из лучших учеников  и  поступил  в
университет.  Однако судьба по-своему  распорядилась  его
будущим.
 Молодой  лингвист попал во французскую армию, которая  в
то  время вела грязную войну в джунглях Индокитая. Лекомб
был  тяжело ранен, потерял глаз, остался навсегда хромым.
Тем не менее тихое, безмятежное существование Лекомба  не
устраивало.   Он  отправился  в  джунгли  Африки,   чтобы
разыскать   находящегося   там  Хемингуэя.   Единственным
трофеем  этого  сафари длиной в 12 тысяч  километров  был
прекрасный   документальный  фильм.  Оставленный   женой,
Лекомб  поселился  в  рыбацком селении  Канон  на  берегу
Бискайского  залива.  Быть может,  под  несмолкающий  шум
океана  и родилась у него мысль «избрать путешествия  как
средство  самовыражения. Точно так, как  другие  избирают
музыку или живопись». Это была достойная цель — одному на
яхте переплыть Атлантический океан.
 Яхта  стоит  дорого,  и, чтобы раздобыть  денег,  Лекомб
отправляется в Бордо. Он берется за любое дело:  работает
грузчиком в порту, моет посуду в ресторанах. Часто, чтобы
отложить  два-три франка, голодает. Время идет,  а  денег
собрано  все  еще  очень  мало.  Лекомб  начинает  терять
терпение и решает строить сосновый плот. Но поскольку его
сбережений  не  хватает и на плот, он  вынужден  сочетать
работу ради заработка со строительством плота.
 Так  появилось его первое «судно» — неуклюжий  13-тонный
плот  из  семи  сосновых бревен, оснащенный прямоугольным
парусом, с большим ящиком вместо каюты.
 Летом  1957  года плот был закончен. Ни сам  Лекомб,  ни
избранный  им спутник не имели никакого опыта  в  морском
деле.  Лекомб даже не умел плавать. Навигацию  изучал  по
книгам.  И все-таки пробный рейс вдоль побережья  Франции
завершился  успешно. Только спутник Лекомба  заявил,  что
море — не его призвание, и распрощался с ним. Ренэ Лекомб
решает плыть в одиночку.
 28  июня  1959  года  он выходит в  океан,  не  имея  ни
nthvh`k|mncn разрешения, ни соответствующего  снаряжения.
Цель плавания — достичь берегов Южной Америки. После двух
недель  борьбы  с  океаном  плот  оказывается  у  берегов
Африки,  его  выбрасывает на риф. Местные рыбаки  спасают
Леком-бу жизнь.
 Но  упрямый  француз  начинает  все  сначала.  Работает,
экономит, строит... Через полгода готов новый плот «Пот-о-
нуар».  Вопреки уговорам друзей отказаться от этой затеи,
Лекомб  снова отправляется в океан. На этот  раз  у  него
больше шансов: он изучал навигацию, лучше оснастил плот.
 Вначале  Атлантика  к нему благосклонна.  Первая  неделя
плавания   проходит  спокойно.  Затем  внезапно  налетает
шторм,   который  треплет  плот  в  течение  пяти   дней,
разрушает его и частично затопляет, чтобы в конце  концов
выбросить на африканский берег...
 И  на  этот  раз  неудача не сломила Лекомба.  Он  опять
работает  в  поте  лица, экономит, испытывает  лишения  —
неутомимый, непреклонный, одинокий.
 Третий плот «Пот-о-нуар II» спущен на воду в конце  1959
года.  С  минимальными  запасами  продуктов  питания,  со
скудным  снаряжением Лекомб предпринимает новую  попытку.
Он отплывает в начале 1960 года. Ветер и прибрежные скалы
на  пять дней задерживают плот. На шестой день ветер меня
ет  направление и наполняет парус. «Пот-о-нуар II» быстро
отдаляется от берега.
 Лекомб  старается, насколько это возможно, держать  курс
на  запад,  чтобы вывести плот в зону пассатов.  Это  ему
удается,  и  в течение недели он плывет без помех,  веря,
что  на  этот раз одержит победу. Он ловит рыбу  и  живет
буквально  на  хлебе и воде. Дни похожи один  на  другой.
Чтобы заглушить чувство одиночества, Лекомб пишет длинные
письма друзьям.
 На  тринадцатый  день небо заволакивают  зловещие  тучи.
Вскоре  огромные волны начинают подбрасывать плот. Лекомб
закрепляет  все  что  может  и  зарифляет  парус.   Позже
приходит  ураган.  В течение двух суток мореплаватель  не
смыкает  глаз.  Каждая волна может  оказаться  для  плота
последней.  Такого ада Лекомб еще не видел.  Однако  плот
выдерживает   натиск  и  ветра  и   волн.   Когда   океан
успокаивается,  мореплаватель  приступает  к  ремонту  по
вреждений. Благополучно перенесенный шторм вселяет в него
веру в собственные силы.
 Минул  месяц, снова начались штормы. Ветер гнет мачту  и
гудит  в  снастях, бревна предательски скрипят.  Кажется,
что плот не выдержит. И вот наступает желанная тишина. Но
теперь парус бессильно свисает. И так на протяжении  двух
недель.  Наступают  трудные дни:  исчерпываются  съестные
припасы, нет ни капли пресной воды...
 Наконец  приходит великий день: Лекомб видит сушу.  Плот
достиг  восточного  побережья Барбадоса.  Исхудавший  как
скелет,  почерневший от солнца, мореплаватель с  огромным
трудом   выбирается   на   берег.   Атлантический   океан
пересечен... «Смельчак Ренэ Лекомб переплыл океан  за  50
дней, достигнув Антильских островов»,— скромно сообщила о
нем пресса.
 
 
                Трагический рейс Лекомба
              «1000 рубежей» — Ренэ Лекомб
 
 
 Герои  одиночного  рейса на плоту  че-рез  Атлантический
океан, Ренэ Лекомб поселился там, где высадился на  берег
—  на  Антильских островах. Стал преподавать  французскую
литературу в сельской школе. Но океан продолжал  бередить
душу.  Лекомб начал строительство плота «1000  рубежей  »
(«1000  Bornes»), размеры его составляли  7,9X2,7  метра.
Это был плот-катамаран с двумя металлическими поплавками,
соединенными ажурной конструкцией, сидящей низко в  воде.
Посредине  находились мачта и небольшая  надстройка.  Два
больших  киля  с  наружных сторон поплавков  должны  были
уберечь  «1000 рубежей» от дрейфа. Наверняка немногие  из
самых смелых мореплавателей отважились бы отправиться  на
подобном сооружении в море.
 Вначале  плот вообще не желал плыть, дрейфуя  по  ветру.
Кое-какая  перестройка дала все же результаты: плот  смог
плыть в галфвинде.
 31  марта (другие источники указывают 8 марта) 1963 года
Лекомб  отправляется с острова Гваделупа и берет курс  на
северо-восток. Он хочет добраться до Бискайского  залива.
На  борту имеется немного снаряжения и продуктов питания,
но  нет  радиостанции.  Точные  координаты  мореплавателю
сообщают встречаемые им суда.
 «На  суше я чувствую себя скверно,— писал он друзьям,  —
точно  так,  как старая птица, привыкшая к свободе  и  по
лету,  чувствует себя в клетке со связанными  ногами.  Но
какая сила и радость рождаются во мне, когда я рискую соб
ственной шкурой в открытом море! Может, это звучит глупо,
но ощущение прекрасное».
 «1000  рубежей» медленно плыл через Атлантический океан,
по  большей  части  при встречных ветрах.  Но  Лекомб  не
унывал,  будучи  уверен, что достигнет  берегов  Франции,
замыкая  петлю протяженностью почти в 10 000 миль  вокруг
северной   части   Атлантики.   А   пока   мечтал,   что,
возвратившись  в родную Францию, он сможет перестроить  и
хорошо   оснастить   свой  плот,  чтобы   отправиться   в
кругосветное путешествие и обогнуть штормовой мыс Горн.
 Моряки   пересекающего  Атлантический  океан  советского
судна  «Альбатрос» заметили небольшое суденышко  —  смесь
яхты  и плота — с одним человеком на борту. Мореплаватель
запросил координаты. «За время своего плавания я встретил
свыше  пятидесяти судов, и лишь пять из  них  подошли  ко
мне,— сказал он экипажу «Альбатроса»,— причем четыре были
советские».
 «1000   рубежей»  видели  с  греческого  судна  27   мая
севернее Азорских островов: плот тяжело боролся с волнами
и  упрямо двигался на восток. Потом в течение многих дней
не  было  никаких известий о мореплавателе. О нем  начали
беспокоиться.  7  июня  португальское  рыболовное   судно
видело  «1000  рубежей» тоже в районе Азорских  островов:
лишенный  такелажа, он боролся со штормом. Рыбаки  дважды
пытались    подойти,    чтобы    спасти    Лекомба,    но
безрезультатно... Позже его уже никто не видел.
 Вскоре   разнеслась   трагическая  весть:   плот   «1000
рубежей»  был выброшен на скалы Флорес, самого восточного
острова  в  архипелаге  Азорских островов.  Португальские
p{a`jh нашли на скалистом берегу разбитый корпус плота  и
изуродованные останки человека. Тождественность была уста
новлена  по документам, которые находились в закупоренной
металлической коробке.
 
 
                   Возраст не преграда
         «Беспредельный возраст» — Уильям Уиллис
 
 После благополучного завершения рейса на плоту «Семь  ма
леньких  сестер», во время которого он прошел почти  7000
миль,  Уильям  Уиллис  возвратился  домой  в  Соединенные
Штаты.  Тогда,  собственно, родилась увлекательная  книга
«Боги были милостивы», в которой он описал все радости  и
невзгоды,  пережитые  им  в  115-дневном  одиночном  путе
шествии.
 Уиллис  счастливо  жил  вместе  с  женой,  пока  ему  не
исполнилось 64 года, и он почувствовал, что довольно креп
кий  до  сих пор организм его начинает сдавать.  Симптомы
диабета,  артрита,  нарушение  пищеварения,  неполадки  в
почках  становились  все ощутимее.  Давал  о  себе  знать
возраст, но Уиллис не желал с этим мириться.
 На   протяжении   всей  своей  жизни  он   интересовался
медициной  и использовал множество различных методов,  по
могающих сохранить здоровье и продлить век. Он знал,  что
найдет  средство от всяких недомоганий. В то время Уиллис
жил  на  юге  Калифорнии,  в доме,  окруженном  садом,  в
котором  он выращивал фрукты и овощи. Вокруг под голубыми
небесами  раскинулись солнечные холмы. Если  на  свете  и
существовало  место,  где  человек  мог  жить  в   полной
гармонии с природой, то, казалось, это было именно здесь.
 Уиллис  начал  терапию  с дыхательных  упражнений  йоги,
применял водолечение, пил отвары разных растений,  иногда
одну  лишь дистиллированную воду целыми неделями. Питался
мучными   продуктами  или  только  овощами  и   фруктами.
Построил  сауну и проводил в ней много времени. Проходили
месяцы, жена Уиллиса, желая уберечь его от разочарования,
часто  говорила:  «Не жди чуда, помни, что  тебе  уже  65
лет!»  Хоть трудно в это поверить, но курс лечения дал  в
конце  концов  прекрасные  результаты.  «Я  вылечился,  —
заявил Уиллис, — и снова крепко стою на ногах!»
 Теперь  почти каждый день оба ходили на пляж купаться  и
выгреваться  в  песке.  В  один  из  дней,  ничем  не  от
личающийся от других, воспоминания о путешествии в океане
охватили  Уиллиса  с  особой силой. Плыть  бы  снова,  не
слушаясь  ничьих советов, куда-нибудь далеко, например  к
Австралии. Так, как хотел тогда... Пересечь Тихий океан с
востока на запад, еще раз услышать песнь океана...
 Только  подумал  об этом, и уже не мог  освободиться  от
плена  видений. Теперь все дни напролет он строил  планы.
Напрасно  госпожа  Уиллис пыталась  ему  втолковать,  что
хватит  уже  пережитого однажды, что  не  следует  больше
рисковать. Не существовало такой силы, которая  могла  бы
его  удержать.  Наконец  жена капитулировала.  «Плыви,  —
сказала, — ведь иначе ты не сможешь жить».
 Вскоре,  желая  приобрести  бальсо-вые  бревна,   Уиллис
отправил в Эквадор письма. Но переписка затягивалась,  по
ка  все  не  застряло на мертвой точке. Добыть бревна  не
sd`knq|. Возможно, позже, когда минет пора дождей,  через
8 —10 месяцев... Никаких определенных обещаний. Уиллис не
в состоянии был ждать так долго...
 Однажды  во время прогулки по пляжу им преградил  дорогу
трубопровод  землечерпалки,  делающий  бассейн  для  яхт.
Уиллис  положил  руку на трубу, чтобы  перешагнуть  через
нее,  и  вдруг  воскликнул:  «Трубы!  Вот  решение  нашей
проблемы! Я построю плот из труб».
 Через  несколько  недель Уиллис поехал  в  Нью-Йорк.  Со
свойственной ему энергией он взялся за дело,  и  даже  мо
розная  зима восточного побережья не могла ему  помешать.
Десятки  писем,  телефонных  звонков,  телеграмм.  Уиллис
заказывал древесину, канаты, паруса, бортовое снаряжение,
ну и, разумеется, трубы.
 Одновременно  он  разработал проект  плота,  решив,  что
основу  его  составят три понтона, наполненных вспененным
полиуретаном,  каждый 6-метровой длины: два  по  бокам  и
один  посредине. Длина плота по ватерлинии — 10,2  метра,
ширина  около б метров. На понтонах будет уложена  палуба
из  двухдюймовых сосновых досок. Главная мачта— двуногая,
высотой  11,6 метра. Бизань-мачта — 6 метров. Между  ними
домик  с  помещением  для  хранения  карт,  навигационных
приборов,  кинокамер  и  пленок, а  также  продуктов.  Не
большая  площадь  для жилья — 2,IX 1,5  метра.  Два  руля
предполагалось  разместить на наружных понтонах,  все  де
тали  конструкции  соединить  сваркой,  чтобы  она  могла
выдержать большую нагрузку.
 Сам   Уиллис  был  подвергнут  тщательному  медицинскому
обследованию. Результаты превзошли все ожидания.  Он  был
абсолютно здоров.
 В  это  время  в  Нью-Джерси конструктор Зви  Гезари  со
своими  сотрудниками  строил плот. Сооружение  весило  10
тонн. 2 мая строительство было завершено.
 На  следующий  день  плот  погрузили  на  судно  «Санта-
Маргарита».
 16  мая  1963  года судно вошло в порт  Кальяо,  и  плот
спустили  на  вод», а на следующий день отбуксировали  на
военно-морскую   базу.   В   Перу   Уиллиса   приняли   с
распростертыми объятиями. «Это было как возвращение домой
после  десяти  лет отсутствия»,— писал он впоследствии  в
своих воспоминаниях.
 Супруги  Уиллис поселились в гостинице «Боливар»  —  той
самой, в которой они останавливались несколько лет назад.
Начались последние приготовления. Плот вытащили на берег,
палубу   покрыли   плетенкой,  жестяной  домик   заменили
деревянным.  Это  не было связано с новым  конструктивным
решением;   возможно,  дерево  и   бамбук   должны   были
напоминать  Уиллису  сушу, что в  условиях  полугодичного
пребывания  в океане отнюдь не являлось пустой  прихотью.
Благодаря  заботам  госпожи Уиллис был  заготовлен  запас
продуктов на 8 — 9 месяцев.
 Почти  все  уже  было готово, настал день  торжественной
церемонии крещения. Госпожа Уиллис, подняв вверх  бутылку
шампанского,  произнесла: «Даю  тебе  имя  «Беспредельный
возраст».  Затем,  швырнув ее о  борт,  тихо  прошептала:
«Маленький плот! Отнеси его благополучно к Австралии...»
 Произведя девиацию компаса, необходимую для плавания  на
металлическом плоту, Уиллис был готов двинуться в путь.
 4  июля  1963 года, в 14 часов 30 минут буксир вывел  из
порта «Беспредельный возраст». Неисчислимые толпы жителей
Кальяо,     собравшиеся    на    портовых     набережных,
приветствовали   стоящего  на  палубе  плота   70-летнего
мореплавателя.    Среди    провожавших    было     немало
представителей  дипломатического  корпуса  и  сотрудников
американской  миссии,  которая заботилась  об  Уиллисе  с
момента его прибытия в Кальяо.
 Со   всех  сторон  доносились  гудки  кораблей:  Кальяо,
старейший   порт   западного  побережья  Южной   Америки,
прощался   с   великим  мореплавателем.   Дул   холодный,
пронзительный  ветер: в Перу была в  это  время  середина
зимы. Мореплаватель заботливо прикрыл деревянный ящик,  в
котором  спала  в блаженном неведении предстоящего  кошка
Кики  и  нежно прижавшийся к ней, как к матери,  Аусси  —
молодой кот, взятый, чтобы составить ей компанию.
 Берег  постепенно отдалялся. Уиллис уже не различал  лиц
и  только в конце выступающего в океан пирса видел силуэт
жены. Трое сопровождавших его во время буксировки моряков
четко выполняли все необходимые действия. Плот выходил  в
океан.
 Покачиваясь на волнах, «Беспредельный возраст»  миля  за
милей  продвигался вперед при скверной, достигавшей  едва
одной  мили видимости. Настала ночь, волны росли.  Уиллис
вошел  в  домик,  чтобы немного отдохнуть после  трудного
дня. Вскоре он уже спал.
 Утром,  в  8  часов  30 минут, буксир остановился,  трое
моряков  ловко  взобрались на его палубу, а  плот,  отдав
буксирный конец, начал медленно дрейфовать. Уиллис поднял
грот, бизань и стал за штурвал. Путешествие началось.
 Небо  затянули  тучи, под которыми простирался  океан  с
перекатывающимися  гривастыми волнами.  В  такт  им  плот
вздымался  и  опускался, тяжело работая и потрескивая  на
разные  голоса.  Уиллис, видя, что плот  слишком  глубоко
осел,  выбросил за борт все лишние предметы и кое-что  из
припасов,  однако  это не очень помогло.  После  полудня,
поскольку ветер продолжал свежеть, мореплаватель  спустил
грот  и  зарифил бизань, подняв в то же время  фок.  Коты
жалобно  мяукали, озираясь по сторонам, видимо, в поисках
суши.  Зато  две птицы, взятые на борт в  Кальяо,  —  «го
лубиная  почта»,  —  сидя в деревянной  клетке,  спокойно
клевали зерна.
 «Беспредельный  возраст» с привязанным штурвалом  хорошо
держал  курс,  и Уиллис отдыхал в домике, лишь  время  от
времени   выходя  на  палубу.  Первый  день   путешествия
подходил к концу.
 Постепенно  железный организм Уил-лиса  приспосабливался
к  новым  условиям.  Этот 70-летний  человек  должен  был
справиться  со  множеством  трудностей,  которые   обычно
возникают  в начале рейса. Поэтому дни летели  незаметно.
Голуби, выпущенные на второй день рейса, были уже дома.
 «Беспредельный возраст» плыл значительно медленней,  чем
рассчитывал  Уиллис. Это означало, что его ожидает  более
длительное,   шести-,  а  возможно,  даже  восьмимесячное
плавание.  Следовало  с  самого  начала  принять  это  во
внимание.  Питание — скромное, но содержащее  необходимые
витамины: картофель, лук и лимонный сок.
 Десятый    день    рейса   выдался    трудным.    Уиллис
nam`psfhb`er,   что  не  действуют  оба  железных   руля.
Оказывается,  тяжи  были сделаны из  тонких  труб  вместо
литого  металла,  как  он хотел.  Ситуация  серьезная,  у
мореплавателя   нет  соответствующего   инструмента   для
ремонта,  если  вообще  существует такая  возможность  во
время  плавания. Ближайшая земля лежит  в  225  милях  на
север, однако вероятность добраться до нее ничтожно  мала
из-за ветра. Но можно ли продолжать плавание в океане  на
поврежденном   плоту?  Погода  все   еще   штормовая,   и
«Беспредельный возраст» болтается на волнах, как жестяная
банка. Пасмурно.
 На  следующий  день  Уиллис с