левой  части  живота.   В   первое
мгновение  ему показалось, что обломок металла  впился  в
тело.  От  резкой  боли перехватило дыхание.  С  огромным
усилием  он  выбрался  на палубу. Долго  лежал,  пока  не
пришел  в  себя, и тогда тщательно обследовал  живот.  Не
оставалось  сомнений в том, что это грыжа. К  счастью,  в
походной аптечке у него имелся эластичный бандаж. Уиллису
удалось оказать себе первую помощь. Таблетки морфия  усми
рили  боль.  В тот же день вечером он снова опустился  за
борт и закончил прерванную работу. В последующие дни боль
не  повторялась. Однако теперь, прежде чем  начать  любую
тяжелую   работу,   мореплаватель   вынужден   был   туго
перевязывать живот бандажом.
 «Беспредельный  возраст» прошел  около  6700  миль.  Это
соответствовало  длине  пути,  который  прошли  «Семь  ма
леньких  сестер» в 1954 году по маршруту Кальяо  —  Паго-
Паго.  Но сейчас плот описывал намного более крутую дугу,
в результате чего до Паго-Паго по прямой линии оставалось
еще  700 миль. Па этот раз скорость плавания была больше:
теперешние  6700 миль он прошел за 100 дней, а предыдущие
— за 115.
 Уиллису   пришлось   задуматься  о   дальнейшей   судьбе
экспедиции.  После  аварии  с рулями  грыжа  была  второй
серьезной помехой для успешного завершения рейса. Пи один
врач  не  позволил  бы  продолжать  путешествие  в  таком
состоянии.
 И  вдруг  еще одна беда — вода в бочках стала совершенно
непригодной  для  питья. Правда, она уже давно  приобрела
скверный   привкус,  но  только  теперь   Уиллис   ощутил
неприятные  последствия  от  ее  употребления.  В   итоге
сложилась  почти  безнадежная ситуация. Вскоре  появились
признаки   острого  отравления,  в  том   числе   высокая
температура. Уиллису припоминаются ужасные случаи  гибели
целых   экипажей   вследствие  инфекционных   отравлений,
b{gb`mm{u  непригодной для питья водой.  Он  прибегает  к
самым  эффективным,  по его мнению,  лечебным  средствам:
аспирину,  морской  воде, очищению  желудка  рвотой...  К
счастью,  на борту есть запас воды в банках, которым  его
снабдил капитан судна «Санта-Маргарита». Но о горячем чае
нечего и мечтать — он не в силах воспользоваться плиткой.
Остается пить воду с лимоном.
 В  течение долгих часов обессиленный мореплаватель лежит
на палубе, ожидая, когда наступит облегчение.
 Утром  следующего  дня Уиллис чувствует  себя  несколько
лучше,  но  силы  еще не восстановились,  его  лихорадит.
Очередная   банка  воды,  смешанной  с  лимонным   соком,
приносит  ему некоторое облегчение. Чуть позже  он  приго
тавливает  себе  еду.  Возвращается  аппетит  —   признак
здоровья.
 В   течение   двух  дней,  пока  он  болел,   плот   был
предоставлен сам себе и ветрам.
 Через    два   дня   «Беспредельный   возраст»   плывет,
подгоняемый все усиливающимся ветром, вздымаясь  на  высо
ких  волнах,  которые  немилосердно  треплют  плот.  Вода
ежеминутно заливает палубу. Уиллис держит курс на  запад,
иногда  несколько  отклоняясь на юг. С  помощью  ветра  и
течения  плот  достигает в полдень 13°30/  южной  широты.
Обстоятельства  вынуждают Уил-лиса отказаться  от  курса,
пролегающего  между  10-й и 12-й параллелями.  Но  судьба
вознаграждает   его   за  неудачу,  в   которой   повинны
неблагоприятные  ветры:  ночью  идет  дождь,  и   Уиллису
удается  Собрать  40  литров воды.  Возвращается  хорошее
самочувствие;  после  того как он съел  печень  пойманной
акулы,  прибывают  силы и будущее  видится  ему  в  более
радужных  тонах.  Дождевая вода явилась  особенно  ценным
даром  судьбы,  ибо  мореплаватель,  экономивший  воду  в
банках  «на  черный  день», заметил у себя,  несмотря  на
употребление  морской воды, первые признаки обезвоживания
организма.
 Сильный  ветер  день  за днем сталкивает  «Беспредельный
возраст»  все  более на юг, и вскоре плот,  идя  на  юго-
запад,  пересекает  14-ю параллель, возле  которой  лежит
остров  Тутуила, — в в предыдущем рейсе Уиллис пытался  к
нему подойти на «Семи маленьких сестрах».
 Разумеется,  такому  повороту  событий  не  обрадуешься.
Однако мореплаватель знает, что одним из элементов успеха
в  подобных  экспедициях является умение  перестраиваться
соответственно сложившейся ситуации. Поэтому он планирует
обход архипелага Тонга и островов Фиджи с юга, коль скоро
невозможно обойти их с севера.
 Главное,   ему   удалось   оправиться   после   опасного
отравления.   Дополнив   свой   рацион   консервированной
фасолью,  картофелем  и  овсяной  мукой,  Уиллис   вскоре
набирает прежний вес.
 Спустя   четыре  дня  «Беспредельному  возрасту»   опять
довелось  испытать на себе вероломство океанской  стихии.
Достигнув 17°20' южной широты — самой южной точки  своего
путешествия, он снова повернул. Это случилось 22  октября
после  длинного галса сперва на юго-запад, а затем  почти
точно  на  юг.  Свыше  400 миль —  до  163°304'  западной
долготы!
 Ветер  переменился на юго-западный, и  Уиллис,  не  имея
dpscncn  выхода,  поплыл  обратно  на  северо-запад.  Что
поделаешь!  Он проклинал «постоянные», как указывалось  в
картах,  ветры и злополучные рули, вынуждавшие его  плыть
только  с использованием ветра. Но держался, как  всегда,
стойко.
 Пять  дней  и ночей «Беспредельный возраст»  двигался  в
противоположную  сторону, пройдя свыше 300  миль.  Уиллис
опять было начал планировать обход островов Самоа и Фиджи
с  севера,  когда ветер вдруг переменился... на северный.
Сила  его быстро возрастала, и плот во второй раз  поплыл
на юг. Однако не прошло и двадцати часов, как ветер снова
перешел в южный, а «Беспредельный возраст» повернул  свой
нос на север.
 Возвратившись    на   первоначальный    курс,    упрямый
мореплаватель утешал себя надеждой на то, что это лишь ми
молетный каприз океанской стихии.
 28  октября  Уиллис,  плывя  на  север,  во  второй  раз
пересек  12-ю параллель южной широты, которую «Беспредель
ный  возраст»  уже прошел вчера, прежде чем был  отброшен
северным  ветром.  Ну что ж, все идет  хорошо.  Он  будет
держать  северо-западный или по крайней  мере  близкий  к
нему  курс, двигаясь вверх, чтобы обойти Самоа с  севера.
Погода  по-прежнему плохая. Низкие тучи,  сильный  ветер,
высокие волны...
 То  была  действительно западня океана. Чтобы  выбраться
из  нее,  мореплаватель использует все свое мастерство  и
все  силы.  Все чаще подводят рули. Хорошо хоть  держатся
кили  и  паруса находятся в удовлетворительном состоянии.
Если б не авария рулей, «Беспредельный возраст» находился
бы  уже  на сотни миль западнее. Быть может, если  бы  не
опоздание,  он встретил более благоприятные ветры,  с  по
мощью которых в эти дни преодолевал бы уже последние мили
огромного  пути. Умение смириться с собственным бессилием
перед   непредвиденными  обстоятельствами   и   капризами
океанской  стихии — самое трудное для того, кто отважился
плыть на плоту. Уиллис обладал этим качеством.
 Рули!  Они  стали  нескончаемым  кошмаром  этого  рейса.
Именно   их   неисправность  была  причиной   того,   что
«Беспредельный  возраст» в течение двух последних  недель
блуждал в океане, то и дело меняя курс.
 Ежедневно по нескольку раз Уиллис отправлялся  за  борт,
чтобы укрепить новые тросы, которые в зависимости от силы
ветра  и  состояния океана держались дни, а  иногда  лишь
часы. В этом была причина продления рейса по меньшей мере
на месяц, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
 Погода   все   более  портилась,  плот  изнашивался,   а
одинокий человек терял силы. Только силы, ибо стойкость и
мужество не покидали его никогда.
 Октябрь  приходит к концу, и Уиллис с сожалением  делает
для  себя тлл-вод, что при такой ситуации ему никогда  не
достичь Австралии. Следует прервать путешествие, зайти  в
порт,  чтобы произвести ремонт, необходимость  в  котором
существует вот уже четыре месяца. Уиллис выбирает Паго-
 Пагона  Самоа. Решение трудное, но логичное.  Дальнейшие
блуждания  среди  множества  островов  и  рифов   на   не
управляемом плоту были бы лишь вызовом судьбе...
 Ветер   дует  с  юго-востока.  «Беспредельный   возраст»
устремляется между островами Самоа и архипелагом Токелау.
Ond  потоками дождя и порывами ветра мореплаватель бьется
над  отказывающим  рулем... До 3  ноября  Уил-лис  плывет
северо-западным курсом, достигая 12-й южной параллели  на
170°15'   западной  долготы,  затем  ветер  меняется   на
северный. Опять около двух суток он плывет почти точно на
юг.
 6  ноября  очередное изменение ветра,  на  этот  раз  он
становится попутным — северо-восточным. Небо заволакивают
тяжелые  тучи,  и сила ветра быстро растет.  Несмотря  на
это,   Уиллис   не  сбрасывает  парусов.  Однако   вскоре
раздается  троекратный оглушительный треск — сломаны  три
киля,  не выдержавшие напора воды. Ветер яростно  треплет
паруса.  С  огромными  усилиями  Уиллис  стягивает   вниз
полотно,  которое  разорвано ветром в нескольких  местах,
затем поднимает один лишь фок и всю ночь плывет по ветру.
Только   после   восхода  солнца   он   выясняет,   какие
повреждения  причинены  ветром,  и  принимается  зашивать
паруса.
 Согласно вычислениям плот находится в 50 милях от  Апиа.
Но  как теперь — после поломки килей, с неисправным рулем
—  справиться  с маневрированием среди рифов,  окружающих
остров?  Уиллис  рассчитывает  на  то,  что  ему  удастся
связаться  с каким-либо судном или хотя бы с моторным  ка
тером.  Необходимо все же как можно скорее  добраться  до
суши.  Медлить  нельзя.  Он  торопливо  зашивает  паруса,
ремонтирует  руль, надеясь, что тот будет функционировать
хоть  несколько  часов,  и  поддерживает,  насколько  это
возможно, точный курс.
 После  полудня  он  несколько раз взбирается  на  мачту,
чтобы  попытаться  разглядеть остров Тутуила  или  Уполу,
если  положение  вычислено неточно. Ничего  не  видно.  С
наступлением  сумерек  небо заволакивают  крупные  темные
тучи, и Уиллис опасается, что ночь будет тяжелой.
 Через  час  после наступления темноты перед носом  плота
по   правому  борту  появляется  огонь.  Да,  это   маяк.
Блинкерный огонь на западной оконечности острова Тутуила!
Ветер  свежеет, и через некоторое время Уиллис сбрасывает
грот.  В  течение ночи он намерен держать курс на  запад,
чтобы  находиться  на безопасном расстоянии  от  острова.
Ночью ветер еще более усиливается, плот скрипит и стонет,
но  держится хорошо. Борясь с напором ветра, прижимающего
плот  к  суше, Уиллис до рассвета не отходит от штурвала.
Когда рассветает, он различает очертания побережья. Суша!
Первая после 130 дней плавания. К счастью, расстояние  до
нее  не  внушает опасений. Мореплаватель осторожно  берет
курс  на порт Апиа. Борясь с гротом, который после утраты
килей  немыслимо  затрудняет  управление  плотом,  Уиллис
после  нескольких  бесплодных попыток наконец  сбрасывает
его  и  решает  плыть  только под  фоком  и  бизанью.  Он
мобилизует все внимание, всю свою энергию, ибо знает, что
не может позволить себе ни малейшей ошибки. Утратить шанс
попасть  на  Тутуила  —  это  сейчас  равносильно  потере
всего...  С  высоты  мачты  он  рассматривает  побережье,
контролирует  рули,  готовит  необходимое   для   высадки
снаряжение.  Вскоре мореплаватель замечает  белую  полосу
разбивающегося на рифе прибоя. Риф кажется сплошным,  без
единой бреши, через которую мог бы проскользнуть плот.
 Мореплаватель  поднимает флаг в перевернутом  положении,
wrn означает просьбу о помощи. Быть может, плот будет все
же    замечен.    Тем   временем   судьба,   подвергавшая
мореплавателя столь тяжким испытаниям, как бы признав его
мужество,   посылает   радостную  неожиданность:   Уиллис
замечает в рифе проход!
 «Беспредельный  возраст» плывет вдоль побережья  острова
западным курсом, постепенно приближаясь к нему. Не  видно
ни  людей,  ни судов. Оба кота с любопытством взирают  на
сушу:  еще  бы,  они  провели среди волн  четыре  месяца.
«Океанские  мореплаватели до мозга костей»,— с  нежностью
думал о них Уиллис.
 Поскольку  на  помощь  нечего  рассчитывать,  он  решает
править  на проход в рифе. На палубе все готово к высадке
на  берег,  если  неуправляемый плот не удастся  провести
через  риф. Уиллис не выпускает из рук штурвала. Остается
только  миля. На карту поставлено все. Если он не пройдет
к  берегу до наступления темноты, то будет вынужден  уйти
по ветру в открытое море.
 Пока   все  складывается  хорошо.  Наконец  до   прохода
остаются последние метры. Оба кота заперты в домике.  Уил
лис стоит, изо всех сил ухватившись за штурвал.
 «Я  двигаюсь  вперед. Метр за метром. Риф —  как  черная
стена  вышвырнутых  океаном глыб. Огромный  пенистый  вал
подхватывает плот, бросает вперед, и тут же откатывается.
На  какое-то  мгновение плот беспомощно застывает,  чтобы
снова  взмыть на волне и сделать рывок вперед. Я впиваюсь
взглядом в преграждающий дорогу вал рифа, который высится
тут  же передо мной. Еще раз океанская волна подхватывает
плот.  Судорожно  вцепившись в штурвал, я  бросаю  взгляд
вверх,  на мачту, чтобы знать, куда отскочить,  если  она
обрушится. Когда ударяет очередная волна, и плот, и домик
—  все  скрывается в водовороте пены. Кажется, плот разва
лится   от  страшных  сотрясений.  Я  ударяюсь  о   спицы
штурвала.  Океан продолжает толочь нас об острые  выступы
рифа,  что  неизбежно должно кончиться полным разрушением
плота.  Поскольку  глубина составляет каких-то  несколько
футов,  все  оставшиеся  кили оказываются  сломанными,  а
некоторые  доски палубы — оторванными вместе с ними.  Нос
плота  внезапно  вздымается вверх, чтобы  затем  медленно
опуститься.  Вскипающие валы обрушиваются  на  корму.  Не
прекращаются конвульсивные сотрясения плота. Я удивляюсь,
что  мачта все еще стоит. Плот начинает переваливаться  с
боку  на бок. Волны снова поднимают его и бросают вперед;
как только он опускается на все поплавки, очередная волна
опять  подбрасывает его и еще раз опускает вниз, с креном
на правый борт. Очередной вспененный гребень подхватывает
нас   и  несет  через  кипень  прибоя.  Снова  мгновенная
передышка  —  и плот бьет о дно на протяжении  нескольких
метров.  Наконец  он несется вперед и,  после  очередного
толчка, подхваченный новой волной, перекатывающейся через
риф,  плавно  опускается вниз. Мы оказываемся  по  другую
сторону рифа, в лагуне...»
 Уиллис  все  еще сжимал в руках штурвал, а  паруса  были
наполнены ветром. Плот плыл к берегу. Когда он подошел на
расстояние  двадцати  метров, Уиллис  оставил  штурвал  и
поспешил на нос, чтобы бросить якорь. Затем спустил фок и
бизань:  плот повернулся и стал на якорь. После 130  дней
плавания,  пройдя около 7500 миль, он добрался  до  суши.
+Bqe  в  порядке,  друзья. Мы это  сделали»,  —  произнес
Уиллис,  обращаясь  к  котам,  и  поднял  их  высоко  над
головой.
 Чуть  позже  показалась лодка, которая подошла  к  борту
плота.  «Рад  вас видеть,— сказал Уиллис,— я, собственно,
прибыл  из  Южной  Америки...» Онемевший поначалу  экипаж
лодки  поспешил обратно к берегу, чтобы уведомить власти.
Уиллис остался один. Накормил животных, прибрал на палубе
и наконец мог передохнуть и полакомиться привезенными ему
фруктами.  Высадился он, как ему сообщили, на Пуи-Пан,  в
пяти  километрах  к  западу от Апиа. Итак,  навигация  до
конца путешествия была точной.
 На  следующий день Уиллиса приветствовали местные власти
во главе с премьером Западного Самоа и толпы энтузиастов.
Здесь  его  знали  и  ценили. Его поздравляли  и  осыпали
похвалами.  Уиллиса помнили со времен прибытия  на  плоту
«Семь   маленьких  сестер».  Новый  его   подвиг   вызвал
невиданный энтузиазм и восхищение.
 Плот  отбуксировали в порт Апиа, где он должен был стать
на  ремонт. Уиллис поселился в снятом бунгало. Теперь  он
мог наконец вволю отоспаться и отдохнуть, слушая шум океа
на и удары падающих кокосовых орехов.
 Однако   продолжение   плавания  представлялось   весьма
проблематичным.  Во-первых, условия навигации  к  берегам
Австралии  совершенно  изменились  в  связи  с  тем,  что
затянулся  рейс.  Во-вторых, местные врачи  категорически
возражали   против   продолжения  путешествия   —   грыжа
требовала хирургического вмешательства. Взвесив  все  эти
обстоятельства,  Уиллис  решил возвратиться  в  Нью-Йорк,
пройти тщательное медицинское обследование у специалистов
и,  возможно,  лечь  на операцию. Затем  через  несколько
месяцев вернуться в Апиа, чтобы в следующем навигационном
сезоне  отправиться в дальнейший путь. Решение  малоутеши
тельное, но разумное.
 Мореплаватель  застраховал плот и все снаряжение,  после
чего   попрощался  с  многочисленными  друзьями  и  благо
желателями,   которые  на  каждом  шагу   оказывали   ему
всяческие  услуги, взял под мышку котов и сел в  самолет,
чтобы через Паго-Паго, Гавайи, Лос-Анджелес попасть в Нью-
Йорк, где его на следующий день встречала жена.
 
 
                 На запад, к Австралии!
         «Беспредельный возраст»— Уильям Уиллис
 
 
 Когда   Уильям  Уиллис  возвратился  в  Нью-Йорк   после
прерванного  на  Самоа рейса, его сердечно приветствовали
друзья  и  энтузиасты,  которых  было  немало.  Пресса  и
телевидение отнеслись к его записям о путешествии, как  к
сенсационному материалу.
 Мореплаватель  нормально перенес столь  быстрый  переход
от длительного одиночества к бурному темпу жизни большого
города.  Он  радовался  тому, что опять  находится  среди
близких,  и  верил,  что в следующем году  сможет  пройти
оставшуюся часть огромного маршрута.
 Завершив  свои дела с прессой и телевидением,  благодаря
которым  он смог получить необходимые денежные  средства,
Shkkhq  отдал  себя в руки врачей. Они подтвердили  вывод
своих  коллег  из Апиа, что грыжа требует  хирургического
вмешательства.  Продолжение плавания  в  таком  состоянии
было  бы  не  только опасным, но могло иметь  трагические
последствия.
 Все  это  достаточно  убедительно изложили  Уиллису.  Но
тот, невзирая на протесты жены и советы друзей, решил  не
соглашаться  на  операцию. Он считал,  что  хирургическое
вмешательство  на  долгое  время  лишит  его  возможности
продолжить   плавание.  К  тому  же,   по   его   мнению,
существовала известная доля риска, что операция может сде
лать его немощным. Ведь Уиллису было 70 лет. так что  его
опасения  не были безосновательны. Он боялся,  что,  если
попадет  в больницу, выйти из нее будет нелегко.  Расходы
начнут  расти,  вре мя уплывать, а плот — ржаветь  и  вет
шать.
 Из  Апиа  сообщали, что погода в западной  части  Тихого
океана  оставляет  желать  лучшего:  штормы,  ураганы   и
неблагоприятные западные ветры. Проходили месяцы.  Погода
все еще была скверной. Время от времени Уиллис узнавал  о
трагических последствиях штормов — затопленных судах,  по
гибших в океане людях...
 Ветры   были   настолько  сильными,  что  «Беспредельный
возраст»,  прочно  заякоренный в защищенной  лагуне,  был
дважды вынесен на берег.
 Приближалось  лето  1964  года.  Уиллис  не  мог  больше
усидеть в Нью-Йорке. В один из дней он решил, что  пришла
пора   отправляться   на  Самоа.  Перед   отъездом   жена
предприняла  последнюю попытку уберечь  его  от  грозящей
опасности.  Она предложила сопровождать его  в  последней
части  путешествия, чтобы оказать помощь, если его состоя
ние  здоровья  ухудшится,  Уиллис  отказался.  Памятуя  о
трудностях, которые испытал во время маневрирования среди
островов, а также зная, что его ожидает значительно более
сложный  путь  среди множества рифов и  островов,  он  не
хотел  подвергать  жену опасности.  По  тем  же  причинам
старый  мореплаватель на этот раз не взял с собой  котов.
Но   он  верил,  что  преодолеет  все  трудности  и  рейс
завершится  благополучно. Кроме всего прочего,  он  хотел
плыть в одиночку.
 Самолет   перенес  Уиллиса  и  взятое  им  из  Нью-Йорка
снаряжение  (в  том числе новый комплект  парусов)  через
тысячи миль суши и океана.
 В  тот  ж